Истории гоблинов рассказывают у костра и, как правило, всерьез их никто не воспринимает. Но отдам ухо на амулет, если в этой истории я посмела соврать.

Тролль и водная нимфа

Поговаривают, что в лесах, где прячутся забытые мосты, построенные давным-давно для переправки грузов, живут тролли.

Тролли настолько древние и уставшие от суеты современного мира, что не показываются людям уже тысячи лет…

– Ну ты и сказал! Прячутся, не показываются! Все знают, что тролли ленивы и в спячку впадают, когда им только вздумается, а потом просыпаются все заросшие, во мху да траве, и делают вид, что от всех устали и что им ничего не интересно!

– Я не понял, – гоблин, что вел монолог, нахмурился и недовольно топнул ножкой, – историю я рассказываю или ты?

– Ты-ты, – отозвались остальные гоблины, сидевшие вокруг костра, а один из них постарался пнуть не в меру любопытногогоблина, чтобы тот молчал. Провинившийся говорить ничего не стал, только потер ушибленную ногу, да изобразил, что рот на замочек закрыл, а ключ выкинул. Однако старый гоблин знал, что это ненадолго, и что непоседа скоро вновь разговорится, а пока тот молчал, старик продолжил свой рассказ:

– Вот и жил один тролль в этом лесу, под тем мостом, – гоблин махнул сухонькой ладошкой в сторону большого озера, что расположилось неподалеку.

Над водой возвышалась половина красивого каменного моста, украшенного таинственными узорами. Руины в свете пляшущих языков костра казались темнее, чем были на самом деле. Они словно жили своей таинственной сказочной жизнью, восхищая наблюдателей, вызывая в душах неподдельный страх и желание услышать продолжение истории.

– Тролль страшный был – жуть! Как моя теща, только еще толще, да и мхом от лени зарос. Но характер у него добрый был, ребятишек человеческих, и тех не трогал. Бывало, забежит к нему под мост малец, а тот даже бровью не поведет, притворится валуном и подождет, когда ребенок сам убежит. Да и правда, надо ему разве, чтобы люди о его существовании узнали? Они же пугливые, народец этот, чуть что непонятное – сразу за вилы с факелами хватаются; помните, как из-за одного весельчака, что над парнем решил подшутить, пьяного попугать, целую деревню орков в лес выгнали? Нет уж, с людьми связываться – себе дороже.

Так вот, влюбился этот самый тролль в водную нимфу, представляете? Просыпается как-то, а в воде она! Прекрасная, прозрачная, молоденькая совсем, только водяной ее от себя отпустил. Плещется в озере, да песни волшебные призывные поет – тренируется. Праздник к тому времени близился, Иванов день. Нимфы в это время словно звереют, людей в свои воды зазывают, скучно им становится или еще зачем-то, кто их поймет, этих прозрачных?

Тролль, значит, стоит в восхищении под мостом, смотрит на эту девицу, солнце на ней бликами играет, освещает ее, кра-си-и-во! Залюбовался, да и чуть в воду не бухнулся, ладно устоял на своих ножищах. А как ночь наступила, он из-под моста вылез и пошел ей цветы собирать, романтик… Но он же мужик, в цветах не разбирается, вот и насобирал ерунды всякой… Нет, мне-то, конечно, понравился тот букет, все что я люблю он в него собрал. Папоротника нарвал, несколько кувшинок красивых со стеблями длинными, они у него по краям свисали, бруснички нарвал, кустиками прямо с земелькой, беспокоился, видать, что ягодки засохнут, пока нести будет. Подумал и сорвал ветку старую, там грибочки росли, красивые такие, беленькие, с юбочкой, да и мухомор посередине поставил, как самое главное украшение!

Гнала она его этим букетом далеко-далеко, со свистом и словами непристойными: «Да я с тобой, гнилью заросшей, вместе буду, если только водяной сам тебя ко мне за руку приведет и скажет, чтобы любила тебя!»

Вот вы, верно, подумали, что тут и конец моей истории, и не захотел тролль с такой бабой буйной связываться, что в искусстве современном ничего не понимает, но тролли – они же странные. Еще пуще он в нее влюбился, и решил отравиться к водяному.

Беда троллей в том, что они застывают при первых лучах солнца, и в путешествии трудно им приходится, отчего ведут они чаще всего оседлый образ жизни, но наш влюбленный парень решил заполучить нимфу во что бы то ни стало.

Страна наша очень красивая в лунном свете, так он мне рассказывал, вот только мест, где прятаться большому существу, мало, гор почти нет, пещеры кончились в самом начале пути, а под мостами его сородичи живут, но у них там свои родственные проблемы, так что и там не особо попрячешься. Вот и приходилось бедняге дневать, где придется.

Однажды нашел он лачугу старого рыбака. Человек ему дверь открыл, да так обрадовался гостю, что тут же у порога и уснул, не стал до кровати доходить – гостю дорогому место уступил. Но наш путешественник застеснялся, хозяина с пола поднял, на лавку положил, что у порога-то спать? Простудится еще. Сам на кровать лег. Отоспался, под ночь смотрит – хозяин только проснулся, глазищи свои огромные протирает да на него смотрит, рот открывает, да сказать ничего не может, ну и правильно, все равно люди тролльский-то язык не знают. Поблагодарил его наш путешественник, руку пожал, но тот вновь уснул. Соня, видать, попался – решил тролль и вышел за порог. А там красота, речка вся в лунном сиянии, и на воде лодка качается так призывно, словно только и просит, чтобы наш тролль на ней поплавал. Но он парень честный был: решил у рыбака эту лодку выкупить; да только как с ним  договориться, если тот все время спит? Сходил, наловил ему рыбы в ведро, тролли – знатные рыбаки, да записку оставил: человечка нарисовал спящего и тролля с ведром рыбы, а рядом продолжение – тролль руку человеку пожимает, а потом на лодке уплывает, ну чтобы человек понял, куда его лодка делась.

Плывет, значит, тролль себе на лодке, на луну смотрит – любуется, звезды считает, представляет, как нимфе водной будет истории рассказывать, откуда звезды взялись, куда они потом утром прячутся. Звезды – они же как тролли, если не спрячутся, то в камень превращаются и на землю падают, отсюда и скалы с горами появились. Эту историю каждый тролль знает.

Ближе к утру доплыл он до заводи, где водяной живет: замок его как запруда бобровая сверху выглядит, чтобы люди свой любопытный нос не совали, а внутри – царство сказочное, и нимфы прекрасные везде плавают, танцы страстные пляшут.

Тролль попросился в замок, долго ждать ему не пришлось – водяной гостей любит; одели визитеру на голову банку огромную, ну чтобы дышать под водой смог, и провожать стали. Залы у водяного все в ракушках блестящих, а пол гладкий, словно лед, илом весь покрыт. Зашли в последний зал: сидит там водяной, силуэты свои меняет – развлекается, то чудищем притворится, то принцем сказочным с хвостом вместо ног, то пиратом с бородой-осьминогом. Видит тролль, наскучили ему танцы нимф, новенького чего-то хочет душа водянистая.

Рассказал хозяину историю свою: и про любовь невзаимную, и про условия нимфы, и про рыбака зачем-то рассказал, не смог умолчать. Водяного последняя история больше всех позабавила, говорит: «Проучил ты его, лодку забрал, до обморока напугал, молодец! Долго он у меня еще рыбу ловить не будет, из дома нос не покажет! А нимфе я накажу, чтобы любила тебя, как такого милого тролля не любить? И вовсе ты не грязный теперь, вон чистый какой, вымылся у меня. Глупая она еще, не понимает, что за сердце чистое и доброе любить стоит, а не за красоту телесную…»

– Брешешь, не мог такого водяной сказать! К тому же троллю! Он бы послал его куда подальше, даже чистого и не вонючего! – вновь раскричался неугомонный гоблин.

 – Дак на то она и сказка, чтоб моралью доброю заканчиваться. Да и кто сейчас проверит? Тролль уж под этим мостом не живет, да и нимфа давно уплыла… – сказал старый гоблин и с улыбкой помешал раскрасневшиеся угли. После он всмотрелся в темноту старого моста и подмигнул чисто вымытому валуну, по которому  нежно стекала красивая водяная струя, больше похожая на силуэт прекрасной девушки…