Йольские дни — время темноты и холода. Солнце едва успевает вспыхнуть над горизонтом, как вновь наступает ночь. Деревья обрастают белым инеем, чёрную землю покрывает снег, дыхание разлетается ледяным туманом. В эти дни люди стараются не выходить на улицу, того и гляди, наткнёшься на кого-нибудь из духов зимы.

Но Хинрику в тепле не отсидеться. Тётка Сиг, старая ведьма, ни за что не позволит. Да и не родня она ему вовсе, берёт на воспитание мальчишек из бедных семей, но те надолго у неё не задерживаются. Говорит, — сбежали бездельники, не желали работать! Да только Хинрик уверен, — извела! Замучила!

Но сказать по правде, Хинрик делами себя не утруждал. Утром удрал с мальчишками на замерзшее озеро, покидаться снежками. Поглядел как на краю леса украсили Йольское дерево — красные фигурки фей заманчиво блестели на ветках, но трогать их не стоило, иначе жди неприятностей. Едва успел проголодаться, а тут и солнце зашло. Хочешь не хочешь, а нужно возвращаться домой. Эх, раскричится старая Сиг... Так оно и вышло.

— Лентяй! Лодырь! Воды не принес! Пол не вымел! А в лес ты сходил? — бушевала старуха. — Ещё до снега обещал! Как теперь? Скоро хозяйки придут купить у меня остролист и омелу, а их нет! Бездельник, ох и доберётся до тебя…

Но кто доберётся, Хинрик не услышал, схватив мешок и на ходу натягивая шапку, понёсся в сторону леса. И как он забыл про омелу? По снегу-то поди до старого дуба не дойти…

Во дворе ему встретился Ульвар, второй воспитанник тётки Сиг. Он мог бы стать Хинрику лучшим другом, но был старше и относился к мальчику снисходительно, как к маленькому, хоть и дружелюбно.

Ульвар прислушался:

— Чего это Сиг разбушевалась? Опять бездельничал? Кем пугает? — улыбнулся он, потрепав Хинрика по голове.

— Не знаю, — буркнул мальчик. — Крампусом, Грюлой, а может всеми Йоласвейнарами сразу… А всё равно, она сама страшней их всех. Пойду искать омелу… Пусть потом хоть весь дом обвесит.

Ульвар усмехнулся.

— На вот, — он протянул мальчику пирог, завёрнутый в полотенце. — Перекусишь по дороге. Сам виноват, дотянул до последнего.

Хинрик пирог взял, хоть и поморщился. Обзывает лентяем, а сам-то работал? Поди опять к невесте ходил! Полотенце вон какое вышитое, не наше!

Сумерки быстро сменила темнота. Снег в лесу оказался глубоким, идти стало сложно. Хорошо хоть луна сегодня вышла круглая и яркая, в её голубоватом свете знакомая дорога хорошо просматривалась. Но тени деревьев, покачивающихся на ветру, скрип веток, хруст снега под ногами (его или чьими-то ещё?) пугали, ледяными пальцами стискивали грудь. Сердце билось слишком часто, зубы стучали от холода и страха. Хинрик поминутно оглядывался, всматривался в темноту. Но как только увидел старый дуб, приободрился. Выдохнув, он открыл мешок и стал обрывать пучки омелы, благо висели они совсем низко. Рвать приходилось осторожно, необычный холод сделал листья хрупкими, хотя они оставались такими же ярко-зелёными. Так просто это растение не убить.

Внезапно сзади послышался скрип деревьев, верхушки их закачались, обсыпая вниз водопады снега. Хинрик резко обернулся. Что-то большое, чёрное, туманно-расплывчатое закрыло луну, сразу стало очень темно.

«Туча, — попытался убедить себя Хинрик, — просто туча. Сейчас её унесет ветер…»

Скрипучий вой, похожий на крик банши или рёв больного ребенка, разрезал ночь. Хинрик закаменел от ужаса, живот скрутило, сердце вновь бешено забилось. Он судорожно оглядывался по сторонам, но ничего не видел. Чернота приближалась. Дрожа и промахиваясь, мальчик сунул руку за пазуху и вытащил завернутый в полотенце пирог.

— Вот! — заорал он. — Держи! Не трогай меня!

Чернота качнулась, он зажмурился, а когда через минуту открыл глаза, в небе вновь светила луна. Пирог исчез. Хинрик сделал несколько шагов вперёд. Никаких следов. Наверное, это действительно была туча, а пирог просто провалился в снег. Эти мысли подействовали успокаивающе, но оставаться здесь мальчик больше не хотел. Он схватил мешок и помчался в сторону деревни, прыгая по сугробам как заяц. За его спиной, тихо ступая и мягко касаясь веток деревьев, двигалось мутное тёмное облако. Иногда оно закрывало луну, а иногда в небе загорались целых два ярко-жёлтых светила.

Незадолго до полуночи Хинрик добежал до деревни. Сейчас она выглядела совсем иначе. Тишина стояла такая, что казалось, уши залиты водой. Дороги замело, дома будто давно забросили. Но на окнах горели пирамидки-светильники, в самую холодную, самую долгую в году ночь никто не спал. Открывались двери между мирами, духи бродили среди людей. Страх собирал всех вместе у горячего живого огня, ведь кого-то сегодня всё равно заберут…

Хинрик стучал в дома, предлагая пучки омелы за несколько монет. Брали охотно, украшали лентами, красными и белыми – цветами крови и снега, цветами Йоля. Вешали над входом и дверь поскорей запирали, сами дивясь такой поспешности. Это чернота, проникшая в деревню, щекотала кожу, заставляла ёжиться, как от холодного ветра, всех, кто был поблизости.

Распродав почти всю омелу, Хинрик наконец решил вернуться. Он устал и уже совсем проголодался. А Сиг хоть и станет ругаться, но поесть даст. Он толкнул дверь и почувствовал вкусный запах мясной похлёбки.

— Явился! — тётка Сиг недовольно уперла руки в бока и погрозила мальчику. — Где омела?

— Продал! — Хинрик гордо высыпал монеты на стол.

Тётка покачала головой. Ульвар, сидевший за столом, в красивом новом свитере с миской похлёбки, подмигнул мальчику.

— А нам-то оставил? — уже не так грозно поинтересовалась тётка.

— На крыльце в мешке ещё есть! — выкрикнул мальчик. Он уже нашёл свою миску и пытался подобраться к котлу.

Сиг направилась ко входу. Но когда она открыла дверь, резкий порыв ледяного ветра вдруг ворвался в дом. С ним внутрь скользнуло что-то большое, чёрное, зыбкое, будто дым. Он закружился, сгустился, и в комнате появился чёрный кот, размером не меньше лошади, а то и побольше. Круглые жёлтые глаза с голодной жадностью уставились на Хинрика. Мальчик в панике юркнул под лавку.

— Ты привёл Йольского кота! — заголосила Сиг.

Она попыталась опрокинуть на зверя кипящую похлёбку, но тот на лету проглотил горячее варево вместе с котлом. Огонь в очаге зашипел и погас, светильники на окнах задымились и померкли. А кот, облизнувшись, двинулся к столу и, мгновенно съев всё, что на нём стояло, хитро поглядел на людей. Он немного утолил голод и теперь хотел поиграть перед тем, как поймать их. Ульвар схватил тяжёлый ухват и попытался отогнать кота, но тот легко взмахнул когтями и придавил парня к полу. Оскалив зубы, он приблизил огромную пасть к лицу Ульвара, но внезапно чихнул, глаза его заслезились. Утирая нос лапой и продолжая чихать, кот выпустил добычу. А потом подхватил зубами и вышвырнул за дверь. Хинрик удивленно выглянул из-под лавки, но вспомнил, как однажды слышал, что Йольский кот не переносит запаха свежей шерсти. Новый свитер, подаренный невестой, похоже спас Ульвару жизнь.

Сиг тоже поняла это и попыталась добраться до сундука, где хранила нитки, спрядённые по осени. Но за окном вдруг раздались тяжёлые шаги, в такт им задрожали стены дома, затрясся пол. Кот утробно замяукал и радостно заметался. В открытую дверь просунулась огромная рука с длинными кривыми пальцами и чёрными когтями. Кот пришёл не один, следом явилась его хозяйка — великанша Грюла.

«Уж её-то ничем не отпугнуть, — думал Хинрик, скрючившись под лавкой. — Не уйдет, пока всех не съест».

Рука великанши принялась шарить по комнате, ощупывая мебель и стены. Кот ластился к хозяйке, сыпля с фиолетовыми искрами с чёрной шерсти. Наконец она наткнулась на тётку Сиг, забившуюся в угол. Та принялась вырываться, бить кулаками по кривым пальцам. Но громадная рука сжалась, на пол закапала кровь, тётка обмякла и её выволокли на улицу.

По лицу Хинрика потекли слёзы. Пусть вредная, пусть ведьма, а жилось ему у Сиг не так уж и плохо… И почему он был таким…

Но рука Грюлы, вновь появившаяся в дверном проёме, не дала погоревать. Метнулась прямо в его сторону, перевернула первую лавку, вторую… Но тут на её пути выскочил кот. Не хотел делиться своей игрушкой — тёрся о край рукава, покусывал пальцы, пытаясь оттащить подальше от мальчика.

Хинрик изумился, неужели кот пытается его спасти? Он выбрался из укрытия и потихоньку пополз подальше. Но Грюла, почесав кота за ухом, отпихнула его и вновь стала шарить поблизости. Тогда кот, не переставая мурлыкать, улёгся прямо на Хинрика. Мягкая тьма окутала мальчика, кот оказался очень тяжёлым. Стало трудно дышать, но вместе с этим пришло спокойствие. Великанша, никого больше не отыскав в доме, вытащила руку. Вскоре с улицы донёсся хруст шагов, удалявшихся в сторону гор.

Кот поднялся и внимательно посмотрел в лицо мальчика. На секунду Хинрику показалось, что кот спас его только для того, чтобы съесть. Но тот медленными мягкими шагами направился к выходу. У порога кот вдруг обернулся, взъерошил шерсть и улыбнулся. Жуткий оскал острых зубов и дикая радость в глазах на мгновение застыли на его морде. А потом кот резко махнул хвостом, да так, что Хинрик отлетел к стене и крепко ударился о неё головой.

Мальчик пришел в себя, когда вернувшийся в дом Ульвар окатил его водой. Тётка Сиг бесследно исчезла. Утром её искали всей деревней, хотя и не надеялись обнаружить. И всё равно, люди считали, что её воспитанникам очень повезло. Они не знали того, что случилось с Хинриком. Уходя, кот забрал и его жизнь тоже. Теперь она растает вместе со снегом, унесется к горам с летними ветрами, смоется дождями осени, до следующего снега… Ведь тот, кому улыбнулся Йольский кот, до следующего зимнего солнцестояния уже не доживёт. Его страшная ухмылка преследовала Хинрика в кошмарах целый год… Почти год...