Делаем рассказ короче (и лучше!)

Это именно о том случае, когда читатели не могут осилить ваш рассказ. Или когда вы сами чувствуете, что не вписали в текст всё, что хотели, и потому читатели не видят заложенную в него глубину. Вы хотели бы свой рассказ — талантливый, сюжетный и с интересной идеей — волшебным образом изменить. И так, чтобы поменьше менять.

Конечно, совсем уж ничего не менять — не получится, но некоторую долю волшебства вы вполне освоите.

Если вы не только писатель, но и парикмахер, садовник, ювелир или скульптор, то уже догадались, о чём пойдёт речь. Если же нет, скажу прямо: мы с вами будем отсекать лишнее от рассказа. О романах речь в этой статье не идёт, потому что в романах несколько сюжетных линий, и работать сложнее.

Прежде всего, не отгораживайтесь предубеждением: «Я своё детище калечить не стану! Что вы собрались от него отрезать, ироды?» В сокращении нет ничего страшного. Можете назвать эту операцию «оздоровительной профилактикой».

Я вам покажу, какие классические (и часто неочевидные) осечки допускают авторы, на примере любезно предоставленного автором Anemone рассказа «Банановая ночь». Шаг за шагом мы очистим этот рассказ от всего лишнего, снимем шелуху, которая мешает читателю читать.

Итак, желательно, чтобы вы сначала прочитали рассказ, который мы будем сокращать, чтобы у вас возникло первоначальное мнение о том, с чем будем работать.

Текст рассказа вы найдёте внизу под статьёй [1].

Прочитали? Тогда за дело!

Мы этот рассказ оптимизируем, по дороге сформулировав, что в нём не так.

Вы точно так же можете проверить на наличие лишних элементов и своё произведение.

1. Описания природы и погоды

Одна из наиболее часто встречающихся ошибок — затянутые описания природы и погоды. Особенно в начале рассказа. Многие авторы никак не приступят к повествованию, для начала делая лирические вступления, бесконечно описывая дождик, звёздочки, снежинки и пр.

Безусловно, прописывать сцену стоит, а время суток и погода — детали нужные и помогают создать картинку. Более того, задавать настроение через описания природы — классический приём.

► Писать банальности, тем более «кирпичами» по два-три-пять абзацев не стоит.

► Если действительно нужно задать картинку, ограничьтесь парой предложений с меткими и яркими образами.

► Если действие происходит в одной локации (в комнате), не стоит переносить внимание читателя в другую (во двор).

«Ночь опустилась на город, за колышущимися занавесками зажглись огни окошек. Выше, над ними, в темнеющем небе моргнула звёздочка. Одна, ещё одна — если долго всматриваться, то они словно выныривают из глубин ночных небес, проступают под пытливым взглядом!

Ночь, такая ясная, такая прохладная, сулила покой и блаженство. Лопотали листья, а редкие прохожие не спешили по домам, наслаждаясь хорошей погодой и ощущением грядущих выходных. Ещё оставшаяся с обеда дождевая влага серебрилась в чаше старого фонтана, словно слёзы звёзд.

«Банан – сволочь!» – Нина сжала в ладони внезапно оказавшуюся пустой шкурку и попыталась вспомнить, когда успела съесть содержимое. Экран монитора насмешливо мерцал. «Я отомстил тебе» – взгляд упал на строку текста в романе, который Нина только что читала.

Это было нелепо».

Выделенное синим цветом можно убрать безболезненно.

Если героиня выйдет наружу, то можно будет остановиться на погоде подробнее. Сейчас звёзд и прохожих Нина не видит, значит, не станем засорять ими внимание. В случае «Банановой ночи» блок описаний можно безболезненно убрать и начать повествование непосредственно с героини.

2. Описания банальностей

«Нина только что пришла домой, щёлкнула дверным замком, рухнула в кресло и стянула с себя колготы. Пошевелила пальцами ног, вытянула носочки и залюбовалась собственными стройными лодыжками и икрами.

Сегодня днём в офисе Виталик Мокробоев так забавно смотрел на неё, когда она в архиве забралась на стремянку, чтобы достать коробку со старыми документами с самой верхней полки шкафа! Угораздило же менеджерам приобрести такой высокий и неудобный шкаф. Конечно, модули его были закреплены надёжно, материал несущей конструкции обладал необходимой упругостью, да и грузоподъёмность, судя по накладным, соответствовала — но геометрия подкачала! Лазать на него не собирался никто. Верхние полки полтора года пустовали, однако Настя Голуева и Маргарита Степановна из бухгалтерии сочинили сваливать туда всякий хлам. А поди ж ты, пригодился «хлам»! Александр Никифорович думал, что документов нет, пил валидол и вытирал усатое лицо огромным платком с противными оранжевыми вензелями.

И вот сейчас Нина уже дома хмыкнула, достала несъеденный в обед банан. Разлущила верхушку и, ощущая под пальцами спелую мягкость, оттянула сначала левую часть шкурки, потом правую, потом остатки. Аккуратно подцепила пальцами тёмный кончик, сняла белые нити жилок, отслоившихся от шкурки. А потом словно что-то переключилось, банан исчез».

Все эти просыпания, одевания, раздевания, чистка бананов и завязывание шнурков — ни о чём. Это скучно. Если ваш герой заваривает чай, и процесс помогает ему думать о том, как убить босса — это хороший акцент. Если же ваш преступник лезет по стене и цепляется одной рукой, потом передвигает ногу, потом подтягивается и достаёт пальцами до следующего кирпича — это скучно. Казалось бы: экшн, ну как же? А нет, без содержательного контекста такие описания — банальности.

► Если эти элементы не имеют особого значения для сюжета (например, преступник может обнаружить под кирпичом ключ от парадной двери) — то выбрасывайте их.

► Атмосферность тоже хороша в меру, и лучше, чтобы — повторюсь — она сопровождала значимые события.

3. Излишние описания технических подробностей

В рассмотренном выше отрывке присутствует ещё одна классическая ошибка — автор углубляется в детали, которые не особо интересны в рамках рассказа. Такое иногда случается, когда автор перед написанием изучал матчасть, и его конспекты попали на страницы чистовика. Либо если он специалист в биологии/машиностроении/столярном деле/компьютерных играх (нужное подчеркнуть). Тогда человек разговаривает терминами и может, не отдавая себе отчёта, вставить в рассказ описание, которое ему самому кажется симпатичным, а читателю — нудным.

► Если у вас есть черновик с подробностями — о лучевом оружии, о размножении осьминогов, о гидратации алкенов — пусть он останется черновиком. Покажите читателю только то, что будет видно, если по вашему рассказу снять фильм.

► Можно ли в рассматриваемом отрывке увлекательно показать геометрию стеллажей? Только если героиня станет строить из них мостик между зданий при апокалипсисе. В офисных воспоминаниях это лишнее, потому убираем и откладываем в ящик до апокалипсиса.

4. Лишние персонажи, портреты, имена

«Банановая шкурка была вялой и холодной, и Нина вздрогнула. Страничка моргнула, перелистываясь. «Я был одинок, ты лишила меня семьи!» – восклицал с экрана уродливый злодей романа. Злодей, хромой и жестокий булочник, который на самом деле был беглым постельничим герцога, сжимал в крепких ладонях тонкую шейку его дочери. Нина его ненавидела с первых страниц романа — может быть, потому что тот был рыжим, как Нинин сосед, а может, вся её утончённая истинно-женская сущность чувствовала злодейскость, нежно лелеемую автором романа, как муравьиные дети лелеют колокольчик. Мурашки пробежали по спине Нины, закололо лопатки».

Это очень хорошо, когда персонажи прописаны. Замечательно, когда их «игра» оттеняет главного героя и служит для выражения идеи рассказа.

► Но если второстепенные персонажи спокойно сыграют роли и без имён — пусть будут без них. Неплохо, если они будут зваться коротко и значимо. Плохо — когда по имени-фамилии. Если представить сюжет в виде речки, а читателя пловцом, то лишние сущности и имена сыграют роль водорослей. Сами по себе не ядовитые и в других условиях полезные, они в данном случае мешают плыть.

► Выше в представленном тексте автор упоминает сотрудников главной героини. Нужно ли их перечислять и описывать? Нет. Они не взаимодействуют с героиней здесь и сейчас. Возможно, если Нина далее по сюжету пойдёт в офис, она будет переживать тамошние перипетии подробно, но вне ситуации читатель «запутался в водорослях».

► Нужно ли описание героев книги и их приключений? Если это не связано с основным сюжетом (например, через аналогию с тем, что случается с Ниной) — то нет.

5. Объяснение странного ещё более странным

Да-да, я про тот идиотский «колокольчик» выше. Вы тоже его заметили?

«вся её утончённая истинно-женская сущность чувствовала злодейскость, нежно лелеемую автором романа, как муравьиные дети лелеют колокольчик».

Читатель буквален, и пытаться пояснить ему смысл через «творческо-эмоциональный образ» часто терпит крах. Мы, читатели, уважаем авторскую индивидуальность, но «уход в дебри» сбивает с толку и кажется смешным.

Избавляйтесь от этой «красоты».

► То, что кажется вам будоражащей находкой, скорее всего, читателю покажется нелепостью.

Можете протестировать необычный образ на знакомых. То, что они фыркнут, конечно, обидно, но зато у вас появится болельщик, а про «колокольчик» не узнает всё остальное человечество.

6. Тупиковые сюжеты

В приведённых выше отрывках автор уже неоднократно совершал ошибку, уводя повествование от генеральной линии. Автор приоткрывал «окошки» в сопутствующие микросюжеты (офисная жизнь, книжные перипетии дочери герцога), на время отвлекаясь от основного сюжета. Тут стоит заметить, что сами по себе дополнительные сюжеты — это не хорошо и не плохо. Мы привыкаем сразу к нескольким линиям, глядя фильмы или читая любимые книги. Потому претензия к «ответвлению» может показаться надуманной.

► На самом деле специфика рассказа — в его обособленности, краткости.

Если роман можно представить растительным джунглевым комплексом, где несколько стволов свились в систему, с ветвей которой свисают орхидеи и мох, вокруг стволов вьются лианы, а в кроне можно найти что угодно от летучих мышей до скорпионов, то рассказ — одинокое деревце — позволить себе этого не может. У рассказа один центральный сюжет, немного персонажей и чётко отслеживаемые начало и конец.

Если вы «приживите» на это деревце лиану, она его задушит.

► Потому все эти предыстории, пояснительные отступления, забавные воспоминания — вырезайте. Если они имеют ценность, то из них получатся отдельные рассказы того же цикла. Если не получатся, значит, вы эти сюжеты точно переоценили.

► Бывают, конечно, исключения — случается, без побочной истории основной сюжет заваливается. Но если дополнительный сюжет «просто так», если он оказался тупиковым и не завершился ничем, значит удаляйте его без сомнений.

7. Псевдофилософия и мораль

«Она вспомнила, как в магазине перед работой выбрала самый красивый, испещренный шоколадными пятнышками банан и оторвала его от грозди. Лишила семьи.

«Нет, этого не может быть!» – Нина осторожно положила шкурку возле клавиатуры и оглянулась. В доме было темно. Обычно мягкая глухая тьма ночной квартиры Нину не смущала, и тихие щелчки деревянных панелей, шум компьютера, урчание холодильника и далекое звяканье соседского домофона казались родными и привычными. Сейчас же стало страшно. Казалось, что в темноте коридора есть кто-то, кто читает буквы с Нининого монитора из-за ее спины.

На самом деле многие из нас чувствовали не раз этот липкий рассредоточенный взгляд. Словно сама тьма из наших страхов и эмоций порождает нечто, чего ещё не было. Мы слишком долго всматриваемся в темноту, но не догадываемся, что даже если этого не делать, тьма всё равно всмотрится в нас. Может быть, не мир — это наше воображение, а мы — сны этого мира, фантомы, призраки короткого нездорового бреда…»

Довольно часто авторы, нагнетая атмосферу, позволяют себе прописать «глубинное понимание» сценки. При этом задействуются читанные кусочки философских концепций, интерпретируется слышанная где-то мысль, автор «выпадает» из сюжета и пишет свои внутренние авторские умности.

Я не считаю, что авторы — неоригинальны и не способны рассуждать о «вечном».

► Но на практике лучше не выдёргивать читателя из «реки» сюжета в ваш внутренний «классный зал», где он, изумлённо вращая глазами, попытается понять, как его сюда занесло и что он здесь забыл.

► Тем более, что «философия» в авторском исполнении, как правило, действительно неоригинальна. Отследить подобные вещи очень просто — автор пишет о неких умозрительных «нас», отходя в сторону от сюжета.

► «Поучения» же в виде чтения морали вызывает читательскую неприязнь. Для морали есть хороший классический жанр «сказка».

8. Лишние сущности и «холостые ружья»

«Девушка встала и закрыла двери в комнату. Золоченая ручка отразила холодный свет экрана. Разорванная банановая шкурка выглядела беззубой почерневшей улыбкой.

Рядом с монитором мерцал зелёный камушек в подаренном перстеньке.

Нина была увлечена романом, который нашла в сети и целый день думала о том, как будет его читать, но не могла же она съесть банан и не заметить!»

Случается, что у автора возникают планы на какой-либо предмет или артефакт. Потом эти планы пропадают, а артефакт остаётся.

Это бывает редко.

Гораздо чаще случается, что автор зная, что читатель хочет деталей, начинает эти самые детали, в его понимании, прописывать. Получается так, что сценка становится от этого «прописывания» не яснее и ярче, а, наоборот, захламляется. Перстеньками, портретами, деталями одежды и оружия, подвешенными ружьями etc.

► Как блестяще заметил классик, «если в начале пьесы на стене висит ружьё, то оно должно выстрелить». Этот принцип работает всегда. Положили перстень в поле зрения читателя — используйте его для сюжета.

Иногда авторы вводят дополнительные сущности для того, чтобы внести особый смысл. Вполне возможно, автор «перстня» хотел нам сказать… А кто его знает, что он хотел сказать?

► Старайтесь, чтобы ваши «пасхалки» были или хорошо спрятаны, или массово понятны.

9. Лирические монологи

«Она села в кресло и задумчиво поглядела на шкурку.

– Ты предлагаешь мне в качестве мести теперь кушать шкурку вместо мякоти? – попыталась приободрить себя шуткой Нина.

— Я не знаю, ты хочешь напугать меня, Банан Мефодий (она отчего-то сразу решила, что именно так зовут сбежавший из собственной шкурки фрукт), а может быть, это тьма играет тобой, как смешной и зловещей марионеткой, натянутой на властное щупальце. Ни один банан не знает власти настоящего воображения, для которого даже тёмная ночь станет светлым днём, а если в сердце любовь — то вообще ничего не страшно. Но что бы ты ни делал, Мефодий, ты всего лишь жалкое растение, а тьма исчезнет, стоит мне щёлкнуть выключателем!

Нина говорила, стараясь, чтоб её голосок не дрожал, чтобы ощутить ту уверенность, которую она хотела чувствовать.

Она помолчала пару секунд, чтобы удостовериться, что ответа не будет – ведь бананы не разговаривают – улыбнулась и взглянула на монитор.

«Нет, детка, – пафосно изрекал корсар-мачо, герой романа, – у меня на тебя совсем другие планы!»

Когда страница успела перелистнуться, Нина и не заметила.

– Я не знаю твоих планов, – пробормотала она и заклацала мышкой, листая страницы назад».

Ох, эти лирические монологи! Нет-нет, автор, как в случае с философскими отступлениями, вовсе не пытается показать нам способность постичь мировые тайны. В этом случае автор обращается внутрь себя либо «внутрь» персонажа, он пытается поведать некоторые чуть ли не интимные переживания. Это, как правило, довольно эмоциональные отступления с элементами объяснений.

► Часто авторы впадают в моноложество, когда хотят пересказать чувства, которые испытывает герой, глядя в окно, на морской горизонт, на падающий снег. Это молчаливая сцена, во время которой звучит «закадровый голос», который никто не слушает.

Ну вы поняли, да? Монолог должен возникнуть у читателя после чтения вашего рассказа, в рассказе такие штуки заставляют закрыть книгу.

10. Повторение совершённого

«Будь осторожна!» – патетически заламывала ручки прелестная героиня.

Нина разозлилась.

– Я выброшу тебя в ведро! – воскликнула она, схватив омерзительно-мягкую шкурку. Разлущенный хвостик медленно и, как показалось Нине, насмешливо приоткрылся.

Девушка в сердцах бросила дрянь в корзину для бумаг.

– Что ты можешь сделать мне, недобанан? – бормотала она. В голове вспыхнула картина мести банановой грозди. Как она купит ее всю, принесет домой и будет сладострастно пытать.

Она бросила Мефодия с удовольствием, словно уже начала мстить. Корзина для бумаг коротко зашуршала, проглотив шкурку. Бросок вышел отменным.

Нина поняла, что наслаждение от чтения романа бесследно растаяло. Сволочной банан! Девушка вздохнула, потянулась и закрыла окошко сайта. Шум компьютера затих, и ночная тишина опустилась с молчаливых звезд за тюлевыми занавесками. Пора спать. Завтра на работу.

Завтра она проснётся, как всегда, в серых сумерках утра, и даже не вспомнит о том, как испугалась тьмы и Мефодия. Ещё один рабочий день — завтра».

Случается, что автор прописывает одну и ту же сценку несколько раз разными словами. Мне попадались такие ошибки у чрезмерно старательных авторов, которые пытаются объяснить произошедшее как можно лучше и в четыре слоя.

Я встречал подобный фокус у эмоциональных авторов, которые, словно бы сами захваченные красивым моментом, пишут его несколько раз.

Ну и самый распространённый случай — когда автор пишет, но не читает, что пишет. Он может, пытаясь выстроить предложения, забыл, что он что-то уже описал — и повторить это снова. Нужно сказать, этот, тяжёлый случай — самый неприятный. Нет смысла читать то, что самому автору неинтересно.

► Действие совершается один раз!

11. Затянутый постфинал

«Нина улыбнулась и встала, предвкушая сонный свет ванной, теплую воду и свежую постель. Под ногой внезапно оказалось нечто скользкое и омерзительно мягкое, и Нина, нелепо взмахнув руками, рухнула на пол, задев виском золоченую ручку двери.

Наступило утро, сонные прохожие спешили по своим делам, шуршали автомобили, где-то зазвенел трамвай. Город полнился гулом, пробуждался, оживал.

Ветер хлопал нарядным навесом над витриной супермаркета, и бледные отблески утра гладили пятнистые бока ярко-жёлтых бананов в ящиках.

Маргарита Степановна, главный бухгалтер агентства «Эрзац» стояла у подножья стремянки в комнате архивов и раздумывала, стоит ли звать Виталика Мокробоева. С одной стороны, он будет бесстыдно ощупывать взглядом отёкшие, но вполне ещё аппетитные лодыжки Маргариты Степановны, а с другой — пусть лучше её, чем белобрысой девицы Настьки Голуевой. А может, пригласить самого Александра Никифоровича. Валидолом главная бухгалтер уже запаслась…

А Нина лежала на полу, бледная и неживая. Её словно выключили из жизни одним нажатием выключателя».

Тот самый случай, когда автор никак не может закончить. Вроде бы уже всё случилось, можно поставить элегантную точку и загадочно ухмыльнуться, но нет! Автор решает что-то пояснить, спохватывается, пишет, и читателю уже кажется, что началась ещё одна история. Но это оказывается обманкой. Момент эффектной точки упущен, а «довесок» вяло болтается, портя всё впечатление.

Если вы не собираетесь продолжать историю героя, то десять раз подумайте, нужно ли послесловие.

Вообще затянутый постфинал — частный случай глобальной проблемы — диспропорции, которая встречается часто, и хорошо её видно на собственных рассказах.

► Попробуйте условно разметить свой собственный рассказ на части. Отделите цветом тот абзац, с которого у вас начинается, собственно, само приключение, а потом тот, где оно заканчивается. Поглядите на пропорции.

► Понятно, что вступление и финал должны быть гораздо меньше основной части. Однако на практике вступление может занять до половины общего объёма текста. Если у вас вступление длится больше страницы — срочно что-то предпринимайте, потому что дольше читатель вряд ли продержится.

Вот и всё!

Безусловно, оптимизация текста этими приёмами не ограничивается, но этот набор, перечисление «излишков»  поможет вам улучшить рассказ.

Попробуем его систематизировать.

Итак, в рассказах не нужны:

1. Подробные портреты третьестепенных героев;

2. Тупиковые побочные сюжеты;

3. Затянутые описания:

а) природы и погоды;

б) излишняя детализация;

4. Лишние объяснения:

а) банальных вещей;

б) специфических вещей;

в) странные объяснения;

5. Лирические монологи;

6. Псевдофилософские авторские монологи;

7. Лишние сущности:

а) ружья, которые не стреляют;

б) лишние персонажи;

в) лишние поименования;

8. Повторы одного и того же разными словами.

И, конечно же, понимание структуры рассказа вам пригодится всегда.

Дерзайте, пишите, и пусть читатель вас обожает.

_______________

[1] Банановая ночь (исходный текст)

Ночь опустилась на город, за колышущимися занавесками зажглись огни окошек. Выше, над ними, в темнеющем небе моргнула звёздочка. Одна, ещё одна — если долго всматриваться, то они словно выныривают из глубин ночных небес, проступают под пытливым взглядом!

Ночь, такая ясная, такая прохладная, сулила покой и блаженство. Лопотали листья, а редкие прохожие не спешили по домам, наслаждаясь хорошей погодой и ощущением грядущих выходных. Ещё оставшаяся с обеда дождевая влага серебрилась в чаше старого фонтана, словно слёзы звёзд.

«Банан – сволочь!» – Нина сжала в ладони внезапно оказавшуюся пустой шкурку и попыталась вспомнить, когда успела съесть содержимое. Экран монитора насмешливо мерцал. «Я отомстил тебе» – взгляд упал на строку текста в романе, который Нина только что читала.

Это было нелепо.

Нина только что пришла домой, щёлкнула дверным замком, рухнула в кресло и стянула с себя колготы. Пошевелила пальцами ног, вытянула носочки и залюбовалась собственными стройными лодыжками и икрами.

Сегодня днём в офисе Виталик Мокробоев так забавно смотрел на неё, когда она в архиве забралась на стремянку, чтобы достать коробку со старыми документами с самой верхней полки шкафа! Угораздило же менеджерам приобрести такой высокий и неудобный шкаф. Конечно, модули его были закреплены надёжно, материал несущей конструкции обладал необходимой упругостью, да и грузоподъёмность, судя по накладным, соответствовала — но геометрия подкачала! Лазать на него не собирался никто. Верхние полки полтора года пустовали, однако Настя Голуева и Маргарита Степановна из бухгалтерии сочинили сваливать туда всякий хлам. А поди ж ты, пригодился «хлам»! Александр Никифорович думал, что документов нет, пил валидол и вытирал усатое лицо огромным платком с противными оранжевыми вензелями.

И вот сейчас Нина уже дома хмыкнула, достала несъеденный в обед банан. Разлущила верхушку и, ощущая под пальцами спелую мягкость, оттянула сначала левую часть шкурки, потом правую, потом остатки. Аккуратно подцепила пальцами тёмный кончик, сняла белые нити жилок, отслоившихся от шкурки. А потом словно что-то переключилось, банан исчез.

Банановая шкурка была вялой и холодной, и Нина вздрогнула. Страничка моргнула, перелистываясь. «Я был одинок, ты лишила меня семьи!» – восклицал с экрана уродливый злодей романа. Злодей, хромой и жестокий булочник, который на самом деле был беглым постельничим герцога, сжимал в крепких ладонях тонкую шейку его дочери. Нина его ненавидела с первых страниц романа — может быть, потому что тот был рыжим, как Нинин сосед, а может, вся её утончённая истинно-женская сущность чувствовала злодейскость, нежно лелеемую автором романа, как муравьиные дети лелеют колокольчик.  Мурашки пробежали по спине Нины, закололо лопатки.

Она вспомнила, как в магазине перед работой выбрала самый красивый, испещренный шоколадными пятнышками банан и оторвала его от грозди. Лишила семьи.

«Нет, этого не может быть!» – Нина осторожно положила шкурку возле клавиатуры и оглянулась. В доме было темно. Обычно мягкая глухая тьма ночной квартиры Нину не смущала, и тихие щелчки деревянных панелей, шум компьютера, урчание холодильника и далекое звяканье соседского домофона казались родными и привычными. Сейчас же стало страшно. Казалось, что в темноте коридора есть кто-то, кто читает буквы с Нининого монитора из-за ее спины.

На самом деле многие из нас чувствовали не раз этот липкий рассредоточенный взгляд. Словно сама тьма из наших страхов и эмоций порождает нечто, чего ещё не было. Мы слишком долго всматриваемся в темноту, но не догадываемся, что даже если этого не делать, тьма всё равно всмотрится в нас. Может быть, не мир — это наше воображение, а мы — сны этого мира, фантомы, призраки короткого нездорового бреда…

Девушка встала и закрыла двери в комнату. Золоченая ручка отразила холодный свет экрана. Разорванная банановая шкурка выглядела беззубой почерневшей улыбкой.

Рядом с монитором мерцал зелёный камушек в подаренном перстеньке.

Нина была увлечена романом, который нашла в сети и целый день думала о том, как будет его читать, но не могла же она съесть банан и не заметить!

Она села в кресло и задумчиво поглядела на шкурку.

– Ты предлагаешь мне в качестве мести теперь кушать шкурку вместо мякоти? – попыталась приободрить себя шуткой Нина.

— Я не знаю, ты хочешь напугать меня, Банан Мефодий (она отчего-то сразу решила, что именно так зовут сбежавший из собственной шкурки фрукт), а может быть, это тьма играет тобой, как смешной и зловещей марионеткой, натянутой на властное щупальце. Ни один банан не знает власти настоящего воображения, для которого даже тёмная ночь станет светлым днём, а если в сердце любовь — то вообще ничего не страшно. Но что бы ты ни делал, Мефодий, ты всего лишь жалкое растение, а тьма исчезнет, стоит мне щёлкнуть выключателем!

Нина говорила, стараясь, чтоб её голосок не дрожал, чтобы ощутить ту уверенность, которую она хотела чувствовать.

Она помолчала пару секунд, чтобы удостовериться, что ответа не будет – ведь бананы не разговаривают – улыбнулась и взглянула на монитор.

«Нет, детка, – пафосно изрекал корсар-мачо, герой романа, – у меня на тебя совсем другие планы!»

Когда страница успела перелистнуться, Нина и не заметила.

– Я не знаю твоих планов, – пробормотала она и заклацала мышкой, листая страницы назад.

«Будь осторожна!» – патетически заламывала ручки прелестная героиня.

Нина разозлилась.

– Я выброшу тебя в ведро! – воскликнула она, схватив омерзительно-мягкую шкурку. Разлущенный хвостик медленно и, как показалось Нине, насмешливо приоткрылся.

Девушка в сердцах бросила дрянь в корзину для бумаг.

– Что ты можешь сделать мне, недобанан? – бормотала она. В голове вспыхнула картина мести банановой грозди. Как она купит ее всю, принесет домой и будет сладострастно пытать.

Она бросила Мефодия с удовольствием, словно уже начала мстить. Корзина для бумаг коротко зашуршала, проглотив шкурку. Бросок вышел отменным.

Нина поняла, что наслаждение от чтения романа бесследно растаяло. Сволочной банан! Девушка вздохнула, потянулась и закрыла окошко сайта. Шум компьютера затих, и ночная тишина опустилась с молчаливых звезд за тюлевыми занавесками. Пора спать. Завтра на работу.

Завтра она проснётся, как всегда, в серых сумерках утра, и даже не вспомнит о том, как испугалась тьмы и Мефодия. Ещё один рабочий день — завтра.

Нина улыбнулась и встала, предвкушая сонный свет ванной, теплую воду и свежую постель. Под ногой внезапно оказалось нечто скользкое и омерзительно мягкое, и Нина, нелепо взмахнув руками, рухнула на пол, задев виском золоченую ручку двери.

Наступило утро, сонные прохожие спешили по своим делам, шуршали автомобили, где-то зазвенел трамвай. Город полнился гулом, пробуждался, оживал.

Ветер хлопал нарядным навесом над витриной супермаркета, и бледные отблески утра гладили пятнистые бока ярко-жёлтых бананов в ящиках.

Маргарита Степановна, главный бухгалтер агентства «Эрзац» стояла у подножья стремянки в комнате архивов и раздумывала, стоит ли звать Виталика Мокробоева. С одной стороны, он будет бесстыдно ощупывать взглядом отёкшие, но вполне ещё аппетитные лодыжки Маргариты Степановны, а с другой — пусть лучше её, чем белобрысой девицы Настьки Голуевой. А может, пригласить самого Александра Никифоровича. Валидолом главная бухгалтер уже запаслась…

А Нина лежала на полу, бледная и неживая. Её словно выключили из жизни одним нажатием выключателя.

[2] Банановая ночь (текст-результат)