Цикл «Баллады менестреля».

Менестрель не смог прийти к Темному Лорду на день рождения, переживал и написал песню: застольную (припев поется хором собутыльников). «Застольная» написана менестрелем по случаю тезоименитства СуМраКа, но не спетая во избежание смертоубийства…

Темный Лорд наш недоволен,
Точит в ярости мечи.
Он сегодня очень болен:
Попадает под лучи.
И без хаоса сомнений
Рассуждает ни о чем.
Он, конечно, тоже гений.
Дело, видите ли, в том:
Лорд не в силах разобраться,
Как же с этим воевать?
То ль лучами покидаться,
То ли хаос разогнать?

Припев (хор собутыльников):
Хей-хеё, хей-хеё,
Это дело не мое…

Темный Лорд вздыхает тяжко,
Пробует писать стихи.
Под рукою промокашка
Превратилась в пустяки.
Что такое, что случилось?
Наш миЛорд узнал о том,
В него пленница влюбилась,
Есть у них такой синдром.
Лорд закрыл плотнее двери –
Кто посмел прервать процесс?!
Вот же, намекала фэйри
«Надо выпустить принцесс…»

Припев (хор собутыльников):
Хей-хеё, хей-хеё,
Это дело не мое…

Из подвала шли аккорды
И звучали целый день.
Как они мешали Лорду,
Но спускаться было лень!
За окном уже темнело,
Сумрак слился, наконец…
И какое Лорду дело
До девических сердец!
Ночь пришла, как кот домашний,
Лорд налил себе вина…
И над Северною башней
Наступила… тишина…

Как-то раз менестрель наблюдал одну не очень приятную картину: оруженосец бросил Рыцаря в беде. Так и появилась эта песня.

И да простят меня враги,
И предадут друзья.
Какие запахи с реки,
Но мне туда нельзя.

Так пахнет Смерть, когда она
Распахивает рот,
Целует в губы и – пьяна –
Тебя к себе берет.

Отравлен ядом Рыцарь мой,
И бьется в пене конь.
По волосам, по гривам – злой
Бежит слепой огонь.

И кровью брызжет горячо.
Из глаз бежит вода…
А мне упала на плечо
Счастливая звезда.

Была высокою трава.
Рогоз стоял стеной.
За ним дышал едва-едва.
И мак передо мной.

Я пальцами вцеплялся в мох
И все смотрел на них:
Как Смерть и Рыцарь каждый вздох
Делили на двоих.

А кто кого там целовал –
Не смог я разобрать.
Как только Рыцарь мой упал,
Хотел я убежать.

О, что такое? Боже мой!
Огонь летит сюда!
Я чувствую смертельный зной,
И мне нужна вода.

Спасеньем занятый своим
Я отползал, как мог.
Огонь догнал, огонь настиг,
Обуглился цветок.

Как не хотел я умирать,
Но Смерть шепнула мне:
«Оруженосцы никогда
Не гибнут на войне…»

Усталые воины возвращались домой. «А есть ли у них дом?» - подумал менестрель и увязался за ними. Да не один, а в компании блуждающих огоньков.

Короток путь человеческий.

Короток век человечества.

Наши дороги исхожены,

Наши законы – мечи.

Кони на время стреножены –

Ждут на границах отечества.

Только увидел однажды я

В пламени бледной свечи:

Припев:

Танцуют ангелы на кончике иглы,

Босыми ножками врачуют наши раны.

Как много сил у них, но как они малы!

Как далеки построенные храмы.

Грубому сердцу – отравою

Слава, любовь и пророчества…

Воины – вечные странники,

Спутники грозных ночей.

Бродят хмельные охранники

По берегам одиночества,

А рядом с ними печальные

Вальсы неясных огней…

Припев:

Танцуйте ангелы на кончике иглы,

Продлите в вечности прекрасное мгновенье.

Как невесомы вы, как искренне милы…

Как больно вам от каждого движенья…

    ;     

В одном городе, на площади танцевала девушка в огненных одеждах. Настоящий Демон. Менестрель засмотрелся на нее, а потом пошел дальше, напевая серенаду.

Прощай, мой трепетный герой!
Твои серенады уже не новы.
Лишь юбку распахну ногой,
Я тотчас найду себе другого.
Я заведу его, как вещь,
Пусть вечно ломает мои преграды!
При мне не сможет ни встать, ни лечь,
А мне только этого и надо!

Прощай, мой трепетный герой!

Прощай, мой трепетный герой!
Твое бесстрашье мне надоело.
Ты смел и весел и горд собой, -
А мне-то до этого есть ли дело?
Я каблучком оставлю след
В твоей неверной и глупой сказке.
И выбью стуком кастаньет
Все наши ночи и наши ласки.

Прощай, мой трепетный герой!

Прощай, мой трепетный герой!
Я юбку распахну ногой...
Я вся во власти роковой...
Ты смел и весел и горд собой...

Однажды менестреля пригласили на свадьбу. А ему почему-то вспомнилась эта баллада.

А над ристалищем – заря –
И алых флагов свет.
Такой каприз у короля:
Все красить в красный цвет.
И королевские пажи
Обносят всех вином.
А Леди бедная дрожит,
А Леди – в голубом.
Она не в силах кубок взять,
Она молчит и ждет.
Никто не может ей сказать,
Когда же он придет…
Но вот под ржание коней
Запел хмельной рожок.
И наконец-то прямо к ней
Спешит ее дружок.
Он спрятал кудри в шлем стальной.
И всполох глаз, как ночь…
Чуть усмехнулся: «Боже мой,
Я вам могу помочь…
Турнир закончится. И час
Настанет ваш и мой.
Я был бы счастлив, Леди, вас
Назвать своей женой».
Она ему кивнула: «Да…».
Платок на рукаве.
А над ристалищем звезда
Сияла в синеве…
Сверкали платья бирюза
И синева платка,
Ее озерные глаза
И сталь его клинка.
Вдруг черный рыцарь прискакал
На вороном коне.
Ее возлюбленный упал,
Не усидел в седле…

Давно кровавым стал песок
И вновь отсыпан был…
И пролетел немалый срок,
Но ей хватило сил
Не стать женой, не быть вдовой,
Вообще никем не стать.
Хранить платочек голубой…
…Она умеет ждать…

О, есть места на этом свете, где можно отдохнуть и никуда не спешить. В кузнице у Главного оружейника тепло и светло. Он молчаливый – наш оружейник. Работает – отсветы огня на лице – и слушает рапсодию менестреля.

Скажи мне, друг, придут иные времена?

Еще скажи, а мы услышим эти песни?

Или опять подставит нас страна

И молодых не доведет до пенсий?

Ты помнишь снег? Он был еще вчера...

Сегодня дождь... а завтра будет ветер...

Земля летит – ни пуха, ни пера –

Земля летит и думает о лете...

Зачем мечи – когда запалы есть?

Зачем клинок – когда расщеплен атом?

Забыты битвы, подвиги и честь,

И к пристаням прикованы фрегаты…

Ты не грусти – у лета долгий путь.

Трава сквозь плиты все равно пробьется,

Сквозь тротуары. В этом жизни суть...

И имя Бога с наших уст сорвется...

Спел менестрель рапсодию и замолчал. А где-то вдалеке зазвучала песня белошвейки Алечки, которая в этот момент штопала рубашки оружейников…

Я прошу об одном: не спеши,
Прикасаясь горячими пальцами.
Трудно править глубины души,
Кто бы там ни трудился за пяльцами.

Как бы крепко иглу не вонзал,
Вышивая узоры весенние,
Чья-то радость и чей-то финал
Не имеют ко мне отношения.

Я лишь ткань, я лишь дня полотно,
Но по белому – вовсе бесценное –
Льется ниток цветное вино
И сбивается в кружево пенное.

Постепенно, стежок за стежком,
Очень легким и очень опасным,
Иногда неудачным витком
Весь узор окропляется красным.

Нитки рвутся, растут узелки,
Краски меркнут, иголки ломаются.
Но велением чьей-то руки
Все же годы мои вышиваются…

«Пусть бы она пела и пела, а мы бы так слушали и слушали», - подумал менестрель.
Но долго отдыхать не приходится – такая судьба. И снова в путь… А по пути не мешало бы заглянуть в кабачок. А в кабачке встретить вот этого типа, который, почти уверен, понравился бы одному из друзей менестреля.

Я добрый пьяница, толстяк,
Философ под хмельком.
Я балагур и весельчак,
Несдержанный притом.

Да, я обжора, острослов.
И грязен мой язык.
Как самый первый из шутов,
Я к этому привык.

Я миф о трезвости людей,
С косою и косой.
И воплощение страстей,
Верней, всего одной.

Пройдет эпоха дураков:
Меня признают все.
Пойду по площади веков
Гулять во всей красе.

Сольются судьбы на руке,
И отзвучат шаги,
Как будто в пьяном кабаке
Прекрасные стихи.

Между едой и едоком
Теснится новый мир.
Вновь напивается тайком
Их пламенный кумир.

Ура! Площадный человек!
Бубенчики звенят.
Полью сарказмом новый век,
Не поменяв наряд.

А к этому типу прильнула неимоверной красоты дама, такая, что менестрель позавидовал. Вздохнул, вгляделся в ее глаза:

Юнец безусый глуп - он томно так вздыхает,
Как будто пережил и понял все давно.
Но только нежных губ он прелести не знает.
Он яд любви не пил, как терпкое вино.

Смущенный и смешной - вот этот нежный, юный –
Он так ужасно мил в наивности своей.
Под маскою Пьеро его характер шумный,
Нетерпеливый пыл уже понятен ей.

Она его возьмет и на своей постели
Научит, все открыв, как брать и отдавать.
Быть может, завтра он погибнет на дуэли.
Ведь муж ее ревнив, но ей не привыкать.

В иные времена, в иной, другой культуре
Банальности сердец уже знакомы нам.
Безусые юнцы опять идут под пули.
И только лишь мудрец твердит: «Cherchez la femme».

Дороги… Дороги… Хорошо, когда по ним идешь не один, а в компании…

Бродят барды по дорогам
Неизвестно для чего…
В мире песен очень много,
Сердца – мало – одного!

И зачем срывают голос
Для прокуренных бродяг?
И струится светлый волос,
Словно золотистый стяг.

Где? Когда? В каком столетье?
На надежду ль? На беду?
Я однажды барда встретил
И с тех пор за ним иду.

От беспечности молитвы –
До серьезности вещей.
От вина – до сладкой битвы,
От жнецов – до королей.

За веселым песнопеньем,
За трепещущей рукой
Я иду за светлой тенью
И звенящею струной.

И под перебор гитары,
Перезвоны бубенцов
Стойко выношу удары
Неизведанных миров.