Время застыло. Мгновение растянулось в бесконечные часы. Казалось, мир теперь состоит лишь из нестерпимого жара и неестественной боли.

В самом начале, когда похищение виделось нелепой шуткой, а сырая средневековая камера – местом розыгрыша, она лишь стояла и напряжённо следила взглядом за холодным лезвием скальпеля. Не пыталась вырваться или кричать, просто смотрела и не верила, что он погрузится в её плоть и заставит выть от боли.

Сейчас девушка уже ничего не видела из-за опухших раздражённых полумраком и слезами глаз – да и не хотела видеть; стискивала зубы так, что крошились передние резцы, впивалась пальцами в камень и выгибалась, изо всех сил пытаясь натянуть цепь и вырваться. Правая нога от бедра до стопы горела, словно её одновременно рвали на части зубами, насквозь протыкали острыми иглами и поливали кислотой.

Лучше бы она попала в лапы самому ужасному монстру из кошмаров, чем этому… человеку.

– Вот и всё, моя хорошая, ещё чуть-чуть – и всё, – тихо сказал мужчина, склоняясь над изуродованной освежёванной ногой. – Добровольная жертва – это почётно…

– Ааа! Ненавижу! – во рту ощущалась солоноватая кровь; она и не заметила, как прокусила губы.

– Не сомневаюсь, – белой рукой в перчатке он снова взял пинцет, подцепил край кожи и резко дёрнул вверх, – её крики метались от одной стены до другой, она билась затылком о камни до тех пор, пока свет не померк.

Когда она снова пришла в сознание, мужчина возился рядом со столиком, укутывая что-то в марлю. Девушка старалась держать взгляд на лампе, жёлтой пыльной лампе с приставшей к цоколю паутиной, и не обращать внимания на кровоточащий кусок мяса с белеющими участками чуть ниже пояса. Когда она не сдержалась в прошлый раз, её моментально вырвало. Освобождённая от кожи и мышц стопа начала мёрзнуть, и меньше всего хотелось думать о том, что начался некроз.

– Я бы дал тебе обезболивающее, но мне запретили, – мнимое сочувствие в его голосе перекрывалось затаённой гордостью. Натуральный психопат. В этом есть что-то обречённое, когда понимаешь, что можно просить, умолять, кричать, угрожать – что угодно; это не поможет. – Вот-вот всё закончится.

Он загородил лампу, нависая сверху, его душная тень прижала к стене. Где-то сквозь затуманенное сознание мелькнула мысль о смерти, и на секунду девушка испытала облегчение от того, что это конец. Однако холод скальпеля не коснулся шеи, мужчина всего лишь как-то бережно и почти нежно приподнял её руки. Послышался скрежет ключа в скважине наручников, грохот цепей – и всё замерло. Она хотела что-то сказать, и из горла вырвался хриплый стон. Холод от стопы поднимался выше и выше, пока ужом не скользнул вверх по позвоночнику и не воткнулся ледяной иглой в мозг.

Пространство в камере заволокло тьмой, едва слышно захлопали крылья, и в нос ударил сокрушительный запах можжевельника… смерти.

Прошла минута, две, три. Вспыхнула лампа. Молодая женщина медленно встала и выпрямилась, смахнула с глаз влагу, оглядела камеру и склонившегося к её ногам мужчину.

– Я – добровольная жертва, хозяйка, – он не смел поднять взгляд, поэтому она сама схватила его за волосы, оттянула голову назад и спокойно полоснула по горлу предложенным скальпелем.

– Пусть так.

На пол хлынула горячая кровь. Она прошла по ней к двери, прихрамывая на правую ногу. Каждый шаг четко выделялся в тишине глухим ударом пяточной кости о пол.

Снаружи камеры на бархатном толстом пуфе аккуратной стопкой лежали полотенце, чёрное хлопковое платье и серебряный пояс. На столике стоял таз с водой, от которой поднимался пар. Молоденькая служанка подала зажжённую сигарету, скользнула за спину, собирая длинные чёрные волосы в хвост. Со всех сторон – от стен и потолка, от каждого живого и неживого существа в доме – прошелестело:

– С возвращением в мир живых, хозяйка Яга.

 * * *

Сияющий зал тонул в роскоши. Если на нижних ярусах царило безусловное средневековье с камерами и пыточными, с грубыми ритуальными залами и каменными идолами, то наверху – современное великолепие XXI века, когда белокаменные колонны и пушистые ковры соседствовали с цифровой техникой и круглосуточной охраной.

Яга потёрла точку между бровей, выдохнула дым и с тщательно скрываемым удовольствием от приглушённой боли в ноге прошествовала босиком по толстым коврам. Каждое перерождение – это пытка, наказание Чернобога за то, что когда-то они, «нечисть», посмели поймать его в ловушку обетов.

С тех пор он и Мара обязаны на каждые полгода принимать во владения мировую ось и защищать в студёную жестокую ледяную пору людей от нападок злых духов и прочих сущностей.

Смертная жизнь таяла остатками сновидений, чувства исчезали, будто их никогда и не было, прошлое забывалось. Яга прожила и забыла очередную жизнь по эту сторону. Ведьме, хозяйке леса, охранительнице границ царства Смерти, не пристало привязываться к кому-либо, не пристало иметь слабости или надеяться на счастливый конец.

Виски заломило от боли, перед глазами вспыхнула картинка: чьё-то лицо, голубые глаза и тысячи веснушек… она смотрела и не видела, слишком много солнца…

Будущее нельзя изменить, потому что его ещё нет. И всё же зачем-то к ней иногда являются эти видения. Что оно значит в этот раз? Кто это, друг или враг?

– Рад приветствовать, хозяйка, – Алексей тяжело поднялся из-за дубового стола ей навстречу, кустистая рыжая борода свесилась почти до пола

– Леший, тут как тут, старый хрыч, – колдовской взгляд на мгновение уколол; впрочем, Яга быстро взяла себя в руки: союзниками не разбрасываются. – Чем обязана?

– Не сочти за вопиющую наглость, но дело безотлагательной срочности, – он махнул мощной рукой, и служанка, которая тенью следовала за своей госпожой, после её одобрительного кивка скрылась за дверью.

Яга прислушалась к окружающему миру, провела языком между губ, словно пробуя воздух на вкус: несколько часов до осеннего равноденствия, места крайнего севера, погода нелётная.

– Конец мира наступает?

– Не скалься раньше времени, – леший нахмурился, кинул взгляд на часы и тяжело выдохнул: – Магический огонь пропал. Незнамо как, взял и пропал. Скоро Чернобог с Марой явятся, а костра нет, и мировую ось во владения им не отдать. Вот тогда-то аккурат все вместе и поскалимся в поисках пятого угла.

Яга передёрнулась от фантомной боли в ноге, невольно сжала пальцами костлявое бедро.

– А эта тут на что? – ведьма пренебрежительно кивнула в сторону худющей бледной девушки в обтягивающем зелёном платье; узкий подол так и лип к ногам, словно вторая кожа.

– Свидетельница. Она и притащила этого Ваньку. Ему, значит, велели всё как по уму сделать, а он спокойненько пролежал ушибленный возле дровишек, и того… - Алексей грузно опустился на стул, махнул рукой: – Марфа, не сиди, тащи сюда мальчишку.

Не гневайся, хозяйка, дело было так.

За три дня до праздника мы, честь по чести, нашли деревенского простачка – тьфу ты, героя – Ивана. Мальчишка смышлёный, но ленивый и, как сейчас говорят, инфантильный. Нам-то без разницы. Сказали, что работу предлагаем, всё подготовили. Всего-то и нужно было три дня в деревянном домишке на заговоренной еде посидеть, в баньке очиститься, из деревяшек огонь высечь да костёр поджечь. На деревяшки любо-дорого смотреть было! Беленькие, ровненькие, на одной девица повесилась, другая мальчишку из болота на себе вытащила. Лично выбрал по лесу-то. Так вот, сначала всё хорошо было. Дурачок – тьфу ты, герой! – согласился; три дня прошло, в баньке омылся, огонь высек. Мы, стало быть, всех отогнали – людей и нелюдей, – сами невдалеке периметр охраняли, как вдруг – крик! Глядь – Марфа стоит над мальчонкой, надрывается, а тот возле костра с ушибленной головой. Факел в двух шагах, огня нет.

Выручай, Яга, сама знаешь: житья нам не будет спокойного, коль эти явятся, а мы их лесом пошлём, пропади пропадом, вот такая вот несмешная шутка.

– Что вы мне голову морочите?! – накопившееся раздражение вспыхнуло, словно сухой хворост летом. – Мальчишка и украл поди или потерял, да прикинулся идиотом. А вы уши-то развесили и под носом ничего не нашли.

Алексей посуровел, но возражать ведьме не стал. Он-то сам нечасто из людского мира отлучается, да и то вспоминать лишний раз перерождение – страх за душу хватает: больно, мерзко, студёно. А Яга туда-обратно волей-неволей частенько переходит, и проклятье каждый раз подбирает новый сценарий: ногу то кромсают, то сжигают, то отпиливают наживую.

– Прости дураков, хозяйка, не смогли.

Марфа тихо скользнула в зал, втягивая за собой мальчишку лет тринадцати-четырнадцати. Да где мальчишка-то, право слово? Какой-то недокормленный ребёнок – без слёз смотреть невозможно. В былые времена такого даже на лопату сажать смысла не находилось, обуглится в печи до косточек и всё. Разве что в суп…

Ведьма отмахнулась от приятных воспоминаний, ухватила мальчишку за плечо и пригвоздила его к месту взглядом.

– Где огонь? – спросила мягко и тихо, однако возникло ощущение иголочки под ногтем, которая пока только примеривается к уколу. – Куда дел?

– Не помню, тётенька, – мальчишка паясничал и как будто не ощущал гнетущей атмосферы. – Кто-то по голове ударил, наверное, поэтому не помню.

– Надо же, как удобно.

Худой, жилистый, угловатый. Вихры во все стороны торчат. И во взгляде что-то мелькает такое – непростое. Знает, паршивец, что-то. Знает и молчит. Мальчик с привкусом виски и льда.

Яга топнула костью о пол, и мальчишка кулем свалился ей в ноги. Она топнула ещё раз, и он застонал, будто на него сверху наваливают тысячи камней.

– За что, тётенька?! – Иван судорожно дёргался, то ли пытаясь поднять руку, то ли отползти.

– Я задала вопрос, изволь ответить, – она равнодушно скользнула взглядом по распростёртому телу и топнула ещё раз.

Послышался хруст костей, и мальчик закричал во всю мощь лёгких. Ведьма потёрла виски и махнула рукой, ослабляя заклятье.

– Ещё одна попытка?

– П-правда… н-не з-знаю… - герой дрожал и кусал губы, из уголков глаз к вискам скатывались слёзы, сжался весь в ожидании удара.

Как бы там ни было, а встречать Чернобога и Мару, оправдываться перед ними и гнуть спину она не хотела куда больше, чем кто-либо из присутствующих. Унизительное дело. С костром она благополучно избежит неприятной встречи и продолжит заниматься своими делами, без костра рискует влезть в новые проблемы. Что ж, будет вам огонь.

– Герой, ты со мной. Марфа тоже. Посмотрим на место преступления, расскажете подробно, что вспомните.

В ту же секунду на плечи опустился тяжёлый меховой плащ с пушистым чёрным воротом и глубоким капюшоном. Служанка отступила на шаг, протянула перчатки.

– Ты, – палец с острым ногтем указал на лешего, – без дела не сидеть. Когда я найду огонь, а я его найду, все должны быть в сборе и ждать у костра.

– Всё, о чём попросишь, хозяйка.

– Я это запомню.

* * *

На улице кусался мороз. И не скажешь, что всего треть осени позади – кажется, что зима давно властвует на сверкающих льдом улицах. В воздухе кружатся редкие мелкие снежинки, по обледенелой дороге осторожно катятся машины, зеркальные витрины утопают в ворохе товарного хлама, а укутанные по уши люди снуют туда-сюда – им до осеннего равноденствия и дела нет.

– Ох, какие облака! Вот бы на них попрыгать, летишь – и на такую перину! – Ваня размахивает руками, красный шарф ещё больше разматывается, оголяя какую-то тощую птичью шею. И ведь полчаса назад стонал от боли, а сейчас резво скачет, как козлик.

– Люди не летают – и хорошо. Иначе бы небо их сломило, – Яга махнула рукой, загоняя их в недра тёмно-серой машины.

– Почему не летают? Есть же самолеты, – уверенно вздернул подбородок мальчишка, упрямо сверкнули зелёные глаза. Почему в разговоре с ней он всё время словно бросается в бой?

– Самолёты? А. Погремушки. Чем бы дитя ни тешилось.

Доехали до места в тишине. Марфе в присутствии ведьмы лишний раз открывать рот не хотелось, а Иван, видно, обдумывал новую мысль. Краем глаза Яга нет-нет перехватывала его внимательный изучающий взгляд.

На правом берегу реки никого не видать. Только в центре белой равнины высится башня из поленьев, да вокруг сотни и сотни чужих следов. Ничего не разобрать.

Яга пригибается к земле, водит пальцами над отдельными следами, что-то ищет, принюхивается. Вспыхивают зелёные искры, стелется серый дым.

– Иди с другой стороны, – Марфа дёрнула мальчишку за рукав. – Не видишь, что ли? Плащ за ней следы заметает.

– Да? Зачем это? – Иван пнул снег возле костра, сковырнул щепку с полена, вспоминая запах волшебного огня.

– Дурачок, что ли? Если наступишь в ведьмин след, она тебя сразу почует и выследит. А если в её след забить зачарованный гвоздь, она с места сдвинуться не сможет. Так что ни одна из них свои следы на земле не оставляет.

– Оставьте ведьмологию на более спокойные времена, – Яга резко подхватилась с места, широким шагом направляясь к реке. – Кажется, что-то подо льдом. Или что-то там было… не так.

Ведьма прищурилась, хрипло каркнула пару слов-заклинаний, и взмыли тысячи снежинок вверх, за минуту очищая лёд, сверкнувший хрустальной гладью.

– А, вот оно что, – она ступала босыми ногами по сплавленному излому. – Видите? Лёд сначала опалили, а затем он вновь сомкнулся.

– И что делать? – Иван оттолкнулся ногой от берега, нелепо растопырил руки и подкатился ближе.

– Как – что? – ведьма изогнула бровь, ухватив его за ворот куртки. – Нырять.

Лёд треснул и разошёлся, чёрная вода хлынула наверх, словно каждый миг ждала освобождения. Ведьма чиркнула ему острым ногтем по шее, наколдовывая жабры. Иван и вскрикнуть не успел, как волны сомкнулись у него над головой.

– Что стоишь? Ступай следом. Хочу знать, что видели утопленники.

Марфа неуверенно покосилась на Ягу, скинула ботинки и не по размеру большой пуховик, подошла ближе к краю и без единого всплеска неожиданно ловко погрузилась в воду.

– К водяному идти, что ли? – Яга задумчиво поглядела в небо, где нет-нет да проплывали разноцветные огоньки далёких самолётов. – Колдовство под водой – это его вотчина. Попробуй тут с наскока угадать вектор магической силы, длительность воздействия и амортизацию для смертного тела.

Странный мальчишка казался смутно знакомым. Яга приглядывалась и так, и эдак, но сходства с видениями будущего не видела. Паранойя, возможно? Или она просто устала? Ведьма поёжилась, оглядываясь на голые чёрные стволы деревьев.

Не прошло и получаса, как из-под воды показались бледные бесцветные руки. Они цеплялись за лёд, соскальзывали и снова цеплялись, как малолетние щенки, которые не могут справиться с простой задачей.

Иван, будто бы и не в ледяной воде купался, выскочил, отряхиваясь и потирая шею, где исчезали наколдованные ведьмой жабры, а затем подполз к краю и начал руками тянуть на себя ближайшую нечисть. Марфа вынырнула и поглядела на Ягу, словно ожидая окрика, а следом начала помогать мальчишке. Они смогли найти пять трупов, которые под колдовским взглядом чуть ли не падали, жутко съёживаясь, а на лицах читалось желание провалиться сквозь землю.

– С удовольствием помогу, – для Яги секретом их мысли вовсе не были. – Однако жду ответов. Всем немедленно отвечать, что видели!

– Да ничего не видел, говорю же! Шёл к костру, темнота, провал…

Яга отмахнулась от назойливого мальчишки, впилась взглядом в нечисть. С них вода всё бежала и бежала, слова растворялись в прозрачных потоках, однако ведьма прекрасно понимала суть – то ли слышала иначе, то ли мёртвые говорили на её языке, а может и вовсе она просто читала их мысли.

* * *

– Куда мы теперь? – Иван в упор смотрел на ведьму, насупленный и хмурый, обиженный, что его отчитали, как несмышлёныша, когда он укутал в свою куртку мёртвого ребёнка.

– К дедушке, – Марфа чуть улыбнулась, отвлекая неугомонного мальчишку на себя. – Всё, что происходит под водой – его дела и его проблемы.

– Дедушка? Водяной, что ли?

– Ваня, давай не фамильярничай! Где твои манеры? – Яга усмехнулась, приоткрыла окно и вновь зажгла сигарету. – Владимир Николаевич тебе не дедушка, – пока, во всяком случае, – а серьёзный уважаемый человек, бизнесмен и меценат.

– Пока? – Иван задумался, как можно стать родственником такому человеку.

– Да уймись ты! – Марфа дёрнула его за рукав. – Мечтаешь утопнуть?

– Понял, заткнулся.

Высокий аквариум во всю стену пестрел маленькими рыбками и рыбёшками, кораллами и водорослями, морскими ежами и креветками. Можно было вечность наблюдать за этим суетным миром – впрочем, наверное, так древние идолы смотрят на мир людей.

– Яга, вот так неприятный сюрприз! – высокий подтянутый мужчина с седыми волосами вышел навстречу, вопреки словам радостно улыбаясь.

– Оставь формальности, – Яга сжала плечо мальчишки, подводя его к креслу. – Найти огонь я нашла, а вот как выцарапать его из этого тела, будь добр, придумай.

Иван застыл под взглядами нескольких людей и нелюдей. Он кожей чувствовал удивление, задумчивость, надменность, злость, неприятие, равнодушие. Зажмурился, пытаясь осознать слова Яги. Он – украл? Зачем ему? И куда спрятал? Что происходит?

– Не знаю, помнишь ты или нет, но постарайся зацепиться за мой рассказ.

Ты действительно попытался зажечь костёр, но капризное волшебное пламя – по своей воле или по твоей неуклюжести – перекинулось на тебя. И эта вот синтетическая одежда вспыхнула, словно ждала приказа. Ты бросился к реке, и чёрные волны погасили пламя… снаружи. Но оно не может погаснуть. И всё, что ему оставалось – это спрятаться в тебе.

Из реки ты выбрался уже другим. Не живым, пробыв подо льдом больше часа, но и не мёртвым, ведь пламя не сохранится в нечисти.

Ты всё же его украл, хоть и неосознанно.

– Я правда этого не помню, – растерянно развёл руками мальчик.

Яга пожала плечами, достала из кармана сигарету, и вновь запахло полынью:

– Без разницы. Только если его из тебя не вынуть, он сожжёт тебя изнутри.

– Сложный случай, – водяной невесело ухмыльнулся. – Не уверен, что получится.

– Уж постарайся, – ведьма сложила руки за спиной, по памяти цитируя то, что сообщили утопленники: для колдовства такого уровня нет незначительных деталей.

– Как вы поняли? – Ваня схватился за её мантию, перебивая, его волнение выплёскивалось в хаотичных суетных жестах рук. – Как вы это поняли?

– Не сразу, но детали вставали одна к другой. Ты пах льдом. Ты не мёрз. Ты купался в мёртвой реке. Ты повиновался моим приказам… а я не могу приказывать живым.

– Зачем мы сюда приехали? Зачем вот это всё?. – он резко опустил руки, откидываясь на спинку кресла, словно в одну секунду потерял интерес к своей судьбе.

– Чем тебе плохо? Я хотела знать, стоит ли кто-то за тобой, или ты просто такой вот… бестолковый и несчастливый.

– И что?

– Второе. И всё же… я хочу придумать, как тебя спасти.

Яга приподняла пальцами его подбородок: бледный, как сама Смерть, какие уж тут веснушки. Она задумчиво покачала головой и отошла к водяному, который пытался подобрать нужную формулу, чтобы рассчитать воздействие заклинания без серьёзного урона для человека. Всё же смертные так слабы.

* * *

Десятки нелюдей стояли вокруг костра.

Внутренний круг замкнулся, как только прибыл водяной.

Иван шел сбоку от ведьмы, – отдельно отметил, что она ни в один круг не встала, – оглядываясь на торжественно разодетых господ. Красные цвета, чёрные, белые и серые, но всё же больше чёрных. Кажется, все приготовились к траурной церемонии. Никто не верил, что Яга отыщет огонь?

Утопленники ледяными статуями стояли позади всех. Марфа переминалась с ноги на ногу, не зная, куда приткнуться.

– Нам уже падать ниц или ты порадуешь нас сегодня? – ведьма из третьего круга неприятно скривилась в усмешке, её ядовитый голос громко разнёсся над рядами.

– Падайте. Меня порадуете, – Яга отмахнулась от неё, как от насекомого. – Как всегда, вы не видите дальше своего носа, а я вынуждена убирать за вами. Жаль.

– Нашёлся огонь? – леший от облегчения выдохнул так, что покачнулась бы и гора.

– Я сказала сразу, что его украли. И это сделал мальчишка. До сих пор понять не могу, почему вам надо разжёвывать элементарные вещи. Огонь спрятался в нём.

Мальчик вздрогнул, когда перед ним кто-то встал. Он открыл глаза и понял, что утопленники заслонили его собой ото всех.

– Как мило.

Ведьма шагнула к нему, и трупы не посмели встать у неё на пути, но всё-таки даже знать, что они стоят за спиной и хотят его защитить – уже больше, чем ничего.

– Ну, чего ждём? – со всех сторон послышались нетерпеливые возгласы. – Разжигайте костёр!

Яга на секунду замялась, словно бы хотела сказать что-то иное, но в итоге покачала головой и произнесла:

– Разжигайте. Мальчишка уже почти горит, всё же смертное тело для огня не прочный сосуд, – узкая ладонь коснулась лба. – Пока ты был ледышкой, ты этого не чувствовал, но сейчас… прислушайся к себе.

– Я готов вцепиться в любую соломинку, – Иван боится, дрожит и переступает с ноги на ногу, но не сдаётся.

Марфа подошла сзади, вцепившись до побелевших пальцев в два поленья. Сухие, ровные, идеальные – всё как леший и говорил.

– Мне-то что, мальчик? Пробуй.

Он на негнущихся ногах подошёл к костру, представил на миг, что если не выйдет, гореть ему самому синим пламенем на этих поленьях.

– Хватит трястись, – приказ Яги прокрался сквозь страх и выдернул наружу. – Вспомни, что тебе растолковывал водяной, и просто сделай это.

Он сжал пальцы и принялся за работу. Как будто не было этих суток, как будто бы вообще ничего не было, и он просто такой вот шалопай, который взялся за непыльную работку в своё удовольствие.

Минута, другая. Пять. Нетерпеливый шёпот ползал змеями, но стоило Яге оглянуться, как повисла мёртвая тишина. А затем вспыхнула искра, и разгорелось пламя. Оно стекало с рук Ивана прямо на поленья и вилось, вилось всё выше, жадно заглатывая куски дерева. В какой-то момент он покачнулся, ведьма дёрнулась вперёд, но поймала лишь воздух, а смертное тело уже полыхало, что те дрова.

Истошные крики потонули в радостном визге нечисти. Ведьмы, кикиморы, мавки, ведуны, домовые – все наслаждались видом того, что в кой-то веки не их сжигают или топят. Сильнее жертва – сильнее огонь. А значит, и защита на остальном человеческом мире будет не в пример прочнее.

Яга не отрываясь смотрела на почерневшее тело. Перед глазами на миг стало так ярко, будто смотришь на солнце. Костёр вспыхнул искрами, и на снег выпал не совсем невредимый, но живой мальчишка.

– Живой, хозяйка, живой, – Марфа дрожащими руками стряхивала с него пепел и укутывала в свой пуховик.

– Скорее, не мёртвый… и всё же не нечисть. Повезло? – Яга наклонилась над бессознательным телом, коснулась груди напротив сердца.

– Или огонь счёл его достойным… – водяной задумчиво глянул на ведьму.

– Чего? Жизни в немёртвом краю?

Он пожал плечами, как бы не смея спорить с хозяйкой тех краёв, кто достоин там жить, а кто – нет.

Яга приподняла веко и обомлела, быстро скользнула взглядом по лицу: голубые глаза и тысячи веснушек, бесконечная небесная синева и яркая улыбка. Это не видения будущего! Это её прошлое, настолько далёкое, что не дойти, даже сносив семь пар железных сапог. Невозможно. Солнце. Брат. Как он смог переродиться? И как смогла вновь соединиться их судьба? Не важно! Она больше его не отпустит!

– Интересное приобретение, не терпится его изучить! – вновь вставила свои пять копеек неугомонная ведьма: от её кровожадных планов на мальчишку передёрнуло даже утопленников.

Яга глянула на снег, где её следы таяли и стирались, на чёрное небо и холодную луну, на жаркий волшебный огонь. Вот-вот явятся Чернобог с Марой, и ей бы не хотелось это видеть. А ещё Солнце, пять утопленников и Марфа, что за плодотворный день!

– Алексей, желаю забрать мальчишку с собой, - Яга бросила слова лениво, словно бы безделицу, однако все поняли, что это не просьба.

– Да как ты смеешь! Вылезла из своей норы на пару часов, палец о палец не ударила и тут вдруг – мальчишку ей подавай! – визг нарастал, подхваченный другими ведьмами.

– Всё, о чём попросишь, хозяйка, – Алексей глянул на водяного, словно бы не замечая возмущений толпы; тот в ответ пожал плечами, словно его это не касается. – Кто-нибудь желает оспорить моё решение? – самоубийц не нашлось, как ни странно: вглядываясь в резкие каменные черты лица, никто не хотел увидеть в них свою смерть.

– Вот и чудно. Марфа, тащи героя за мной. Разберёмся.

Она, насмешничая, склонилась в полупоклоне перед господами из внутреннего круга, резко развернулась и пошла прочь, и все остальные нелюди в кругах расступались перед ней и смыкались за ней, не смея встать на пути.