Глава девятая, промежуточная

В "Кроличьей норе" было шумно, и, пока они ждали заказанной выпивки, у Эммы разболелась голова. Впрочем, она разболелась и из-за тревожных мыслей о Генри, которого она оставила одного.

– Эй, Эмма, расслабься! – Руби, широко улыбаясь, потрепала подругу за плечо. Свон улыбнулась в ответ, но расслабиться ей так и не удалось. – Ты в деле или как?

– О нет, я не пью, я за рулём!

– Я тоже, вообще, мне бы лучше холодного чая, – смущенно проговорила Белль. Руби посмотрела на обеих девушек своим фирменным волчьим взглядом и возмущенно воскликнула:

–Я не собираюсь заливаться тут одна! Давайте пить вместе! Оу, спасибо, красавчик, что принес нам заказ. Так, смотрите, я заказала текилу. Белль, умеешь пить? Нет? Не переживай, я знаю, как ты любишь учиться! Эмма, не смотри на стопку как на врага народа. Давайте-давайте, разбирайте. Соль-текила-лимон, запомнили? Погнали!

Девушки одновременно слизнули соль, выпили по стопке и зажевали лимоном.

– Забавное ощущение, – заметила Белль, задумчиво высыпая на палец новую порцию соли.

– Алкогольное опьянение – вообще интересная штука, – Руби оперативно разлила всем по второй стопке. – Эмма, Генри – здоровый парень, ну что с ним случится?! Прекрати думать и начни веселиться, ты даже на конкурсе умудряешься говорить только о работе или сыне, это уже не нормально, знаешь ли.

–Ладно, ладно!!! Я сдаюсь! – Эмма скорчила страдальческую рожицу, но сама в неё не поверила и рассмеялась. Компания подруг, душевные разговоры и очередная порция текилы сделали своё дело: мисс Свон торжественно отцепила свой значок шерифа и забросила его в сумочку на самое дно. Девушки отметили это аплодисментами и очередной стопкой.

– Третью пьем за любовь! Белль, ты можешь не пить, у тебя уже есть тру лав, – Руби сделала царственный жест в её сторону. Белль обиделась:

–Ну и что, я выпью, чтоб её сохранить! Ну, давайте!

Соль-текила-лимон.

– У-ух, хорошо! Кстати, о тебе, сладкая девочка Белль. Как у вас там с Голдом...? Ну ты ведь понимаешь? – Руби многозначительно подвигала бровями, отчего Эмма прыснула.

– Что ты имеешь в виду? – Белль покраснела до бордового цвета. Эмма, которой уже было хорошо, излишне громко ответила (тем самым привлекая к их столику ну очень много заинтересованных взглядов):

– Секс. Ночи любви. Трах, может быть, уж я не знаю, как вы там это называете.

– Я не буду говорить об этом!

– Ну, хочешь, я расскажу про нас с Виктором? В общем, слушайте... – и Руби, нисколько не смущаясь, поведала девушкам пару пикантных историй.

– ... И тут, значит, открывается дверь, а на пороге - бабуля с арбалетом наперевес!..

– О, можешь не продолжать, представляю, как Вэйл, сверкая пятками и не только, убегал от неё через окно! – Руби в ответ подняла обе руки вверх, словно сдаваясь и подтверждая слова Эммы, и девушки снова расхохотались.

– Славно мы с вами посидели, но уже третий час ночи, и мне пора домой, – Эмма медленно встала и опёрлась на спинку стула. Потом подумала и всё-таки сняла "шпильки". Ноги благодарно заныли.

– О, ну куда ты уходишь?! Я почти разговорила эту тихоню!

– Нет-нет, Руби, получать от Голда с утра я не хочу, оставлю эту честь тебе! Удачи вам, девушки! – Эмма похлопала загрустившую Руби по плечу и, слегка пошатываясь, двинулась к выходу. Размякшая Белль вяло помахала пальцами ей вслед и снова улеглась на столешницу.

– Слабачка, – констатировала Руби, глядя на засыпающую подругу. – Эй! Бармен, можно ещё?! – и она призывно застучала пустой стопкой по столу.

***

Тем временем Эмма пыталась попасть ключом в дверь. Замочная скважина упорно не поддавалась девушке, убегая от ключа при каждом удобном случае. Свон плюнула на несговорчивый замок и отошла немного, намереваясь вышибить дверь плечом. В самый ответственный момент соприкосновения Эммы и двери, вторая гостеприимно распахнулась, и Свон рухнула... нет, не на пол, а на даже чересчур знакомую поверхность.

– Кажется, я уже это где-то видела, – задумчиво произнесла Эмма в кожаный плащ, не торопясь, впрочем, вставать, ведь доверия к своему вестибулярному аппарату она больше не испытывала. Кожаный плащ засопротивлялся и скинул её на левый бок.

– О, красавица, вижу, что тебе хорошо. – Крюк, как и Эмма, не торопился вставать, и они так и лежали, повернувшись друг к другу лицом.

– Какого чёрта ты делаешь в моём доме, мерзкий ты пиратишка? – добродушно спросила Эмма, подложив под голову руку для пущего удобства.

– Жду одну очень вредную девчонку, чтобы отомстить ей за такой внезапный уход. – тем же тоном ответил Джонс, продублировав ей позу. Теперь они лежали, соприкасаясь локтями и коленями.

– И как, отомстил? – миролюбиво поинтересовалась Свон.

– Ну, как тебе сказать... – пирата прервали детские шаги и удивлённый голос:

– Мама?! Крюк?!! Открытая входная дверь?!

Эмма встрепенулась и лихорадочно села, пытаясь сообразить, что сказать в оправдание. Генри разобрался быстрее и звонко залепил:

– Вот ...!

– Абсолютно с тобой согласен, парень, – Крюк, покряхтев, встал с пола, закрыл дверь и поднял Эмму.

– Ребёнок, откуда ты знаешь такие слова?! – возмущенно спросила Свон, одной рукой уперевшись в бок, второй - в стену.

– Его произнёс Крюк, когда взламывал нашу дверь, я услышал и спросил значение! И он единственный, кто мне его наконец-то объяснил!

В Эммином не совсем трезвом уме не крутилось ни одного слова, кроме пресловутого "...", поэтому она просто погрозила Генри пальцем и спросила:

– Почему ты не спишь?

– Шел в туалет. Почему вы лежали в коридоре?!

– Потому что... Не переводи тему! Идёшь в туалет - иди! Так, а ты, значит, взломал мою дверь?! Быстро почини её!

– Я починил, пока ждал тебя. Пойдем, посмотришь, раз мне не веришь. – Эмма последовала за ним к черному входу и убедилась, что дверь действительно была в порядке.

– Теперь за тобой должок, Свон!

– Ты починил дверь, которую ты же и взломал. Думаю, мы в расчёте.

– Но я сделал это одной рукой!

– Браво, мастер, но, думаю, тебе всё равно пора уходить, пока я не арестовала тебя за взлом и проникновение.

– Не знаю-не знаю, одной из этих вещей ещё не было, Эмма, – похабно ухмыльнулся Крюк, вскинув правую бровь.

– Что?!... О, Господи, Джонс, это слишком пошло даже для тебя! Всё, уходи! – Эмма усиленно подгоняла Крюка к починенной двери. Он послушно отступал, пока не оказался за порогом. – Ну, чего тебе ещё? Говорю же, я тебе ничего не должна!

В ответ пират усмехнулся, и, воспользовавшись расслабленным состоянием Эммы, поцеловал её, попав в уголок губ.

– О нет, красавица, вот теперь ты ничего не должна! – и быстро, пока Свон осознавала опьяненным разумом происходящее, скрылся в ночи.

– Мерзавец, ну какой же ты мерзавец, Крюк! – проорала Эмма ему вслед и с силой захлопнула дверь.

– Мам, вообще-то, он забавный. И ещё умеет делать какао с зефирками, как оказалось, – на непонимающий взгляд Эммы Генри ответил: – Он его мне приготовил, чтобы я лёг спать и не мешал засаде.

– Боже, малец, как ты легко продаёшься. Пойдём-ка спать лучше. – Свон обняла сына за шею и повела в кровать.

Уложив Генри, Эмма сама легла с ним рядом поверх одеяла, всё ещё одетая в праздничное платье, наивно предполагая, что сможет встать и переодеться попозже. Она покрепче обняла сына и крепко заснула, подсознательно радуясь тому, что этот безумный день наконец-то закончился.

Снились Эмме Свон добрые, хорошие сны. И, почему-то, какао с зефирками.

Глава десятая. Репетиция финала.

– Доброе утро, дорогая!

Белль заворочалась, пытаясь сбросить оковы сна, но так и не открыла глаза. Ощущения, которые она испытывала, были сродни ощущениям жертвы автокатастрофы. Нет, пожалуй, даже авиакатастрофы.

– Воды!!! – прохрипела девушка, выпростав из-под одеяла протянутую руку, в которую тут же услужливо был вложен стакан. Рука Белль меленько дрожала, и поэтому бОльшая часть воды оказалась у неё на лице, шее и волосах, чем во рту. Затем она, уже частично освеженная, поднатужилась и открыла левый глаз. Увиденное не радовало: недовольное лицо Голда, собственное тело в помятом праздничном платье. Белль подумала и закрыла глаз обратно.

– Белль, прекрати дурачиться! Открой глаза и посмотри на меня! Ты можешь объяснить, как ЭТО оказалось здесь?!

Белль не вспомнила ничего подходящего под слово "это" с левой стороны и открыла правый глаз. Ей открылся чудесный вид на спящую на полу Руби, закутанную в красный плащ. Одна туфля на девушке отсутствовала.

– Не могу, Румпель. Я могу сейчас только умереть.

У Голда кончилось терпение, и он, подхватив девушку под мышки, усадил её, облокотив на спинку кровати. Белль помотала головой и, морщась, наконец-то открыла оба глаза. Комната, в которой она спала, отдалено напоминала их с Румпелем спальню, если бы в ней разорвался вражеский снаряд.

– Румпель, милый, что вообще тут было?

– Это у тебя надо спросить, девочка моя. Стоило мне только уйти в... ванну, как сюда завалились вы с Руби. Точнее Руби, которая тебя тащила, она даже умудрилась уложить тебя на кровать. Видимо, это полностью исчерпало её силы, и она рухнула рядом. В общем, прихожу из ванны, а здесь меня встречают два бесчувственных тела, и одно из них - моя девушка!

– Прости, – промямлила Белль, подбирая ноги под себя, – Ты не видел мой телефон? Дай, а?

Голд вздохнул и протянул ей телефон.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовался он.

– Звонить Виктору. Пусть приезжает за Руби.

***

Вэйл действительно приехал спустя пятнадцать минут после звонка. К тому времени Белль уже разбудила Руби, а Голд напоил их, вместе с проснувшимся Нилом, кофе.

– Вик, я, кажется, ногу подвернула, – Руби смущенно поглядела на Вэйла. Он вздохнул и осмотрел лодыжку.

– Неудивительно, так плясала, что даже умудрилась потерять туфлю, а ведь тебе сегодня ещё репетировать! Спасибо за всё, мистер Голд. Руби, попрощайся со всеми, нам пора! – Виктор закинул девушку на плечо на манер первобытных людей, а Руби, которая не возражала против такой транспортировки, прощально помахала Белль оставшейся туфлей, грустно свисая со спины своего доктора.

– А что, финал конкурса разве не сегодня? – поинтересовалась Белль, глядя им вслед.

– Нет, вчера было решено, что финал такого события нужно сделать более запоминающимся, и сегодня участницы должны прорепетировать общий выход и свой каждый по отдельности. К тому же, Грейс упросила Джефферсона помочь девушкам, и он согласился сшить для каждой вечернее платье на дефиле. Не зря же он модельер в этом мире, в конце концов.

– О, это будет просто чудесно! Значит, буду помогать Руби готовиться!

– Хорошо, милая, но больше не пей с этой девчонкой, она плохо на тебя влияет! Увидимся! – и Голд, поцеловав её на прощание, отправился в свой магазин, который так и стоял заброшенным всё время конкурса.

***

Тем временем на другом конце города Регина Миллс, пребывая в редком для себя благодушном настроении, подъезжала к своему склепу, напевая веселую песенку. Она неторопливо спустилась в свою личную Тайную комнату и начала ревизию своих шкафов. Постепенно хороший настрой сошёл на нет, так как, проведя 28 лет в шкафах, все королевские наряды потеряли свой лоск и на финальное дефиле уже не годились. Регина была уже готова спалить к чертовой матери всю эту кучу ткани, когда её озарило. Собрав все наряды в охапку, Миллс бодренько вышла из склепа и, утолкав их на заднее сиденье машины, поехала к дому Шляпника.

– Джефферсон, у меня к тебе дело! – с порога заявила Регина, как только он распахнул перед ней двери.

– Какой напор, ваше величество. Ну, и чем же я могу помочь?

– Мне нужно платье! Вот, – Миллс нетерпеливо швырнула сверток на пол перед мужчиной. – Сделай из этого мне что-то приличное!

Джефферсон усмехнулся и спросил, не торопясь поднимать ворох бывших нарядов королевы:

– А что мне за это будет, Регина?

– Но ты обязан помочь, ты же сам вызвался!

Но не тебе. Радуйся, что мы с Грейс нашли друг друга, иначе бы я и вовсе не пустил тебя на порог!

– Ну, и чего ты хочешь? – нетерпеливо спросила Регина, раздраженно стуча каблуком.

– Попроси меня, по-хорошему. Давай, мэр Миллс! Или ты боишься?

Регина смерила его взглядом серийного маньяка-убийцы, нервно вздохнула и... совсем другим, мягким голосом, без единой капли царственного повеления, попросила:

– Сделай это для меня? Пожалуйста?

– Ну вот, Регина, другое дело! Как язык, не отпал? – Джефферсон совсем по-другому, добродушно улыбнулся и широким жестом показал на гостиную. – Давай обсудим, что можно сделать. Чай будешь? У меня большой выбор!

***

– Мам? Мам?!

– Боже, ребёнок, бери, что хочешь, только отстань от меня!

– Я вообще-то в туалет хочу, а ты на мне лежишь, но, раз уж ты разрешила, пойду, поищу твою кредитку...

– Поздно, я уже проснулась! – Эмма сонно потерла лицо и села на кровати, отпустив Генри в туалет. Сон в неудобной позе и в неподходящей для оного одежде не пошёл на пользу, и Свон чувствовала себя немного разбитой. Но, несмотря на это, настроение у неё было чудесным. Вплоть до того момента, пока на глаза ей не попалась дверь чёрного входа.

"Убью поганца!" – подумала Эмма и отправилась готовить поздний завтрак. Когда она уже сервировала стол для себя, а Генри с аппетитом жевал хлопья, в двери поскреблись ключом, и в дом ввалилась довольная чета Чармингов.

– Эмма? Ты почему не на репетиции?!

– Какой ещё репетиции? – не поняла Эмма.

– Такой! Я хочу, чтобы моя дочка выиграла этот конкурс красоты, и поэтому ты сейчас же пойдёшь репетировать дефиле!

– Сейчас? Но я даже ещё в душ не сходила!

– Эмма, солнышко, с тобой всё хорошо? - обеспокоенно спросил Дэвид, обнимая её за лицо. Эмма неуверенно покивала. - Кажется... От тебя пахнет алкоголем?

– Ты что, пила?! – подскочила Белоснежка, всматриваясь Эмме в глаза. Свон нервно выпуталась из родительских объятий и, прихватив с собой тост, скоренько убежала в ванну, оставив Снежку и Прекрасного недоумённо переглядываться между собой.

***

– Вик, ты у меня такой хороший!

– Спасибо, но это не значит, что я не обижаюсь!

– Ну, Ви-и-ик! Ну перестань! А не то укушу!

– А я зашью!

– Ха-ха, очень смешно. Перестань дуться и отвези меня на репетицию. Только перед этим нужно будет заехать к бабуле.

– Она увидит, что ты хромаешь, и решит, что это я тебя покалечил. Нет уж, спасибо, вот без чего я могу обойтись, так это без пары болтов в...

– Ладно, не продолжай, я поняла. Если ты занесёшь меня на руках, то она даже и не догадается. Скажем, например, что ты мне проспорил таскать меня везде на руках. Ну или просто так сильно любишь.

– Хорошо, уговорила.

– На второй вариант, да, пупсичка? Нет?! Ну и чёрт с тобой, бука ты эдакий, проспорил так проспорил! Неси меня к машине!

Итак, в сторону павильона двигались три машины, в которых ехали: сдерживающая смех Руби и Виктор, с ярким отпечатком бабулиной ладони на щеке; Регина, на заднем сиденье везущая Джефферсона; и Эмма, возле которой сидела Снежка и подозрительно принюхивалась время от времени. Эмме было вдвойне тяжело: она одновременно следила и за дорогой, и за тем, чтобы Генри, сидящий сзади, не проболтался о сегодняшней ночи.

***

Джефферсон, которого любезно довезла Регина, быстро поставил им неплохой общий выход, успев обговорить фасон будущих платьев.

Настал черед прогона персонального дефиле. Под восхищенные слова поддержки Белль, которая сидела в зале и приветственно махала и что-то им кричала, Вэйл по всему маршруту упорно носил Руби на руках, чтобы та запомнила шаги и повороты. Правда, уже минут через десять девушка над ним сжалилась и заставила его отпустить себя:

– Мне, конечно, ужасно приятно, но всё удовольствие портит твоё чересчур сосредоточенное лицо. Я же не Дюймовочка, а Красная шапочка, в конце концов, чтобы меня всё время таскать! Хэй, Джефф, завтра мой рыцарь принесет меня на примерку, окей?

– Хорошо, Руби, буду ждать!

– Всё, Вик, давай, раз-два, взяли! Белль, пойдём с нами? Мы закажем пиццу и вино, будем смотреть фэнтези и смеяться над дурацкими фантазиями режиссеров и сценаристов. Это ж надо, хоббиты! Они серьезно думают, что они существуют? А оборотни? Ты видела, как по-дурацки они снимают про нас фильмы?! Мы с Виком взяли в прокате "Сумерки", будет очень весело!

– Я бы пошла, но Румпель не разрешает, – неуверенно начала библиотекарша, но под умоляющим взглядом подруги быстро сдалась: – Окей, но если что, во всё виновата будешь ты!

– Как всегда, – согласилась Руби, и они наконец покинули павильон.

– Итак, Эмма, тут нет ничего сложного, просто повторяй за мной! – Джефферсон приступил к следующей участнице.

– Мало того, что псих шьет мне платье, он еще и учит меня, докатилась! – недовольно ворчала Эмма себе под нос, стараясь запомнить и уложить в голове непривычные изысканные движения.

– Ну я же извинился! Это было только ради Грейс и больше не повторится, клянусь!

– Не повторится что? – как ни в чем не бывало поинтересовался, как всегда непонятно откуда взявшийся Крюк, усаживаясь на своё место в первом ряду. Эмма, сосредоточившись, недовольно пробурчала:

– Похищение и угрозы мне и моей матери.

– Оу, а я-то уж начал волноваться, ревновать мне или нет. Да уж, сладенькая, неудивительно, что ты постоянно бежишь от меня: с мужчинами, как я погляжу, тебе не очень везёт.

– Эмма, доченька, давай я сбегаю за луком и прострелю ему что-нибудь? - ненавязчиво спросила Снежка, до сих пор хранившая молчание. Свон поняла, что репетировать ей больше не удастся, а потому сложила руки на груди (в точности, как её Прекрасный папаша) и заявила:

– Всё, Крюк, замолчи, я не буду репетировать, пока ты тут!

– Очень жаль, но я-то никуда не собираюсь, – ухмыльнулся Крюк, – Эй, Крокодил, наконец-то ты пришёл!

– Оставь свои восторги при себе, пожалуйста, - холодно ответил Румпельштильцхен, за которым следом семенил его сын. – Что ты тут делаешь, в кабинете никого нет?

– Не знаю, я не проверял, – пожал плечами Крюк.

– Отлично, тогда проверю я, – и Голд двинулся к комнате, где обычно собиралось жюри для вынесения вердикта.

Там их с Крюком уже поджидали Кора и Арчи, который с подозрением косился на женщину. Кора же очаровательно улыбалась ему в ответ, искренне не понимая, почему Хоппера начинает потрясывать, когда она оказывается на пару метров ближе к нему.

Крюк, мрачно вздохнув, двинулся вслед за Голдом, умудряясь делать вид, что тот вообще не при чем, а он, обаятельный Киллиан Джонс, и вовсе гуляет сам по себе, как-то совершенно случайно двигаясь в одну сторону с ненавистным Крокодилом.

– Стой, Джонс! Ради бога, не ссорься с Голдом, береги себя! – преувеличенно взволнованно прокричала Эмма ему со сцены. Мужчина явно не ожидал такой неслыханной щедрости со стороны упрямой Свон, и поэтому даже сбился со своего широкого, вальяжного шага, оступившись и с надеждой в глазах обернувшись к ней.

– ... Я сама хочу тебя убить, не давай Голду такой чести! – закончила Эмма, наслаждаясь разочарованием на лице пирата. Он же лишь усмехнулся и, как-то погрустнев, пошел дальше. "Хоть бы этого болвана и в самом деле никто не пристукнул" – озабоченно подумала Свон, но тут же прогнала эти мысли. Зато Нил, мирно сидящий в зале, наоборот расцвел и заулыбался.

– Эмма, ты ведешь себя неподобающе, – заметила Снежка.

– О, и это говорит мне женщина, собиравшаяся угрожать ему луком. Ты не знаешь, за каким чёртом они тут собираются?

– Доченька, не выражайся! - округлила глаза Белоснежка, а Джефферсон с улыбкой ответил Эмме вместо неё:

– У них тут что-то вроде подведения промежуточных итогов. Дефиле и платья повлияют на выбор победительницы, но сейчас они уже собираются выбрать фаворитку. На этом настояла Кора, а этой женщине никто не рискнул противиться, даже Румпельштильцхен. Белоснежка, я бы на вашем месте заменил вашего супруга и поучаствовал в собрании, мало ли что они там напридумывают.

Снежка насупилась и кивнула. На её сосредоточенном лице сразу же отразилось желание защитить дочь при любых обстоятельствах, что ей там какое-то сборище жюри, и не таким в своё время по шее надавали!

– Окей, тут без бокала вина не разберешься. Ну или пары бутылок... – заметив гневный взгляд матери, Эмма откашлялась и перевела тему:

– Джефферсон, что насчёт завтра?

Шляпник с умным видом полистал странички большого кожаного ежедневника, на обложке которого было тиснение в виде кролика с часами, и произнёс:

– С утра ко мне приедет Руби, но где-то с двенадцати я буду свободен. Но только не в пять часов, у меня чаепитие с Грейс!

– Ради бога, чаевничай, сколько в тебя влезет. Я приеду только померить платье, скажем, в час. Устроит?

– Вполне. О, мисс Миллс, как раз только о вас подумал!

– Мне надоело сидеть в гримёрке, пускай даже с Генри. Когда моя очередь?

– Прямо сейчас! – излишне радостно уступила сцену Свон. – Генри, малыш, куда сегодня пойдём?

– Я хочу подраться с папой на мечах, можно?

Эмма закатила глаза, но согласно кивнула. Генри радостно загикал и в вприпрыжку побежал к Нилу, который с собой принес два деревянных меча.

– Ну что, парень, идём? – спросил Нил, потрепав сына по макушке, и они оба вышли на улицу.

Эмма, стараясь не сталкиваться взглядом со своей всё ещё недовольной матерью, быстро собрала вещички, и отправилась домой, где её поджидал уже заскучавший Прекрасный, который не поехал с ними из-за разыгравшейся аллергии на какое-то растение. Собственно, поэтому они и вернулись раньше времени домой, а рассказывая про аллергию, Дэвид почему-то покраснел и бросил пару многозначительных взглядов на свою жену. Эмма предпочла не думать, чем они там занимались в своём бунгало на природе, а потому сделала вид, что ничего не заметила.

Регина отказалась репетировать какую-то там постановку. Вот еще, будет он учить королеву эффектному выходу! Она согласилась лишь на то, чтобы позволить ему снять с себя мерки и одобрительно кивнуть, глядя на эскиз платья, который они проработали с Джефферсоном у него дома за чашкой ройбуша с малиной.

– Что ж, пока меня всё устраивает. Очень надеюсь, что вживую платье окажется не хуже, чем у моих конкуренток! – по тону Регины сразу было заметно, что конкуренток она как раз таковыми и не считает. – Тебе же не нужно объяснять, где я живу? Привезёшь мне платье и подгонишь его окончательно.

– Но-но, Регина, забыла, о чём мы с тобой говорили? Меньше королевских замашек, больше простого человеческого участия! Я приеду, только если ты приготовишь свои знаменитые турноверы, надеюсь, не отравленные.

– Как знать, – загадочно улыбнулась Регина. – Завтра у меня будет Генри, можешь взять с собой свою дочь, чтобы они вместе чем-нибудь занялись.

– Отлично, так и сделаем. У меня будет время после примерки Эммы.

– Хорошо. И, Джефферсон, постарайся меня не разочаровать! – и мэр Миллс покинула павильон, звонко печатая шаг. Шляпник, ухмыляясь своим мыслям, начал собирать свои вещи и эскизы.

Глава 11. Заседание жюри

Снежка долго боролась с тяжелой дверью, и потому влетела в помещение, прервав пламенную речь Коры, которая угрожала расчленить всех по очереди и перемешать, если они не сделают Регину королевой.

– Ой, простите, а я тут...

– Мимо проходила? – с надеждой спросила Кора.

– Нет, заменяю мужа, он болеет!

– Но ты же бывшая участница, тебе нельзя здесь находиться! – не отступала недовольная колдунья.

– Вот именно, бывшая, – вступился за Снежку Голд. – Проходите, дорогая моя, и присаживайтесь. Мы тут обсуждаем, кто из троих финалисток станет нашей фавориткой.

– А я ещё раз говорю, только моя дочь – истинная королева этого города, в том числе и красоты! Неужели вы готовы отдать корону какому-то отребью в короткой юбке?

– Поосторожнее, это отребье может вырвать вам горло ближайшей ночью, уважаемая, – продолжал подтрунивать над Корой Голд.

– Руби уже выигрывала в этом конкурсе, её причёска была признана лучшей. Белль выиграла конкурс эрудиции ("И всё равно вылетела, несмотря на мой голос "за"! – пробормотал Голд, но Хоппер сделал вид, что не заметил), Регина победила в конкурсе макияжа, и поэтому будет честно дать Эмме победить в конкурсе дефиле.

– О да, я бы точно посмотрел на эту девчонку в вечернем платье! – с предвкушением протянул Крюк, но быстро сник под испепеляющим взглядом Снежки.

– Вообще мы сейчас уже ведём нечестную игру, Вэйла всё равно с нами нет.

– Обычно на всех заседаниях он просто наливается алкоголем и согласно кивает, так что его отсутствие не слишком заметно, – фыркнула Кора.

– Да с ним и так всё понятно, это же не Прекрасный, который не голосовал из принципа за свою жену и дочь, – включился Голд, – Голос Вэйла будет отдан Руби, и гадать нечего.

– А твой, Крокодил? Кому ты отдашь свой голос, учитывая, что твою любимую мы слили на общем голосовании? – обратился к нему Крюк.

Голд таинственно ухмыльнулся и сказал:

– О, своё голос я приберегу на потом, ведь он, как голос председателя жюри, куда весомей ваших. Каково ваше решение? – обратился он к Снежке.

– Я – не Дэвид, и поэтому буду голосовать за Эмму, она достойна победы! Добро должно победить снова!

– Мы сейчас не мир спасаем, а просто выбираем фаворитку, – закатила глаза Кора, – Отдайте победу моей дочери, и дело с концом! Разве не она на свете всех милее, всех румяней и белее, ну в самом-то деле?

– Нам бы сейчас пригодился Сидни Гласс, он бы подтвердил или опроверг это утверждение, – осторожно пошутила Снежка.

Голд оценил шутку и уже другим тоном, повеселее, сказал ей:

А ведь верно, самой прекрасной всегда были признаны вы. А у Эммы как раз ваши гены... Да, думаю, у неё большие шансы на победу.

– Надо же, у нас определенно снова совпадают вкусы, – двусмысленно заметил Крюк, довольно наблюдая, как настроение его врага стремительно портится, – У меня возникает ощущение дежавю, Румпельштильцхен.

– Если ты намекаешь на Милу... – начал Голд, грозя ему пальцем.

– Прекращайте, не хватало тут устроить побоище! – обратилась к ним совесть голосом Арчи. – Ваши голоса понятны. Что насчёт меня, я уже высказался. Белоснежка тоже.

– ЧТО?! Вы собираетесь отдать победу Эмме?!! – подскочила Кора. – Попомните мои слова, я этого так не оставлю!!! – и она практически вылетела из комнаты, напоследок хлопнув дверью (если бы не антимагический купол, можно было бы подумать, что вылетела она на метле, с такой уж скоростью Кора покинула кабинет).

– Сумасшедшая женщина, – с некоторой долей восхищения произнёс Голд, но быстро перевёл тему, – Не знаю, с чего вы взяли, что я буду голосовать за мисс Свон, я же ещё ничего не сказал.

– О да, вы же везде ищете выгоду! – ядовито заметила Снежка.

– Совершенно верно. Ну а теперь я вас покину, к моему вящему удовольствию. Всего доброго, увидимся на конкурсе. И, Белоснежка, займитесь манерами вашей дочери, не больно-то они у неё королевские. – и Голд, величественно вышел, как всегда, немного опираясь на трость.

Снежка и Арчи обменялись растерянными взглядами. Джонс, прекратив подтачивать свой крюк, поднял на них глаза и произнёс:

– Так мы ни к чему и не пришли. Впрочем, это к лучшему. К чёрту выборы каких-то там фавориток, пусть всё решает риск! Вот такое дело по мне!

– Да, думаю, это будет честно, – согласился Арчи. Белоснежка пожала плечами и согласилась, так как словам Хоппера она доверяла безоговорочно.

–Тогда, расходимся? Мне нужно проверить, как там муж.

– Без проблем. Было приятно повидать вас, миледи, но дела ждут, – Крюк отвесил ей шуточный поклон и отправился к себе на корабль.

Арчи, как всегда, проверил и закрыл павильон, а также проводил Снежку до дома. Во время пути, они заговорили о Регине и её шансе на исправление.

– Возможно, победа в конкурсе дала бы ей понять, что мы готовы простить её и дать ей ещё один шанс, приняв её в своё общество.

– Совершенно согласен с вами. Я постараюсь донести эту мысль до Голда и Вэйла, а вы – до своего мужа. Глядишь, победа в конкурсе совершенно изменит Регину, и она наконец-то впустит в своё пустое сердце хоть кого-нибудь, кроме Генри. Надежду на счастье, например.

– Отличная мысль, Арчи. Пускай Регина победит, если ей от осознания того, что за неё было большинство жителей, станет лучше. Вот мы и пришли, спасибо, что проводили.

– Не за что, нам с Понго частенько становится грустно вдвоем, так что это вас я должен благодарить. Всего доброго! – и, по-джентльменски подняв свою смешную шляпу-котелок, Арчи последовал домой, качая зонтиком-тростью. Снежка с улыбкой проводила взглядом его сгорбленную фигуру и зашла домой, готовясь поговорить с Дэвидом и Эммой насчёт Регины, а также как следует натаскать последнюю во всех тонкостях этикета. Эмма – королевских кровей, и Белоснежка не позволит никакому Румпельштильхену думать, что её дочь – неотесанная замарашка!

Ну а Кора, которая и ведать-не ведала об их замыслах, готовилась воплотить в жизнь свой коварный план, который лелеяла с самого начала конкурса...

Глава 12, промежуточная

Пока Генри смотрел мультфильмы, Регина исправно напекла турноверов. Остатки муки и других продуктов уже ни на что не годились, а выкидывать их Миллс, как рачительной хозяйке, было жалко, и потому ей пришла в голову мысль напечь печенье. Недолго думая, Регина смешала все ингредиенты и начала месить тесто, злобно представляя на его месте своих врагов, всех скопом и персонально по очереди. Её не на шутку захватил увлекательный процесс лепки дюжин маленьких Эмм, Снежек, Румпелей и других обитателей Зачарованного леса, которым Регина с азартом то отрывала ручки-ножки-головы, то прилепляла их обратно, иногда в другом порядке. Процесс выковыривания у уже испечённой маленькой Снежки клюквинки-сердца прервал настойчивый стук в дверь. Регина, разочарованно вздохнув, отряхнула руки и фартук от муки и пошла открывать.

На пороге стояла Грейс, сиявшая ну просто ослепительно, и Джефферсон с огромным свёртком в руках, сиявший поменьше. Регина, в качестве приветствия, одарила их своей фирменной "у меня свело зубы от вашей приторности" улыбкой и широким жестом пригласила в дом. Грейс тут же присоединилась к Генри, и они активно начали сравнивать диснеевские мультики с их реальными прототипами, поедая человекообразное печево (фигурки с шляпами Грейс предпочла не трогать). Тем временем, два таких прототипа поднялись на второй этаж, где Шляпник гордо развернул сверток и расстелил на кровати.

Платье поражало воображение, так как Шляпник использовал действительно королевские материалы: парчу, расшитую золотом, бархат и кружево, усыпанное сотнями переливающихся бусинок. Оно приглашающе раскинулось на кровати, так и зовя себя примерить. Регина оценивающе нахмурилась и, молча собрав ворох ткани, удалилась в ванную комнату для примерки.

Когда женщина вышла и подошла к большому зеркалу, позволяющему увидеть себя во весь рост, Шляпник довольно ухмыльнулся и мысленно сам себе поаплодировал: воистину волшебное платье, оно убирало всё там, где не надо и добавляло, где надо, подчеркивая пикантную фигуру бывшей королевы. Материя свободным потоком как бы стекала по Регине, переливаясь при каждом шаге миллионом огней и мягкими складками ниспадая до пола.

Регина недоверчиво оглядела себя в зеркале, повернулась, любуясь игрой света на бисеринках, огладила дорогую материю, поправила корсет, поглядела на Джефферсона самым нежным взглядом и произнесла три слова, изменившие ход истории и грозящие развалить всю систему Мироздания:

– Мне. Платье. Не нравится!

Джефферсон подавился "чтоканьем" и минут семь ещё изображал рыбу, не в силах произнести ни слова, пока мэр Миллс наслаждалась произведённым эффектом.

– Какого черта?! Мы с Грейс на два остальных платья потратили столько же времени, сколько на это одно! Не может быть, чтобы оно тебе не понравилось!

– Как мило, Джефферсон, что ты используешь детский труд, а наш шериф и знать не знает об этом, - ядовито улыбнулась Регина. – Впрочем, мне всё равно, пока ты не станешь использовать Генри. Видишь ли, мои цвета – это чёрный, красный, фиолетовый, может быть, синий, на худой конец сгодится лавандовый. Они всегда были моими, и я не собираюсь от них отказываться. Поэтому, когда я притащила тебе все свои старые платья, я думала, до тебя дойдёт, что я хочу что-то в том же духе. НО НЕ ПО-ЦЫПЛЯЧЬЕМУ ЖЁЛТЕНЬКОЕ! И вот эти вот оптимистичные цветочки...

– Очнись, ты уже не Злая королева, чтобы носить одно только чёрное. Ну признай, Регина, тебе потрясающе идёт!

– Даже в бытность своей юности я такого не носила! Ты что, издеваешься?

– В чём проблема? Измени с помощью магии!

– Ты не хуже меня, знаешь, Джефферсон, что материя из того мира, а здесь магия другая. К тому же, я обещала Генри исправиться.

– Я никому не расскажу! – преувеличенно серьезно покивал головой Шляпник. Регина, со вздохом, отражающим её усталость от окружающего идиотизма, ушла переодеваться и пытаться что-то сделать с платьем.

Глава 13, несчастливая

– Чёрт тебя подери, Крюк!!!

Белоснежка попыталась ещё несколько минут понежиться в объятиях своего Прекрасного принца, но гневные (и матерные, как её не перевоспитывай!) возгласы дочери, оглашающие весь дом, лишили её этого удовольствия.

– Я убью тебя, клянусь Богом! Сначала я запру тебя в камере и буду долго бить ногами, а потом попрыгаю на твоём безжизненном трупе!

Снежка мысленно поругала дочь за такое поведение и недостаток фантазии и всё-таки встала с постели. Повернувшись поцеловать супруга, Снежка увидела зрелище, которое мало её порадовало: опухший Дэвид спал, пустив тонкую нить слюны на свою подушку из-за увеличившихся в размере щёк. Белоснежка недовольно покачала головой, вытерла уголком простыни лицо мужа и вышла в комнату, где Эмма чертыхалась так, что любой пьяный сапожник на коленях умолял бы её научить его крепким словечкам.

– Что произошло, милая?

– Этот кусок идиота продолжает оказывать мне знаки внимания, которые ему кажутся чертовски совершенными и потрясающими! Смотри, ночью он подбросил в моё окно какой-то на редкость вонючий веник, от запаха которого у меня разболелась голова. Дальше - больше, поверх своей дурацкой зелёной надписи таким же убийственно ярким красным он написал ТАКОЕ...! – Эмма перевела дух от переполняющей её жажды убийства.

– Что там было написано? Боже, Эмма, не пугай меня! – Снежка схватилась за сердце, которое начало пошаливать в последнее время: то кольнёт в левом предсердии, то правый желудочек заноет, а то и вовсе начнёт желать чьей-нибудь смерти или просто хотя бы кого-нибудь ударить.

– О, поверь, увидев это, ты бы тут же помчалась за ним вслед, чтобы пустить пару стрел в его смазливое лицо! Гномы, идущие мимо нашего дома в шахту, столпившись возле этих надписей, поаплодировали фантазии умельца и пытались вслух нарисовать представляющуюся им картину, используя не самые лестные эпитеты. Мне пришлось остаток утра закрашивать эту похабщину, чтобы Генри не увидел, ему ещё лет десять такое знать не положено!!!

– Прямо так уж и десять? – усомнилась Белоснежка, но тут же вспомнила о главной проблеме и возмутилась:

– Сколько ещё времени этот наглый пират будет виться возле нашего дома и моей дочери! Пусть подождёт, вот Дэвиду станет получше, у него с рук спадёт отёк, чтобы он смог держать меч, и он тут же пойдёт мстить за тебя! Кстати, нужно позвонить Вейлу, узнать, какие лекарства ещё будут нужны. Ох уж этот Дэвид и ядовитый плющ, доэкспериментировали...

– О, Господи, Мэри-Маргарет, слышать не хочу ничего о ваших экспериментах, до сих пор с ужасом и дрожью вспоминаю свой приход домой на час пораньше, чтобы приготовить тако, даже троих Арчи не хватит, чтобы вылечить мою детскую травму! Я – единственный человек, получивший её во взрослом возрасте, и это всё благодаря вам! И вообще, не надо за меня мстить, я сама в состоянии за себя постоять!

– Хорошо, Эмма, только не надо так кричать! – озадаченно пробормотала Снежка, пытаясь обойти дочь и пойти покормить Прекрасного завтраком, но разбушевавшуюся Свон было не остановить:

– А вчерашние уроки?! Ну какого чёрта ты пыталась со мной вальсировать и заставить меня выучить все виды столовых приборов?! Я терпела ровно до того момента, пока ты под шумок не попыталась заплести мне косички, в то время как я покорно заучивала наше генеалогическое древо до седьмого колена. Из-за твоего распевания милых песенок во время процесса сюда сбежались все местные белки с жуками-пауками и слетелись все окрестные птицы, которые загадили моего "жука" сверху и донизу. Мне кажется, та противная ворона запомнила, как я гоняла её поганой метлой, и каркала под моим окном всю ночь, пока этот гад писал свои скабрезные шуточки своей единственной рукой, которая, видимо, у него тоже лишняя! Всё! Я устала, я ухожу! – Эмма, развернувшись на пятках в своих лохматых тапочках, грозно направилась в ванну.

– Эмма, ты там что, плачешь? – испуганно спросила Белоснежка, прижавшись своим любопытным ушком к двери ванны, откуда доносился только шум воды.

– Нет, пистолет чищу. Намёк понятен? – донёсся голос Эммы из-за закрытой двери.

– Понятен, считай, меня уже нет! – и Снежка с что-вообще-тут-происходило видом направилась кормить Дэвида, который проснулся благодаря крикам Свон и уже начал подавать признаки жизни возмущённым мычанием, которое пробивалось сквозь его опухшие щёки.

Эта пятница, тринадцатое, умудрилась подгадить всем.

Руби несколько раз уронила на посетителей поднос (чаще всего он был полон, поэтому посетили не стеснялись в выражениях), ковыляя со своей больной ногой на высоких каблуках и не обращая на лекции Вэйла никакого внимания;

Вэйл, помимо отповеди Руби, которая его усиленно игнорировала, удрученно заливался алкоголем, прижимая к глазу замороженную лазанью (бабулю явно не вдохновило сообщение Виктора о том, что Руби собирается переехать к нему, а Руби добавила ему за то, что он назвал вдову Лукас "бессердечной женщиной");

Джефферсон старательно, но безуспешно пытался не злить Эмму во время примерки, думая о том, что нужно ещё успеть к Регине;

Румпельштильцхен, не успевший вовремя ускользнуть из дома в магазин, давился очередным кулинарным "шедевром" Белль, которая, как истинная принцесса, совершенно не умела готовить.

Думаете, в такой день могло повезти только Злой королеве? Как бы не так.

Шляпник своим дурацким платьем, сам того не понимая, бросил вызов Регине. Теперь она не могла просто так наколдовать себе новое или заказать на Ебэе, в конце-концов, как поступил бы любой нормальный человек, нет, здесь стоял вопрос о том, насколько хорошо Миллс владеет магией.

Сначала она билась над попыткой вывести ужасный желтый оттенок платья до более приличного и изысканного бежевого. Затем она старалась убрать хотя бы эти мерзкие цветочки, от жизнерадостности которых Регину ощутимо подташнивало. Плюнув на платье (предварительно перед этим выпив специальное зелье, которое должно было помочь справиться с неуправляемой тканью), Регина отправилась вниз, услышав стук в дверь. Ожидая увидеть там излишне довольную физиономию Джефферсона, женщина заранее заготовила получасовую отповедь, перемежающуюся ругательствами, файерболами и приказами сшить новое платье и прекратить издеваться над ней, однако это произведение ораторского искусства осталось неуслышанным: на пороге стояла Кора.

– Джфферсон, мерзкий ты слизняк, хочешь снова потерять голову?!...Мама? Что тут делаешь? – спросила Регина, подавившись началом своей тирады.

– Решила проведать будущую королеву красоты этого городишки, конечно же! – Кора потрепала за щечку свою дочь и прошествовала в гостиную. Всё ещё растерянная Регина (как-никак вместо такой услады для души как отчитывание этого дурака в шляпе придётся самой терпеть выходки своей эксцентричной матушки) двинулась за ней.

Глава 14. Финал.

Чем меньше оставалось времени до начала финального этапа конкурса, тем больше паники чувствовали конкурсантки. Она начиналась где-то в кончиках подрагивающих пальцев, которые сводило судорогой, и свободно разливалась по трем самым соблазнительным женщинам Сторибрука горячей волной, заставляя их внутренне содрогаться в предвкушении вечера.

Дом мэра Миллс служил причиной для острых дискуссий всему городу на протяжении всей ночи: оттуда доносились злобные вскрики и молнии пополам с огненными шарами, от которых над домом стояло марево. Прекрасный сквозь сон периодически нащупывал жену рядом с собой и, только удостоверившись, что это не её сейчас поджаривает Регина, спокойно вздыхал и продолжал спать дальше.

Утром изрядно помятая Кора зашла в трактир к вдове Лукас и попросила (читай: приказала не слишком сурово) "что-нибудь от головной боли". Голд, завтракавший очередной порцией фастфуда вместе с Белль, при виде непривычно потрепанной женщины поперхнулся куском гамбургера и немного удивлённо спросил у своей возлюбленной.

– Что это было?!

Белль пожала плечами и перевела взгляд на виновницу происходящего. Кора (которая невозмутимо разрезала поданный ей омлет на симметричные квадратики с таким кровожадным видом, что Вэйл бы стоя поаплодировал ей, признав равного, если бы он наблюдал сие действо) ответила Голду, игнорируя ревнивые взгляды Белль:

– Дорогой мой, разве ты не знаешь женщин семейства Миллс? Мы просто немного повздорили, а потом помирились. Затем снова поругались и вновь помирились. Так бывает.

Затем она умело перевела разговор в другое русло и, потрапезничав, удалилась. Успокоившаяся Белль только открыла рот, чтобы что-то сказать, как в помещение ввалился Лерой и начал хлебать пиво прямо из разливного крана, подставив рот под пенную струю. Не обращая никакого внимания на гневные взгляды бабули (будь она василиском, Лерой уже свалился бы замертво), гном отдышался, утёр бороду и начал рассказ:

– Вы не представляете, что я видел! Иду я, значит, вчера из женского монастыря (и нет, сестрёнка, я просто чинил там проводку) мимо дома Регины, а оттуда, помимо звяканья стекла и дикого запаха алкоголя, доносилось: "– Ты убила его! – Не для него я тебя рожала!". Мне стало интересно, и я решил послушать, не надо на меня так осуждающе смотреть, Белль. Дальше-больше: из дома вышла Регина и начала метать в свою матушку шары огня с криками: "Отстань, я не буду носить платье с цветочками, я хочу ЧЁРНОЕ!". Кора начала отчитывать её, а Регина стояла и ковыряла туфлёй землю, которая начала тихонько дымиться, а туфля – плавиться. Дальше эти ведьмы обнялись и ушли снова в дом, откуда донесся отчетливый звук разливаемого алкоголя, и запах спирта усилился, даже я так не пах в свои лучше времена…

– Э-эй, хватит! – не выдержала и возмутилась Бабуля, глядя как приготовленная для Арчи лазанья безропотно поедается Ворчуном. Сам Арчи также безропотно наблюдал за процессом, грустно вздыхая, когда Лерой под шумок наливал себе ещё пива. Такого паскудства вдова Лукас не вынесла и выгнала его взашеи полотенцем для полировки столов (увы, легендарный арбалет не всегда был при хозяйке), чему уже сытый гном не особо-то и противился, так как платить он явно не собирался. Белль подумала, что наконец-то ей выпал звёздный час, и теперь-то уж она сможет поведать Румпелю всё, что об этом думает, включая его подозрительные отношения с Корой, но не тут-то было: в кафе зашло семейство Прекрасных в усеченном составе (без Дэвида, которому стало значительно лучше, но не настолько, чтобы ещё появляться на публике).

– Нет, нет, Мэри-Маргарет, оставь меня в покое! – Эмма старательно игнорировала Снежку, заказывая себе и Генри завтрак.

– Но я ведь твоя мама, почему ты не делишься со мной своими переживаниями?

– Что, мисс Свон, и вас не миновало выяснение отношений с родителями? – ехидно поинтересовался Голд, вновь отвлекаясь от трапезы и своей спутницы.

– Вам ли это говорить, мистер Голд! Вот вы знаете, где ваш сын? – поинтересовалась у него Эмма, чьи нервы в последние дни стали такими же хрупкими, как та самая надколотая чашка.

Голд изменился в лице и, побледнев, схватился за сердце. Потом извинился и вернул сердце на место, а сам схватился за телефон и начал нервно строчить смс-ки сыну. Эмма достала из кармана дребезжащий телефон и, гневно потрясая им, воскликнула:

– А я, к великому своему сожалению, знаю! Ещё один ухажер на мою больную ("И я с этим соглашусь" – пробормотал Голд) голову! Первый пишет под окнами, второй звонит и молча дышит в трубку! Мне дадут вообще подготовиться к этому чертовому конкурсу или нет?! К вашему сведению, я заперла Нила в участке, вот ключ! – Свон метнула в Голда ключом, погасив в себе дикое желание отправить следом телефон Нила, и попыталась спокойно сесть и поесть вместе с сыном, но малец будто тоже перешел на сторону зла, заявив:

– Мам, со мной прекрасно позавтракает Белоснежка, а ты иди и готовься к финалу!

Эмма с сожалением посмотрела на Генри. Затем посмотрела на свежеприготовленный вдовой Лукас завтрак и погрустнела ещё больше. Затолкав в рот целый оладушек, всё такая же печальная Свон вышла из кафе, покинув столь разношерстную компанию, и отправилась облачаться в своё сшитое платье. У павильона она встретилась с лучезарно улыбающейся Руби, которая нетерпеливо мялась под дверью. Не успела Эмма открыть дверь, как девушка юркнула внутрь и почти побежала к туалету. "В таких коротких юбках немудрено и цистит подхватить" – подумала Эмма и отправилась к своей гримерке, где вчера они с Джефферсоном оставили платье. Оно было чудесное: облако воздушного тюля и кружев нежного розового оттенка и тугой корсет, расшитый крошечными бусинками. Одно не радовало Эмму, когда она его надевала: несмотря на очевидную красоту платья, подчеркивающего все её женственные черты, она словно становилась в тридцать раз неуклюжей, больше всего напоминая своего папашу, а не маму королевских кровей.

Свон включила свет и обомлела: весь удивительный подол, над которым вчера так старался Шляпник, был загажен непонятной массой, более всего напоминающей рыбьи внутренности, размятые в паштет. На зеркале, в котором отразилось шокированное лицо Эммы, чем-то неподдающимся идентификации, но не менее мерзким было написано "ТЕБЕ НИКОГДА НЕ СТАТЬ КОРОЛЕВОЙ!". В воздухе отчётливо пахло маслом и специями.

– РУБИ! – не своим голосом закричала Свон. Но, так как кричала-то она не своим голосом, Руби её не узнала: девушке показалось, что это её на улице зовёт Виктор. Она поправила на себе новое платье и радостно побежала к нему похвастаться. Вэйл, который как раз направлялся в павильон, чтобы пополнить там запасы спиртного (которое исчезало из павильона просто с космической скоростью, Виктор уж начал думать, что он чересчур им грешит), столкнулся со своей девушкой прямо на пороге. Окинув её восторженным взглядом, он забыл про выпивку и увлёк Руби в самый дальний и неосвещенный угол (раньше он освещался, как и все остальные углы, но вскоре Голду надоело наблюдать за вечно хихикающими там Франкенштейном и Руби, поэтому он собственноручно разбил в непонятно почему так полюбившимся парочке углу единственную лампочку).

Естественно, исходя из всего этого, вопль Эммы остался неуслышанным.

Ну, почти.

– Черт побери тебя, Вэйл... О, красавица, я не думал, что это ты! – помятый Крюк вылез из-под туалетного столика и, сильно щурясь, посмотрел на Эмму, которая находилась уже в предынфарктном состоянии.

– А ты-то что здесь делаешь? – только и смогла пролепетать Эмма уже своим обычным голосом, плавно сползая по двери. Ноги в последний момент ослушались шерифа и подкосились, и Свон приземлилась ровнёхонько на пятую точку, больно стукнувшись оной об пол.

– Сплю, как видишь. У Вэйла отличный вкус, его виски вообще не оставляет похмелья, в отличие от моего рома. Степень опьянения тоже как-то по-другому определяется, видимо, потому что я после первой же бутылки смог только завалиться в первую попавшуюся комнату и заснуть. Оу, да у тебя тут не прибрано. Ты не ждала гостей? – спросил Крюк, с любопытством оглядываясь по сторонам и задерживая свой взгляд на надписи на зеркале: – Чёрт, я думал, что оставлять тебе послания – это моя фишка!

– Почему именно моя комната? – жалобным голосом спросила Эмма, обхватив колени руками. Крюк, не спешивший вставать с пола, попытался пригладить волосы, растрепав их в результате ещё больше, и ответил:

– Ну это же очевидно, душа моя: она единственная была не заперта.

– Я знаю, это всё Кора! – обведя безумным взглядом гримерку, Эмма уже собиралась подскочить и побежать прочь, чтобы навалять-таки этой дамочке, но Джонс вовремя стянул её обратно на пол:

– Послушай, Эмма, Кора лишена магии, к тому же тут стоит купол, внутри которого магия не работает. Так что давай просто будем думать, что делать.

Эмма устало потёрла лицо и начала думать. Она ведь, вопреки всем своим генам, была не только красивой, но ещё и умной, как-никак, работапоручителем требовала наличие недюжинного интеллекта:

– Конкурс через три часа, если я не ошибаюсь, новое платье уже не сшить и не купить.

– Твоя очаровательная мать?

– Впадёт в истерику.

– Крокодил?

– Миллион саркастических шуточек и слишком высокая цена за помощь.

– Королева?

– Всё те же саркастические шуточки плюс злорадство конкурентки.

– Хм... Этот хмырь, который тогда лапал тебя на сцене?

– Джефферсон слишком долго работал над платьем, он же умрет при виде того, во что превратился его шедевр. И он не лапал меня, я бы сломала ему руку!

– О, ладно, любовь моя, вопрос снят. Ещё кандидатуры?

– Да вроде никого ещё не припомню, – растерянно произнесла Эмма. Джонс, ухмыльнулся во все свои тридцать два зуба и заявил:

– Повезло, что у тебя есть я, Эмма Свон. Раздевайся!

– Как раздеваться? – непонимающе спросила Эмма, начиная подозревать что некая доля Прекрасных генов ей всё-таки перепала.

– Медленно и с чувством, – прищёлкнул языком Крюк, но, столкнувшись с мрачным взглядом девушки, перестал флиртовать и уже нормально объяснил, протягивая испорченное платье: – Так как выбирать не из кого, Эмма, тебе придётся смириться с тем, что мы снова в одной команде. Надевай платье, а мы посмотрим, что можно с ним сделать прямо на тебе. Готова явить миру свои очаровательные ножки?

И многозначительно улыбаясь, Киллиан Джонс поднял вверх свой очень остро заточенный крюк.

***

В Сторибруке, как могло показаться на первый взгляд, наступил Апокалипсис.

В сгущающихся сумерках к павильону, где проходил весь конкурс красоты, двинулись толпы зрителей. Учитывая специфику городка, можно было бы подумать, что это зомби идут туда, чтобы разорвать красавиц на куда менее очаровательные кусочки, а если вспомнить, что одной из участниц была Злая королева, то воображение и вовсе легко дорисовывает вилы и факелы в руках сторибрукцев, возжелавших покарать оную показательным сожжением. Однако, обошлось и без поедания мозгов, и без инквизиции: народ нетерпеливо оправлялся перед зеркалами в фойе, сдавал вещи в гардероб и шумно толпился, не спеша занимать свои места в зале.

Возле самого хорошо освещенного зеркала стояли Прекрасный и Крюк, которых Голд послал наблюдать за порядком, что было крайне в духе бывшего ростовщика, ведь мужчины едва терпели друг-друга. Дэвид украдкой рассматривал себя в зеркале на наличие припухлостей (лекарства не подвели, но, полежав столько времени дома без возможности самостоятельно поесть, поневоле станешь мнительным), а Джонс умильно любовался игрой света на своем крюке. Наблюдение за однообразной толпой их быстро утомило, а потому они тут же устроили негласное соревнование, стараясь принять наиболее сексуальную и презентабельную позу, наблюдая за действиями друг друга всё в том же зеркале и иногда пихаясь локтями, когда результат соперника превосходил собственный.

Бабуля Лукас в качестве поддержки своей внучки достала из шкафа парадную красную шаль с кистями, от которой немного пахло лазаньей, и накрасилась красной же помадой благородного оттенка, которая ей дивно шла. Увидев слегка округлившуюся Эшли в сопровождении Шона, нёсшего Алекс в "кенгуру", вдова тут же начала скармливать малышке стратегический запас яблочного пюре, которое она прихватила из кафе специально для Александры, а её родителям - стратегический запас житейской мудрости (чему счастливые родители не больно-то и обрадовались). Так они вчетвером плавно переместились в зал.

Гномы пытались пронести в зал виски под прикрытием бутылочек "Кока-колы", но Белоснежка, не допустившая это непотребство, лично отпила из бутылок и, ужаснувшись, отобрала их у компании, заменив каждую флажком с надписью "Эмму - в королевы!" Гномы переглянулись и, молча скривившись, прошли в зал, заняв места поближе к судейским столам Крюка и Вэйла, у которых зоркий глаз Снежки мог и не заметить припасенную жидкость. Сама же мисс Бланшар, оплот чистоты и невинности, в процессе дегустации гномьих запасов слегка окосела и потому ретировалась, чтобы не подавать никому плохой пример.

Монахини, истосковавшиеся за время проклятья по своим куда более открытым нарядам, семенили за своей матерью-настоятельницей прямо как войско Христово, завистливо косясь на Руби, которая провожала Виктора в зал, ещё не успев переодеться во что-то более целомудренное. Занимая свои места в зале, бывшие феи хихикали и переглядывались, украдкой стреляя глазами по Капитану, который в очередной раз перещеголял Прекрасного, приосанившись в героическо-сексуальной позе. Оба мужчины быстро заметили интерес монашек, поэтому их соперничество вышло на новый виток: каждый из них думал, что они смотрят именно на него.

Пока остальные жители занимали свои места и обменивались приветствиями и теориями о том, кто же станет победительницей, за кулисами конкурсантки в последнем нервном рывке готовились к финальному выходу. Белль вилась возле мгновенно переодевшейся Руби непоседливой пчелой, то оправляя локоны в прическе подруги, то поддергивая платье в нужных местах. Платье получилось на редкость благородным: сшитое из тяжелого бархата цвета бургундского вина, оно ниспадало красивыми складками в пол, к вящему неудовольствию девушки. Однако, Джефферсон оказался действительно мастером своего дела: практически такой же длинный разрез сбоку, доходящий чуть ли не косточки бедра, компенсировал Руби непривычную для неё длину. Девушки без остановки хихикали, обсуждали конкурс и возможный его итог.

Развлекать Регину было некому, поэтому мадам мэр, стараясь не думать об ужасной тряпке, в которой она вынуждена сегодня выйти на сцену, дрессировала Лероя, настраивавшего софиты, стараясь хотя бы как-то с помощью света придать больший эффект своему выходу, раз уж платье ей не угодило, а магия под куполом не работает. Она гоняла гнома туда-сюда, заставляя направлять свет особым образом. Наконец, удостоверившись, что в его пропитой голове отложился порядок включения и выключения софитов, Регина подошла к автомату с кофе, чтобы напоследок перед подготовкой порадовать себя любимым напитком. Ворчун, который тем временем уже спустился вниз и тоже возжелал кофе (вообще, он не отказался бы и от коньяка, но автомат такие напитки не выдавал), стесняясь, подошел к бывшей Злой королеве и, мямля, спросил:

– Это.. Ну, вы вчера с матушкой своей... Это так пили, да? – на лице Лероя явно читалось неподдельное восхищение.

– Я? Пить? С мамой? Увольте. – Регина пренебрежительно передернула плечиками, помешивая кофе ложечкой. Лерой нервно сглотнул, но отступать с расспросами не собирался:

– Но я же сам вчера слышал! Сестрёнка, ты не думай, я это, уважаю тебя... – Он потянулся одобрительно похлопать женщину по плечу, но наткнулся на её ледяной взгляд и попытался сделать вид, что всего лишь собирался почесать затылок. – Да чем же вы вчера занимались таким тогда?!

– Я и мама выводили цветочки с платья, – процедила Регина сквозь зубы, по-прежнему не поворачивая головы в сторону гнома. Лерой вконец ошалел и выдал:

– Что, спиртом?!

– Да каким спиртом, разве бы он справился? Кровью младенцев консервированной, это запах у неё такой специфический. Лучше бы конечно кровью девственниц, но все-таки это не Зачарованный лес, оных тут не так уж и много, так что младенческой разжиться куда легче, – "любезно" объяснила Регина, любуясь тем, как лицо Лероя приобретает красивый зеленоватый оттенок. Абсолютно довольная произведенным эффектом, она усмехнулась и удалилась, внутри себя ехидно посмеиваясь.

Откуда такой дилетант в магии может знать, что всю ночь они с Корой бились над формулой магического декокта на спиртовой основе? Кровь там действительно присутствовала, но только потому, что Регина ненароком порезалась и уронила пару капель в ингредиенты.

Но Миллс не собиралась разочаровывать Лероя этой информацией.

***

Эмма нервно ходила из угла в угол испорченной гримерки по испорченной же ткани. Запах рыбы не выветривался, несмотря на устроенный сквозняк, но Свон это уже особо не задевало. Сама-то она давно перебралась вместе со своим скарбом в чистую, соседнюю гримерку, но привычка, выработанная годами, заставила вернуться на место преступления и осмотреть каждый квадратный сантиметр. Исправленное Крюком платье в немом ожидании висело на вешалке в шкафу, на этот раз надёжно запертом, и Эмма ухмыльнулась, вспомнив его окончательный облик. Да, сказочная принцесса явно бы упала в обморок от получившегося наряда, но Эмма Свон никогда, даже после узнавания своей истории, себя таковой не считала, а потому к получившемуся результату отнеслась более, чем спокойно. Джонс же и подавно не жаловался, так как новый вариант платья его устраивал ещё больше, чем саму Эмму.

Всё ещё улыбаясь воспоминаниям процесса переделки платья,в течение которого они оба не раз приложились к рому, который, по всей видимости, не иссякал в пиратской фляге, Эмма скользила взглядом по полу, пока не зацепилась им за что-то стоящее. Ценной находкой оказался волнистый рыжий волос. Схватив его и торжествующе потрясая им в воздухе, Свон было издала торжествующий крик и приготовилась бежать и разоблачать мошенницу, но, сменив кратковременную радость, на неё навалилось осознание сразу нескольких вещей:

1) Она всё ещё участвует в конкурсе;

2) Выглядит она сейчас после стольких часов возни скорее как жертва серийного маньяка-убийцы, чем как будущая мисс Сторибрук;

3) Только выйдя на сцену и обличив нахалку перед всем городом, можно будет праздновать победу.

Против фактов Эмма пойти не смогла, а посему отправилась наводить шик и лоск, намотав найденный волос на указательный палец.

***

– Что, позлорадствовать пришел? – бросила Регина, наблюдая за улыбающимся мужчиной, появившемся в дверном проеме её гримерки.

Шляпник действительно сначала довольно наблюдал из своего особняка, с каким остервенением женщина не сдается и пытается сладить с материалом платья, не зная, что еще давным-давно Джефферсон унес с собой из Страны Чудес моток дивной ткани, из которой можно сделать что угодно каким угодно. А Шляпнику угодно тогда было отомстить Регине за разлуку с Грейс, и вот теперь, когда его допустили в жюри конкурса и поручили сшить платья, такой шанс ему представился. Одно поначалу его задевало: до дома на окраине новости о конкурсе красоты докатились слишком поздно, и в первоначальный состав жюри он не попал. Однако, наблюдая за попытками Регины извлечь максимум из такой ситуации и не ударить в грязь лицом, при этом сохранив гордость, Шляпник проникся к бывшей королеве небывалым уважением. Постепенно её потуги справиться с заколдованной в Стране Чудес тканью стали вызывать в душе мужчины отнюдь не чувство удовлетворения, а надоедливую щекотку совести. В ночь накануне финала мужчина не выдержал и, встав посреди ночи, достал из кладовой остатки чудо-материи. Долго-долго размышлял, а затем, смирившись с фактом внезапно появившихся совершенно противоположных прежней ненависти чувств к Регине, взялся за иглу.

– Пришёл, но не позлорадствовать. Извиниться.

Регина вопросительно подняла правую бровь. Джефферсон отлип от полюбившегося ему косяка и прошел в гримерку, захлопнув ногой дверь. Женщина наконец-то обратила внимание на коробку, которую до он этого успешно скрывал за спиной. Опустившись перед сидящей и ничего не понимающей Миллс на одно колено, Шляпник, склонив голову и как бы признавая превосходство Регины, аккуратно открыл свою коробку и поставил её женщине на колени. Там, завернутое в тончайшую кисею, лежало последнее, лучшее творение мастера. Регина молча откинула края кисеи в стороны и задохнулась от увиденного: платье было шедевром, достойным настоящей Королевы. Невесомое, белое до легкого оттенка голубизны, сшитое из прохладного летящего шелка, украшенного кристаллами и тонкой золотой вышивкой, платье заструилось вниз из онемевших рук женщины весенним ручьем, навевая мысли о золотых брызгах солнца, мечтах, первом поцелуе, самом невинном и самом запоминающимся.

– Что это? – севшим голосом произнесла Регина, стараясь больше никоим образом не выдать своих эмоций, ураган которых породил в ней этот подарок.

– Твоё платье, платье Королевы красоты. Уверен, именно ты будешь победительницей. - Джефферсон, внезапно растерявшись, неловко, но крепко сжал узкую ладонь Регины в прощальном жесте и покинул её гримерку, оставив после себя в душе женщины сумбур, а на коленях – подарок, призывно переливающийся сотнями огоньком и обещающий победу. Однако Регину, с торжествующей улыбкой облачающуюся в удивительный наряд, корона и лавры победительницы почему-то уже не так уж и волновали.

И вот, когда Руби наносила сотый слой красной помады, Эмма сдувала кудряшки со лба, пытаясь сладить с усовершенствованным нарядом, а Регина, практически не шевелясь, дабы не испортить платье, меняла прическу, макияж и украшения на более подходящие, прозвенел третий звонок, оповещающий о начале финального шоу. За сценой заметались рабочие, в гримерках заметались участницы, на сцене мусор успешно заметался в углы всё теми же работниками сцены. Наконец занавес поднялся, свет погас, и зрители приготовились внимать. Нил, чувствуя себя любимцем публики, вышел вальяжным шагом на сцену и начал:

– Добрый вечер, дорогие зрители! Я рад, что наше скромное шоу не оставило вас равнодушными! На протяжении этих дней всеми любимые девушки вели напряженную и ожесточённую борьбу с обстоятельствами и друг другом. Итак, вы готовы к ошеломляющему финалу? Просим наших конкурсанток на сцену!

Начала играть торжественная музыка, участницы было двинулись вперед, как вдруг в рубке звукаря что-то зашуршало, и звучащая  мелодия сменилась на главную тему из "Гарри Поттера". Мистер Голд, непонятно как успевший подняться на четыре пролета вверх, юмора не оценил и  вывел оттуда расшалившихся Гретель и Ганзеля за уши. Получив втык от Голда и по леденцу от бабули Лукас, дети отправились обратно в зал и успели как раз к тому моменту, как участницы завершили общий выход и выстроились посреди сцены.

Нил, всё так же лучезарно улыбаясь, выплыл из-за кулис и объявил первым дефиле Эммы, после чего любезно подхватил Руби и Регину под руки и удалился.

Поймав недовольный взгляд матери и чересчур довольный – Крюка, Эмма ухмыльнулась: до переделки подол платья выглядел, как выразилась Руби, "будто я его весь день по лесу в зубах таскала", а после нескольких часов в компании пирата и, что гораздо важнее, его фляжки, Эмма не могла рассуждать здраво, поэтому идея покромсать подол крюком за неимением ножниц показалась ей крайне удачной и забавной. В итоге платье сверху выглядело вполне пристойно (тугой расшитый корсет плотно охватывал фигуру женщины), а вот внизу больше всего напоминало ворох розоватой материи, едва достающей ей до колен и торчавшей под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, словно перья неведомой птицы. Прическу и макияж после обыска гримерки мисс Свон тоже толком не поправила, так что образ перебравшей выпускницы, только что слезшей с байка своего парня, удался ей на славу. Услышав ядовитый шепот Коры ("И вот ЭТУ дамочку вы хотите сделать королевой?!"), Эмма послала ей улыбку и пьяненько помахала пальчиками. Она не была уверена, но вроде бы Кора поморщилась. Шляпник же, увидев, во что превратилось его творение, едва не схлопотал сердечный приступ, но его откачали гномы, невесть как протащившие одну бутылку с коньяком  мимо зоркой Белоснежки. Наконец, Нил отбуксировал нетрезвую Свон за сцену, а ее сменила Руби.

Вот уж кто блистал так блистал: девушка в стремлении стать первой нацепила все свои драгоценности и надела туфли, усыпанные крошечными стразиками. Впрочем, если надеть солнечные очки и прикрыть глаза рукой, можно было бы убедиться, что Руби выглядит достаточно симпатично: тёмные волосы, уложенные крупными локонами, красиво гармонировали с красным платьем, а красная же помада выгодно оттеняла белоснежную улыбку. Раскланявшись на прощание, девушка побежала в гримерку, чтобы набрать Белль и спросить, много ли  кто в зале оценил разрез. Белль, смущенно оглянувшись на миссис Лукас (та достала из сумки складной вариант арбалета и начала его собирать) шепотом ответила, что да, разрез оценили, бабуля уже взяла на мушку тех, кто отреагировал особенно восторженно, и первым на очереди уже стоит Вэйл (услышав последнюю фразу подруги, Руби победно вскинула руку, ту, что пока была без заветного колечка).

Пока Белль разговаривала с Руби и отбивалась от шикающих зрителей (которых стало значительно меньше после того, как на них пару раз хмуро оглянулся Голд), на сцену вышла Регина. Сначала платье показалось ей очень похожим на свадебное, чем вызвало море нежелательных ассоциаций, однако потом Регина заметила, что в свете софитов ткань стала едва заметного голубого оттенка и успокоилась.

В зале от умиления всхлипывали все: кто-то при виде бывшей Злой королевы в потрясающем белоснежном наряде умилялся сам, а кому-то Кора показывала кулак, и те умилялись и всхлипывали насильно. Снежка перемигивалась с Арчи, помня про их план агитировать жюрейский состав голосовать именно за Регину, но Хоппер кивал на Дэвида и пожимал плечами: мол, они договаривались с ней до того, как Прекрасный выздоровел и вернулся в жюри, поэтому сделка недействительна. Снежка хмурилась и начинала подмигивать еще интенсивней, но Арчи упорно продолжал ее игнорировать. Вдруг Снежку отвлек вибрирующий телефон: смс-кой, присланной из-за кулис, Эмма интересовалась, не начался ли у миссис Чарминг нервный тик на почве волнений? Белоснежка смутилась и подмигивать прекратила. К этому моменту Регина закончила круг почёта и удалилась за кулисы.

Нил объявил перерыв. Достопочтенная публика частично устремилась в буфет, частично - в туалет, разделившись примерно на равные пропорции.

В буфете не обошлось без дебоша: сначала Прекрасный услышал от сплетничающих монашек, что Эмма отсидела в тюрьме, и решил поблагодарить Нила за это кулаком в нос, потом Голд не выдержал и полез защищать сыночка... Крюку прилетело просто так, но он был привыкший и потому просто философски вздохнул, прижав к подбитому глазу бокал с виски со льдом, который отобрал у Вэйла. Вэйл не обиделся и просто купил себе еще один.

Руби и Белль сплетничали о членах жюри, пользуясь моментом, пока эти самые члены жюри удалились подводить итоги. Гномы отчаянно ругались друг с другом за внимание фей-монашек (Ворчун гордо сидел за одним столиком с Новой и делал вид, что их распри его не касаются). Монашки, в свою очередь, вились говорливым роем возле Крюка. Капитан их намёки и неумелый флирт всячески игнорировал и только лишь тоскливо поглядывал в сторону дверей гримёрок. Из-за одной такой двери, словно почувствовав его взгляд, появилась по-прежнему нетрезвая и помятая Эмма. Увидев её, Крюк взбодрился, оставил разочарованных фей утешаться в компании гномов, а сам подкатил к своей зазнобе.

Появление Регины в  буфете прошло незамеченным, ибо, как было сказано выше, народ был занят своими делами. Обведя взглядом помещение, Регина хмыкнула и заказала себе бокал шампанского: женщина уже начала праздновать свою победу.

После ни она, ни Эмма не могли объяснить, с чего это они снова сцепились. С огромным удивлением, что одна, что вторая, обнаружили себя кружащими по центру буфета, подбоченившимися и злобно поглядывающими на соперницу.

– Ты, Регина, не заслуживаешь звания королевы! – запальчиво произнесла Эмма, тыкая в Регину пальцем.

– Это вы, мисс Свон, размечтались о короне! Думаете, раз королевских кровей, то заслуживаете победу?! Советую подобрать губу с пола, а то могу ее и оттоптать случайно!

– Ну ты и стерва, – выдохнула Эмма, с ненавистью глядя, как Регина расплывается в издевательской улыбке. – Не зря Генри от тебя сбежал! Да я специально этот конкурс выиграю, лишь бы тебе насолить!

– А ты мне на больное не дави! – отрезала Регина, переходя на "ты". – Это мы ещё посмотрим, кто будет смеяться, а кто будет сидеть в офисе шерифа и ковыряться в бумажках!

Нил, вот уже пятнадцать минут стоящий в дверном проёме, тщетно пытался привлечь хоть чье-нибудь внимание: ещё бы, на него и так все плевать хотели, а тут такое шоу!

– Ребята... Как же так... Я ведь результаты объявить собирался! – заикаясь, начинал он, но каждый раз на него возмущенно шикали и даже грозили кулаками (пока Румпеля не было, естественно).

– Это бесполезно, – флегматично сказала ему Руби, наблюдая, как Миллс и Свон вот-вот начнут плеваться. – Кто хоть победил-то?

– Папа с остальными члена и жюри заперлись от Коры в мужском туалете, – ответил Нил, также не отрываясь от экшена, разворачивающегося в центре буфета. – Поэтому выиграла ты, поздравляю!

– Что?! – почти перейдя на ультразвук, воскликнула Руби и обернулась к Нилу. – Я победила?! Бабуля, Вик, Я ПОБЕДИЛА! – и с этим криком мисс Лукас, придерживая одной рукой разрез, а другой – корсаж, помчалась на сцену, где жюри почти в полном составе дожидалось победительницу. Следом за ней в зал хлынула толпа зрителей. Регина и Эмма еще пару секунд таращились друг на друга в немом молчании, после чего Миллс прорычала: "Только не эта развратная девица!" и, развернувшись на каблуках, понеслась за зрителями. Эмма, вспомнив о своих шерифских обязанностях, решила не допустить убийства и побежала за Региной.

Миллс успела вовремя: на сцену она выбежала за несколько секунд до того, как Арчи возложил корону на голову Руби. Процокав каблучками по настилу, Регина приблизилась к Хопперу:

– Королев... Ээ, мэрским приказом аннулирую результаты конкурса и признаю победительницей себя! А ты, Лукас, перебьёшься!

В этот момент, на сцену ввалилась Кора, которая одновременно махала руками и пыталась отдышаться после бега.

– Не... Надевай... Корону! Чтоб вас всех, Румпель, это ведь ты, зараза, придумал меня в шкафу запереть?! (Голд согласно захихикал, но на глаза Коре предпочел не показываться). Регина, доченька, не надевай ее!

– Вот ещё, - фыркнула Регина, устраивая корону у себя на голове. - Королева я или нет?!

Не успела женщина опустить руки и торжествующе улыбнуться, как на неё обрушился поток непонятной массы, пахнувшей солью и рыбой!

Все замерли с открытыми ртами (Лукас-старшая от удивления спустила арбалетный болт, хорошо, что в потолок). В оглушающей тишине прозвучал обличительный вопль Эммы: «Ну я же говорила!», но на него никто не обратил внимания.

– Это что ещё за чертовщина?! – дрожащим голосом поинтересовалась Регина, чувствуя, как сквозь её потрясающее платье протекает отвратительная рыбная масса.

– Моя… Месть, – неуверенно ответила Кора, не торопясь сочувственно обнимать дочь. – Ну, тебя-то они не хотели делать победительницей, вот я и собиралась отомстить. Я же тебе рассказывала!

– А я же тебя просила этого не делать! – голос Регины становился всё тоньше и дрожал всё сильнее. – Так какого чёрта я стою посреди сцены в чёрт знает в чём?! Ну, мама, погоди!

Все присутствующие могли убедиться в силе гнева Регины, глядя, как вибрирует воздух от колебаний магического купола.

– Я разрушу все ваши жизни! Сердце каждого, видевшего мой позор, будет вырвано и растерто в прах! Всё, что вам дорого, будет…

– Они это уже слышали, моя милая, – прервал речь Регины голос из-за спины. Она обернулась, намереваясь уничтожить говорившего и без магии, но Джефферсон, а это был именно он, успел первым: подхватив свою Злую королеву на руки и ничуть не беспокоясь о собственном костюме, он спустился вниз и повёз её в свой особняк, отпаивать чаем. Оторопевшая Регина, всё ещё находясь в глубоком шоке, просто позволила это сделать. Сорвав уже постылую корону с головы, она попыталась метнуть её в Эмму, Руби или Кору, но так ни в кого из этих трех не попала, зато Крюк схлопотал очередную шишку. Отскочив от головы пирата, корона звонко прокатилась по сцене и,немного покрутившись, улеглась в центре.

– Ну так что? – поинтересовалась Руби, разрушая тишину. – Праздновать-то можно или нет? Я же вроде как победила!

Толпа ликующе взревела.

Эпилог

Эмма, постанывая от наслаждения, сняла высокие каблуки и натянула привычные сапоги. Ничего, бывало, она выглядела и похуже, к тому же сейчас стемнело, и никто не обратит на неё внимание. Однако, она жестоко ошиблась.

– Ну, и что ты не в кафе «У Бабушки» и не празднуешь? – поинтересовалась она у Крюка, одиноко сидевшего на полу возле сцены.

– У меня к тебе аналогичный вопрос, – ответил он и, не оборачиваясь, протянул ей флягу. – Регина укатила с Джефферсоном, а все остальные празднуют, я слышал, Вэйл на радостях сделал Руби предложение.

– Да уж, этой парочке суждено быть вместе, – Свон фыркнула и, взяв протянутую фляжку, уселась рядом. Порывшись в карманах, Крюк отыскал небольшой стаканчик, и они быстро разобрались, кто и сколько откуда будет пить.

– Ты какую из них имеешь в виду? – поинтересовался Крюк, разливая ром.

– Да обе, – отмахнулась Эмма, одобрительно глядя на то, как пират не пожалел рома и налил его почти до краёв.

– За почти победу? – предложил тост Джонс.

– За почти победу, – согласилась Эмма, и они выпили. – Поверить не могу, наконец-то этот вертеп закончился!

– Что, и скучать не будешь по всему этому? – хитро улыбнулся Крюк. Свон, немного подумав, пожала плечами и ответила:

– Наверное, буду. Моя жизнь определённо заиграла новыми красками после всего этого. Понятное дело, что жизнь в Сторибруке никогда не будет скучной, но одно я знаю точно: в конкурсах красоты я больше не участвую! – и, произнося последнее предложение, Эмма была готова поклясться, что точно так же думают остальные участницы.

И была права.