— Генерал Юань, вы ведь понимаете, чем это кончится, — доктор Ань сплёл длинные пальцы. — Если мы выступим друг против друга, то никто не выйдет из этого зала: ни вы, ни я.

— Так вы предлагаете союз? — генерал с лёгким недоверием вскинул брови.

Последнее, чего хотел бы Ань, это союза с изменниками. А в измене он подозревал всех военных, собравшихся в Медном зале: хладнокровного Юаня, вспыльчивого Эра, неповоротливого Миня — и, разумеется, Моци. Последнего закрыли в Чугунном зале после того, как Ань обработал его рану и спрятал изуродованное лицо под слоями бинтов.

— Бросьте эту сучью плоть подыхать на улице, — процедил Эр, когда Ань приказал внести генерала в Дом пяти залов.

— Его рана достаточно серьёзна, поэтому он действительно может умереть к утру, — спокойно ответил доктор. — Однако от живого Зихао Моци будет существенно больше пользы.

Он сможет, например, рассказать о своих сообщниках. В их существовании доктор Ань не сомневался: приграничные провинции бдительно следили за воинственными соседями — и в таких условиях невозможно скрыть передвижения даже небольшого отряда. Кто-то помогал генералу Моци, но у Аня не было времени выяснять, кто именно. Разведчики докладывали о кораблях Красного княжества — нагруженных, точно троянские кони, усугумскими солдатами. Доктору Аню нужны были воины и сторонники, чтобы выступить сразу против двух армий — и выбор оказывался невелик.

— И какую же выгоду, — генерал Юань задумчиво почесал подбородок. — Я извлеку из этого союза?

— Тебя не повесят, когда всё это кончится, сучья ты плоть! — рявкнул майор Эр. — У нас нет чёртова времени на твою чёртову выгоду!

Люди генерала Юаня, ощутив угрозу, волной грохочущего железа хлынули вперёд. Здоровая рука Ин неловко сомкнулась на рукояти меча. Юшенг и Энлэй вцепились в расшитые кушаки, чтобы в любую секунду выхватить кинжалы. Яньмэй и Шуан приняли боевую стойку, а между пальцев Динлю, отправившейся на поиски детей, блеснули крохотные разряды тока. Доктор Ань вскочил на ноги, чтобы не допустить ещё одну — на этот раз гражданскую — войну, но его опередил разведчик. Солдат ворвался в Медный зал, сопровождаемый людьми Су Юаня: сейчас никто не доверял никому.

— Майор Эр! — гаркнул солдат. — Мы поймали шпиона!

— Из Усугумо? — деловито уточнил тучный генерал Минь.

— Из Красного княжества!

Солдаты расступились — и доктор Ань, наконец, увидел пленника. Волосы цвета кипящей меди, брызги веснушек, чёрные глаза: происхождение шпиона не оставляло сомнений. Впрочем, доктору Аню хватало других вопросов. Почему столь приметный человек даже не попытался замаскироваться? «Не стремился же он попасть в плен», — отмахнулся от мысли доктор, но она прозвучала слишком похоже на правду.

— Кто здесь главный? — вдруг осведомился шпион.

— Он, — несколько рук скрестились рядом с доктором Анем.

Раны неприятно заныли, требуя или покоя, или щепотки лекарственного порошка. Но ни на что не оставалось времени: минуты пересыпались во другую половину часов со звоном вулканического песка. Когда Ань вернулся из Усугумо доктором, он собирался рассказывать о бактериях, гигиене и бесполезности иглоукалывания. Он не планировал становиться советником Ли Чжуна — и всё ждал, когда тот догадается о его некомпетентности. Но время звонко пересыпалось из одной колбы в другую. Ли Чжун по-прежнему интересовался мнением доктора Аня, а когда грянула война — пришлось не только давать советы, но и принимать ответственность за их последствия. Ответственность, которая казалась доктору Аню тяжелее любых доспехов.

— У Юн, хваран, — представился пленник, добавляя к этой тяжести ещё двести цзиней. — Я прибыл…

— Прибыл! — насмешливо фыркнули разведчики.

—…С предложением князя Тхэё.

— Я выслушаю предложение князя, — кивнул Ань. — Но не обещаю, что приму его.

— Я думаю, ваше мнение быстро поменяется, — хваран взглянул доктору в глаза. — Потому что вам не выстоять против двух армий: у Шитао нет ни численного, ни технологического преимущества — и подкрепление до вас добраться не успеет. Однако князь Тхэё, — зал зашуршал от ропота. — Может оказаться ценным союзником в борьбе с Усугумо. Солдаты прибудут сюда на его кораблях. Он знает тактику, стратегию — и даже помнит, где на Шитао они спрятали припасы.

— Чего князь пожелал бы, — доктор Ань опёрся подбородком на сплетённые руки. — В обмен на эти ценные сведения?

— Цзоу Жунь, — прямо произнёс хваран.

Теперь ропот походил на шум прибоя. Он заглушал всё вокруг: грохот доспехов, звон песка, шелест страниц — но, по крайней мере, не мысли. Цзоу Жунь — горная гряда, похожая на челюсть дракона — была не просто военным трофеем императора Сюню. Она стала основой военной мощи Юинин. Там добывались металлы для всех видов оружия, для доспехов и флота. Там же брали вулканический шёлк для униформы разведчиков — лёгкий, прочный, не имевший точного цвета, а потому легко сливавшийся с серым побережьем или бурыми горами. С Цзоу Жунь империя Юинин была непобедимой: а что будет без неё?

«Нам не справиться с двумя армиями сразу, — доктор Ань смотрел, как в часах поблёскивают стеклянные песчинки. — Даже если Юань — не предатель. Даже если люди Моци присоединяется к нам после того, как Эр раздробил лицо их генерала. Нам по-прежнему катастрофически не хватает людей, и Тхэё могли бы спасти нас… Но затем мы станем уязвимы. Беззащитны. Слабы. И полыхнёт новая война, потому что кто устоит против такого соблазна?».

Если они не отдадут Цзоу Жунь, то проиграют эту войну. Если отдадут — то проиграют все последующие, но выиграют хотя бы одну. Ань коротко кивнул, словно сообщая, что готов озвучить решение. Для императора Сюню значение имела лишь победа. Ли Чжун старался, чтобы люди в Шитао не голодали. У доктора же Аня была своя мера: сколько жизней он сможет сохранить.

— Такое решение, — осторожно начал доктор. — Может принять только император. Но если Красное княжество станет на нашу сторону, я приложу все усилия, чтобы его убедить.

Не шорох и не шум прибоя: зал взорвался грохотом шторма. Юань что-то цедил сквозь зубы, Минь трагично всплёскивал пухлыми руками, а солдаты скандировали: «Позор! Позор!». Доктор Ань жестами пытался призвать к молчанию, но куда полезнее оказалась книга учёта добытых металлов. Размахнувшись, Ань ударил ей по столу — и тишина повисла в воздухе облачками книжной пыли.

— Вы избираете меня главным, — Ань полоснул взглядом собравшихся в Медном зале. — А теперь подвергаете сомнению моё решение?

— Отдать Цзоу Жунь Красному княжеству — это не решение, доктор Ань, — покачал головой генерал Минь. — Это национальный позор.

— Национальный позор — это обменять жизни наших людей на каменную гряду, — ледяным тоном произнёс Ань.

— Это наша гряда! — возмутился Минь.

— И, кстати, это не просто каменная гряда, — заметил Эр.

Взгляд Аня наткнулся на пустующее кресло, которое когда-то занимал Ли Чжун. Наместник мог убедить в своей правоте кого угодно. Он играючи успокаивал трусоватого Миня, тешил самолюбие Моци и Юаня и поддерживал Эра, который до сих пор ощущал себя чужаком. Холодный, словно медицинская сталь, Ань оказался далёк от подобной дипломатии. Доктор вновь взглянул на военных, закипавших от возмущения — и почувствовал себя здесь куда более чужим, чем иностранец Юйчи.

«Мне не хватает вас, господин Ли, — Ань болезненно стиснул свои длинные пальцы. — Всем нам вас не хватает».

— Я знаю, какую ценность представляет Цзоу Жунь, — устало кивнул доктор. — Но мы уже её потеряли. Если проиграем, гряду заберут Тхэё и Усугумо. Если выиграем, её заберёт только Тхэё — а мы сохраним город и жизни наших людей. Вы можете биться за металл, господа офицеры и солдаты, а меня — запереть в Чугунном зале как изменника. Только кому будет служить этот металл, когда мы падём? Кого будут защищать эти горы, когда Шитао сравняют с землёй?

— Но Красное княжество — такие же наши враги, — генерал Минь с опаской взглянул на хварана. — Как и федерация Усугумо.

— Враги друг друга не предают, — заметил майор Эр.

— Этого мы, кстати, не знаем, — Юшенг смерил шпиона презрительным взглядом. — Вдруг он заманивает нас в ловушку?

— Тогда пойдём на побережье другим путём, — вмешалась Ин. — Пройти который смогут только жители Шитао.

«Лейтенант говорит о Серебристом лесе», — догадался Ань. Он быстро взглянул на хварана, стараясь уловить, как нетерпеливо подрагивают ресницы или дёргается уголок губ. Но У Юн оставался таким же спокойным и невозмутимым. Нет, подумал доктор, они не заманивают нас в ловушку. Мы уже в ней — потому что Тхэё продумали возвращение Цзоу Жунь до мельчайших подробностей.

Спланировать вторжение Усугумо. Внести раздор, убив наместника и переманив генералов на сторону врага. Предложить помощь, когда Шитао окажется в безвыходной ситуации — и едва ли от неё откажется. Красное княжество, которое было раз в десять меньше своих соседей, с лёгкостью обвело их вокруг пальца.

«Потом, — отмахнулся от рассуждений Ань. — Потом мы решим, что делать с Красным княжеством. Сейчас нужно остановить вторжение — и времени у нас всё меньше и меньше, как и стеклянного песка в этих часах».

— Нет, Ань, — оборвал доктора майор Эр. — Вы не идёте с нами на побережье. Вы ранены — и станете нам обузой. Юшенг, Энлэй! Где драконы носят эту парочку?

Услышав свои имена, чиновники заспешили к ним. Такие одинаковые — благодаря парчовым халатам цвета индиго — и одновременно такие разные. Юшенг — высокий, плечистый, со здоровым румянцем на щеках и задорной улыбкой, несвойственной государственному служащему. Энлэй — существенно ниже, значительно стройнее, куда бледнее и неизмеримо спокойнее. Оба согнулись в почтительном поклоне — и тут же выпрямились, вопросительно глядя на майора двумя парами внимательных глаз.

— Госпожа Ли и доктор Ань остаются в Доме пяти залов, — объяснил Юйчи. — Нужен кто-то, кто будет их защищать… И кто будет жечь бумаги, если ветреное наше Княжество снова передумает.

— Мы останемся, — степенно кивнул Энлэй.

— Пусть только сунутся, — Юшенг показал воображаемому врагу свой дюжий кулак.

— Значит, — по-военному коротко улыбнулась Ин. — Пора прощаться?

Доктор Ань собирался протянуть руку — для дружеского прощания — но его опередила Динлю. Крохотная женщина молнией блеснула в Медном зале — и вот она уже стоит, прижимаясь лбом к прохладному металлу брони. Ин нежно погладила мать по волосам, в кончиках которых тлело пламя. Как у Ву Яньмэй, подумал Ань, Эра Юйчи или У Юна, который терпеливо ждал, когда они выдвинутся навстречу вражеским силам.

— Цветочек мой! — Динлю посмотрела Ин в глаза. — Я так радовалась, когда ты родилась! Думала: «Спасибо, великий дракон, что это дочка. Значит, не придётся беспокоиться за сыновей».

— А мы тебя подвели, — сухо усмехнулась Ин. — Прости, мам.

— Дурёха! — Динлю стукнула по доспеху маленьким кулачком. — Не было ни дня, в который бы я не гордилась своими детьми.

— Только, мам, не ищи Шена и Суна, пока не кончится битва, — велела Ин. — Они умные мальчишки: наверняка спрятались где-нибудь — или уехали с другими учениками.

— Ин…

— Мама, — строго повторила Ин. — Не выходи в город, пока всё не кончится. Одного родителя мы уже потеряли.

Лейтенант подняла голову — и бесстрастно взглянула на Аня. Огромные глаза цвета мокрой земли. Чёрные доспехи из вулканического железа, которые шли ей больше, чем любое платье. Страх выйти за рамки привычного, который странным образом сочетался с невозможностью в этих рамках жить: для высокой и плечистой Ли Ин они казались слишком тесными. Лейтенант протянула ему здоровую руку — и доктор Ань сжал её, чувствуя холод металла и тяжесть бронированной перчатки.

— До свидания, доктор Ань, — коротко попрощалась Ин.

— Сюэцинь, — загадочно ответил он.

— Простите, доктор, не понимаю вас.

— Меня зовут Ань Сюэцинь. И если хотите, лейтенант, то можете звать меня по имени.

Взгляд Ин — обычно прохладный, как и её броня — стал ощутимо теплее. Доктор Ань не заметил, как отошла госпожа Ли, и почти не услышал, как солдаты, громыхая доспехами, вышли для построения на улице. Последние крупинки песка коснулись дна часов, когда Ли Ин кивнула, принимая новые правила — и повторила:

— Тогда до свидания, — она облизнула губы, словно пробуя им на вкус. — Ань Сюэцинь.

***

— Я не сдамся без боя!

Шен поднял камень с бугристой мостовой, чтобы придать убедительности своим словам. Как там говорил учитель Шуан: «Оружие — продолжение твоей руки»? Камень же никаким продолжением не ощущался: лишь ненадёжной тяжестью в кулаке.

— Так что попробуй нас достать, ты, кустарник чёртов! — рявкнул Шен.

Вступать в перепалку с врагом — не лучшая идея даже для Шена. Но других у него не оставалось. Сун молчал, вжимаясь спиной в каменную стену. Вокруг — ни души, за стеной — чёрт знает что. Может, военный переворот. А, может, военная хитрость. Шен втянул воздух сквозь зубы, ощущая, как в венах закипает злость. Он уже устал думать о хитростях, княжестве, федерации, о том, ради чего погиб отец. Подушечки пальцев закололо от желания разбить врагу лицо — и хоть на ком-то сорвать злость за то, что им пришлось пережить.

Шен поднял камень выше — и увидел, как между пальцами потрескивают крохотные разряды электричества, кроваво-алые, как далёкие зарницы.

«Что это?.. — растерянно моргнул Шен. — Как это?..».

— А вот возьму, — уже совершенно серьёзно произнёс Юби. — И попробую.

— Юби, не нужно, — молящим шёпотом попросил Шини.

— Шен, не нужно, — прохрипел Сун, стараясь ухватить брата за одежду.

Юби движением, которое едва уловил глаз, выхватил катану и занёс её над головой. Юноша чуть старше них исчез; вместо него появился враг — с неживым взглядом и чётким намерением убить. Враг, сделанный из плоти и крови, а не карикатура, выведенная яркой краской — и потому близко не такая страшная, как то, что предлагала реальность. Злость погасла, оставив едкое послевкусие, и вместо неё всё внутри вновь обожгло страхом. Шен швырнул камень в надежде, что он попадёт в это жуткое лицо и разобьёт его как фарфоровую маску, бросился к стене — и замер, увидев на ней алое марево.

Гром взорвался над головой, отбрасывая его в сторону Юби и Шини. Молнии кровавыми подтёками растекались по серому небу, а грудь обжигало густым жаром. Шен чувствовал, как кожа вздувается волдырями, как от жара плавятся рёбра — и негнущимися пальцами попытался сорвать с себя ифу.

— Сун!.. Сун!.. — в панике позвал Шен.

Что это? Как это? Новое оружие Усугумо? Те разряды тока, которые он каким-то образом обратил против себя? Мысли вспыхивали и гасли, как молнии над головой, жар не ослабевал, а завязки ифу никак не поддавались. Шен закусил губу, чтобы не закричать от боли и отчаяния, перекатился на живот — вдруг так жар утихнет? — и увидел то, что на мгновение заставило забыть об огне в груди.

Совсем недалеко от него лежал офицер по имени Юби. Его униформа дымилась, а кожа закипала раскалённо-белыми и обожжёно-розовыми пузырями. Шини склонился над товарищем и бережно приподнял его голову. Ответом был тяжёлый, сдавленный стон — и почти прозрачные глаза Шини мгновенно наполнились слезами.

— Ох, Юби… — всхлипнул он.

Лучшего момента не придумать. Причём момента для чего угодно — победы над врагом или более благоразумного побега. Шен попытался им воспользоваться, но невыносимый жар в груди сменился металлической неподвижностью, разливавшейся по рукам и ногам. В сознании едва успело мелькнуть возмущённое «Да что это, предков ради, со мной такое?!» — как жидкий металл затопил и мысли, делая их тяжёлыми и неизменными. Шен почувствовал, как знакомые руки хватают его за плечи, переворачивают на спину — и увидел голубые, как электричество, глаза Суна.

— Шен, — тормошил его брат. — Как ты это сделал, Шен? Как ты наслал на него грозу?

Запаянное сознание не сформулировало ответ. Губы, сплавленные металлом, не разомкнулись, чтобы его произнести. Шен мог лишь смотреть, как к Юби и Шини приближаются ещё две девушки в сиреневой униформе. Одна — с кудряшками цвета орхидей. Другая — с длинными волосами в тон собственного мундира. Они коротко переговорили на незнакомом ритмичном языке, а затем вторая — с сиреневой макушкой — осторожно шагнула в сторону братьев.

— Не подходи, — предупредил её Сун.

— Не бойся, — с отрывистым акцентом произнесла девушка. — Яхиса Луна, — она указала пальцем на себя. — Ли Сун? — палец нацелился на младшего из братьев.

— Не подходи, — прорычал Сун.

— Не бойся, — повторила девушка, прежде чем её глаза наполнились мягким голубым сиянием. — И… Засыпай.

***

Скрежет брони. Звон мечей. Свист стрел и грохот щитов. Такая музыка для Ли Ин была привычнее трогательных переборов на пипе, которыми невесты в Шитао радовали своих женихов.

Она ринулась в гущу битвы, больше полагаясь на рост и силу, чем на стратегию и тактику. Руку пронзило болью, когда Ин занесла меч — и отпустило, когда она отбила удар усугумского солдата. Он что-то гневно плюнул в её сторону — оскорбление, вероятно — но Ин слышала столько «похвал» своим плечам и мужским повадкам, что иностранный язык вносил в них интересное разнообразие.

— Проваливайте за море, — велела Ин, вновь занося меч. — Иначе вас похоронят на берегу.

Усугумские солдаты не вняли её предупреждениям. Лица, искажённые боевым кличем, неслись к ней словно воздушные змеи. Взмах меча, разрубавшего замыленный воздух, ощущение мягкой, словно масло, плоти — и враги с булькающим звуком рухнули на серую гальку. Ин мечтала стать маленькой и хрупкой, точно веточка вишни — и одновременно наслаждалась ощущением силы, от которого приятно тяжелело в руках. Ин ненавидела отнимать жизни даже у врагов — но это было единственной вещью, о которой она уверенно могла сказать: «Да, я это умею».

Ин переложила меч в другую руку, чтобы дать отдых больным пальцам, пнула коленом в грудь солдата, попытавшегося напасть на неё в этот момент — и снесла голову другому, решившему подкрасться сзади. Горячая кровь брызнула на лицо, пока по её собственным венам вместо жидкости текло электричество. Какое-то вещество — кажется, доктор Ань называл его «адреналином» — выбрасывается в организм, когда тебе страшно. Ин ощущала его как крохотные разряды молний, которые толкали вперёд, не давая даже задуматься о разумности собственных действий.

Слева — офицеры Тхэё в мундирах из красного шифона. Справа — армия Усугумо во всех оттенках сирени. Там же полыхнула рыжая макушка Эра Юйчи — и Ин, подстёгиваемая электричеством в крови, рванула в его сторону. «Долго этот долг вас тяготить не будет», — сказал майор всего несколько часов назад. И оказался прав.

Враги упали к её ногам будто срезанные ветви сирени. Восхищение в глазах Эра подстёгивало не хуже адреналина, и Ин встала спиной к его спине. Скрежет и звон, хрипы и крики, страх смерти, что стегал кнутом — на войне проще стать сгустком плоти и инстинктов, чем рассуждать о необходимости боевых действий. Меч срезал ещё нескольких солдат, окончательно освобождая майора Эра из окружения — и Ин, встряхивая больной рукой, обвела взглядом каменистый пляж. Армия Усугумо проигрывала. Солдаты сбивались в кучки, чтобы обороняться, а не атаковать. Сверкали катаны, которые офицеры вонзали себе в животы — лишь бы не попасть в плен. В Усугумо не приемлют поражения: проиграл — значит, должен умереть.

— Майор Эр, — Ин перевела взгляд на Юйчи. — Теперь мы в расчёте?

— Уточню у своего бухгалтера, — кивнул майор. — Эх, надеюсь, что мне ещё представиться случай спасти вам жизнь.

— Чтобы сделать меня должной? — усмехнулась Ин.

— Чтобы вы продолжили меня замечать, — загадочно улыбнулся Юйчи.

Ин так и не стала хрупкой точно веточка вишни — но у неё в груди будто расцвёл пышный сад. Она с лёгким удивлением посмотрела на майора и снова отметила, какие у него необычные глаза цвета индиго. Совсем не такие, как у доктора Аня: тёмные, равнодушные, с колючим блеском от очков.

Впрочем, равнодушие его взгляда как раз объяснялось близорукостью. По крайней мере, так это трактовали Энлэй и Юшенг. Должности советников обязывали их тесно работать с доктором Анем. И они могли назвать его отчуждённым, холодным, сдержанным человеком — но никак не равнодушным.

Его сдержанность проявилась в полной мере, когда из восточной части Дома донёсся треск дерева. Кто-то выламывал дверь, но доктор Ань даже не пошевелился. Его тёмные, как бездна, глаза, по-прежнему безразлично вглядывались в часы, где сахаром поблёскивал песок.

— Госпожа Ли, — вдруг раздался его монотонный голос. — Не могли бы вы, пожалуйста, уничтожить наш архив с помощью вашей магии?

— Вы ещё спрашиваете! — обиженно фыркнула Динлю. — Думаете, меня в Тхэё просто так звали «Матерью молний»?

— Я уверен, этот титул более чем заслужен, — ответил доктор Ань лёгким кивком.

Динлю самодовольно улыбнулась — и кинулась в коридор, сверкая искрами между пальцами. Вслед за ней ринулся Энлэй, а Юшенг так и остался стоять посреди Медного зала — вглядываясь вместе с Анем в россыпь остекленевшего песка.

— Юшенг, пожалуйста, — доктор указал подбородком на дверь. — Присмотри за матерью лейтенанта Ли.

— Энлэй присмотрит, — весомо ответил Юшенг. — А я буду присматривать за вами.

Коридор задрожал от грохота кованых сапог. Юшенг сжал в кулаке кинжал, спокойно осознавая, что тот едва ли ему поможет. Солдаты Усугумо дисциплинированы до жути и вооружены до зубов — меч побольше, меч поменьше, совсем маленький меч — и зубочистка, положенная чиновникам его ранга, вряд ли кого-то из них остановит.

Грохот зазвучал уже ближе. Со стен осыпалась роспись, посвящённая императору Сюню. Юшенг до белизны в пальцах сжал кинжал — и до боли стиснул зубы. Единственное, о чём он жалел: умереть придётся не рядом с Энлэй, хотя, разумеется, доктор — тоже достойный человек.

Выломанная дверь повисла на петлях будто сломанная челюсть. Доктор Ань не удивился, увидев высокую фигуру в жуткой железной маске — и не вздрогнул, не увидев глаз в чёрных прорезях. Как выяснил потом Юшенг, на этот раз дело было не в знаменитой сдержанности доктора. Он уже встречался с этой маской раньше: в Серебристом лесу, где они по докладу генерала Юаня выслеживали шпиона. Эта маска с металлическим безразличием наблюдала за боем — а потом одним движением нанесла смертельную рану наместнику Ли.