Алиган

       Слово "Титьки" - тэг, может быть даже хештэг:

    мгновенно останавливает взгляд и призывает к чтению

    Ни в коем случае так не облажался бы Алиган на второй день работы в железоделательной шаражке, не допустил бы «косяка» в изготовлении «косынок».    Деталюшек из железного листа шестимиллиметровой толщины. Простая операция: из уже готовых пластин нарубить прямоугольники. Пихай в гильотинные ножницы полосу и проверяй изредка размер, плюс-минус миллиметр.

    Зачерпнуть из приемного лотка левой рукой в перчатке пяток блестящих  маслом деталей; проверить, убеждаясь в правильности, длину и ширину.  И не психовали бы над душой многочисленные громогласные сварные, и не парился бы Палыч, мастер сварочного участка, чем занять работяг, пока заготовщики наладят аппарат и обеспечат всех желающих заработать, и не "наезжал" бы на Михалыча, мастера заготовительного участка, с требованием быстро решить проблему. Прошел бы мимо во время утреннего обхода хозяин. Не смотрел бы насмешливо на нескладуху и суету, устроенную вокруг приземистой гильотины и круглого казаха.

    Пятидесятилетний выше среднего роста рубщик Петрович не округлял бы в совершенном недоумении всегда спокойные глаза над стеклами сдвинутых на кончик носа очков, сравнивая  разноразмерные, явно "косячные" детали.
- Алиган, так не бывает, - в очередной раз проверял упор, убеждался в надежности закрепления направляющих пластин. Брал в руки кривую железяку и вновь хмыкал в недоумении. – Данунах…

     Прекрасно понимаю Петровича. Работать на хорошо настроенном станке ума не надо, только продвигай полосу по направляющей до упора да педаль нажимай и детальки будут вылетать ровные, красивые и одинаковые, как братья-близнецы. Ребенок справится, но вот умудрился парень найти возможность и причину для брака.

     Ничего не случилось бы. Сидел бы Алиган перед столом гильотины, проталкивая под удары ножа заготовку, и каждая деталь приносила в его карман один рубль и пятьдесят копеек, если бы не обтянутая крепко летним в оранжево-желтых ромашках платьем четырехразмерная грудь Оксаны Викторовны.

     Очень не простая, скажу прямо, живая, точнее, животрепещущая грудь, активно реагирующая на внешние раздражители, выражающая чувства, мысли и настроение не юной, а очень даже "в соку" носительницы. За два года ежедневного созерцания этого чуда природы должна бы примелькаться, но нет. Едва в центральный пролет цеха легкой быстрой походкой впархивала Оксана Викторовна, глаза работяг автоматически поворачивались навстречу и провожали вслед.

     Прекрасно шла работа вчера, в первый для Алигана рабочий день. Петрович, окинув взглядом округлого невысокого казаха, представленного мастером как будущего напарника, сдвинул очки на кончик носа, глянул поверх оправы более внимательно и спросил:
- На гильотинах работал?...  А вообще на станках?
- Только водителем, а до того рыбу ловил. Мастер рыбодобычи.
- В морях и океанах? А почему бросил?

- Отрасль накрылась. Визу закрыли. С паспортом проблемы: женат, а теперь развожусь с гражданкой иностранного государства.
- Насколько иностранного?
- Русская из Казахстана.

-  А ты казах из России? Весело. Давай, потом доскажешь, - Петрович положил на стол гильотины пачку чертежей, один лист отодвинул в сторону. – Вот эти детали мы должны быстро… срочно сделать. Работа трудная, заморочная и стоит копейки. Косынка, - взял отложенный листок. – Стоит хорошо, и делать легко. Предлагаю тебе рубить косынки и зарабатывать денежки для себя и меня, а я постараюсь разделаться с остальным мусором. Согласен.
- Да, - Алиган убедительно округлил и без того равно овальное лицо. - Я хорошо работаю, только покажи, как.

      Петрович за десять минут настроил станок, нарубил первые детали, уступил место и хлопнул Алигана по плечу:
- Дерзай, брат. Вот эталон,.. - усмехнулся утонувшим в веках в тупом недоумении перед непонятным словом раскосым глазам. - Пример, образец! Понял? Время от времени прикладывай к нему детали. Если что, зови меня.

       Всякую каверзную, трудную, заковыристую, штучную работу, мастера скидывали на грамотного, умелого, а, главное, ответственного рубщика. Где другой пол дня провозится и не факт, что сделает, Петрович быстро разбирался с чертежами, исправлял "косяки" технологов, высчитывая недостающие размеры и углы. Мгновенно настраивал станок и скоро перекладывал чертеж в стопку "выполнено".

      "Дьявол кроется в деталях", - сотню раз слышал от Петровича расхожую максиму. Личное мастерство не давало рубщику хорошо поучаствовать в заказе и отщипнуть толику денежек. Только-только, с напряжением и нервами удавалось Петровичу приближаться к среднему заработку.

      Пусть серийная деталь и стоит меньше индивидуальной, разовой, но в итоге заработок всегда выше за счет настройки, которая для одной детали и для тысячи по времени мало различается. Разница становится ощутимой, когда нарубаешь с одной настройки тысячу деталей и получаешь соответствующую сумму или после часовой настройки, выдаешь три детальки и начинаешь перестраивать на другое изделие.

       От объединения профессионала и стажера не только Алиган, сразу получивший денежную работу, но и Петрович выиграл. Мог теперь спокойно возиться со своими"эксклюзивно-срочными" деталями, а от Алигана требовалось только нажимать педаль. Заработок делился пополам.

      Завод получил громадный заказ на изготовление опор для газопроводов. Пришли деньги, которые и следовало освоить в ближайшее наикратчайшее время. Закон рынка: чем быстрее оборачиваются деньги, тем больше прибыль. Львиная доля, процентов семьдесят, сразу падала в хозяйский карман, остальное - на оплату работяг, обслуживание и расходные материалы. Немалая часть доставалась заготовщикам. Косынки требовались десятками тысяч. Сварщики-сборщики в очередь, как горячие пирожки, выхватывали детали из-под станка и отправляли в работу.
    
      Полтора десятка постов сверкали дугами в крайнем правом пролете. В центральном, натужно гудели гидравлические прессы и безостановочно долбили гильотинные ножницы. В левом, шаманили поклейщики резины и сборщики, готовя изделия для передачи малярам.  По проходам сновали, перевозя детали, двухтонные кары. Цех, как четко отлаженный механизм, отрабатывал заказ.

      Я, никуда не торопясь, гнул на гибочном "боковину основания", триста "левых" и столько же "правых". Пять рублей штука, к концу дня заработаю три тысячи, а больше и не надо. Если сегодня пожадничаю и "сорву" больше, завтра расценку срежут на рубль: хозяин хочет платить мне меньшие деньги за больший труд, я хотел бы получать побольше, работая меньше. Как говорится: "Противоречие между трудом и капиталом." Нэма дурних!
   
      Алиган наливался сознанием своей значимости и нужности производству: рубил без перерыва на чай, опоздал на обед, а в промежутках ерзал и терпел, до минимума сокращая количество походов в туалет.

     Не забывающий присмотреть за напарником Петрович, кран-балкой подвозил к станку новые полосы, промерял штангелем несколько деталей, шутил:
- Становишься профессионалом. Кусок хлеба на старость.
- Научился, вот, две тысячи уже нарубил, - смущался Алиган.
- Новое умение побуждает к рьяному исполнению. Красава!

     Но это было вчера, когда  контролер ОТК Оксана Викторовна и ее объемная плавно вздрагивающая грудь по каким-то своим причинам отсутствовали на работе.

     Утро вторника не предвещало косяков и катаклизмов.  Поднимающееся солнце пробивалось сквозь закопченные окна и раскладывало между станками ровные яркие квадраты.

     Осветило ряды колонн и прислонившийся к крайней свеже покрашенный в желтое ресивер, четырехметровый воздушный баллон, для поддержания равномерного давления в цеховой воздушной системе. Хозяин не стремились тратиться на новое оборудование и закупал по цене металлолома бывшее в употреблении, украденное с им же и его родственниками обанкроченных государственных предприятий. Старые компрессоры плохо регулировались, частенько "шли в разнос», доводя давление до крайних значений и представляли реальную опасность.

     Алиган привычно уселся перед гильотиной: ерзая мягким задом, нащупал оптимальное положение на стульчике. Прихватил из кучи заготовку, включил станок и повернул голову в сторону раздавшегося рядом женского голоса.

     Боковина станка загораживала говорящую. Из-за вертикальной плиты выступала только подтянутая бюстгальтером грудь, которая, подрагивая от негодования, двигалась вверх и вниз, а высокий резкий голос, с явным оттенком неприязни, отчитывал смущенного сварщика.

     «Размазал шов!», «неужели так трудно держать катет на полуавтомате?», «перенастрой станок и поправь шаблон!». Слова проносились мимо сознания. Душа и сердце Алигана, переместились в глаза и с волнением отслеживали движение за зеленой боковиной оранжево-желтой шарообразности.
- Бери болгарку, счищай и переваривай! – Оксана Викторовна резко отвернулась и быстрым шагом двинулась в глубь цеха.
- Вай! – воскликнул Алиган на смеси родного языка с русским и торопливо привстал, надеясь разглядеть убегающую грудь.

    На постах вспыхивали и горели ослепляющие дугой огни сварки.  Работяги в масках, склонившись над столами, ровно проходили швы. Алиган вроде бы выцелил вожделенным взглядом обтянутую ярким ситцем округлость, но тотчас разочарованно сплюнул: шар оказался головой слесаря в цветастой бандане. Еще приподнялся, забрался ногами на стол, и в это время у крайней колонны грохнул взрыв.

    Сварные и заготовщики, как по команде, бросились в проходы: узнать, что случилось, и не нужна ли помощь. Алиган свалился мимо стула задом на пол и, не поднимаясь, побежал на четвереньках прятаться за большую гильотину. Перепутал направление, как раз за большой гильотиной и грохнуло, и туда сбегался народ. Бывают неприятные моменты, когда потом за себя стыдно, но хуже, когда рядом оказываются свидетели твоей трусости. Алигану не повезло: зрителей набралось до десятка, к ним и выскочил собачьей рысью перепуганный гильотинщик. Смеха и веселья хватило на всех.

     Авария случилась более громкая, чем опасная: сорвало предохранительный клапан на ресивере, и все станки, в названии которых было слово «пневмо(воздух)» разом остановились. Петрович окликнул застывшего в позе удивленного китайца: разведенные руки ладонями вперед, ноги ступнями внутрь, напарника:
- Твой агрегат работает. Занимайся. У сварных детали заканчиваются.

     Алиган вновь уселся на свой стульчик, взял в руки полосу, включил станок, а глаза непроизвольно смотрели на массивную боковину, из-за которой десять минут назад выглядывала возбуждающая чувства красота. Шевелились, причмокивали толстые коричневые губы на круглом лице, и широкий нос втягивал масляно-гаревые запахи, надеясь различить в них волнующий женский аромат.

    Слесарная богема, с ранья оторванная от благостного опохмеления, покуривала у ресивера. Стыдливо опустив первый русский вопрос: «Кто виноват?», неторопливо дискутировала второй: «Что делать?»

    Петрович, разложив на рабочем столе гидравлической гильотины чертежи, подсчитывал и записывал маркером необходимое количество железа. Сварные вернулись к постам и энергично дорабатывали нарубленные вчера косынки. Алиган, упершись взглядом в станину, раз за разом нажимал педаль. В момент смены полосы от станка доносилась заунывная, однообразная, как казахская степь, нудная песня.

     Бытовое бездумное пение - что вижу, о том пою, релакс и удовольствие в одном флаконе. Тундровые и степные кочевники, днями не вылезающие из седла или нарт, в долгой дороге по бесконечной пустоте, подвывы страдающего по женским прелестям рубщика оценили бы на пятерку.

     Гармоничная производственная картина: никто не болтается дуриком, все при деле, работают на единый результат - разрушилась через десять минут, когда Ромка-сварной подошел к Алигану и увидел в приемном лотке вместо прямоугольников, определенной длины и ширины, безразмерные треугольники, трапеции, параллелограммы и ромбы.

- Эй, - Ромка потряс круглое плечо, глянул в бессмысленные глаза и обернулся, высматривая Петровича. – Подойди.
- Данунах...! – только и выговорил Петрович и повернулся к Алигану. – Ну ты дерзнул… дерзанул… Черт! И слова нужного не подберешь.  Как ты умудрился?
- Глаза разбежались, правда.. - Алиган отвернулся от станка и, всем корпусом подавшись вперед, немо шевелил губами.

       По центральному проходу легко и неторопливо двигалась Оксана Викторовна. Непринужденно несла перед собой красиво вздрагивающую грудь, смотрела прямо вперед и улыбалась внутрь себя непонятно... загадочно.

       Петрович, едва взглянув на женщину, легко подтолкнул ногой глубже под станок испорченные детали, а на место приемного лотка двинул деревянный ящик. Обернулся к Ромке, засмеялся и разъяснил ситуацию:

- Очень уж Оксана Викторовна женщина видная. Коллектив за два года успел переболеть и привыкнуть к ее выдающимся, но неприступным прелестям, а бедолага без подготовки, можно сказать, краешком глаза, мельком заметил самое прекрасное в ней. Своевременное возбуждение указало путь к счастью.
- Любовь нечаянно нагрянет, - Ромка сдержал смех и включил "сочувствие". - Не получилось у парня сохранить холодную голову и наступить на горло чувству. Тебе проблемы нужны: то конкурентов отгоняй, то на цветы деньги ищи?

- Красивая, - рукавом вытерев губы, смущенно пояснил Алиган.
- Попал, - устал сдерживаться и захохотал Ромка. - Ты же в Зарубежах плавал и в Америке бывал?
- Не плавал, а ходил. В Канаде рыбу разгружали.

- Америка рядом, - Ромка затоптался на месте, торопясь "отмочить хохму". - Остался бы там: каждая вторая американка с девятым размером. Пришлось ихним мужикам специальную Силиконовую долину для них сделать, чтоб титьки до размера доводить и губы до вареников наращивать. Слышал про такую?
- Про Силиконовую долину слышал, - неуверенно согласился Алиган.
- Интересно, - поддержал Петрович.

- В шарашках, типа нашей, мужики на прессах титьки из силикона штампуют. Хотят бабы красивыми быть, - поставил победную точку Ромка. - А Оксана Викторовна... Сколько самцов два года тому рогами перебодались, и всем - облом. Малоадекватная она.
- Девушек выбираем по красоте, а с мало или много адекватностью потом разбираемся, - Петрович толкнул напарника рукой в плечо. – Подвинься, станок посмотрю.

- Глаза разбежались, да, - как спасительную мантру повторил Алиган. – Вчера получалось…
- И сегодня получится, - перебил Петрович. – Разбежавшиеся глаза - это две точки зрения, что провоцирует критическое мышление.

- Рубщик ведро брака настрогал, а какой-нибудь депутат за краешек сиськи и народ продаст и пол страны в распыл пустит, - отозвался на излете веселья Ромка.
- Перебор, - засмеялся Петрович. - Я за критическое мышление, Рома, но нельзя же критиковать только желчью. Лучше порадуемся, что есть в стране мужики, у которых стоит.

- Ну ты философ, - не замедлил снасмешничать Ромка.
- Философами мужики не от хорошей жизни становятся, - пригрустив глазами, парировал Петрович.

     Присел перед станком, нажал кнопку запуска, вставил полосу, сделал руб, второй. Подобрал готовые детали, измерил. Штангель циркуль беспристрастно показал правильный размер.
- Не идеально, но близко к тому, - прокомментировал Петрович. - Бодаться в междусобойчиках, Рома, - это мелкое плавание. Вот в древности за одну Елену целый город разнесли в хлам. Осознаешь масштаб, город Троя. - Продвигая в станок железо и нажимая ногой на педаль, дорубил полосу. В приемный лоток падали детали правильного размера и формы, «не идеального, но близко к тому».

    Сварные радостно загалдели, Ромка торопливо сгреб нарубленное и помчался к сборочному посту, остальные выстроили очередь из ящичков, коробочек и ведерок в ожидании недостающих деталей.

- Все нормально со станком. Руби и не ерзай глазами по сторонам в поисках бесхозных прелестей. Расти и учись плавать по-глубокому.

     У первой колонны вновь грохнуло. Едва отошедший от станка Петрович, оглянулся на звук и отчетливо матюгнулся в адрес слесарей. Алиган присел и втиснулся под стол гильотины. Сварные примчались, оценили позу рубщика и дружно "заржали".

     Алиган опасливо выглянул и вздрогнул: поверх обтянутых желто-оранжевым необъятных полушаров снисходительно улыбались небесно голубые глаза  Оксаны Викторовны.