Костер трещит, плюется на темноту, извивается и заискивающе припадает к земле. Двое — девушка и мужчина — протягивают к нему руки, зачерпывают огонь и подкидывают в воздух, расчерчивая небо бабочками. Смеются, чуть устало и хрипло, и кивают друг другу.

— Впереди вся ночь. Расскажешь мне сказку? — хитро улыбается девушка и склоняет голову на бок. Неровно подстриженные волосы падают на лицо, забираются в рот, и она фыркает и отплевывается.

— Не ты ли говорила, что мне стоит беречь горло? — хмыкает мужчина и улыбается, отчего морщин на его лице становится больше.

— Я говорила, когда ты простыл. Сейчас можно. Да ты и сам не заснешь.

— Хорошо. С чего начать?

— С самого начала.

— Тогда слушай.

История 1. Сказка о спящей Принцессе

— Я расскажу историю о принцессе, заточенной в башне, — вклинивается в переливчатую мелодию Голос.

Лопается струна арфы, охает фонтан, и на воду падает несколько алых лепестков. Звенит тишина. Принцесса хмурится. Соседка-пустыня дышит жаром, в воздухе разливается аромат корицы. Он въедается в кожу, вплетается в волосы — убеждает вдыхать прохладу воды и слушать в лености хрипловатый пропыленный Голос.

— О нет, виновниками заточения не были ни козни ее родни, ни происки дэвов — она сама. Не пристало человеку рождаться с великими силами, но Космос, видимо, пошутил и наделил ее могуществом столь невероятным, что оно пошло во зло.

Принцесса наклоняет голову и взмахивает рукой, приказывая примолкшим духам продолжать наигрывать легкую мелодию. Вечный праздник кружит голову, дурманит разум. Тело тяжелое, легкая полупрозрачная ткань струится по плечам, бежит, торопится. Принцесса покачивает ножкой, и браслеты на ней шально звенят, дольками ест мандарин, и его сок стекает по губам, подбородку, капает на грудь. Журчит вода, на ней кружат лепестки, и Принцесса тихо смеется, отмахиваясь от слов. Но Голос продолжает.

— Она была красивой — красавиц любят. Она была могущественной — могущественных боятся. Но она была глупа, и никто из людей не мог исполнить ее приказов. Она призывала сильфов, которые приносили ей звездный свет, и повелевала нимфами, что украшали ее волосы жемчужинами. Росла ее гордыня, но росло и одиночество. Красота не укроет постель, а могущество не утешит скорбящего. От нее отворачивались, словно от проклятой — и мудрые люди говорили, что при упоминании ее имени следует сделать очищающий знак.

Визгливо всхлипывает флейта, и с пьянящим стоном один из духов падает, приближается к сверкающей мозаике пола и у самого низа замирает, вновь рвется ввысь. Долька горчит, на зубах хрустит косточка. Принцесса хмурится. Она любит сказки — яркие, пропитанные удушающими пряностями и резкими чувствами, — но от этой портится настроение. Словно на празднике жизни опали цветы, чего в застывшем в томном блаженстве крае не случалось несколько сотен лет.

— Глупая принцесса не понимала, что сила не делает счастливее, что спешащие со всех концов духи не заменят семью — и никто не смел сказать ей об этом. Ах, люди: страх лишает слов. Бедная принцесса, которой так никто и не помог!

Принцесса топает ножкой, но Голос не останавливается, вливается ядом в уши, сжимает сердце. Тихий, вкрадчивый — грохочет так, что кажется, еще немного, и под его давлением рухнут стены. Он дышит мертвой холодностью, безжалостным равнодушием. Куда с ним тягаться пустыне: поглотит, проглотит, высушит тело и покромсает душу. Принцесса хочет услышать другую сказку: наполненную теплотой солнечных лучей, сочными плодами и тихим звоном колокольчиков на костюмах танцовщиц. Хочет узнать про шепот звезд, чарующий аромат цветов и яркость покоев. Хочет такую, после которой не ноет от непонятной тоски забытое сердце — и не может тягаться с силой Голоса.

Со злым звоном по полу разлетаются осколки блюда.

— Постепенно никого не осталось во дворце. А затем и во всем некогда живом краю. Но принцесса так этого и не заметила. Она жила в окружении духов, в выдуманном мире наяву — бесчисленное число лет. Дворец наполовину разрушился, а прекрасная мозаика потускнела, потрескалась и осыпалась. Завяли растения, пересохли источники — но для нее время остановилось. Уверен, она и сейчас пребывает в иллюзии великолепности дворца и блеска камней.

Принцесса сравнивает себя с пустынным шакалом — оголодавшим, озлобленным. Перед носом которого крутят отравленным куском мяса, и хочется либо откусить обидчику руку, либо прекратить мучения. Голова раскалывается. Человеческий — как долго она не вспоминала это слово! — Голос проникает в самое нутро, вьет гнездо и ждет ее ничего не значащего решения. С духами проще: они слушают безмолвные приказы и исполняют их. С людьми приходится осознавать и себя человеком. Принцесса открывает рот.

— У-у-убу-у!

Горло разрывает боль. Ее голос похож на шипение змеи, на завывание песков, на треск драгоценностей — на все, кроме нее самой. Сколько она молчала: года, века? Кашель рвется наружу, скручивает и разрезает. Грудь горит, и огонь разливается по ней, пробирается в горло, заполняет рот — и выплескивается вместе с криком.

— Убира!

Слово застревает, сопротивляется — Принцесса еле выплевывает его начало, задыхаясь. Ткань замирает — липнет к спине, животу, тускнеет и скорчивается, волосы занавешивают лицо. Принцесса дрожит и пытается насладиться воздухом с цитрусовым вкусом с примесью гнили, пытается успокоиться. Ее мир остался непоколебим... Ее мир остался непоколебим. Ее мир остался непоколебим!

— Мне жаль ее.

Бабочки порхают в звенящей тишине. Девушка сглатывает и громко вздыхает, вытаскивает из рюкзака шарф и заматывает лицо по глаза, съеживается и смотрит немного взволнованно и сердито, ерзает. Мужчина пьет горячий чай, выдыхает изо рта холодность встречи и осторожно приобнимает спутницу.

— Почему ты всегда боишься, когда я ее рассказываю?

— А если бы Принцесса не услышала? Не ответила? Каждый раз представляю себе, и каждый раз хочется плакать. Ужасное начало!

— Но именно оно открыло для Принцессы иной путь.

История 2. Сказка о спрашивающей Принцессе

— Я расскажу о морской деве, что не побоялась выйти на сушу ради спасения своего народа, — вплетается в тихий плач свирели Голос, шепчет нежно на ухо и замирает у ног верной собакой.

Принцесса приподнимает бровь: однажды появившись, он не уходит, не спрашивает — вьется рядом, рассказывает. Не только сказки, но и о чем-то странном, обширном. Мире за пределом ее мира. Она не понимает и почти не слушает, лелеет восстановившееся тело. Уязвленная гордость не кровоточит — покрылась корочкой всепоглощающего блаженства. Полупрозрачные сильфы расчесывают ей волосы, а козлоногие паны забавляют шутками. А Голос… все равно она ему не хозяйка.

— Она была добра и потому красива. Морские звезды кружили с ней в хороводе, а кораллы плели ожерелья. От ее песен плакали камни и раскрывались раковины с жемчужинами. Она украшала подводное царство, которое жило в тиши и благодати неизменности.

Принцесса шевелит пальцами под водой в фонтане, любуется отблесками и жмурится от веселых солнечных зайчиков. Голос несет свежесть с соленым привкусом, но в глубине души что-то ворочается — непонятное, тяжелое. Горло покалывает, Принцесса открывает и закрывает рот, с трудом вспоминает название неподъемному — любопытство — и снова не понимает. Искорки-осознания вспыхивают и гаснут. Кажется, она уже слышала такую сказку. Кажется, ее нашептывал на ночь старческий дребезжащий голос… голос старухи-без-лица. Принцесса ненавидит старость, и воспоминания жалят словно осы.

— Но пришла беда: злая ведьма, что отравляла своим существованием воды, взглядом губила кораллы и злобным смехом пугала рыб. Она грохотала днем и ночью, сотрясала дно. Тьма поглотила подводный мир, и только стоны да плач пробивались сквозь нее на поверхность. Никто не знал, как справиться с ведьмой, и тогда дева решила идти туда, откуда она пришла — на сушу.

Принцесса кашляет и почти впервые думает, что случится, если она выйдет за пределы стен. Духи становятся в фигуры, рисуют полотно мира — их мира, к которому Принцесса стремится приблизиться и никак не может. Что сила и знания — нужны прозрачные глаза и грудь без сердца, легкое тело и тяжелая голова. Принцесса протягивает руку, но чужой мир рассыпается миллионами ярких огней. Они красивы и поодиночке, кружатся, позвякивают, мерцают — бесполезные.

— Она ничего не знала о надводном мире, никогда не видела людей, но желание помочь помогло победить страх, променять хвост на ноги, а долю любимой дочери — на добровольную стезю изгнанницы. Кто-то скажет, что она поступила глупо, и пусть героическими делами занимается другой. Но такие люди не попадают в истории, как и не спасают остальных. Уже не-Морская Дева достойна памяти тем, что выбрала дорогу смелых.

У Принцессы болит голова. Сказка вновь портит настроение, но сопротивляться бесполезно. И она слушает, выпятив губу, цепляясь взглядом за шероховатости мозаик. У нее много вопросов и мало желания говорить. Любопытство колет ребра, пищит под ядовитой досадой. Принцесса ложится на бортик фонтана, опускает в воду ногу с рукой, ловит пальцами лепестки. Тянет тиной, гнилью — неожиданно и так резко, что она дергается, падает на пол и не встает, надеясь, что заспешившее сердце не выскочит. Духи прекращают полуслышный щебет, замирают безмолвными изваяниями — кажутся лишними.

— Много испытаний выпало на ее долю: непонимание, неверие, жестокость и алчность. Порой людям проще жить с ведьмой под боком, чем помочь тому, кто готов ее сразить. Но дева нашла того, кто протянул ей руку помощи. Встретила тех, кто поверил. Пошла с теми, кто оказался бескорыстен.

Принцесса смотрит на стену и впервые замечает пятно. Нет, не пятно — дырочку. Маленькое черное отверстие, из которого паутинкой тянется Голос. Одновременно кажется, что это обман зрения и голая правда, не терпящая сомнений. Принцесса цепляется за негу, моргает, но пульсирует темнота, поглощает остальные цвета. Принцесса силится вспомнить и не может, когда же в идеальном рисунке дворца образовался изъян. И как он оставался незамеченным? Она неуверенно встает и малюсенькими шажками движется в его сторону.

— Они победили. Подарили мир обоим народам и изменились сами. Но если грязные души рухнули во тьму еще глубже, возненавидели свет и тех, кто его несет, то они лишь стали сильнее и мудрее. Долго длился мир, принесенный их стараниями — и пусть длится вечно. А если и придет какая беда, пусть вновь найдутся те, кто не побоится встать у нее на пути.

На половине пути Принцессу покидают силы, она опускается на четвереньки и подползает к отверстию. Ей кажется, что кто-то за ней устало и хрипло дышит, возится по песку. Ничего не видно — только пугающая чернота неподвластного места. Принцесса медленно поднимает голову, останавливается, когда губы оказываются напротив отверстия, и беспомощно выдыхает:

— Что такое море?

Деревья качаются, поскрипывают, мелодия листьев сливается в единый гул — накатывающе, неотвратимо. Девушка машет руками, изображая пловца, и закрывает глаза, слушает.

— Море разное, и именно поэтому я его так люблю, — смеется она. — Хотя на твердой земле, признаюсь, все же спокойнее. А если еще и тепло, то это место я запоминаю на всю жизнь.

— Плаваешь ты по-прежнему плохо, так что правда, лучше оставайся на земле, — фыркает мужчина. — Мне спокойней, тебе — привычней.

История 3. Сказка о слушающей Принцессе

— Я расскажу о кочевнице, что умом и добротой победила Великого Джинна и смогла вернуться домой, — Голос шуршит песком, тянет суховеем, стучит вместе с четками в руках Принцессы.

Она сидит рядом с дыркой, чуть шевелит губами, отсчитывая секунды и часы, месяцы и года — одинокая в окружении духов. Слезы текут по щекам, оставляют разводы на тонкой ткани, но она не обращает на это внимание. Существует где-то, но не в своем теле. Перед глазами дразнится пустота, окутывает шалью и убеждает забыть все, лечь и заснуть. Но Голос рвет липкие узоры лжи, разбивает мертвую закоченелость — снова с ней. И беззвучное существование разлетается солеными дорожками и приятной легкостью в груди.

— Она была истинным дитя безжалостной пустыни, не прощающей слабых и безвольных: остроглазая, юркая и сметливая. С коричневой обветренной кожей и жилистыми руками, горящими путеводными огнями глазами, широкой улыбкой и задорным смехом, что поднимали всем настроение.

Принцессе хочется кричать. Громко, не слушая никого и ничего — до треска стен, звона мозаики и полыхающего огня в горле. Пусть Голос знает, каково ей было без него. Как оказалось тоскливо и серо, словно на дне колодца, из которого можно видеть солнце, мечтать дотянуться до него и понимать, что ничего не получится. Она ждала, что Голос станет рутиной — а он обманул, улыбнулся из-за угла и сбежал. Свободный. Принцесса ненавидит тех, кто может встать и уйти.

— Она жила в деревянной кибитке — повозке — и почти не имела вещей, но радость никогда не покидала ее. Когда каждый день наполнен борьбой за существование, рядом дружная семья и верные друзья по племени, страдать от надуманных несчастий некогда. Но случаются и реальные: пришел Великий Джинн, поломал кибитки, погубил ослов и верблюдов и унес много людей в свое логово. И Кочевница стала одной из его пленниц.

Принцесса понимает: сказка дышит безжалостностью судьбы, царапает иголками-песчинками, морочит голову сушью. И ее мир цепляется за прилетающих из сказки бабочек-воспоминаний, возрождается. Звенят колокольчики на юбках танцовщиц, мелькают разноцветными пятнами опахала, и шелестят нежные и хрупкие цветы — Принцесса еще не видит лиц, ощущает тяжелый пряный запах, морщит носик от густого баса. Людей много, они смотрят на нее, и ей впервые не хочется отвернуться.

— Красив был дворец Великого Джинна: зеленые сады, в которых гуляли павлины и тигры, широкие павильоны, растущие ввысь, яркие мозаики и полотна, глубокие фонтаны и бассейны. Люди забывали о том, кем они были раньше — возносили хвалу богатому господину, смеялись, танцевали и пели, пребывая в грезах наяву. Но для Кочевницы не существовало жизни без родных и пустыни. Она видела, как становятся пустыми глаза других, как забывают они о прощении и дружбе, помощи и любви. Вспыхивали ссоры — и не удавалось примирить враждующих, один падал — десять смеялось.

Принцесса качает головой. Ей хочется танцевать, кутаться в струящуюся шаль и хлопать в ладоши — с закрытыми глазами. За спиной словно томятся ожиданием крылья, только стянуты они веревками, закованы в цепи. Ее мир заглядывает в окно, но по-прежнему недосягаем. Тугим комком сжимает сердце.

— Но однажды к пленникам вышел Великий Джинн, все это время лишь наблюдавший со стороны. Вышел и сказал, что отпустит того, кто сможет разгадать его загадки и запутать своими. Зашептались люди: никто не хотел покидать гостеприимную обитель. Повернулся Великий Джинн уйти, но вперед выбежала Кочевница. Он загадывал ей загадки про власть, могущество и боль, а она ему про улыбку матери, радость дружбы и запах костра. Он грозился бескрайними тучами, жалящими молниями и зубами земли, а она дарила радость рассвета, спокойствие простора и сердце родников. Ничего не смог сделать Джинн — рухнул на пол и затрясся. А Кочевница подошла и обняла его.

Принцессе одновременно грустно и радостно. В душе звенит, расцветает — выходит за пределы тела, мчится вперед. Принцесса встает, снова садится — не знает, что делать. Мнет подол юбки, кусает губы. Голос рядом, мир рядом — где она? Духи тоже рядом, морочат голову. Люди отворачиваются — обидно и непонятно. Маленькая юла, старая игрушка, жужжит, кружит на одном месте — резко падает и разбивается.

— Принцесса, пожалуйста, прислоните ухо к замочной скважине. Я раздобыл раковину.

Пол шатается. Духи журчат и разлетаются стайками в стороны. Во рту скапливается слюна, словно кто-то предлагает истекающий сладким соком фрукт. Принцесса не помнит, что такое замочная скважина, потому по наитию прижимается к отверстию. Начинает рокотать, и накатывает нечто необъятное, растворяет в себе и собирает заново.

— Я раздобыл ее, чтобы вы смогли услышать море.

В котелке булькает, волнуется. Мужчина поспешно снимает его, ставит на землю и помешивает ложкой густую массу, от которой идет пар. Девушка любит эту похлебку, поэтому не отводит от нее взгляда и едва сдерживает слюну. Мужчина часто ее балует: то ракушками, то браслетами, то вкусной похлебкой в стареньком котелке.

— Ты самый лучший повар. И если я так сказала, то так оно и есть.

— Благодарю за столь высокую оценку.

— Да! Потому что для меня. Сам.

— Ты заслужила.

История 4. Сказка о называющей Принцессе

— Я расскажу о девушке, что встретил в чудесном месте, скрытом лесами, в которых полгода идут дожди, — Голос подмигивает, манит ярким узором судеб, шумом воды и неведомыми, забивающими нос запахами.

Принцессе становится все сложнее воспринимать его отдельно от того, которому он принадлежит. Мужчина. Запыленный бродяга. Человек, видевший весь мир и не видевший ничего. Он рассказывает о себе, и Принцесса нанизывает слова-бусинки на ниточку, собирает в клубок существо, разбудившее ее от сна. Рисует миллионы образов, играет воображением — но мертвые фигурки рассыпаются пеплом. Нет жизни, нет Голоса — нет его. Слишком много слов, слишком много мира — слишком много для Принцессы, и она барахтается и путается в длинном ожерелье.

— В моих путешествиях случалось многое, но эти дни играли красочными воспоминаниями. Я ходил среди лиан и любовался попугаями, жил в деревнях и пробовал чай из листьев коки, играл с детворой и помогал собирать кукурузу. Время летело скоростной стрелой, я отдыхал, хоть и не сидел без дела, радовался жизни, и люди встречали меня счастливыми улыбками. Они доверяли мне, а я им. И однажды меня взяли с собой в скрытый город.

Принцесса перебирает сокровища у ног. Бродяга много подарил ей: шум моря, воспоминания жарких стран, вкус пронзительного танца под дождем — пьянящие ароматы свободы. Принцессе нравится слово «свобода», пусть она не до конца его понимает. На полу, камнях, мозаиках лежат бусы, браслеты, мешочки с благовониями, деревянные медальоны — грубые, простые, но искренние. Принцессе они нравятся куда больше мертвой роскоши ее старых и дорогих украшений. Те ей подарили люди-без-лица и духи. Потому что она приказала. Бродяга — по своему желанию. Еще одна бусина в его образ.

— И в городе, тяжелом городе каменных ступенчатых пирамид и затопленных полей, ярких ритуалов и горьких слез, я встретил Девушку. Она ничем не отличалась от других девушек, виденных мной до — да и после, — не выделялась умениями или знаниями, не стремилась геройствовать или прощать. Просто она согласилась показать мне город. Быть со мной. И слушать.

Принцесса поводит плечом, отгоняя непрошенную дрожь. Ее на миг бросает в замораживающий внутренности холод, потом в раскалывающий кости жар. Воздух словно исчезает, и Принцесса плывет в гудящем потоке вечности, равнодушно смотрит на всех свысока, пока резкая боль в руке не приводит в чувство. Она разжимает ладонь, и из нее падает квадратный медальон. Сверху капают тяжелые красные капли. Кровь. Принцесса смотрит на нее и улыбается, прижимает шаль к царапине. Она тоже обычная девушка — и от этого легко.

— Я помню лишь ее скромную улыбку стесняющегося человека, когда она чуть наклоняла голову и садилась рядом, и то, как она заправляла волосы за маленькое ушко с сережками в форме оскаленных морд. Жаль, что иногда наиболее важных людей мы не запоминаем так, как они того заслуживают. Или, наоборот, они запоминаются именно так, как нужно? Наверно, она чем-то напоминала вас, Принцесса. Если я правильно представил, конечно.

Принцесса фыркает. Духи беспокоятся, но у нее вновь хорошее настроение. Тело слабое, ей хочется лечь, но она слушает, не отодвигаясь от замочной скважины, и Голос — бродяга — действует лучше любых лекарств. Мысли не разрывают голову изнутри, все кажется простым и понятным. Принцесса понимает себя, понимает мир и думает, что сможет сделать много полезных и смелых вещей. Красивых. Правильных. Потому что рядом человек.

— Мир такой обширный. Кажется, что его можно весь исходить вдоль и поперек, но каждый раз находится новое, неизведанное. И мы с ней прятались от дождей под широкими ветвями деревьев, сплетающимися в небесной дали, подпевали песням капель, а потом я рассказывал о том, где побывал, кого встретил. О бескрайних пустынях, где воздух так раскален, что ничто живое не способно там жить, о горных вершинах, покрытых таким слепящим снегом, что на него невозможно смотреть. И тех, кто все равно идет. О людях. Почти все время о людях.

Бусинки с тихим стуком бьются друг о друга, шуршат между собой и складываются в суть. Принцесса наконец-то видит сердцем, и рукава мотаются из стороны в сторону от резких, быстрых движений руками. Бусины переливаются теплым светом, ложатся ровно, горят узором. На двух остаются темные алые пятнышки. Принцесса тянется стереть их и останавливается. Так правильно.

— Она говорила, что мои истории лечат души. Мне было… приятно? И до этого люди говорили, что я помог, только поговорив с ними, но от ее слов… Не знаю, я словно обрел себя. Словно смог прикоснуться ко всем, про кого рассказывал. Шли дожди, вещи не успевали высохнуть — рядом с ней всегда было тепло. Истории обретали смысл. Я обещал, что не пройду мимо чужой беды, пусть вся помощь и выразится в моей неумной болтовне.

Она не смогла уйти со мной.

Принцесса грустно качает головой и делает движение, словно хочет обнять. Так странно и по-человечески естественно. Он сильно ее изменил, тот, кто протянул руку. Узор блестит.

— Я буду звать тебя Друг.

Вокруг бескрайнее пространство: неисхоженное, ждущее, когда кто-нибудь потревожит покой смехом и шутками, щелчками фотоаппаратов и восхищенным молчанием. Девушка с мужчиной разводят руки, распахивают объятия — и мир отвечает.

— Знаешь, — говорит девушка, — я люблю называть вещи. Например, все вокруг — дом. Бесконечный и любимый.

— Иными словами мечтать о том, что однажды отделаюсь от тебя, заперев в квартире, не стоит? — смеется мужчина, и девушка возмущенно вскрикивает.

— Даже не думай! Иначе я так тебе отомщу! Ты же знаешь, на что способна оскорбленная женщина!

— Да еще и с твоей фантазией — боюсь представить.

История 5. Сказка о фантазирующей Принцессе

— Я расскажу о том, о чем вы попросите, — Друг горько улыбается.

Принцесса не видит, но уверена — он улыбается. Уголки губ чуть приподняты, между бровей складка. На лице гримаса усталости и горечи. У нее самой такая же. Принцесса опирается о прохладную стену, закрывает глаза и слушает, как гулко бухает сердце. Горько и устало. Устало и горько. Непривычно. Она уже забыла о существовании темной воронки, перемалывающей с утробным урчанием лучи света. Друг снова вытащил из ее пустоты новое. Принцесса понимает: что-то случится. И срывает с запястья разноцветный браслет, отшвыривает в противоположную сторону зала.

— Я хочу добрую сказку. Чтобы не кусались, как предыдущие.

Друг потрясенно молчит и громко смеется. Принцесса надувает щеки и морщит носик. Слова кажутся глупыми, но их уже не вернуть назад. Да она и не хочет, раз Друг сам предложил ей выбирать. Яркие бусины, шелковые платки и долгие переливчатые песни — то, что ей нужно. Принцесса зажмуривает глаза и представляет зал снова полный пустой болтовни, журчания фонтана и томной неги, когда можно не думать, а просто лежать, сохраняя человеческий облик. Образ трещит и рассыпается: поздно. Больше он не приносит счастья.

— Тогда поправляйте. Итак, я расскажу историю о маленьком — совсем крошке — духе звездного света. Он жил высоко-высоко на небе, беззаботно и легко. Дразнил Сириуса и прятался у Девы, качался на Весах и подбирался к Солнцу. Летал, где хотел, и делал, что хотел. Но вот пришла пора ему взрослеть. И для этого ему требовалось ответить на вопрос на Совете Духов.

Принцесса прикусывает губу. Кажется, ее духи тоже слушают: замерли, затихли, слетелись поближе к замочной скважине. Ей они так никогда не внимали, но Принцесса не обижается. Она и сама себя не слышала — только думала, что все понимала.

— Ему предстояло ответить, куда девался звездный свет, попадая на Землю. И маленький дух, который очень хотел вырасти, отправился в полное опасностей путешествие, чтобы ответить. Он бежал по звездным рекам, летел на кометах, прыгал по метеоритам, пока, наконец, не достиг цели своего пути. Перед ним предстала маленькая, совсем как он, зелено-голубая планета. Дух от радости зазвенел, заплясал и заспешил по запаху звездного света. А он был разлит везде. Сначала дух увидел северное сияние, словно полотно, раскинутое на столе создателя Вселенной.

Принцесса недоуменно хмурится: когда мозаики в зале так потускнели? Фонтан пересох, цветы завяли… Принцесса понимает, что не помнит, когда все поменялось. Что не помнит, как жила. Или в ее случае правильнее сказать: спала? Все становится сложным, и по старой привычке Принцесса пытается спрятаться. Но Друг ждет сказку про звездный свет — и ему она не может отказать.

— Потом он увидел камни. Не простые камни, а блестящие! Они лежали на бархатных подушечках, иногда их носили красивые женщины. А если их было много, то они слепили глаза. А… а еще он нашел их в жемчужинах.

Принцесса не умеет складно говорить. Только чужими словами, только чужими мыслями. Друг учит ее быть собой, она делает неловкие, робкие шажки, но почти не сдвигается с места. Втягивает голову в плечи и дуется. Духам не важны слова. Достаточно образа, оттенка звука. Принцесса не умеет фантазировать — повторяет заученные приказы-догмы, грубые фигуры, лишенные изящества. И сказку так сложно рассказывать!

— О да, жемчужины хранят в сердце много звездного света, чтобы любой, кто прижал их к груди, увидел недоступный мир. И маленький дух подумал, что нашел ответ. Но к тому времени он так устал, что не мог уже никуда лететь, сел на камешек и загрустил. Он так сильно устал и так сильно грустил, что не заметил, как к нему кто-то подошел. Большой, с двумя руками и ногами, в неизменной форме. Дух понял, что это — человек. Он испугался, но не смог подняться в воздух. А потом страшный большой человек осторожно посадил его на ладони, согнул пальцы, чтобы защитить от ветра. И дух согрелся и набрался сил.

Друг ждет. Принцесса нервно ковыряет носком туфельки пол, мнет ткань. Духи смотрят на нее — тысячи желтых, зеленых, голубых глаз с вытянутыми зрачками — и ей неуютно. Это она должна смотреть и требовать. Наверное. По глупости. Принцесса тяжело вздыхает и сбрасывает цепи с крыльев.

— И уже ставший взрослым и умным дух вернулся домой. Он по-прежнему поддразнивает Сириуса, пьет чай с Девой, качается на Весах и ловит за хвост кометы. Но теперь он знает, куда попадает звездный свет: в сердце доброго человека.

Духи отлетают от нее и вновь замирают. Молчание давит. Снаружи шуршит песок и со старческим кряхтением ворочается соседка-пустыня. Принцесса ждет. В голове медленно зреет уже собственный образ, лукаво подмигивает и рассыпается праздничными огнями, чтобы вновь соединиться во всесметающем вихре. Друг вздыхает и тихо, едва слышно, произносит:

— Обещайте, что свою сказку вы расскажете самостоятельно.

Принцесса отползает в другой конец зала. Ноги не держат, она дрожит и хрипит, словно бешеный зверь. Под руку попадаются разноцветные, яркие бусины. Некоторые раскололись, нить пошла бахромой. Сзади скрипит и стонет. Принцесса опускается на колени и зажимает уши руками, но звук иглами впивается в кости, тянет за волосы. Знакомый звук. Слово вертится на краю сознания, процарапывает путь острыми углами, ворчит деревом. Принцесса силится вспомнить, чтобы прекратить муку, пытается выплюнуть, чтобы… все изменить.

— Две… дверь!

— Прощайте.

На небе зажигаются звезды. Они сплетаются в узоры созвездий, манят дальше, в непознанное и глубокое, где водят хороводы кометы, качаются на Весах духи, и звенит свет. На несколько мгновений все замирает, окунается в тишину, чтобы вновь воспрянуть обновившимся.

— Мир прекрасен, — выдыхает все в унисон. И вновь танцуют бабочки, перешептываются деревья, и двое — такие маленькие и такие значимые — улыбаются.

Мужчина открывает рот, но девушка останавливает его, сжимает руку и решительно произносит:

— Знаешь, ты прав: у этой истории не мог быть другой конец. И я расскажу, почему.

История 6. Сказка о рассказывающей Принцессе

— Я расскажу историю о Принцессе, глупой Принцессе, заточившей себя в башне.

Духи разлетаются во все стороны, спешат, сталкиваются и бегут, бегут изо всех сил, пока хозяйка не передумала. Каждый шаг Принцессы грохочет на всю округу, сотрясает редкие мозаики, тянет за собой трещины в некогда нерушимых камнях. Замок с облегчением стонет, высвобождается от оков магии и эгоизма, рассыпается камешками, изразцами, яркими полотнами, улетает ветром и поглощается пустыней. Время нашептывает успокаивающие слова, сыплет обещаниями — берет свое.

— О нет, виновниками заточения не были ни козни ее родни, ни происки дэвов — она сама. Ее глупость, алчность и эгоизм. Она мнила себя великой, но была ничтожной, хвалилась слугами, и была одинокой. Поработившая других девчонка, которая так и не смогла взглянуть в лицо самой себе — заслуживала ли она хоть каплю жалости?

Принцесса дрожит от пробудившегося гнева, отчаяния, ненависти и боли. Внутри словно рвутся органы, рассыпаются кости, и все горит, горит безжалостным пламенем похоронного костра. Принцесса шатается, спотыкается, но переставляет ноги, падает в грязную, никого не прощающую тьму. Друг ушел, но в груди фениксом бьется оставленная им надежда, и она поднимается, ползет по сотрясающимся камням, царапает ладони и локти, ломает ногти. Впереди ждет дверь.

— Нашелся тот, кто пожалел, заговорил.

На волю рвутся злые слова. Обида — сметающая, яростная — крошит кости. Принцесса плачет навзрыд, сжимается комком и дрожит. Давний страх укутывает ее с головой — как когда-то любимая старая нянька-служанка, защищающая подопечную от ночных кошмаров. Но теперь она выросла, должна встать — вдавливает в мешанину камней и земли. Ноги дрожат, и Принцесса чувствует себя маленькой и слабой — такой, какая Другу не нужна. С ним стоят смелые Девы и сметливые Кочевницы — куда лезть ей?

— О Космос, я же ничего не знаю о мире!

Истории с глухим стуком сталкиваются в голове, путаются, мелькают разноцветными бусинами — уже и не определишь, где какая. Сияющий калейдоскоп крутится, выплевывает отдельные фразы, моря гибнут в песке, рушатся пирамиды, и морская дева грустно улыбается и качает головой. Принцесса тянет к ней руку, хрипит, загребает воздух и со стоном вытягивается вперед. Шипит разъяренным фениксом желание. Принцесса хочет вдохнуть чужой-родной воздух, приложить ракушку к уху и смотреть в лицо Друга — в лицо мира.

— Ты такой обширный. Кажется, что можно исходить всего вдоль и поперек, но каждый раз находится новое, неизведанное. Интересно, насколько ярче звезд горят глаза путешественников? Насколько приятнее плена дворца вечера у костра, когда над головой небо — голубое, уверена, чистое голубое небо! Или по ночам оно совсем другое — хочу узнать.

Принцесса становится на четвереньки и вновь ползет. Руки дрожат, шаль рвется, цепляется за камень и змеей скатывается со спины, остается ярким пятном среди серого разрушения. Волосы путаются, пачкаются, и Принцесса решительно режет их об острые осколки мозаик, срывает тяжелые и пустые жемчужины, отшвыривает их. Они скачут с глухим стуком, застревают в щелях, раскалываются — и никакой свет из них не выходит. Он теплится внутри самой Принцессы.

— Я столько хочу узнать! Хочу говорить с людьми и смотреть на замки издали, хочу пробовать грубую пищу и готовить сама, хочу плести браслеты и собирать ракушки, чтобы подарить другим.

Голос звенит от напряжения и едва сдерживаемой силы, рвущейся наружу, вперед. Дверь становится все четче. Проступает полустершийся узор на все еще крепкой, монолитной древесине. Мерцает позеленевшая кованая ручка. Принцесса вспоминает, как подползала к замочной скважине, как Друг передавал через нее вещи, как она сидела рядом и слушала, так и не попытавшись подняться на ноги. Вспоминает — и встает. Гордо распрямляет спину, разжимает зубы. И словно тяжелые камни, накопившиеся в душе, рассыпаются, улетают серым крошевом. Она делает шаг. Еще один. И еще.

Дверь только кажется тяжелой — поддается легко. Чуть скрипит, отворяясь. Свежий воздух едва не сбивает, солнце слепит — в нескольких шагах стоит Друг. И Принцессу переполняет счастье.

— Я расскажу историю о Принцессе, выбравшейся на волю.