Еще один день

Я ненавижу свой китель. Дело даже не в том, что он мне не нравится или не идет. Военная форма – настоящая военная форма, а не те дизайнерские извраты, которые создавали в прошлом – не может нравиться или не нравиться. Она строга, функциональна и служит всего двум целям – помогать убивать и заставлять уважать. Особенно, если это офицерская форма. Особенно, если это форма канцлера.

Но надевая его, я чувствую, как на моих плечах появляется тяжесть мира. Это трудно описать. Неудобство, похожее на то, когда носишь плохо сшитый пиджак. Все время хочется дернуть плечом, поправить его. Это стало моей профессиональной болезнью. Вы скажете, что это глупо, даже смешно, но я стал дерганым и нервным, после того, как занял эту должность. Обыватели вообще думают, что пребывать на вершине проще всего.

В теории управления – я ее изучал, да, мне вообще многое приходилось изучать, прежде чем достичь нынешнего положения – есть понятие неустойчивой системы. Ее сравнивают с шариком на вершине горы. Толкни вниз – он укатится и не вернется в изначальное положение. Я – именно такой шарик. И приходится прилагать много, зверски много усилий, чтобы удержаться там, где я нахожусь сейчас.

Спросите, где я нахожусь? Попробую описать. Кабинет четыре на четыре метра. Выверенный до миллиметров квадрат. Но мне доступна только половина. Другая половина абсолютно пуста. Она отводится для просителей. Перед своим канцлером они могут только стоять. В моем распоряжении монументальный двухметровый стол. Пустой. Нынче, когда бумага и компьютеры уступили место компактным устройствам, большие столы уже ни к чему. Место нужно только для давно почерневшей чашки и вазы с букетом белых тюльпанов. Заткнитесь и ничего не говорите! Я правлю огромной страной, но я просто люблю белые тюльпаны. Единственное личное, что мне позволено.

Запрос на связь. На самом деле, инфразвук. Но на него реагирует чип во внутреннем ухе. Получается так, что сигнал слышу только я. Жест на прием –определенный взмах рукой. Раздается голос Хьюза. Только голос. Можно вывести и голограмму, но я никогда так не делаю. За свою жизнь я стольких отправил на смерть, что мне проще разговаривать с пустотой.

- Канцлер Кигер.

Тон спокойный, но где-то глубоко внутри – насмешливый. Мы были друзьями. Давно. Сейчас у меня нет друзей.

- Докладывай.

- Завершен рейд в нижних трущобах.

Несогласные. Крысы. Думают, что если не попадаться власти на глаза, то можно не подчиняться ее правилам.

- Было сопротивление. Уничтожено двенадцать человек, еще двоих задержали для показательного процесса.

Полная глупость, если рассуждать логически. Их все равно убьют. Но денег уйдет в тысячу раз больше, чем на один патрон. Вот только власть должна создавать видимость деятельности. Иначе крыс станет еще больше.

- На месте сожгли несколько шкафов с запрещенной литературой.

Ирония в том, что идея сжигания запрещенной литературы подчерпнута из запрещенной литературы. И именно поэтому ее надо сжигать. Замкнутый круг? Да. Но альтернатива – крах государства.

- Забрали аппаратуру связи. Возможно, удастся выудить новые шифры.

А эта свистопляска идет уже лет двести. От радио до квантовых приемников. Помните историю с Энигмой? Идут века, но ничего не меняется.

- Потерь нет. Ранен один боец.

- Убейте.

Тратить деньги на лечение солдата, который не способен выйти невредимым из боя с крысами – глупость. Одни бинты будут стоить дороже, чем наем очередного мяска. Другое дело – гвардия. Но у гвардии иные задачи, чем гонять мелочь.

- Так точно. Были столкновения на юж…

Вибрация. Весь кабинет будто задрожал на грани чувствительности. Все бы ничего, но он сейсмически изолирован. Если вибрация дошла досюда, то где-то было очень громко.

- Хьюз?

- Секунду.

И тишина. Где-то поднимаются по тревоге экстренные службы, но это не мое дело. Мое дело – ждать. Мне доложат.

- Здание атаковали, канцлер.

В голосе послышалась тревога. Значит, все очень серьезно.

- Центральный вход взорван. Охрана холла мертва. Идет бой. Подтягиваем подкрепление из центральных казарм.

- Сколько атаковавших?

- Секунду.

На этот раз молчание длилось недолго.

- Пятеро.

- Пятеро?

Мне не удалось скрыть удивление. Пятеро человек атаковали резиденцию канцлера? Они либо сумасшедшие, либо…

- Это одна из звезд отрекшихся, канцлер. Судя по нашивкам, Братство северного ветра.

- Наконечник звезды?

- Винден.

О, этот может. Отморозок высшей пробы. В хорошем смысле слова. Что ж, будем считать произошедшее внеочередными учениями гвардии. Посмотрим, кто кого.

- Картинка есть?

- Камеры уничтожены. Только реконструкция с вибродатчиков.

Над правой частью стола возникла голограмма – холл резиденции и пять серых фигур на тех местах, где располагался противник. Каждый взял под контроль один из коридоров.

- Чего они ждут? – спросил я и тут же ответил сам себе. – Выманивают. Звук есть?

Хьюз не ответил, но через секунду одна из фигур замерцала и раздался голос:

«Винден? Может, стоит поспешить?»

***

- Винден, может стоит поспешить?

В холле кроме них никого не было. Вместо парадных дверей – дыра в стене, трупы на полу, а все пять коридоров, ведущих вглубь резиденции взяты под контроль. До группы доносился топот, но никто не появлялся.

- Хотелось бы встретить здесь хоть кого-то. В обороне мы положим всех.

- Они не выйдут. Время работает на них, Вин.

- Выйдут, если считают, что мы тоже ждем подкрепле…

- Контакт! – раздался голос справа.

И сразу – перестрелка. Следом о контакте доложили еще двое. Потом четвертый, тот, кто предлагал выдвигаться. Винден ощерился:

- Видишь, Зет. Они пришли. Контакт!

Противник показался и в его коридоре тоже. Теперь стрельба заглушала даже самые громкие голоса.

***

- Вы уверены, канцлер?

Любого другого за эти слова ждала бы казнь. Но Хьюз давно доказал, что к нему стоит прислушиваться.

- Зачем затягивать? Не прогоним, так хоть согреемся. Волноваться не о чем. Относись к этому, как к смотру войск. И наслаждайся зрелищем.

Фигуры гвардейцев на голограмме шли со всех направлений, прикрытые ростовыми щитами. С любым другим противником это бы сработало. Но пули группы Виндена находили малейшие прорехи в обороне. Раз за разом фигуры окрашивались красным и падали. Пара гранат, улетевших в холл, вреда не принесли – там было, где укрыться. А вот ответный бросок и взрыв разрушил строй щитоносцев, и атака в четвертом коридоре захлебнулась.

- Пусть отходят, Хьюз. Встретим сволочей позже.

Голос мой был тверд, но уверенности очень не хватало. Я говорил, что знал Виндена? Мы воевали вместе. И были равны. При желании я и в одиночку прошел бы всю мою гвардию. Он тоже. Отрекшийся. Предавший своего канцлера. Свою страну. Так иди сюда.

И будто в ответ моим мыслям замерцала фигура в центре и произнесла голосом Виндена:

«Не будем заставлять нас ждать. Двинули!»

***

- Не будем заставлять нас ждать. Двинули!

Группа молча подчинилась и вошла в тот коридор, где недавно взрывом разметало гвардейцев. На полу лежало несколько трупов, но не так много, как хотелось бы. Впереди никого не было, однако долго так продолжаться не могло. За ближайшим поворотом уже возвели баррикаду. Не импровизированную, штатную. Блоки стены опустились вниз, перегородив проход. Это стало неожиданностью.

Один из повстанцев высунулся не так аккуратно, как стоило. Он думал, что противнику тоже негде укрыться. И поплатился жизнью. Глупая ошибка. Минус один.

За угол полетели гранаты – осколочная, потом дымовая. Никого из укрывшихся гвардейцев это не убило, но позволило подойти и навязать ближний бой. В результате баррикаду заняли через минуту. И теперь уже отрекшимся было где укрыться от новой волны контратакующих солдат.

Укрытие прослужило недолго. Автоматика резиденции подняла блоки, и повстанцы оказались в насквозь простреливаемом коридоре. Им не хватило одного выстрела, чтобы разделаться со всеми врагами. Солдат успел нажать на курок и попал. Еще одного бойца группы Виндена не стало.

***

- Дальше они не пройдут.

Три серых фигуры застыли за углом у зала с лестницей, ведущей наверх. Разумеется, все пространство простреливалось, и первый же вошедший напоролся бы на пулеметную очередь.

- Хьюз, ты серьезно? Я прямо сейчас вижу пять способов преодолеть нашу оборону. Не без потерь, разумеется, но люди у него пока есть.

- Трое из пяти.

- Вернее, трое из одного. Они все хороши, но ценен только Винден. Вот. Видишь? Они повернули назад.

- Но к вашему кабинету ведет только этот путь.

- Да, но им кое-что нужно.

Голограмма компьютерной реконструкции показала, как фигуры вернулись к месту предыдущей схватки, потоптались там и вновь пошли к залу.

- Что они сделали?

- Взяли щиты у мертвых гвардейцев. Пойдут напролом. Это тоже выход.

- Самоубийство.

- Они пройдут.

***

Они прошли. Вверх по лестнице, под градом пуль. В потерях еще один боец, у Зета ранена нога, но они прошли. Остается последний рывок. Последний коридор. Дверь в кабинет канцлера прямо за последней баррикадой.

- Гранат не осталось. Ты все понял правильно, Винден.

Отрекшийся поморщился.

- Прикроемся щитами и вперед. Один раз уже сработало.

- Прикроемся?

Зет, морщась от боли, оперся на стену.

- С такой ногой мне уже никуда не уйти. Нет. Я останусь. Встречу тех, кто идет сзади.

Винден мрачно кивнул.

- Встретимся на том свете, Зет.

Тот не ответил и уселся на место пулеметчика. Поднял кулак в знак пожелания удачи. Винден схватил щит, укрылся за ним, заорал и побежал прямо на баррикаду. В последний момент он бросил его в гвардейцев, а сам выпустил очередь из автомата в остальных.

Путь в кабинет канцлера оказался свободен.

***

Винден вошел размашистым шагом и сразу же поднял оружие, целясь в меня. Ладно. Уж, по крайней мере, я собираюсь соблюсти правила приличия.

- Ну здравствуй, старый дру…

Выстрел. Как некрасиво. Но Виндена разозлило не мое огорченное лицо, вызванное подобным поведением, а пуля, которая врезалась в прозрачную стену, разделявшую кабинет на две равные части, и со звоном упала на пол. Забавно, но практически никто об этой перегородке не знает. Даже те, кто приходит ко мне изо дня в день. Полная звукопроницаемость. 99% поглощение импульса. Останавливает даже выстрел из подствольного гранатомета. Да, признаюсь, на танках ее не тестировали, но… Скажу вам честно, я готов заплатить своей жизнью за возможность увидеть, как кто-то привезет в мой кабинет танк. У Виндена танка не было.

- Может, все-таки поздороваешься?

- Иди к черту, Кигер! Теперь я вижу, почему ты превратил страну в колонию строгого режима. Да ты даже свой гребаный кабинет превратил в тюрьму! Трусишь?

- Думаешь?

Я обошел и стол и прикоснулся к поверхности перегородки. Теплая. Какой-то очень продвинутый пластик. Не разбираюсь ни в химии, ни в сопромате.

Короткий жест, и стена исчезает где-то под полом. Разумеется, Винден не собирается повторять ошибок киношных героев прошлого. Ни одного лишнего слова. Вообще ни одного слова больше. Короткий поворот оружия в мою сторону и новый выстрел. Он знает, что я готов, но реакция может и подвести.

Быстрый шаг вперед. Одно движение - и сабля скользит из ножен, пуля встречается с лезвием по касательной и рикошетит в стену. Я не сказал, что у меня есть сабля? Упущение. Есть, да. И обращаться с ней я умею. Многие думают, что это украшение. Нет. Украшение – только ножны. А внутри настоящее оружие. Без вензелей и штамповки. Со следами сражений моего боевого прошлого. И не говорите, что холодное оружие давно устарело. Оно не устареет никогда. Винден это тоже знает.

Он больше не стреляет. Вместо этого бросает пистолет мне в лицо. Прием глупый, но иногда работает. Не в этот раз. И все же я отвлекся на пару мгновений, позволив ему достать меч. Тактический гладиус с рукоятью в длину лезвия. Чтобы им владеть, нужна оригинальная техника, но при должном умении оно того стоит.

Первый его выпад был колющим, но я просто ушел в сторону. Мой тоже разрубил воздух – Винден лишь проводил его взглядом и коротким движением меча. Демонстрация контроля. Его удар по ногам. Прыжок. Мой укол. Звон металла. Первый за сегодня. Винден направил меч лезвием вниз и отвел острие от себя в бок.

Пауза. Противник отходит в сторону, потому что оказался прижат к моему столу. Я позволяю ему это из банального азарта. К черту подкрепление. Мне даже не хочется убить Виндена. Я хочу драться с ним. Как же давно я не разминал кости!

Рубящий удар от плеча он легко парирует. Такой же снизу – тоже. Едва успеваю вернуть саблю в ответ на его укол, но мог бы этого не делать – тело само отскочило назад. Вы думаете, это бой? Нет, это разминка. Даже не так – развлечение. Винден может сколько угодно изображать из себя сурового реалиста, но радость схватки! О, вы его не знаете, если считаете, что он откажется от этого танца.

Однако надо заканчивать. Нехорошо, если солдаты придут и увидят, что я все еще его не убил. Могут пойти слухи, что канцлер слаб. А мне это не нужно. Тогда – к бою. Кстати, о бое. Знаете, сколько длится настоящее сражение на мечах? Несколько секунд. Именно столько требуется, чтобы один из оппонентов допустил ошибку.

Пара отвлекающих ударов, ложное движение, и меч Виндена уходит вниз. У меня даже есть время на замах. Сабля рассекает его шею, отделяя голову от тела, летит дальше, и останавливаю я ее уже после того, как лезвие проходит в миллиметре над краем вазы на моем столе. Вот только цветам это уже не поможет. Чашечки тюльпанов ударяются о край стола и неслышно падают на пол.

Я поворачиваюсь к поверженному врагу. Сажусь рядом на корточки.

- Жаль. Хороший был букет.

И тебя тоже жаль, Винден. Когда-то ты был хорошим другом. Но это не важно. Твой поступок заслуживает только смерти. И речь не о том, что ты предал лично меня. Ты покусился на государство. А государство превыше всего.

Это не имеет никакого отношения к лозунгам нацистов. Речь не о нации. А о государстве. О системе. Человек, находящийся вне системы – пустое место. Народ, подчиненный системе, способен достичь апогея своего величия. Именно благо великого народа – цель системы. И это стоит любого количества жизней.

Послышалась пулеметная очередь, одинокий автоматный выстрел, а затем звуки бегущих людей. Через мгновение в кабинет ворвались бойцы из центральных казарм. Они были полны решимости отомстить за своего канцлера. Неужели и правда думали, что я мертв?

- Вы опоздали на три минуты.

Молчание.

- Хьюз, ты слышишь меня?

- Да, канцлер.

- Расстреляйте их. Мне не нужны солдаты, которые опаздывают на поле боя.