Ringë draevalen

USS

Он почти достиг апогея, но силы были на исходе. Он уже не ощущал своего тела – его плоть, должно быть, давно сгорела в огне безрассудного желания обладать этим умом, духом Эфира — через слияние и движение в унисон, проникая в глубины подсознания и жадно поглощая то, что было его сущностью. Еще... немного. И...

Небытие.

Er

— Khaless nau uss mzild taga dosstan, — произнес Доктор, будто бы с горечью, а впрочем, это могла быть и спокойная уверенность в истинности своих слов. Жизнь шла своим чередом: ночь — прекрасна, утро – безнадежно. И это место, мрачное, незнакомое ранее, казалось ему самым холодным во Вселенной.

Доктор нежно прикоснулся к панели управления ТАРДИС, силясь унять внутреннюю дрожь, которая била обоих.

— Я не хочу, — признался он вслух скорее самому себе, чем ей. – Но я должен. – Утерев испарину со лба рукавом кожаного бушлата, он невольно прикрыл глаза, чтобы не видеть тревожное мелькание красных огоньков на консоли, затем вздохнул и подошел к двери. В этот раз Доктор точно знал, что ждет его там, снаружи.

Искупление.

Кровавый рассвет начинал новый день бессмысленной битвы за мир. Так уж получилось, что это был и Его мир, затерянный где-то в недосягаемой близости, стертый из Времени его собственной рукой бесконечное множество раз. Раскаяние.

Доктор хотел снова обрести ту свою жизнь, от которой трусливо бежал целую вечность назад, твердо уверенный в том, что вернуться он сможет в любой момент, ибо время, состоявшее из этих самых моментов, было ему подвластно как никому другому.

Впрочем, все оказалось гораздо занимательнее, чем он надеялся, и затянувшееся путешествие, изредка утомлявшее его своим разнообразием, не собиралось заканчиваться здесь. Там. Тогда. Доктор сделал шаг вперед, размышляя, не отказаться ли от решения и на этот раз, в конце концов, впереди целая вечность, и он успешно обгоняет время, ускользая от его хватки в самое последнее мгновение.

Глупый бег по кругу.

Ненавидел ли он себя?

О, нет...

Его шаги гулко раздавались в абсолютной тишине почти исчезнувшего мира. Один, два, три. Иногда Доктор специально посещал подобные места — они обладали потрясающим очарованием разрушения и гибели, — что ж, будучи Повелителем Времени, он умел ценить разные проявления существования. Четыре, пять, шесть. Воздух тут был густой, тяжелый, с привкусом ржавого железа, соленого моря и сладкой солнечной пыльцы. Семь, восемь, девять. Доктор остановился, прислушиваясь: тишина трещала по швам, а по ту сторону бурлила и шумела жизнь, такая понятная, со всеми своими битвами и победами, и такая странная здесь, в растворяющейся, сворачивающейся вселенной.

Путь был здесь; в этом месте он чувствовал, как пространство сжимается, превращаясь в точку перехода, почти тая, но все еще оставаясь непреодолимым барьером между мирами. Говорили, что Повелители Времени когда-то шутя раздвигали материю параллелей, проникая везде и всюду, как им заблагорассудится, но это умение исчезло, а может быть, пространство научилось сопротивляться подобному вмешательству. Теперь приходилось ждать, как сейчас, схождения нужных координат, чтобы пройти за грань существования.

Доктор боялся. Он чувствовал время, но не пространство, оно ускользало, отказываясь подчиняться, мимолетно касалось сознания и растворялось в небытии.

Доктор боялся небытия.

А еще, что ужасало его до безумия, — он не помнил.Это было самое страшное в его жизни — не помнить, но знать. Что-то было: его мучили кошмары наяву, одолевал ужас и — невероятное для него чувство — стыд, но он не помнил, что было тому причиной. До и после. Доктор "до" и Доктор "после". Но что произошло в тот конкретно-неизвестный, непостижимый, недосягаемый момент — он не знал. И возможно, не хотел знать. Тем не менее, он был уверен, что обязан сделать именно то, что собирался.

Последний Повелитель Времени уже не мог продолжать бесконечный сумасшедший бег. Видения преследовали его теперь всюду, и чаще всего это был огонь, в котором сгорал Галлифрей... Или он сам, меняя облик, исчезал в пламени артронной энергии. И возможно, это был не он, или, нет – это был не только он – хотя, нет, это все же был он, но распадающийся на множество осколков. Просто Доктор. Не просто – Доктор.

Он подошел к самому краю пропасти и устремил свой взор к клубящимся багровым тучам внизу. Ему было все равно — о, это пугающее, иногда свойственное ему, равнодушие — что происходит там, какая катастрофа стирает из бытия очередную цивилизацию.

Небо над головой было усыпано огромным количеством звезд, миллиарды миллиардов миров взрывались когда-то, принося с собой в дар свет своей смерти.

Над головой сверкнула молния, и тишину взорвал раскат грома, набирая обороты, отдаваясь эхом во всех мирах, что начали сливаться, насаженные на невидимую ось.

— Малекит! — услышал Доктор. — Малекит!

Голос был незнакомый, но Доктор отчего-то сразу понял, что обращаются к нему. Нет, это было не его имя, но все же.

— Малекит!

Доктор поднял руки, словно удерживал невидимые, готовые сомкнуться своды туннеля между мирами.

— Vendui'! — крикнул он, поднимая лицо к небесам и задыхаясь от внезапного бессилия. — Я здесь!

По коже потекли холодные струйки воды, все кругом застонало, и на Доктора обрушился шквал с ледяным дождем, стремительный вихрь подхватил его тело и понес за пределы гибнущей вселенной.

...Его ударило о землю со страшной силой, сверху придавило чем-то тяжелым. Невыносимая боль пронзила тело, и он закричал. Легкие словно взорвались от дикого напряжения, на мгновение он ослеп и оглох. Тотчас же глубоко внутри зародилась искра пламени; Доктор, ощутив пока что успокаивающую теплоту регенерации поврежденной плоти, всхлипнул и попытался пошевелиться.

— Странно, — раздался рядом насмешливый голос, и носок тяжелого сапога ощутимо ткнул Доктора под ребра, отчего тот зашелся в кровавом кашле. — Вот ты лежишь здесь, раздавленный собственным флагманским кораблем, поверженный враг Асгарда, всемогущий, устрашающий Малекит, а я размышляю, облегчить ли твою участь или позволить помучиться еще?

Доктор со свистом втянул в себя воздух и посмотрел сквозь застилавшую глаза красную пелену Эфира вверх, на искаженные черты лица ухмыляющегося незнакомца.

"Кто ты?" — попытался спросить умирающий Повелитель Времени, но из его груди раздался только неразборчивый хрип.

— Я отрубил бы твою голову и принес в подарок Одину, — продолжал мужчина, приставив клинок к горлу Доктора. — Но в этом все равно нет никакого смысла, он и меня казнит. Я теперь не его сын, принц Асгарда, я — Локи из Йотунхейма, мятежник и преступник, — добавил он, рассмеявшись. — Подыхай, я полюбуюсь. Должно же меня что-то порадовать сегодня. Мне нравится моя ненависть, Малекит, я упиваюсь ей, словно мёдом.

Последней мыслью, звучащей эхом в поглощаемом пламенем сознании было – «Локи». Он запомнит это имя.

DRAA

Шелест одежды и прикосновение рук. Это все что он слышит, все что чувствует. Кто-то дразнит его, поглаживает, обещая, что волшебство момента продлится вечность. Но он уже на грани и готов вот-вот излиться в чью-то горячую руку, не в силах удержаться — даже несмотря на чей-то насмешливый хохот и безумные карие глаза, которые заглядывают в самую душу. Алая помада чувственным отпечатком ложится на его щеку.

...хороший мальчик.

Atta

Доктор чертыхнулся, едва не ударившись головой о низкую потолочную балку, на которой были развешаны сковороды и кастрюли, и еще раз проклял момент, когда познакомился с госпожой Ривер Сонг. Он решил, что этой минуты начинает официально ненавидеть всех археологов. А ведь до этого времени он никогда не потакал своим спутникам, даже если они были прекрасней Афродиты и носили наряды, способные соблазнить евнуха-гомосексуалиста. И как же его угораздило согласиться на пикник в этом проклятом Асгарде?

Нет, Радужный мост был неплох, Доктор даже назвал бы его прекраснейшим из творений инопланетной культуры, если бы никогда не бывал на Галлифрее, но остальная часть архитектурного ансамбля королевского дворца явно подкачала. Как бы Доктор сам не любил пафос, по его мнению, здесь было какое-то немыслимое, излишнее количество золота и фаллической символики. Да и указатели во дворце не помешали бы, потому что бродить целый час по мрачным подземельям, рискуя испачкать свой чудесный костюм или, того хуже, нацеплять паутины на свою великолепную прическу, лишь только потому, что Ривер потребовала кувшин асгардского мёда, Доктору совершенно не хотелось.

Мёд обнаружился только на кухне, вместе с той самой балкой, с которой уже успел близко познакомиться затылок Повелителя Времени. Примерившись к размерам кувшина – тот ни в какую не хотел помещаться в кармане, — Доктор со вздохом решил, что нести его нужно будет в руках. Что было не совсем хорошо, учитывая возможные перспективы забега по королевскому дворцу в попытках скрыться от стражи. А эти перспективы были огромны, так как в данный момент в пустом коридоре отчетливо раздавались одинокие шаги, и никуда, кроме дворцового пищеблока, насколько запомнил Доктор, этот человек идти не мог.

Доктор обернулся, пытаясь найти убежище, но кухня явно не заслуживала звания королевской, потому что кроме дубового стола, изрезанного следами ножей, и огромной закопченной печи, здесь ничего не было. Ни завалящейся бочки, ни корзины! Повелитель Времени попытался хотя бы потушить масляный светильник, одиноко раскачивающийся под потолком, но размахивания звуковой отверткой, а также несколько подпрыгиваний, ни к чему не привели. Поэтому Доктор засунул руки в карманы плаща, придав себе максимально беспечный вид, и оперся о стол. Когда шаги приблизились, он крепче сжал в ладони звуковую отвертку.

В дверном проеме, слабо освещаемом факелами из коридора, появился чей-то силуэт. Человек сделал несмелый шаг вперед, словно колеблясь, и остановился как вкопанный, когда заметил Доктора.

— Кто ты? – голос был полон удивления и раздражения, но Повелитель Времени с удовольствием отметил в нем толику страха. Доктор наклонил голову в сторону, внимательно рассматривая гостя. Тот был высок и по-юношески нескладен: даже громоздкие доспехи и зеленый плащ не скрывали его почти болезненной худобы. Галлифреец прекрасно знал, что внешность не всегда соответствовала внутреннему содержимому – подтверждение этим словам каждый день смотрело на него из зеркала, — но яркие зеленые глаза молодого человека, в которых боль и горечь взрослой жизни еще не заняли своего законного места, говорили о том, что тому вряд ли было больше двадцати лет.

— Я спрашиваю, кто ты?! – юноша так смешно сердился и изображал из себя взрослого, что Доктор решил ответить.

— А, я? Просто проходил мимо, — он взмахнул рукой, предусмотрительно спрятав звуковую отвертку в рукав, – Ночной перекус. Знаю-знаю, это вредно, – Доктор похлопал себя ладонью по животу. – Но в этом теле я могу себе такое позволить.

— Твое имя, вор, — похоже, у юноши напрочь отсутствовало чувство юмора.

— Зачем так грубо? – возмутился Доктор. – Почему сразу вор? Разве твои родители не учили тебя быть повежливей с незнакомыми людьми? Вот мои не учили, и смотри к чему это привело. Хотя, с другой стороны...

Он остановился на полуслове, когда в руках молодого человека неожиданно появился короткий кинжал.

— Беру свои слова обратно, – Доктор с укором посмотрел на юношу. – Вот это грубо. Сейчас совершенно не умеют воспитывать молодежь.

Его собеседник нахмурился и с возмущением, граничащим с почти детской обидой, произнес:

— Как ты смеешь так разговаривать со мной! Я Локи, сын Одина, брат Тора, наследный принц Асгарда!

— Локи? – с легким замешательством в голосе повторил Доктор. – Разве ты не... — он потер виски кончиками пальцев, пытаясь стимулировать мыслительную деятельность. – Я уверен, что ты как-то связан с Йотунхеймом. Я что-то такое читал или слышал, проклятые регенерации иногда бьют в голову не хуже, чем сонтаранский сапог.

— Я не имею ничего общего с миром монстров, вор, — надменно произнес Локи. – Мой великий отец давно искоренил эту заразу. Но боюсь, что семя все же осталось, и теперь оно проросло, дабы превратиться в мерзкого шпиона, ползающего по священной обители богов.

— Послушай, — галлифреец примирительно поднял руки. – Я сам люблю пафосные речи. Я буквально эксперт по пафосным речам, но это уже слишком. Стоит человеку заглянуть на чужую кухню, так его сразу называют шпионом. И, к твоему сведению, я не ползаю. Только посмотри на мои ноги, — он хлопнул ладонью по своему бедру. – Они просто созданы для бега.

— Кто ты? – в очередной раз повторил юноша, по всей видимости, он и сам не мог понять, почему до сих пор не позвал стражу.

— Так ты наследный принц? – неожиданно спросил Доктор, одним ловким и практически незаметным движением приблизившись к Локи вплотную. – Интересно.

Он нацепил очки и обошел асгардца вокруг.

— Королевские особы ко мне так и липнут, но принцы попадаются редко.

Доктор снова оказался лицом к лицу с Локи и, задумчиво хмыкнув, внимательно посмотрел в глаза юноши, заставив того от неожиданности выронить на пол кинжал.

— Меня зовут Доктор, — тягуче произнес он, любуясь, как предательски задрожала нижняя губа наследного принца. – И я не желаю тебе зла.

Его улыбка, впрочем, говорила об обратном.

Локи опустил глаза. Больше всего на свете он сейчас хотел дать достойный отпор незнакомцу, ведь будущий король Асгарда должен уметь защищать свою землю. Но, Вальхалла, как же он боялся снова посмотреть на этого Доктора. Это пугало его еще больше, чем перспектива снова увидеть разочарование на лице отца. Он проклял тот момент, когда решился прогуляться по ночному коридору дворца, дабы, наконец, побороть глупый детский страх одиночества.

— Так у тебя есть брат? – когда Локи набрался смелости поднять взгляд, Доктор уже сидел на столе. – И кто из вас будет королем?

— Мы оба рождены, чтобы править, — медленно произнес принц любимую фразу отца, которую тот постоянно повторял.

— Но трон-то один, — заметил мужчина.

— Я уверен, что наш отец сделает правильный выбор, — Локи смутило, что знакомое утверждение в устах незнакомца сразу стало звучать совершенно издевательски, и где-то внутри вспыхнуло непонятное горькое чувство. Юноша ухватился за последнюю соломинку. — Мой брат также достоин короны.

Доктор как-то нехорошо посмотрел на Локи, заставив того снова отвести взгляд.

— Я тоже как-то правил своим народом. Ничего хорошего из этого не вышло. Для моего народа, конечно. Так что достойный выбор не всегда правильный, – он зевнул. – Хотя, может, королем будешь и ты. Откуда мне знать? В конце концов, люди превращают в мифы самые нелепые побасенки, а на самом деле все будет не так.

Он хлопнул в ладоши, словно ставя точку в этой части разговора.

— А что ты будешь делать, если папа выберет не тебя? – неожиданно спросил Доктор, заставив Локи удивленно нахмуриться.

— Я... буду помогать брату?.. – неуверенно произнес принц и сам подивился подобному, раньше у него не возникало никаких сомнений. На самом деле, он никогда и не задумывался о подобных перспективах, ведь именно он проявлял интерес во всех государственных делах, участвовал в дипломатических переговорах и десятками поглощал книги о политическом искусстве. В то время как Тор был... Тором. Особенно после того, как старший брат заполучил в свои руки Мьёльнир, мысли бога грома редко покидали поля брани.

— А вот я путешествую. Время и пространство, новые знакомства, приключения, — оборвал его мысли Доктор. – Все лучше, чем просиживать штаны на троне.

А смог бы он так?

Локи задался вопросом, но немедленно покачал головой. Нет, на нем в Асгарде было слишком много ответственности. Принц внезапно встрепенулся, скидывая морок, постарался привести свои мысли в порядок и как можно строже взглянул на своего собеседника.

— Так ты скажешь, что здесь делаешь?

— Что и обычно, — пожал плечами Доктор.

Он снова оказался на расстоянии дыхания от сына Одина и поправил очки.

— Вопрос в том, что тут делаешь ты? Я вижу, что тебе тоже иногда хочется бежать без остановки.

Локи покачал головой, с трудом сглатывая. Чужак был слишком близко — принц никогда и никого не подпускал к себе на такое расстояние. – Иногда не нужно думать, Локи. Нужно просто отпустить все и прыгнуть в бездну. Конечно, образно выражаясь. Хотя в моей жизни всякое бывало.

Локи понимал, что ему нужно позвать кого-то на помощь, нужно бороться, но все что ему хотелось – закрыть глаза и податься вперед, чтобы узнать каково это – падать.

Наследный принц Асгарда пришел в себя, когда кто-то осторожно дотронулся до его плеча, — повернулся и был немедленно одарен поцелуем. Его взгляд помутнел и устремился в неизвестность.

— Гипнотическая помада, — пояснила Ривер, со смехом в глазах глядя на Доктора. – Я ничему не помешала?

— Мы просто осуждали с принцем особенности престолонаследования в Асгарде, — деланно возмутился повелитель времени, с излишней скрупулезностью поправляя пиджак.

— Принц? – женщина бросила короткий взгляд на Локи. – Серьезно? Везет же тебе.
Она похлопала ладонью по щеке асгардца и с одобрением произнесла:

— Хороший мальчик.

— Ривер... — все, что хотел сказать Доктор, было прервано громким криком:

— Лазутчики во дворце!

— Есть какие-то идеи? – поинтересовался Повелитель Времени.

— Я не собираюсь по твоей вине попадать в тюрьму. Снова. Поэтому теперь, Доктор, — Ривер соблазнительно улыбнулась и крепко сжала его ладонь. – Мы сделаем с тобой то, что ты так любишь.

Он удивленно приподнял бровь, и женщина страстно прошептала:

— Бежим.

***

— Доктор, – Ривер многозначительно подняла бокал. – Мёд.

— О, точно! – по крайней мере, Доктору хватило совести сделать виноватый вид.

Женщина только рассмеялась в ответ.

— Ну, хоть тебе было сладко этим вечером.

LLAR

Очень жарко. Она чувствует, как пламя проникает под кожу, и все тело охватывает невозможный зуд, доводя до безумного, неистового желания разорвать собственную плоть руками, разодрать ее на мелкие кусочки, лишь бы не ощущать этой мучительной, сладкой боли.

Три года, уже три года, почти каждую ночь она видит этот сон.
Каждую раз сон поглощает ее тело полностью, словно Ёрмунганд, словно ее персональный Рагнарёк наступает здесь и сейчас, но проснувшись, она не помнит ничего, кроме ощущений.
Кто-то зовет ее во сне, кричит так громко, что ей хочется закрыть уши ладонями и умолять, умолять, умолять остановиться. И только по охрипшему горлу она понимает, что это был ее собственный крик.
Когда-нибудь эти сны сведут ее с ума.

Neldë

В Лидворте уже пару дней было спокойно, и Мелоди Цукер откровенно скучала. С самого детства Эми уяснила, что такой вот перерыв в антисоциальной деятельности подруги не сулит ничего хорошего: чем дольше она возлежала на кровати в позе разочарованной пантеры, тем хуже это оборачивалось для окружающих.

— Надо разжиться селитрой, — сказала Мелс и зевнула. — Может, и сообразим чего потом.

Эми лишь покачала головой. Спорить с Мелоди и ужасаться ее вызывающему поведению ей сегодня совершенно не хотелось. Она даже в школу сегодня не пошла не потому, что решила устроить себе внеплановый выходной, — причин для этого не было, да еще и отсутствовало желание впутываться в сомнительные дела в поисках приключений на свою рыжую голову.

Мелс привычным движением ухватила любимую синюю вещицу, стоявшую на прикроватном столике мисс Понд, и прижала к груди, плотно затянутой в черный кожаный топ.

— Эми, что происходит?

моя

Что-то определенно происходило, Эми об этом знала абсолютно точно, но что именно — увы, она не могла объяснить. Возможно, ее мучили кошмары. Она вспомнила, как в детстве боялась трещины на стене. Нет, не трещины, а Трещины. Тогда, будучи маленькой девочкой, она почему-то решила, что слышит голоса с той стороны разлома. Глупости, конечно, и Мелс знать об этом необязательно.
Именно поэтому Амелия беспечно махнула рукой, переводя все свои проблемы в разряд несущественных, и улеглась на кровать. Разглядывать замысловатые тени на потолке, которые отбрасывало дерево за окном, было определенно приятней, чем думать. А уж тем более вспоминать.

...об этом

— Только не говори, что все дело в каком-то мальчишке. Не поверю.

Мисс Понд обиженно нахмурилась. Неужели она была настолько странной, что мальчики не могли входить в круг ее интересов?

— Амелия, — строго произнесла Мелоди и нависла над подругой, словно заправская домоправительница из старой детской книги. К несчастью для Эми, смуглая красотка мисс Цукер проявляла настойчивость во всем кроме учебы.

— Нет, — быстро ответила Эми, и ее вдруг натуральным образом передернуло от яркого всплеска перемешавшихся в голове воспоминаний. — Отстань, Мелс. Не видишь, настроение — полный отстой.

— Жаль, что Рори уехал навестить каких-то своих дальних родственников, — Мелоди всегда была удивительно хорошо осведомлена о передвижениях юного мистера Уильямса. — А так мы бы хоть в Доктора сыграли. Эй, что с тобой?

Амелия

Мир сузился до невозможно малой клетки вокруг нее, и чей-то голос противно забубнил про время и пространство. Воздух исчез, словно по мановению волшебной палочки, ее легкие обожгло изнутри, а содержимое желудка готово было вот-вот вырваться наружу.

Эми резко вскочила с кровати, зажимая рот ладонью, и стремительно понеслась в ванную комнату, но судя по звукам, не успела, и ее стошнило прямо на лестнице.

Учитывая выражение лица Мелоди, возможно, впервые в жизни она была в замешательстве. Она немного подождала, не решаясь выглянуть за дверь, а затем несмело спросила:

— У тебя там все нормально?

Подруга молчала. Мелс решительно вздохнула, бросила на кровать миниатюрную полицейскую будку и осторожно открыла дверь, словно за той притаилось жуткое чудовище. Откровенно говоря, мисс Цукер не боялась монстров, какими бы страшными они не были, как не приводили ее в состояние трепета и ужаса кровь и прочие биологические жидкости. Но определенные аспекты человеческой физиологии все же вводили ее в непонятный ступор.

Когда Мелоди наконец заставила себя появиться в коридоре, Амелия стояла на коленях, пытаясь оттереть что-то с пола бумажными кухонными полотенцами. Ворох использованных салфеток валялся неподалеку.

— Эми? — несмело произнесла Мелоди, стараясь не смотреть ни на бледно-зеленое лицо подруги, ни на мокрое пятно на полу, которое методично терла девушка. — Ты беременна?

Эми шмыгнула носом, встала и молча направилась в ванную. Через пару минут, показавшихся Мелоди вечностью, она вновь появилась, держа в руках, судя по всему, полоски тестов.

— Чтобы уж наверняка, сделала больше десяти, — вздохнула Эми. Мелс осторожно посмотрела на протянутые бумажки и с облегчением вздохнула, увидев результат. — Значит, не первый раз тебя вот так полощет?

— Месяц, — слабо отозвалась Амелия, осторожно присаживаясь у стенки и опираясь о нее спиной. — Я уж и правда задумалась, мало ли... Помнишь, мы напились текилы с теми перцами из Лондона? Я не помню, чем мы занимались с тем

брюнетом

­– Тимми? Томми? – Эми вздрогнула. – Ну, ты еще уединилась в мужском туалете с тем

в коже

неформалом...

В неумелой попытке успокоить, Мелоди осторожно погладила подругу по плечу. А потом, словно решив для себя что-то, она села рядом и обняла Амелию, крепко прижав к себе.

— Ох, Эми, — пробормотала Мелоди. — Ты меня так напугала.
Вся эта ситуация казалась Мелс сюрреалистичной. Всю свою жизнь она привыкла полагаться на Эми. Что бы она не сделала, в какие бы неприятности не влипла, ее рыжая подруга всегда находила способ ей помочь. И потом — отругать как следует. Поэтому теперь, когда ее дорогая "мамочка" сама попала в переделку, она чувствовала растерянность.

— Может, тебе сходить к врачу? Твоя тетя...

— Нет, — на удивление уверенно для человека, который вот-вот был должен зареветь во весь голос, сказала Эми. — Нет, Мелоди, ты никому не должна говорить.

— А вдруг это что-то серьезное? — насколько безбашенной ни была Мелс Цукер, она очень сильно заботилась о здоровье близких людей, к коим относились Эми и Рори. Ведь если ты живешь со своими родителями до того, как они тебя зачали, поневоле начнешь беспокоиться обо всем том, что подростков обычно не интересует. Инстинкт самосохранения.

Амелия покачала головой.

— Я просто устала, Мелс. Плохо сплю в последнее время.

— Кошмары? — участливо спросила подруга, но Эми только опустила голову, чтобы Мелоди не заметила румянца у нее на щеках.

— Доктор, — на этот раз в голосе мисс Цукер сквозила уверенность. — Тебе снится Доктор.

— Почему же? — начала было сопротивляться вполне очевидному Эми, но Мелс только рассмеялась.

— Ладно, — махнула рукой Понд. — Ну, может быть, в какой-то степени и Доктор. Почему бы детскому воображаемому другу в моей голове не превратиться со временем под влиянием гормонов в воображаемого возлюбленного?

— Это точно, — хихикнула Мелоди. — Твои фантазии необыкновенно живучие! Я часто вижу эротические сны с твоим, между прочим, Доктором, в главной роли. Так что не вижу в этом ничего постыдного...

о, да

Эми задумчиво посмотрела на пустую стену, которую она так и не осмелилась завесить постерами или поставить у нее мебель. Непонятная тревога проскользнула в ее взгляде, омрачив хорошенькое личико.

— Только сны эти... Они неприятные. Жестокие.

— Может, ничего страшного и нет, — философски произнесла Мелоди, попытавшись успокоить подругу и успокоиться самой. — Может, твои мозги просто наказывают тебя за те десять фунтов, что ты стянула у тетушки год назад.

Она вскочила на ноги, потянув за собой Эми.

— Я слышала, что нужно записывать свои сны, чтобы понять о чем они. Пойдем, нам нужно купить тебе красивый блокнот.

Жарко, душно, нечем дышать. А потом сразу — холодно: стылый воздух врывается в распоротое горло, кожа чернеет и обугливается. Эми бьется о невидимое стекло, словно обезумевшая птаха, и с каждым разом все слабее и слабее. Огонь охватывает ее внутренности, холодный огонь — северное сияние в разможженой черепной коробке, взрыв, слепящий свет...

И остается только вихрь угасающих мыслей.

— Эми... Эми? – она не сразу поняла, что ее кто-то зовет и настойчиво тормошит. Голос Мелоди был смазан и приглушен, словно между ней и остальным миром пролегла толща воды, а она медленно и плавно опускается на самое дно, в темноту.

Ее внутренности скрутило в тугой узел, и она чувствует, что вот-вот что-то должно случиться, стоит ей отдаться влекущей, непреодолимой силе.

Краски реального мира вернулись на одно мгновение позже саднящей боли от пощечины, и Амелия беспомощно заморгала, пытаясь прийти в себя.

— Мда, — протянула Мелоди, качая головой. — Мне кажется, что блокнотом тут не поможешь.

QUEN

Он утешает себя тем, что, закрыв глаза, представляет себе самую чудесную картину во Вселенной. Там, где-то далеко-далеко, горит его звезда. Он знает, что это сияние никогда не померкнет, куда бы он ни направился и что бы с ним ни произошло. Этот манящий, нежный, ласкающий свет, в котором так приятно тонуть, забывая о боли, страхе и отчаянии. Он любит свою звезду, ибо это единственное существо, которое никогда не предавало его, не унижало и не доводило до сумасшествия.

Сanta

Это не было случайностью.

Его не подвели мышцы, его рука не соскользнула с древка Гунгнира, который еще недавно элегантным аксессуаром дополнял его царственный облик. Нет, Локи в первый раз в своей жизни решил совершить поступок, не оглядываясь ни на кого и не смотря никому вслед. И он разжал ладонь. Ведь, если подумать, вечность в безбрежной пустоте космоса была несравнима с той болью, которая зарождалась в груди Локи каждый раз, когда он смотрел на того, кто однажды был его отцом и на того, кто всегда будет его братом.

Бывший асгардский принц был любопытен и часто задумывался, что ожидает их в черной бездне, после перехода за грань существования, когда сгорает оболочка, а душа звездной пылью отправляется в бесконечное путешествие... Но он точно никогда не думал, что по самую макушку окунется в холодную воду.

Локи приложил все усилия, чтобы не выругаться вслух – и не захлебнуться — когда под весом своих доспехов, явно не созданных с мыслями о водных процедурах, он начал стремительно опускаться на дно, а мокрый плащ, превратившись в порождение гигантского паука, обвил его, словно кокон, и не давал двигаться. Возможно, в нем и текла кровь ледяных гигантов и холодная вода не могла причинить ему вреда, но Локи явно не был амфибией.

Он еще не успел удивиться, откуда в бездне взялся водоем, как зеленоватая толща воды побледнела, исчезла, и асгардец со звоном упал на пол, который, впрочем, оказался отнюдь не жестким, а совсем даже упругим. Локи удивленно подпрыгнул, словно резиновый мячик, раз пять, прежде чем осознал, что находится не в открытом космосе, а в неизвестном помещении.

— Простите великодушно, Ваше Высочество, — раздался неподалеку радостный голос, — но Ваши доспехи — это ужас что такое! Бассейн — прекрасный способ безопасного приземления, но Вас пришлось перенаправить... Хм, знать бы еще, что это за комната с очаровательным батутом... Моя старушка не перестает меня удивлять!

Локи бросил гневный взгляд на вульгарно одетого незнакомца с воздетыми к потолку – по-видимому, в приветственном жесте — руками, и попытался было подняться, но поскользнулся и упал, издав при этом отнюдь не королевский вопль. Мужчина поморщился и быстро отскочил назад.

— Только не надо на меня брызгать! Это мое любимое пальто, знаете ли, принц, и мне как-то не хочется бороздить времена и пространства в поисках подходящей химчистки, ибо ТАРДИС в такой области доверять нельзя абсолютно! Поэтому не делайте резких движений и слушайте меня внимательно!

Локи напрягся, мысленно подсчитывая все имеющееся в наличии и спрятанное в стратегических местах оружие, и сумел-таки подняться на ноги. С трудом оторвав мокрый плащ, анакондой обвивший его ноги, бывший асгардский принц принял позу страдальца в изгнании и заносчиво произнес:

— Никто не смеет указывать мне!

Мужчина, одетый как рядовой житель Мидгарда, тем не менее, не испытывал перед Локи должного трепета, скорее даже снисходительно подсмеивался над ним, что было и вовсе невыносимо. Маг попытался собрать остатки сил, дабы продемонстрировать свое могущество, но его собеседник тут же выхватил из кармана нечто, издавшее противное жужжание, и Локи тотчас же, хоть и не по доброй воле, вернулся в ставшее уже привычным горизонтальное положение.

— Совсем не изменился за прошедшие годы! — радостно, словно старому другу, объявил мужчина. — Очень, очень рад видеть на борту моего корабля наследного принца Асгарда!

— Мы знакомы? — осторожно поинтересовался Локи, решив забыть на некоторое время свой обычный пафос и браваду. Тем более что его внешний вид, больше напоминавший помойного кота, попавшего под ливень, этому совершенно не способствовал.

— Обидно, — почти искренне произнес незнакомец, прижимая ладонь к груди, — Мне было бы весьма обидно, что меня так быстро забывают, если бы я не был таким всепрощающим. А ведь мы так мило побеседовали на кухне в этом твоем Асгарде. Паршивейшее место на самом деле, но застольные беседы, как я понял, отличнейший способ приобрести интересных знакомых.

Принц болезненно нахмурился, словно силясь вспомнить что-то, что он с таким трудом забыл.

— Доктор?

— Он самый, — с воодушевлением воскликнул этот пренеприятнейший тип. — Доктор, собственной персоной! Я вернулся, и, как ты видишь — вовремя!

Локи, наконец, несколько отошел от шока и поспешил принять более или менее приличную позу: положил ногу на ногу и скрестил руки на груди.

— Слушаю, — произнес он. — Что ты хотел мне сказать, Доктор?

— В последнее время я натыкаюсь на сообщения, которые мне совершенно не нравятся, — Доктор крепко сжал челюсти и бросил мимолетный недружелюбный взгляд на Локи, словно обвиняя того, что тот посмел каким-то образом оторвать Повелителя Времени от необычайно важных дел, но асгардец только надменно изогнул правую бровь. — И у меня есть все основания полагать, что причинами этих неприятных событий станешь именно ты.

— Не думаю, что можно обвинить кого-то в том, что тот еще не совершил. Или ты спас меня только для того, чтобы осудить заочно? Я плохо помню нашу последнюю встречу, Доктор, — имя прозвучало почти как ругательство. — Но я точно знаю, что именно я должен чувствовать себя оскорбленным и обиженным.

Даже не затруднившись с ответом, Доктор достал из внутреннего кармана пальто сложенный вчетверо лист бумаги и кинул Локи.

Тот поймал, не задумываясь, но знакомиться с содержанием не спешил, предпочтя для начала прояснить некоторые моменты.

— Я, конечно, вижу, что ты — тот самый Доктор, который... — Локи стиснул зубы, с прищуром глядя на старого нового знакомого. — Прошло уже более тысячи лет с того... разговора на кухне, — добавил он. – Значит, ты меняешь лица?

— Ах, — вздохнул галлифреец, возведя глаза к потолку и добавил тоном философа: — Разве все мы не меняемся?

Локи нервно смял бумагу в кулаке. Он совершенно не был настроен на пустой треп.

— Маленький фокус моего народа, — скучающим тоном пояснил Доктор, видя выражение лица своего оппонента. Он кивком указал на лист бумаги. — И я был бы поосторожнее с этим. Эта вещица досталась мне не просто так, и второй раз я туда не отправлюсь. Хотя ты, с другой стороны...

Локи замер, внезапно почувствовав, что от смятой бумаги исходит тепло — знакомое ощущение, которое он испытывал не раз, получая письма от матери. Она всегда говорила, что ее любовь должна согревать его душу, где бы он ни был.

— Это какой-то из твоих трюков? — подозрительно спросил Локи, все еще не решаясь развернуть листок. — Что ты хочешь от меня?

Доктор поправил свой нелепый галстук-бабочку и объявил тоном, не терпящим возражений:

— Посмотри и прочти, ты все тотчас поймешь. Это правильная временная точка.

На лице принца все еще было написано сомнение, но взгляд Доктора был непреклонен. Локи медленно развернул бумагу и сразу выпустил ее из рук, затем, все же пересилив себя, поднял листок. Это был рисунок. Поражало необыкновенное сходство с оригиналом. Бог коварства и лжи, словно ангел смерти, стоял посреди руин Асгарда, а возле его ног сидел огромный волк.

— Что именно я должен понять? — Локи сделал огромное усилие над собой, чтобы снова не выронить листок. А лучше скомкать его и засунуть этому отвратительному типу так глубоко, что тот... он тяжело сглотнул, только сейчас заметив надпись в нижнем углу рисунка. Витиеватыми буквами асгардского алфавита, красоту которого жители Мидгарда тщетно пытались отразить в рунах, было написано всего одно слово. Рагнарёк.

— И вот это — свидетельство моей виновности? — перевел дыхание Локи. — Рисунок?

Доктор мрачно посмотрел на принца, чье тело била крупная дрожь.

— Ничего не напоминает? Совсем? Я слишком много видел в этой жизни, чтобы пренебрегать подобными предупреждениями. Помнится, Ван Гог...

— Раз уж я пленник, — прервал принц рассуждения Доктора, — предпочту хранить молчание и послушать аргументы своего обвинителя и тюремщика. И мне бы не мешало переодеться. В сухое.
Казалось, что Доктор только сейчас заметил, что под его гостем уже натекла лужа.

— Нет, в ТАРДИС не бывает пленников. Они слишком шумные и требуют к себе много внимания и еды. Считай себя гостем, который вынужден задержаться в дружелюбном обществе до выяснения и исправления ситуации. И уж точно я не позволяю пленникам копаться в своем гардеробе, который находится, — Повелитель Времени завертелся на месте, пытаясь определить направление. — Там, — он махнул рукой. — Или там.

***

Локи шел вдоль вешалок, расшвыривая попадавшиеся под руку предметы гардероба. Он уже избавился от верхней кожаной одежды и тяжелых сапог, оставшись во влажной зеленой тунике и подштанниках.

— Плебейство, — фыркал принц, кидая очередной пиджак, — носить подобное — унижать свое достоинство!

— Эй, — возмутился, не выдержав, Доктор, — это моя коллекция одежды, подобранная с необычайным вкусом! У меня вообще крутой гардероб!

— И это — тоже твое? — язвительно заметил Локи, даже не прикоснувшись к некоему предмету одежды всех цветов радуги. — Ты работал клоуном в Мидгардских цирках?

— Это был сложный период моей жизни, — словно оправдываясь, обиженно произнес галлифреец и нежно провел рукой по ткани. — Сложный, но интересный. Ах, у меня были такие кудри! Люди на разных планетах, становились в очередь, чтобы... Эй, что ты делаешь?!

Доктор возмущенно отобрал у Локи полосатый шарф, который асгардец пытался проверить на прочность.

— У этого предмета одежды есть какое-то практическое назначение? — поинтересовался Локи, глядя на то, как Доктор аккуратно сворачивает шарф. — В него нужно заматываться?

— Это просто стильная вещица. Она создает определенный имидж, добавляет крутости, — он махнул рукой. – Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь.

По всей видимости, Локи окончательно освоился в компании Доктора, потому как за бесконечный час, проведенный в гардеробе, Повелитель Времени выслушал от младшего асгардского принца слишком много ядовитых замечаний относительно: а) хозяйского вкуса в целом; б) Мидгардских варварских обычаев; в) наличия огромного количества женской одежды.

Однако все это не помешало Локи на выходе из гардероба щеголять в килте, который когда-то принадлежал Джейми, и зеленой растянутой футболке с надписью Kiss Me, I Am A Secretary, вечность назад оставленной в ТАРДИС Донной.

Доктор с сомнением посмотрел на странный ансамбль, но ничего не сказал и, отметив про себя стройные, хотя и излишне бледные ноги молодого человека (которые, конечно же, не шли ни в какое сравнение с нижними конечностями некоторых его спутниц), указал своему гостю путь в комнату управления.

Впрочем, в следующее мгновение на Локи был его привычный комплект из кожи и металла.

— Удобная ткань, хорошо поддается трансформации, — пояснил он несколько удивленному Доктору и с интересом направился к панели ТАРДИС. — Отличный дизайн, — заметил он. — Под стать твоему гардеробу.

Несмотря на дружелюбный тон асгардца, Доктор и на мгновение не сомневался в том, что это было оскорблением. Локи провел пальцем по приборной панели, словно придирчивая свекровь в доме нерадивой невестки, и тут же отдернул руку, скривившись от боли. ТАРДИС издала длинный протяжный гул, в котором явно слышалась насмешка.

— Но хватит пустой болтовни, — принц заложил руки за спину и взглянул на Доктора, упрямо вскинув подбородок. — Соблаговоли объяснить мне, что я тут делаю? Вот именно здесь, с тобой и в чреве этого существа, именуемого ТАРДИС? Если уж тебе так нужно предотвратить Рагнарёк, что, без сомнения, не имеет никакого смысла, то почему бы тебе не избавиться от меня как-то иначе, не создавая себе лишних проблем? Зачем ты вообще спас меня от неминуемой смерти в бездне?

Доктор подкрутил пару кранов, пощелкал тумблерами и заглянул в экран, прежде чем ответить.

— Все не так просто, — медленно произнес он. — Тебе только кажется, что Рагнарёк будет в отдаленном будущем. Все это уже случилось и стало фиксированной временной точкой, — видя непонимающий взгляд своего гостя, Доктор пояснил: — Тайми-вайми. Время довольно сложная штука. Ты станешь одним из главных участников Рагнарёка, это факт, но если я убью тебя, то это может разрушить время и пространство раньше времени. Даже я стараюсь не вмешиваться в события фиксированных точек. Чаще всего. Слишком сильно вмешиваться.

— Тогда я точно не понимаю смысл моего пребывания тут, — раздраженно произнес Локи. — Ты будешь держать меня при себе до самого конца света? Даже если он наступит через тысячи лет?

— Я сказал, что не могу переписать фиксированную точку, — хитро произнес Доктор. — Но это не значит, что мы не можем немного повлиять на эти события.

— Мы? — принц надменно изогнул бровь. — С чего ты взял, что я пошевелю хоть пальцем?

Доктор радостно улыбнулся, крутнулся вокруг своей оси и начал, по мнению Локи, дикий танец с хаотичными движениями, во время которого еще можно было дергать за рычаги и нажимать кнопки.

— Ваше Высочество, от Вас не требуется ничего! — прокричал Доктор, пытаясь перекричать назойливое гудение двигателя. — Наоборот, я...

Тут же раздался оглушительный скрежет, и ТАРДИС неслабо тряхнуло, словно их средство передвижения протаранило что-то огромное и железное. Локи отшвырнуло к перилам — он едва успел за них ухватиться, а Доктор только издал громкий вопль, когда вылетал в огромную сияющую трещину в стене.