Эпизод 18 – Лечение Вождя

Рассвет. Лучи утреннего солнца коснулись спящего леса, пробуждая его обитателей. Защебетали ранние птицы. Короед захрустел древесиной на другом берегу реки – там стояла его любимая мёртвая берёза. Через минуту дятел – древесный лекарь, ловко застучал клювом, пробивая трухлявую кору, чтобы добраться до питательного завтрака. 

Наверху, в небе, загорелась звезда. Она приближалась с феноменальной скоростью, пока не приобрела очертания знакомого чёрного корабля. Погружаясь в тропосферу, «Шауб-Де» начал замедляться. Гуан-Тант'ер с посвящённой стояли на берегу, задрав головы и глядя на стремительно растущее судно. Огромное, оно могло вместиться разве что в просторы бесконечных русских полей, да втиснуться в большие горные ущелья. Ломая деревья и распугивая местных животных, ман'дака шумно приземлился перед Вождём. Исходя из аккуратного стиля пилотирования, Одам-ан’де пришёл к выводу, что Насид-Меама явно не допустили до столь деликатного процесса, как посадка кланового судна. Дно «Ярости» полностью закрыло реку и берега. Яркий свет вырвался с трапа, перебивая собою пока слабое сияние встающего солнца. 

Гуан-Тант'ер пошёл на корабль. Его сильно шатало из стороны в сторону, тем не менее, он держал осанку и старался шагать как можно более уверенно.

– Держаться сразу за мной и не отходить ни на шаг! – шикнул он Окроплённой, ступая на трап. 

Внутри его уже ждал Фаитинд. Он поклонился Вожаку, протягивая мантию.

– Говори.

– Всё сделано, Гуан-Тант'ер. Увы, без коррекции не обошлось.

– Сорвался?

– Поставил условие Кил-лиэату, отмерил время, грозился принять твои полномочия. Пришлось вмешаться.

– Ясно. Благодарю тебя, Фаитинд. У тебя хороший потенциал для будущего управления.

– Мой друг, таких как он нужно держать подальше от Кровавых и от возможности заполучить какую-либо власть над кланом.

– Да, я знаю. Об этом не беспокойся.

Трап исчез, за спиной закрылись двери. Чёрный ман'дака, словно гигантский массивный зверь, начал свой тяжёлый подъём. Хоть двигатели этого судна работали довольно тихо, его взлёт можно было слышать на много километров вокруг – прицепившиеся к обшивке ветки шумно падали вниз. Поломанные ели и берёзы жалобно стонали, накреняясь к самой воде. Они уже были не в силах держаться за помятые, разлохмаченные берега. С днища корабля стекал ил. 

«Шауб-Де» медленно поднялся над обширным лесным массивом и в который раз устремился на орбиту. Во время диалога Вечный не сводил глаз с уманки. Он внимательно изучал новоявленную Янг'а. Хоть маска и скрывала лицо Ветерана, Андрейст ощущала на себе его тяжёлый взгляд. Повидавшие многое, Охотники его ранга, в отличие от Кровавых, спокойно относились к такому явлению, как посвятившиеся представители других рас.

– Чем заслужил? – поинтересовался он насчёт Андрейст у Ночного Воина. 

Хищники медленно шли по коридорам средних ярусов. Девушка следовала за ними.

– Спасла. Два раза. Пошла против своих. Убила преторианца. Интересуется нашей расой, но не как учёный. Скорее... не знаю как. Для себя. Это самка.

– Самка? Спасла? Жертвовала собой? Пошла против своих??? 

– Да. Молодая и на удивление выносливая. Уникальный экземпляр. Теперь она на родной планете – враг. Скажи, что может быть хуже этого?

– Равносильно изгнанию.

– Добровольному...

– Что ж. Теперь знаю, для кого ты держишь судно в кислородном режиме, – улыбнувшись, прорычал Фаитинд.

Ветеран заметил копьё и притормозил. Задумавшаяся Андрейст чуть было не врезалась в него. Двое яутов молча стояли перед ней. Растерявшись, Окроплённая поклонилась неизвестному Охотнику и робко представилась:

– Ирмолинд-Зигв'а.

Удивлённо защёлкав, Вечный повернулся к собрату:

– Юркая и предпочитает горячий бой, да?

– Я бы сказал – гибкая. Одним ударом хвоста Кайндэ её не возьмут. Бьёт не сильно, зато ровно в цель. Легко уходит от атак, легко выходит из себя.

– Впадает в ярость? Кого-то напоминает.

– Да, есть немного, – Вожак неуверенно шевельнул верхней мандибулой. Ему показалось, что он уже перестал её ощущать. – А предпочитает она... инопланетных воинов.

Фаитинд на секунду замер. Он посмотрел на уманку, перевёл взгляд на Вожака и издал что-то вроде: «Ооуууурррррххх».

– Если её хоть кто-то попробует прижать – предам публичной кастрации, – спокойным, непоколебимым тоном заявил Гуан-Тант'ер. 

Вечный шевельнул пальцами.

– Это ты им скажи.

– Не буду. Я же должен их воспитывать. Она – часть клана. Попробуют напасть из-за угла – получат наказание. Здесь одни правила на всех. Уманка – не исключение.

Ветеран аккуратно взял из её рук комбо-шест. Эндри покорно отдала оружие, посчитав, что данный яут приходится альбиносу другом (в чём, впрочем, не ошиблась).

– Великий Кетану! Древний!

– Да, его оружие. Обнаружил на базе.

– Он же передал уману...

– Вот пусть и будет у умана в пользовании, – пожал плечами альбинос и вернул копьё Андрейст.

Гуан-Тант'ер, Фаитинд и Эндри проходили мимо разных отсеков, чьи назначения для последней оставались загадкой. Мерно подмигивали алыми символами знакомые терминалы. По пути периодически встречались Воины, в том числе редкие Воины Чести. Каждый из них вставал на колено перед Вожаком, кидая удивлённый взгляд вслед посвящённой. Кого-то после этой встречи мучило дежавю. Девушка приметила, что все Старшие Охотники были сплошь покрыты шрамами и ожогами от кислоты. Она не знала, что все они, не исключая Вожака, прошли через суровую школу войны. Ныне этот клан считался элитным, правда, от изначального состава осталось лишь название. Предыдущий Кар'клей сделал для своей расы больше, чем несколько Верховных Лидеров, правивших до него. 

Разношёрстные доспехи приковывали неискушённый взгляд. У кого-то они закрывали всю грудь, другие, наоборот, предпочитали минимальный набор. Индивидуальный дизайн, вкупе с различным набором оружия, говорил о том, что на судне собрались профессионалы своего дела – Воины, долго следующие выбранным путём*. Нательная сетка, трофейные пояса, выступающие мышцы, влажная кожа... Рассматривая Охотников, Андрейст невольно закусывала губу, водя большим пальцем по ручке копья.

«Похоже, мой фетиш усугубляется», – подумала Эндри, жадно хватая взором каждую деталь. 

Спустя время, они, наконец, подошли к тренировочному залу. Взмахнув мантией, Лунный Ангел вошёл в кехрите. Тут вовсю кипел бой. Кил-лиэат с Наундом дрались на копьях, а рядышком Насид-Меам преподавал Фатору технику эффективных ударов кнутом:

– Если ты сейчас замахнёшься подобным образом – повредишь колонну.

– Кар’клей, – приглушённо шикнул Агония.

Фатор почувствовал всплеск положительных эмоций: «Наконец-то! Он жив!» 

В отличие от юнца, Насид-Меам нервно заскрёб когтем по рукояти боевого кнута. Он знал, что его ждёт. Кровавые встали на одно колено и опустили головы.

– Насид-Меам...

Бич перевёл взгляд на альбиноса. Позади Вожака виднелась фигура умана. Злоба подкатила плотным комом к глотке.

– Встать! – рявкнул Гуан-Тант'ер. 

Окружающие вздрогнули. Вождь кивнул Фаитинду. Ветеран подошёл к боковой колонне с кнопками и включил связь:

– Всем немедленно собраться в кехрите.

Альбинос и заместитель молча прожигали друг друга взглядом. Странные чувства заворочались в широкой груди Кар'клейя – перед ним стоял Охотник, попытавшийся свершить с его отцом то же, что и Фрадиор-Гоаринд недавно совершил с ним самим. Фыркнув, Бич отошёл к центру зала и начал срывать с себя доспехи, обнажая иссечённый торс. На его теле буквально не осталось живого места. Грудь была обожжена кислотной кровью Кайндэ, живот представлял собой один большой кусок рубцовой ткани. То, что пережил он, не переживал никто из племени. В этом невероятно живучем яуте причудливо сплетались преданность и бунт, приправленный злобой затравленного пса. Он не делился подробностями страшных, кровавых Охот, когда безумный Волве кидал его в самое пекло, заставляя отчаянно бороться не за трофей, а за собственную жизнь. 

Уманка аккуратно подошла поближе. Она удивлённо рассматривала Воина, прощупывая взглядом каждый сантиметр его тела. Бич почувствовал всплеск любопытства и что-то вроде симпатии. Он надменно отвернулся, сложив руки на груди. Эндри сглотнула. По спине Хищника словно прошлась рубцовая машина – длинные ровные шрамы густо покрывали всю её поверхность. Где-то они были потолще и имели сбоку нечто, напоминающее следы от шипов. 

«Это всё следы бичевания! Боги, бедняга. Неужели он заслужил всё это?» 

Гуан-Тант'ер открыл колонну, взяв оттуда шипованный кнут. В зал один за другим приходили яуты. Они выстраивались большим кругом, изредка издавая пощёлкивание. Альбинос отправился к наказуемому. Ирмолинд-Зигв'а, увидев в руках Вожака шипованное жало, сделала аккуратный шаг назад – к выходу. На её руке тихонько сомкнулась когтистая ладонь одного из Кровавых. Она услышала предупреждающее рычание. Медленно подняв голову, Андрейст встретилась со знакомой непроницаемой маской. 

«Чёрт... Тот самый, который в прошлый раз коснулся моей шеи в этом самом помещении».

Девушка незаметно и очень аккуратно погладила свободной рукой его чешуйчатые пальцы, демонстрируя симпатию. Очень хотелось смягчить возможную агрессию. К её удаче, Охотник заворчал и в ответ нежно провёл внешней стороной ладони от кисти до локтя. Эндри учтиво улыбнулась, немного отодвинувшись в сторону Кил-лиэата, от которого тут же повеяло злорадной ехидностью. Прикосновения молодого яута заставили разум уманки окунуться в детальное воспоминание о странном эротическом сне – в таком окружении совершенно неуместные мысли.

Зная, что Охотники чувствительны к колебаниям эмоционального фона, Андрейст решила переместиться поближе к выходу, но, увидав плотную стену крепких тел, быстро передумала, встав рядом с Кил-лиэатом. Агония удовлетворенно щёлкнул, стараясь даже не смотреть на уманку, чтобы её не спугнуть. В эту минуту Вожак закончил озвучивать приговор. Насид-Меам снял маску. Уже давно никто не видел его лица. Кровавые нервно пошевелили пальцами рук. Результаты суровой дисциплины Волве откровенно пугали. Никто из них не хотел когда-либо оказаться на его месте. 

Бич имел множество преимуществ, находясь так близко к жестокому Кар’клейю, как это было возможно. Он не пропустил ни одной Охоты, ему доверялись ответственные миссии, допуск в Сендар, считавшийся непозволительной роскошью даже для Воинов Чести, был обеспечен, но... Плата служения Тирану была столь высока, что не каждый был готов нести сию ношу. Находясь рядом, Бич постоянно попадал под горячую руку. Любая его малейшая ошибка тут же предавалась огласке, когда Волве в очередной раз зачитывал ему приговор в этом самом зале. Будучи по природе независимым, властолюбивым бунтарём, при этом не лишённым смелости, Насид-Меам умудрился поднять мятеж и использовать его в своих корыстных целях. В тот день клан познал ярость сурового Вожака, после чего многие, а некоторые даже незаслуженно, были понижены в ранге.

Волве вырвал Бичу три мандибулы и схватился за последнюю, но, в итоге, оставил её, саркастично отметив: «За былую преданность». Потом была кровавая порка и изгнание на планету, населённую плотоядными тварями. После смерти Великого Вожака Гуан-Тант'ер принял бунтаря назад, по завещанию Волве дав ему статус «Кровавого». С тех пор Насид-Меам не снимал маски при всех, и большинство уже не помнило выражения его злобного изуродованного лица. Сейчас оно замерло в ожидании тех привычных ощущений, которые часто преследовали Воина в былые времена. Одинокая мандибула прижалась к пасти. Перед глазами стоял образ Волве. Удар. 

Андрейст зажмурилась. Она слышала, как кнут рассекает воздух, как молчат вокруг соклановцы, спокойно наблюдая за ходом очередного наказания. Удары Гуан-Тант'ера были сильными, чёткими, жёсткими. Он словно отбивал какой-то дьявольский ритм, не испытывая при этом ни удовольствия, ни отвращения. 

«Он прирождённый палач, – проносились мысли в голове наказуемого. – Воплощённый Волве. И пусть никто не знает точно... но он – сын своего отца. Пройдёт время и всё это всплывёт на поверхность. Все его техники удержания гнева пойдут прахом!» 

Ритм ускорялся. Твей обильно тёк на пол. Насид-Меам ревел, не в силах терпеть мучительную боль. 

«Гуан-Тант'ер, сколько пройдёт времени, прежде чем твои маски треснут, показав истинный лик? Волве жив, и он по-прежнему ведёт свой клан! Вот он, белый тиран – слуга ярости!» 

Запах твея вскружил голову. Что-то начало подниматься с самых глубин. Рука всё сильнее сжимала кнут. Одам-ан’де почувствовал, что не может остановиться. Дикая злоба пробирала до костей. Насид-Меам пытался занять его место?! Уманы убили Волве?! Фрадиор-Гоаринд... ублюдок!!! Сквозь рёв донёсся испуганный шёпот:

– Это жестоко. Слишком жестоко даже для Хищника. Зачем прилюдно забивать до смерти собственного воина?

Белая рука резко остановилась. Гуан-Тант'ер с ужасом опустил голову. Насид-Меам стоял на четвереньках, еле держась.

– Волве... жив, – обессиленный, он упал в лужу собственной зелёной крови. 

Руки Вожака задрожали, выскользнул кнут. Обернувшись, он уловил испуганные взгляды. Кехрите наполнился первобытным, изначальным ужасом, таким знакомым, что некоторые Воины крепче сжали свои копья, готовые обороняться от безумного Лидера. Словно ожили призраки прошлого, покинув стены, колонны, пол... Ожили, чтобы воплотиться физически в диком кошмаре, под названием: «Второе правление Волве».

– Уходите, – чуть слышно сказал Ангел Ночи. Охотники смотрели на него, пощёлкивая, стараясь всем видом показать, что сейчас готовы поддержать его, сделать что угодно, лишь бы это не повторилось вновь. – Я сказал, пошли вон!

Зарычав, яуты покинули зал. Прежде чем выйти, Фатор обернулся. Напуганная уманка сделала робкий шаг вперёд. Ветер рыкнул и успел схватить её за руку, дабы вывести в пустой коридор. Там он жестами пытался объяснить, что сейчас от Вожака нужно держаться как можно дальше, желательно не попадаясь ему на глаза. У дальней колонны остался стоять Фаитинд.

– Я отнесу его, Гуан-Тант'ер.

Вожак молча кивнул. Бич нашёл в себе силы подняться. Альбинос, не задумываясь, вколол ему шприц обезболивающего.

– Ты абсолютно прав, Насид-Меам. Волве жив. Он живёт во мне, подавляя и вытесняя меня самого. Я его сын. Думаю, теперь об этом знают все.

Бич положил руку на плечо Вождя:

– Несмотря ни на что, я рад... что он жив. Те времена были безупречно жестокими. Мне их порой... не хватает. Как и его.

– Да... – альбинос тяжело вздохнул. – Уманка добыла документ. Там описана его смерть. Он погиб здесь, будучи загнанным Пьод Амедха ради их эксперимента.

– Уманы...

– Не волнуйся, она проверена. Я уже успел побывать в её подсознании. Там всё чисто. И да... ты свободен.

Насид-Меам вопросительно посмотрел на Вожака.

– Я обещал тебе, что восстановлю твой ранг, если сможешь сохранить жизнь Фатора в столь суровой ситуации. И после этого случая... Я не могу иначе. Не имею права.

– Не вини себя за то, что был собой. Ты – это ты и никто больше. Клан примет тебя любым. Вспомни, как мы боялись попасться под руку Волве... и как при этом боялись за него. Что он не вернётся однажды. Мы гордились им. И я по-прежнему горжусь... вами обоими.

– Я предоставлю тебе личный корабль, когда вернёмся на Науд-Аурит'сеней. Теперь ты – это ты, и никто другой.

Альбинос встал, подав знак Фаитинду. Покинув кехрите, Ночной Воин наткнулся на сидящих у стены новопосвящённых.

– Два сапог пара, да?

Янг'а подняли головы. Эндри выглядела измученной.

– У вас с ним одинаковый ранг – Молодой Кровь, – пояснил Кар’клей.

Андрейст улыбнулась.

– Вот. Так мне нравится больше, – почувствовав положительные эмоции, добавил он. – Фатор, меня потравили уманы, и пронзил Фрадиор-Гоаринд. Я знаю, ты достаточно лоялен к уманам, поэтому я доверяю её тебе.

– Что?! Пронзил?! Погоди... её? В смысле...

– Да, её, – проигнорировав первый вопрос, ответил Вождь. – Это самка, почему вы всё время так удивляетесь? Неважно. В общем, смотри, как бы остальные не попытались её устранить и снова пробудить во мне бесконечный поток ярости. Надолго ушёл в медицинский отсек, – Лунный Ангел развернулся и направился на верхние ярусы.

– Постой, как это пронзил?!

– Очень просто. Потом, Фатор, – махнув рукой, ответил Вожак, скрываясь за дверью в следующий сектор.

Буквально через секунду из кехрите вышли Фаитинд и Насид-Меам. Бич ковылял, опираясь на Вечного. Прежде, чем скрыться за углом, он окинул взглядом уманку. Синие злобные глаза буквально обожгли агрессивным холодом. Эндри автоматически вжалась в стенку. Наконец поняв, что они остались в коридоре одни, Окроплённые переглянулись и, словно прочитав мысли друг друга, как один устремились в тренировочный зал.

– Бооооги дорогие! – Эндри присела рядом с зелёной лужей твея. – И это сделал он?! Я не могу поверить... неужели он способен на такие зверства?!

Фатор встал напротив, пронзительно защёлкав и наклонив голову. 

«Любопытствуешь?» – улыбнувшись, подумала девушка. 

«Я и сам в шоке, уманка», – комментировал про себя её фразу яут.

Понять смысл слов было довольно просто благодаря эмоциональной окраске речи и жестикуляциям. Внезапно откуда-то сверху раздался душераздирающей рёв.

– Ангел Ночи! – взволнованно вскрикнула Андрейст.

«Кетану! Кар’клей!»

Фатор резко помчался к выходу.

– Эй! Э-эй! Подожди меня!

Окропленная бросилась за ним, по пути чуть не споткнувшись. Охотник мчался на верхние ярусы, пролетая мимо Воинов. В коридоре он чуть не сбил с ног ничего не понявшего Кил-лиэата. 

«Безумный, безумный Гуан-Тант'ер! Порой мне кажется, что он пытается себя наказать, совершая отчаянные поступки, граничащие с глупостью! – рассуждал про себя Ветер. – Его потравили и ранили. Готов поспорить, что сейчас он будет пытаться вывести формулу противоядия, чтобы позже проверить её на себе! А судя по рёву, он уже начал сложную операцию, конечно же, сам и в пустом отсеке!»

Уловив напряжение, исходящее от Воинов, Фатор только подтвердил свои предположения.

– Хэй! Куда мы бежим?

«Что ты там бормочешь? Вопросы?!» 

Ветер очень хорошо чувствовал эмоциональный фон. Приплюсовывая запахи, жесты, интонацию, молодой посвящённый быстро схватывал, о чём идёт речь. Остановившись у плотно запертой двери в медицинский отсек, он уставился на Андрейст, затем жестом указал на дверь, потом ткнул себя когтем в спину, изображая иглу, и поводил руками у висков, показывая безумие, при этом что-то отчаянно ворча.

– Он... он там что, лечиться в одиночку собрался? – неуверенно спросила Эндри. – Ну, врачевание.

Девушке хватило пары жестов, чтобы тут же получить в ответ положительное кивание и утвердительное пощёлкивание. 

– Что?! – возмущённая Ирмолинд-Зигв'а бросилась колотить по двери...

***

Гуан-Тант'ер сидел на широком металлическом столе. Рядом лежала длинная игла, озеленённая твеем. 

«Я не могу. Нет, не выйдет. Хоть миллиметр в сторону – и я парализован». 

Сейчас ему предстояло войти иглой в самый центр очага. Воспалённые ткани должны были принять в себя дозу сильного препарата, а повреждённая кость – подвержена наполнению жидким медицинским сплавом. Данная процедура позволит альбиносу выиграть время и протянуть остаток битвы до того момента, когда он уже будет не в состоянии двигаться. Белоснежный снова попал в ситуацию, когда от него требовалось полное доверие своим Охотникам. Сейчас в руках любого из них может оказаться его жизнь, и этот избранник будет иметь уникальную и очень лёгкую возможность ускорить свой путь на вершину иерархической лестницы, посредством быcтрого и тихого устранения Вожака. Ночной Воин сжал кулаки – после случившегося его доверие к клану подорвалось ещё сильнее. Мало было поступка Насид-Меама и Фрадиор-Гоаринда, мало последствий. Теперь приходилось соблюдать осторожность, зная, чем может кончиться с виду невинная дружба. Он встал со стола и подошёл к одной из систем. Поднеся иглу, Лунный Ангел задал необходимые параметры сканирования для выявления точного состава снотворного, введённого в него уманами. Внезапно кто-то начал ломиться в дверь.

– Мой Вожак, открой! Открой немедленно! Если ты считаешь, что можно так со мной поступать, ты не прав!!! 

– Мой Кар’клей. Не стоит даже пробовать то, что ты задумал. Операцию нельзя проводить в одиночку, это очень опасно, – внёс свою лепту ученик.

– Я знаю, Фатор. Без тебя разберусь, – в голове раздался голос Одам-ан’де. – Забирай сумасшедшую уманку и иди в кехрите. Научи её там чему-нибудь, типа боя на копьях. Ей нужно куда-то девать свою энергию.

– Но, Гуан-Тант'ер...

Андрейст ещё пуще застучала кулаками:

– Не смей меня игнорировать! Может ты там в крови лежишь и говоришь своему молодому воину, что всё в порядке!

Фатор схватил её за руки и предупреждающе зарычал, показав жестами, что попробует разобраться дипломатически, а уж тяжёлая артиллерия пригодится потом. Убедившись, что отступать они не планируют, Эндри утвердительно кивнула головой.

– Вы всё ещё здесь? – со вздохом, занудно протянул Кар’клей.

– Да. И мы эту дверь, если надо, выведем из строя.

– Пошли прочь. Оба.

Фатор недовольно сложил руки на груди, затем кивнул Эндри. Девушка с разбегу врезалась в дверь так, что Вожак аж подскочил на месте.

– Два упрямых безумца!

Послышались приближающиеся шаги. Ветер обернулся на уманку, всем своим видом сообщая: «Ну, теперь держись. Вкатят нам по полной программе». Из отсека вышел Ангел Ночи и тут же схватил Андрейст за горло:

– Ты что себе позволять, а?!

– Я... не дам тебе умереть... от собственной руки, – прокряхтела Эндри.

– Мой Кар’клей. Ранение в поясницу очень опасно. При лечении нужна ювелирная точность. Самостоятельное лечение может окончиться твоей смертью, а это: бунт, драки, хаос и вполне логичное поражение. Я этого не допущу.

Ночной Воин задумался. Он отпустил Андрейст. 

– Я знаю, что ты встревожен. После подобного предательства никто другой на твоём месте не поступал бы иначе. Позволь нам помочь тебе. До посвящения я тщательно изучал медицину и помогал во врачевании на «Адомуре». Очень хотел знать, как правильно вытаскивать себя и собратьев из подобных ситуаций. Это будет большой честью для меня.

– Ты мне не говорил, что увлекаешься медициной.

– Я никому не говорил. Ковеинд и Гералинд** знали. Это был отличный повод, чтобы унижать меня.

– Хм. Фатор, я рад слышать, что ты готов помочь мне, но...

– Я не предам тебя. Я даже готов изъяснить это с логической точки зрения.

– Это понятно, но...

– Если я посмею навредить тебе, это будет мой несмываемый позор. Устранив тебя, я не смогу удержать власть, так как молод и неопытен. Любой из Охотников сможет победить, уложив в кехрите. Если после этого останусь жив – самоуничтожусь. Гуан-Тант'ер, мне не нужна сейчас власть. Я не справлюсь с этим бременем!

– Ох, ладно. Твоё упрямство снова взяло верх. Ты смог убедить меня. А вот уманка...

– Она волновалась за тебя. Мне кажется... ну...

– Да, наверное, так и есть, – скороговоркой пробурчал Вожак, не дав Фатору договорить. – Хорошо, пойдём в отсек.

Все трое зашли внутрь. Заперев дверь на все замки, альбинос уселся на металлический стол:

– Кстати, вы уже познакомились?

– Нет, мой Кар’клей. Не те обстоятельства.

Андрейст аккуратно подошла к Вождю. Молодой яут взирал на неё, любопытно пощёлкивая.

– О чём беседуете? – робко поинтересовалась Андрейст.

– О вас обоих. Его зовут Фатор.

Улыбнувшись, Эндри поклонилась Охотнику:

– Ирмолинд-Зигв'а.

Ветер довольно защёлкал.

– Интересное имя. Странно, что я его разобрал. У этой расы необычный речевой аппарат. 

– Да, я тут ещё должен найти метод нейтрализовать последствия снотворного.

– Проверять будешь на себе, естественно?

– А ты видишь здесь ещё кого-то с подобными симптомами?

Фатор подошёл к системе, где уже вывелось множество данных о препарате.

– Хэй, как ты? – Окроплённая осторожно положила руку на ногу Вождя. Он зашевелил мандибулами, тихонько пощёлкивая.

– В порядке.

Ветер с любопытством и умилением взирал на Кар’клейя, слывшего в известных звёздных системах неприступным бастионом. Каждый Вожак имел в своём распоряжении множество яуток, а иногда, втайне, и самок других рас. Среди них со временем находилась особа, за которую в итоге воин готов был порвать кого угодно. В отличие от большинства коллег, носивших легенды о бесчисленных гаремах, словно черепки на шее, Гуан-Тант'ер предпочитал не распространяться о своих сексуальных похождениях и победах на ложах страсти, коих было немало. Благодаря сплетням самок да работе аттурийских торговцев, многое всё же вышло на поверхность. Каждый в клане знал, что, стоит только Кар’клейю ступить на территорию дам, как он будет обеспечен лучшими из них на весь сезон размножения. 

Но звание неприступного бастиона к нему пристало по одной простой причине: ни разу за белокожим Вожаком (не считая юных лет) не было замечено ни одной привязанности ни к одной самке. Он просто прилетал, подчиняясь зову инстинкта, брал столько, сколько мог взять, и улетал в конце сезона, напрочь позабыв лица тех, кто только недавно извивался в оргазме, норовя сломать его рёбра в своих каменных, бездушных объятиях. Он овладевал теми, кто приглянулся и холодно отвергал остальных, включая даже самок, испытывающих к нему по-настоящему сильные чувства.

Воинам Гуан-Тант'ер всегда виделся независимым одиночкой, но при этом каждый чувствовал в нём какую-то потаённую боль, холод, пустоту. И вот сейчас, на глазах Фатора, происходят странные катаклизмы – неприступный Одам-ан’де, чей мозг всю жизнь был занят военными стратегиями, Охотой, сохранением чести, грамотным воспитанием будущих воинов, изучением технологий, кропотливым исследованием расы уманов и многим другим наподобие этого, позволяет самке с планеты Земля безнаказанно касаться своего тела, находиться в медицинском отсеке, где предстоит опасная операция, присутствовать с ним на боевом задании и... 

«Он ей доверяет. Это очень важный знак, который о многом говорит».

– Помнишь, ты спросить о страх? Я испытать неописуемый ужас, когда увидеть, что моя рука способен уничтожать собственных воинов.

– Хорошо, что ты в итоге остановился.

– Да, но кто знать, что будет в следующий раз?

Система завершила сканирование и вывела полные результаты.

– Что там, Фатор?

– Сложное молекулярное вещество на основе биологических компонентов. Возможно, вытяжки из растений или животных ядов.

– Понял. Всё предельно ясно.

Гуан-Тант'ер подошёл к странным аппаратам. Вооружившись маской и причудливыми инструментами, он начал проводить какие-то непонятные манипуляции, со спины напоминая усердного лаборанта, кропотливо работающего над важными опытами. Вглядываясь в прозрачные сосуды, Лунный Ангел время от времени разливал жидкости, смешивая их со своим твеем. Готовые препараты альбинос заливал в устройство, выдававшее, как показалось Андрейст, цепочки формул, только на их языке. Примерно через пятнадцать минут на экране замигало несколько символов из общей цепи. Одам-ан’де закачал прозрачную жидкость в шприц и немедленно ввёл себе в вену. Фатор, не успев ничего возразить, лишь покачал головой. Прошла минута. Вожак посмотрел на свои руки, которые с трудом ощущал до этого и пошевелил пальцами.

– Как самочувствие?

– Лучше. Скованность прошла, головокружение тоже. Чёткость зрения... восстанавливается. Их снотворное оказалось достаточно простым по составу, так что антидот действует очень быстро и, главное, без каких-либо побочных эффектов. Приступим к операции.

Ветер молча кивнул. Вожак лёг животом на холодную поверхность стола. Сзади послышался звук раскладываемых инструментов. Молодой Охотник старался отогнать волнение и страх – его рука должна быть твёрдой, а движения – уверенными. Для Янг'а, по сути, это была первая серьёзная операция, хотя чисто технически процедура не представляла собой ничего сложного. Он знал, что если хоть немного ошибётся – будет обязан сбросить себя с корабля в капсуле и где-то в атмосфере – самоликвидироваться.

«До чего я дошёл? Позволяю неопытному ученику решать свою судьбу. А какой у меня ещё есть выход? Воины Чести живут своей одиночной жизнью. Они здесь только ради уникальной Охоты. Каждый из них с удовольствием готов перехватить мои полномочия. Я не забуду их кровожадный оскал в период схваток за власть. Они не будут, подобно молодым, бросать отчаянные вызовы, чтобы доказать собратьям свою “смелость” и “независимость”. Они хитрее... И Фрадиор-Гоаринд тому великолепный пример», – думал Вожак, ожидая своей участи.

– Всё готово, мой Кар’клей.

– Ты действительно хотеть присутствовать при этом? – обратился Ночной Воин к Ирмолинд-Зигв'е. – Я предупреждать – мне быть очень больно и я рычать так, что заболеть твои уши. Обезболивающее не использоваться. Я не знать, как оно взаимодействовать с антидот, к тому же, у меня остаться всего один шприц.

– Да, мой Вожак. Я остаюсь. Скажи Фатору, что я готова помочь, чем смогу.

– Она готова помочь, чем сможет. Хочет остаться.

– Хорошо, мой Кар’клей, – яут при помощи телепатической команды включил несколько ярких ламп, которые осветили стол. – Я выведу на экран рентген.

– Я не буду смотреть, иначе меня накроет ярость. Да, не слушай то, что я буду нести в припадках боли.

– Понял.

Гуан-Тант'ер скинул маску, отбросив её куда-то в сторону. Руками Вожак схватился за края стола, а головой обречённо уткнулся в холодную поверхность, плотно прижав мандибулы и закрыв глаза. В его сознании творился полный бардак, он не хотел верить в то, что происходило сейчас, настолько это было противоестественно. Специальные лампы проводили дезинфекцию. Фатор переключил свою маску в режим рентгена и вывел изображение на небольшой экран, возвышающийся над изголовьем стола. Андрейст прижала ладони к лицу, проглотив все слова – один из позвонков был сильно повреждён, треснут. Микрочастицы костной ткани вызывали воспаление и боль. Было совершенно неясно, как он вообще мог двигаться при таком ранении.

– Начинаю ввод иглы.

Длинная тонкая, острая, она быстро пронзила плоть, достигнув кости. Присмотревшись, Андрейст увидела, что жуткое “жало” едва заметно вибрирует и начинает раскручиваться по часовой. Альбинос взревел, терзая когтями стол. Мышцы его рук сильно напряглись – он впился в края так, что, казалось, они не выдержат, начав гнуться. Техника автоматически ответила на это выбросом наручников. Они плотно приковали Вождя за кисти, оставив возможность сжимать пальцы, отчаянно рассекая когтями воздух. Фатор героически сосредотачивался, игнорируя самые чёрные проклятья и угрозы, льющиеся непрерывным потоком в его адрес от Гуан-Тант'ера.

– Захожу в область позвонка.

Проникая в самый очаг, игла просверливала кость. В эти моменты перед Лунным Ангелом начала проноситься вся его жизнь. Обезумев от боли, Хищник истошно выл, максимально широко растопырив мандибулы. Его напряжённое тело колотила сильная дрожь. Сейчас альбиносу хотелось просто вырваться из собственной плоти, этих оков, невыносимых и жгучих жал боли. Андрейст стояла рядом. Слёзы наворачивались как-то сами собой, словно существуя отдельно от мыслей и желаний уманки.

– Просверливание завершено. 

Фатор указал Ирмолинд-Зигв'е на какой-то продолговатый предмет, напоминающий футляр. Она поднесла его к лекарю. Он открыл футляр и достал ещё одну иглу, только длиннее и во много раз тоньше, затем ввёл её в первую, наподобие катетера, и подсоединил продолговатым прозрачным шлангом к какому-то аппарату.

– Ввожу препарат.

Ветер нажал несколько кнопок. По трубкам потекла жидкая, мутная консистенция пурпурного оттенка. Вожак тяжело дышал. В какой-то момент он почувствовал головокружение и потерял сознание, к счастью, всего на минуту. Кар'клей открыл глаза от ощущения нежных прикосновений к лицу.

– Я с тобой, Лунный Ангел. Ты же ведь и не такое переносил, верно?

Гуан-Тант'ер нашёл в себе силы только на едва слышное ответное пощёлкивание. Фатор негромко зарычал, привлекая внимание Эндри. Он подзывал её пальцем. Аппарат залил нужную долю лекарства и пронзительно пикнул.

– Теперь расслабься. Препарат должен распределиться.

В эту свободную минуту Ветер не сводил взгляда с Ирмолинд-Зигв'ы, издавая ряд пощёлкиваний. Она поняла, что он озадачен её странным, нетипичным для большинства уманов отношением к Вожаку.

– Я не знаю, Фатор. Не спрашивай, я сама в шоке, – тихо шепнула она, пожав плечами и покачав головой.

Лунный Ангел что-то невнятно проворчал. Его руки снова напряглись. Он дёрнулся, инстинктивно попытавшись выбраться. 

«Нет, так не пойдёт, – Янг'а подвёл посвящённую к Вождю и, продезинфицировав её руки, положил их по краям от иглы. – Он тебе нравится, вот ты его и успокаивай».

Её пальцами он демонстративно, очень аккуратно, не надавливая, поводил вокруг раны. Поняв, что от неё требуется массаж раздражённого участка, Андрейст начала нежные проглаживания. Гуан-Тант'ер пошевелил мандибулами, протяжно застонал. Ранение ныло и жгло.

– Тихо, тихо. Терпи, – шептала Эндри, продолжая ласкать белую влажную кожу. 

Ей казалось, что она успокаивает крупного плотоядного зверя. Постепенно под её касаниями Лунный Ангел угомонился. Расслабив мышцы, Хищник закрыл глаза. Девушка взглянула на Фатора – он утвердительно кивнул, нажав очередную кнопку. Аппарат выдал несколько знаков и пустил по трубке серебристый медицинский сплав.

– Мой Кар’клей, сплав сейчас войдёт в повреждённый участок, – предупредил Ветер.

Услышав о самой болезненной части процедуры, Одам-ан’де, стиснув зубы, напрягся. Тёплая густая жижа вышла из иглы, начав стремительно заполнять собой трещины, заменяя костную ткань. Этим кропотливым процессом управлял Фатор, с точностью ювелира поворачивая и направляя инструмент. Вожак забился в припадке убийственной боли. Сплав вызывал сильное жжение, а шевеление иглы и вовсе скручивало весь позвоночник, вгрызаясь тяжёлым кинжалом в мозг. Пришлось зафиксировать его голову во избежание переломов мандибул. Ангел Ночи стонал как раненый зверь, всюду скованный наручниками, прижатый к такой холодной неприветливой металлической поверхности. 

«Зачем ты осталась смотреть на всё это? Почему не ушла? Почему тебе больно после всего того, что ты видела? Это нелогично. Ты не должна меня жалеть», – задавался вопросами Ангел Ночи, без шевеления лёжа на столе. Он слышал, как Фатор отключил аппарат и вынул вторую тонкую иглу из первой.

– Извлекаю основную иглу.

Это был, наверное, один из самых неприятных моментов. Да, достаточно болезненных, но больше – неприятных. Вожак чувствовал, как железный предмет выходит из кости, как двигается внутри его плоти. Почему-то ему сразу представился эмбрион ксеноморфа: гадкая небольшая личинка, которая, вырвавшись из яута, одним своим появлением покрывала позором всю его расу. Хищник сконфуженно фыркнул:

«Как мерзко». 

Наконец, игла была благополучно вынута.

– Гуан-Тант'ер, тебе придётся некоторое время лежать так, не двигаясь. Мой Кар’клей? Ты меня слышишь?

– Да, Фатор... Ты... изверг, – устало произнёс альбинос. 

Наручники разжались, скрывшись в проёмах. Вожак свесил руки, не в силах даже пошевелить пальцем. Эндри тихонько подошла к нему.

– Как ты? – нежно спросила она, поглаживая щетинки на плече Вождя. – Чувствуешь боль?

– Нет... Я... ничего не чувствовать.

Девушка погладила его по голове, перейдя на гребень, который, по какой-то причине, очень её притягивал.

– Почему? – чуть слышно прошептал альбинос, подняв на неё свои золотые мутные глаза. Она немного пригнулась и, коснувшись его лба губами, с улыбкой ответила:

– Потому.

Он шевельнул верхней мандибулой.

– Понял.

Фатор стоял в стороне, думая, что всё это ему, наверное, снится. Операция, которую он смог провернуть, уманка, нежно целующая самого Гуан-Тант'ера. Всё было настолько нереальным, что он решил выйти ненадолго, дабы убедиться в том, что не спит.

Покинув отсек, юнец сразу наткнулся на Биттмунда:

– Что у вас происходит?! Весь клан застыл в напряжении! Медицинский отсек заперт, тебя и умана нет, а Кар’клей ревёт так, что сотрясаются стены!

– Успокойтесь, Сильнейший***, прошу. Всё под контролем.

– Под чьим?!

– Гуан-Тант'ера, конечно.

– Я должен его видеть, – Воин оттолкнул молодого Охотника и уже было направился в отсек, как услышал в голове голос Вождя:

– Биттмунд, оставь Фатора в покое. Он не виноват. Я в порядке. Как Насид-Меам?

– Гуан-Тант'ер, что происходит? Насид-Меам в отсеке управления, ждёт твоих указаний.

– Ничего не происходит. Беспокоиться не о чем. Зайди в отсек управления. Взгляните с ним на карту, где-то должен быть Потрошитель. Последний раз был у границы. Мне нужно знать, что предпринимают уманы.

– Хорошо. Как только добуду информацию, свяжусь с тобой.

Волчий Вой бросил надменный взгляд на Янг'а и удалился в сторону отсека управления. 

«Вот она, реальность», – подумал про себя Фатор.

– Ты не должна меня жалеть, – тихо сказал Вожак Эндри. – Жалость ослаблять воина.

– А как же поддержка? – продолжая гладить его по валарам, спросила девушка.

– Где грань?

– Здесь, – уверенно ответила Андрейст, указывая кулаком на своё сердце. 

Перед её глазами всплыл устойчивый образ... Кажется, это была картина. Главными персонажами на ней были боги – Марс и Венера.

«Причём здесь это? Вспомнится же», – улыбнувшись, подумала она.

Отсек открылся. В помещение вошёл Фатор. Он взглянул на поясницу Кар’клейя и, убедившись в том, что состав застыл, обработал рану внешне.

– Теперь попытайся встать.

Ветер подошёл к столику с инструментами. Его рука потянулась к большому, вместительному шприцу. Гуан-Тант'ер медленно поднялся и свесил ноги со стола.

– Я жив. Удивительно. Фатор, тебе нужно осваивать медицину дальше.

– Стараюсь, мой Кар’клей. Но я всё-таки Охотник, а не целитель.

– Одно другому не мешает. Я бы даже сказал, одно другому однажды сохранит жизнь.

– Гуан-Тант'ер, эта уманка... Она... и ты...

– О, нет, Фатор, только не начинай. Эта тема меня раздражает.

– Ладно. Молчу.

Молодая Кровь поднёс Вожаку полный шприц.

– Уколешь сам?

– Да.

Альбинос вонзил иглу в вену – содержимое шприца медленно ушло в твей альбиноса. По сравнению с тем, что он сегодня пережил, боль от укола казалась чем-то несущественным.

– Всё. Теперь ты сможешь некоторое время сражаться, но как только состав начнёт распадаться и всасываться тканями...

– Я знаю, Фатор. Боль вернётся.

– Не только боль. Судя по состоянию позвонка... ты можешь потерять подвижность.

– Целиком?

– Не знаю. Возможен частичный паралич нижних конечностей.

– Надеюсь, это случиться не в улье Кайндэ. Там бы я меньше всего хотел умереть.

– Ты не умрёшь.

– Думаешь? – прищурился Вождь.

– Знаю.

– Тот, кто верит в своего Вожака, верит в клан и воинское братство. Мы завершим Охоту, Фатор. Уже совсем скоро.

– Сейчас твоему телу нужен покой и отдых. Позволь себе расслабиться, хотя бы ненадолго.

– Держи, – альбинос снял с валара крупный золотой унтар. – Теперь к тебе будут относиться немного иначе. Увидишь. Пожалуй, понесу своё тело расслабляться и отдыхать.

Вождь доковылял до доспехов. Натянув сетку и всё, что к ней прилагается, накинув мантию, он направился на выход, предварительно поманив пальцем Ирмолинд-Зигв'у. Фатор надел заслуженный золотой унтар на один из передних валаров. Довольный собой, он зашагал прочь из медицинского отсека, держа курс на средние ярусы.

Примечания:

«Шауб-Де» – Ярость. Клановое судно Ночного Воина.

Одам-ан’де – Белоснежный 

Фаитинд – Вечный. Ветеран

Ман'дака – клановый корабль

Уман – человек

Янг'а – ранг Молодая Кровь. Новопосвящённый

Кайндэ Амедха – Жёсткое Мясо

Кехрите – тренировочный зал, арена

Кар'клей – Вожак 

Сендар – здание Совета. 

Науд-Аурит'сеней – планета яутжа

«Адомур» – "Бездна" Огромный материнский корабль, один из первых.

Твей – кровь науду

Унтар – кольца, украшающие валары Хищников

Валары – волосы Хищников

Науду – раса Хищников

Ка'рик'на – вызов

Квей – дурак

Уман-эмпа – Земля

С'йюит-де – унизительное оскорбление

Зазин – состояние отрешённости и сосредоточенности. Плацдарм для любого боя. 

*Путь Кайндэ, Путь Пьод Амедха, Арбитры и так далее. Определённая стезя. 

**Ковеинд и Гералинд – Младшие, не прошедшие посвящения. Оба погибли при ритуальной первой Охоте.

***Сильнейший – Младшие обращаются к Воинам "Сильнейшие", к Вождям "Великие". Исключением стал Гуан-Тант'ер, предпочитающий более неформальные отношения в клане и обращение на "ты".

Вернуться к первому эпизоду: Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике эпизод 1

Предыдущий эпизод: Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике эпизод 17

Далее, эпизод 19: Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике эпизод 19