Пролог

Осеннее холодное ненастье. Вот уже второй день стоял непроглядный туман, разбавляемый непрекращающимися дождями и раскатами грома. Здесь, в большом кирпичном здании, расположенном примерно в сорока километрах от поселения людей, казалось, что жизнь вовсе погрузилась в пугающее мрачное успокоение. Что-то среднее между жизнью, смертью, сном.

Никто не любит дождь и плохую погоду в целом.

Молодая женщина в строгом брючном костюме светло-серого цвета была ярким примером таких людей. Она постоянно поправляла копну рыжих волос, идеально собранных в высокий конский хвост, до тех пор, пока в комнату не завели худощавую девушку в мешковатой и измятой серой пижаме.

Два широкоплечих санитара, держа приведенную за руки, словно тряпочную куклу, усадили ее напротив женщины в костюме. Туманный взгляд девушки остановился на напудренном лице рыжеволосой, на тонких, подведенных карандашом губах которой начала расплываться легкая, обманчиво-жалостливая улыбка.

На секунду в воздухе повисла странная жгучая тишина.

Быстро пробежав тонкими пальцами по огненным прядям, женщина достала из большой папки несколько фотографий. Разложила их в странном, одной ей известном порядке и с плохо скрываемым интересом посмотрела на сидевшую напротив девушку, лицо которой больше напоминало бледную бездушную драматическую маску античности, а впавшие щеки, мешки под глазами, спрятанными под отросшей челкой, и сухие тоненькие губы и вовсе лишали его всякого юного очарования, присущего девушкам ее возраста.

– Вы узнаете ее? – с толикой метала в голосе, присущего людям ее профессии, спросила женщина, приподнимая тонике нарисованные брови и пристально смотря в глаза сжавшейся, судорожно сцепившей пальцы рук юной особы. Ее слова, ударяясь об идеально ровные белые стены, эхом разлетелись по комнате. Своим аккуратно наманикюренным пальчиком рыжеволосая указала в центр фотографии.

– Да, – нервно поджимая искусанные губы, хрипло ответила приведенная девушка, не отрывая пустого, безжизненного взгляда от фотографии. Оттуда, прямо на нее смотрела юная девушка с большими блестящими глазами и не то улыбкой, не то ухмылкой на свежем румяном лице.

– Кто это? – Женщина смягчила голос и чуть двинулась вперед, как бы говоря, что ей можно верить.

– Я, – последовал сухой, все также равнодушный ответ.

– Хорошо. А кто рядом с вами? – чуть поддавшись головой вперед, приглушенно и спросила женщина, проводя пальцем по остальным лицам на фото. – Кто рядом с тобой?

– Это… Мои друзья. – Голос немного дрогнул.

– Ты расскажешь мне, что с ними произошло? – уже шепотом спросила рыжеволосая, заглядывая в глаза пациентки и аккуратно беря ее за холодную руку.

– Они…

1 глава 

5 лет назад. 

Лена села на кровати и огляделась: соседка еще спала. На сером разбитом экране телефона мигали цифры: начало девятого. Солнечные лучи, еще немного блеклые, скользили по серому потёртому полу. Вика Войнова, спавшая у соседней стены, глухо посапывала. 
Девушка осторожно соскользнула с кровати и натянула серые помятые спортивные штаны. Не глядя в зеркало, затянула тугой узел из еще не расчесанных волос. 
В этот миг ее подруга проснулась. 
– Что случилось? 
Соседка с закрытыми глазами начала искать что-то под подушкой. Взглянув на телефон, она тут же откинулась обратно и потерла лицо руками. 
– Какого черта ты встаешь так рано! Нормальные люди спят в это время! – сказала она сонным, раздраженным голосом. 
– Прости, – пропищала, нежели сказала Лена. 
Стараясь больше не шуметь, она собрала вещи и выскочила за дверь. 
Лена шла по пустому мрачному коридору, надеясь, что душевая в раннее для выходного дня время окажется свободной. Ей хотелось вернуться в теплую кровать, вновь закрыть глаза и уснуть. Но даже одна мысль о том, что потом придется делить душевую с другими девушками, напрочь отбивала это желание. 
Она повернула за угол и неожиданно врезалась во что-то твердое.
– Ой, привет, – пробубнила, все еще стоя вплотную с Денисом. 
– Привет, – ответил он, делая шаг назад. 
Внешность парня была приятной, но не вычурной: он не был слащаво красив и не имел высоко поднятой, налакированной челки, модной среди парней его возраста. Но, казалось, эта внешность и была отражением его внутренней стойкости и спокойности. Он был невысок, но плечист, а серые глаза всегда горели уверенностью на немного широком, квадратном лице. 
Девушка прищурила глаза и изучающим, колючим взором оглядела молодого человека, смирно стоящего перед ней. Потом мельком оглядела коридор позади него, и тут же орлиным взглядом уставилась на Дениса. 
– Не хочу даже знать, что ты делаешь в женском крыле в ранее воскресное утро у комнаты шлюшки Ани, – слегка улыбаясь и иронично поднимая брови, протараторила Лена. 
– Она не шлюха. 
– Конечно, нет. Спать со всеми подряд вовсе не означает, что она шлюха, – воскликнула она, вскидывая бровь. 
– Ревнуешь? – игриво спросил он, 
– Было бы к кому и кого ревновать! – слишком быстро ответила, внезапно понимая, что непонятно по какой причине, но парень был прав: она действительно ревновала его. Щеки внезапно начали покалывать. 
Немного смущенная она постаралась перевести скорей тему: 
– Война говорила, что вы собирались сегодня в город? 
Соседку этой юной особы – Вику Войнову, раскрепощенную, порой бесстрашную и не лишенную высокомерия девушку, близкие друзья, называли просто «Войной». Это прозвище, отражающее ее разрушительный и буйный характер, прикрепилось с первых дней знакомства ребят, и, что самое главное, оно нравилось самой Вике.
– Да, – ответил он, несколько устало улыбаясь. – Она ведь еще спит? 
– Да. Ладно, удачи, – резко сказала девушка, обходя парня. Он что-то ответил, но она даже не обернулась. «Зачем он идет к ней? Так рано? Дурак! Будто не знает, что она любит его! Дает ей надежду, а потом сдает назад!»– со злостью думала Лена. 
Гневно сжав кулаки, оглянулась назад. Дениса уже не было. 
Устало выдохнула и пошла прочь, не понимая, почему то, что он опять пошел к Войне, так вывело ее из себя: «Лучше бы пошел опять к этой «я со всеми и всегда согласна» - Ане!» – крутилась мысль в голове молодой особы. 
Она стояла перед зеркалом во весь рост. От горячей воды поднимался пар, но девушка не спешила вставать под струи. Её внимание привлекло висящее на стене зеркало. Непроизвольно взгляд остановился на отражении. 
Слишком большие бедра и широкие плечи. Будь уже талия, фигура выглядела бы красивее. Отмечая это про себя, Лена пришла к выводу, что пора садиться на диету 
Обычно она любила наслаждаться холодным душем ранними утрами: стоять под прохладными струями воды и чувствовать, как медленно сон покидает тело. Но сегодня не было желания затягивать этот процесс. Ведь она спешилавновь вернуться в комнату, в надежде застать Вику и Дениса. 
Закутавшись в полотенце, она выскочила в коридор. Холодный воздух застал врасплох. Еще туже затянув одну единственную одетую вещь, надеясь, что это поможет согреться, девушка обняла себя руками и на цыпочках побежала к комнате. Но… 
Комната оказалась пуста. Кровать Вики была не заправлена, а вещи подруги валялись по всей комнате. 
Девушка зло зарычала и принялась убираться, даже не потрудившись сначала одеться. 

В старом интернате сегодня целый день было неспокойно. Дети, обычно покидавшие его стены на выходные, бездумно сновали по коридорам. 
Монотонные гудки раздавались в трубке телефона, но ответа не следовало. Сидя на кровати, девушка откинула телефон в сторону и постаралась не думать о том, куда же могла Вика на целый день уехать с Денисом. 
Время близилось к вечеру. Серый густой свет проникал в окна интерната, делая его мрачным и несколько пугающим. Неохотно отложив старую книгу, уже немного расклеившуюся в переплете, она пошла в столовую на ужин. 
В двойных дверях остановилась и окинула столовую острым взором. Запах тушеных овощей щекотал ноздри, а рот постепенно наполнялся слюной. 
Ни Вики, ни Дениса, с которыми она обычно сидела за столом, не было. Видимо, они все еще не вернулись. 
– Привет, – сказала Лена одноклассницам, садясь за длинный крайний столик. 
– Привет, – ответила Кира, ненадолго отрываясь от своего блокнота. – Не обращай на нее внимания! – указала она на сидящую рядом с ней Таю – темноволосую девушку с большим острым носом и яркими неестественными бровями, толстым слоем подведенными черным карандашом. 
Девушка вздохнула: 
– Как всегда. 
– Боже… – провыла Тая Мирович, смотря в противоположный конец столовой, где сидел обожаемый ею уже несколько месяцев Саша Грациаский. – Как можно быть таким… горячим. 
Невольно губы Лены растянулись в кривую улыбку. 
– Ты считаешь его горячим? Именно в этот момент? Когда он подавился этой хренью, что мы называем едой? – раздельно спросила она, открывая рот и прищуривая глаза в легком отвращении. – Да его же вырвет сейчас! 

– Ну, конечно!.. О, Господи… На нем опять эта черная обтягивающая футболка… 
Медленно девушка начала есть запеченный картофель, стараясь не обращать внимания на раздражающие восклицания подруги, но сосредоточиться на еде едва ли удавалось. Овощи были не прожаренными и походили больше на резину. 
Кира, заправив пшеничную прядь за ухо, строго посмотрела на Таю своим долгим упрекающим взглядом голубых глаз. 
– Тебе нельзя с ним связываться, – беспрекословно заявила она. 
– Это еще с чего? – воскликнула Тая. 
Их разговор, несомненно, заинтересовал ее, что случалось нечасто. Если случалось вообще когда-нибудь. 
– Это… – Кира замялась на несколько секунд, в ее глазах загорелись приглушенные искорки страха. – Небезопасно. 
– Не беспокойся, ласточка, мы будем предохраняться! – Хитро улыбаясь, Тая с подносом в руках покинула столик и тигриной походной направилась к выходу, успев крикнуть на прощание: – пока, девочки! 
– Вообще-то я имела в виду другое, – пробубнила Кира, глядя вслед удаляющейся подружки. 
Чувство тревоги после слов одноклассницы сковало молодую девушку. Хриплым голосом она спросила: 
– Что? Что ты имела в виду? 
Кира начала рассказывать, и, казалось, гул в столовой притих. Стараясь не шевелиться, находясь над странной, окутывающей, словно в кокон, темной силе, Лена ждала ответа. 
– В 1965 году мой дед учился здесь. – Глаза светловолосой горели ярким пламенем. – В этот год братья Коршуновы впервые за пятьдесят лет вернулись в интернат. 
– Коршуновы? Это семья основателей школы, так? 
– Да. Так вот. – Кира наклонилась чуть вперед и продолжила шепотом, будто кто-то мог подслушать их разговор. – С момента их приезда в интернате началась серия странных самоубийств. Представляешь, дети просто убивали себя… 
– Что в этом странного? Это были подростки, и это был частный интернат, куда родители, если они есть, ссылают своих детишек, чтобы те не мешали им наслаждаться жизнью. – Лена пожала плечами и сделала маленький глоток горячего невкусного кофе. Наваждение прошло, и девушка разочарованно закатила глаза – она действительно хотела узнать нечто интересное об этой скучной, вводящей порой в депрессию школе. 
– Да, но это другое… 
– Фу, не смей есть эту гадость! – неожиданно прокричала Война в ухо девушке. 
От неожиданности Лена выронила вилку из рук, а только что сделанный глоток кофе застрял в горле. Девушка прокашлялась: 
– О, Господи… Нельзя так подкрадывается к людям! – Еще раз прокашлявшись, она продолжила: – Мне что ли с голоду помирать теперь? 
– Это уж вряд ли, – протянул улыбающийся Денис, вышедший из-за спины Лены вместе с Викой. Прибывшая парочка уселась на другой конец стола, оказавшись при этом напротив Лены. 
Аппетит внезапно пропал. Лена отодвинула порцию, с интересом уставившись на подругу: 
– Так что же ты задумала, родная? – лукаво спросила она. 
Кира на секунду оторвалась от своего блокнота, рассеяно оглядывая сидевших за столом, казалось, что она только сейчас заметила прибывших. 
– Так ребятки, что бы вы не задумали, это плохая идея, – хмуро произнесла она, делая запись в блокноте, который вечно носила с собой. 
– Спасибо, подруга. Но для тебя любая идея, которая подразумевает под собой 
веселье, является плохой. Так что прости… – мило прощебетала Война, растягивая губы в сладкой улыбке. 
Лена и Денис, быстро переглянувшись, закатили глаза. Ссоры между этими двумя совершенно разными, но гордыми и умными девушками были делом обычным, и все давно уже привыкли к этому. 
– Ну что ты, Вика... – сказала Кира, и черная круглая родинка над ее губой резко подпрыгнула вверх, делая свое незамысловатое па. – Мне не нужны глупые подростковые пьянки, групповой секс и наркотики… Я не поддамся желанию общества навязать стандарты якобы веселой жизни подростков, популярных среди сверстников. 
– Знаю, знаю, знаю. Ты же лучше проведешь жаркую ночь с сопливой книжкой в руках. – Слащаво пропела Война, опираясь лицом на руку. 
– С тремя. – Гордо пояснила Кира, поправляя пшеничную прядь, упавшую на лицо. – За ночь я читаю как минимум три книги. Впрочем, примерно такое же количество парней за ночь проходят через кровать, дорогуша. 
– Лучше помолчи, Кира, – вставая из-за стола, произнесла Война. Ее карие глаза потемнели, приобрели совсем черный, пугающий цвет. Там, в этой непроглядной тьме, горело племя гнева и злости, готовых вот-вот вырваться наружу. Еще чуть и девушка бы бросилась в драку. Что уже случалось неоднократно. 
– Эй, Оля, успокойся, – попыталась успокоить подруги Лена. – А ты, Кира, не забывай, что у всего есть грань. А ты уже ходишь по лезвию, – с поднятым вверх подбородком добавила она, уверенная в верности своих слов. В таких ситуациях только Лена, обладающая особым авторитетом уверенной в себе и справедливой девушки, могла успокоить разгневавшихся девушек. Кроме того, Лена обладала удивительной способностью внушать доверие людям: она не была общительной и доброжелательной, но старалась уважать окружающих себя людей. Именно это и подкупало в ней. 
– Расслабься, Война, – с ухмылкой сказала Кира, – Все мы знаем, что ты без ума от Дениса... И эта даже мило! Такая как ты - и испытывает такие чувства. – Девушка встала из-за стола и, развернувшись на каблуках, пошла прочь. 
– Это мне говорит девушка – изгой, не имеющая не то, что парня, а даже друзей, – вслед крикнула Война.

2 глава

Мрачный свет луны выглядывал из-за темных туч, освещая старые, заржавевшие ворота интерната. Шла глубокая ночь, разрываемая воем ветра и звоном массивного замка, висящего на воротах. Выходить из интерната в ночное время ученикам запрещалось, да и немного находилось смельчаков, решившихся утонуть в густоте леса, окружавшего старое массивное  здание,  построенное еще в девятнадцатом веке и своим видом напонинавшее   скорее средневековый замок.  Но те, кто все-таки решался выбраться наружу, уже давно нашли брешь в неприступной ограде интерната.

– Итак, вы готовы, ребята? – слишком громко спросила Война, уже одурманенная тернистым вином.

Лена сидела на своей узкой  кровати    рядом с Таей Мирович и Кроликом -  Антоном Кроловым,  высоким и худощавым пареньком, лицо которого было усыпано множеством  родинок.  Лена относила его к категории  тех парней, которые совершенно безалаберно относятся к своей жизни, но при этом постоянно выкручиваются  из любых неловких ситуаций, в которые они попадают довольно-таки часто. Некоторые называли его гиперактивным и   неуклюжим придурком,  но Домбровская ценила его за открытость и непосредственность.

– Да, капитан! –  прокричал Кролик, вскакивая с кровати и поднимая   руки вверх. Но тут же утихомирился, когда увидел, что никто его энтузиазма не поддерживает.  – О, Боженьки, вы что не смотрели Спанч Боба? – спросил он и, закрывая руками лицо, безжизненно добавил. – Не понимаю, зачем эти люди вообще живут на  этом свете.

– Вот с тебя, инициативный, мы и начнем, –  скомандовала Война и, сделав глоток  вина и наконец загрузив игру на телефоне, продолжила. –  Правда или действие, Кролик?

– Действие.

– Танцуй, мой мальчик, танцуй. Только тут написано, что ты должен станцевать стриптиз, но умоляю, давай обойдемся без созерцания твоего нагого  тела.

 Лена улыбнулась уголками губ, она прекрасно знала, насколько сильно любил танцевать Кролик, но также она знала и то, что его движения больше походили на барахтанье дождевого червя.

Лена откинулась на кровати, мельком поглядывая на долговязого паренька, "танцующего" посреди комнаты под стук оглушительной музыки. Непроизвольно ее взгляд остановился на Вике и Денисе, которые мило о чем-то разговаривали, почти вплотную сидя друг к другу. Она тяжело вздохнула, подумав: "Это все глупости. Успокойся!".

– Закругляйся, красавчик! – выкрикнула Тая, слегка пританцовывая сидя на кровати.

– Спасибо за внимание, дамы и господа! –  Наконец закончив свой танец,  Кролик, сделав последнее па, вернулся на свое место.

Лена приготовилась. Вдохнула пропитанный спиртом воздух и четко

сказала, глядя в глаза подруге, прежде, чем та успела задать свой вопрос.

– Действие.

– Ты уверена, моя дорогая? – певуче спросила Война, изогнув тонкую, коричневую бровь. На ее губах появилась сладкая, лукавая улыбка.

– Абсолютно, – как всегда уверенно и лаконично ответила Лена,  поднимая правый уголок  пышных губ, подкрашенных темно-алой помадой; машинально откинула волнистые каштановые пряди назад.

Неожиданно в комнате стало слишком душно, и девушка начала понемногу задыхаться.

Война посмотрела  в экран "нового" телефона, не так давно купленного на рынке за полцены.

– Так, – проговорила она и вдруг остановилась, нахмурившись. Через секунду продолжила: –  Поцелуй игрока, сидящего напротив тебя.

В комнате образовалась тишина. Казалось, что даже хмель, недавно отправляющий воздух, вдруг бесследно испарился.

Лена сглотнула образовавшийся ком в горле, но, невзирая на смятение, царящее внутри, сумела сохранить беспристрастное выражение лица. Быть спокойной и уверенной в себе в любой ситуации она научилась давно. Но сейчас это казалось слишком тяжелым.

Напротив Домброской сидел Денис - парень, в которого влюблена ее лучшая подруга. Могла ли она отказаться от задания? Хотела ли?

Лена вопрошающе посмотрел на подругу, ища у той помощи. Но Война лишь неопределенно повела плечами; глаза ее вдруг показались пустыми безднами, опасными, внушающими ужас.

– Ты собираешься выполнять задание или струсила? – Голос Войны звучал ломко и жутко, в нем звучала не то обида, не то злость. Лена гордо подняла подборок и умиротворенно улыбнулась. Она знала, что сейчас Война была знала на нее, на Дениса, на весь мир. Домбровская уже давно  смирилась с тем, что Вика выходила из себя, когда что-то шло не так, как она того хотела, кроме того, в достижении своей цели Война шла до конца. И только Лена могла обуздать ее.

Девушка подошла к Денису, взяла его лицо в свои руки, чувствуя прожигающий спину взгляд подруги. Быстро наклонившись, легким движением она коснулась  губ парня, встречаясь с  его завораживающим взглядом.

Сердце Лены забилось чуточку быстрее,  а желание повторить даже этот легкий, незначительный поцелуй казалось непреодолимым.

–Детский сад! – провыл Кролик. – Даже моя прабабка целуется лучше, чем вы! Учтите, ей восемьдесят и у нее тринадцать внуков.

– Угомонись, Кролик! Лучше давайте танцевать! К черту эту отстойную  игру, – прокричала Тая, вскакивая со своего места и таща  за собой Кролика в центр комнаты.

Война не сдвинулась с места, лицо ее было каменным и не выражало ни однйо эмоции, именно в такие моменты она была  опаснее всего.

Лена все еще стояла рядом с Денисом. От мягкого поцелуя ее губы слегка покалывало, а уши заложило, но девушка не обращала на это внимания.

Она с тревогой смотрела на Дениса, ожидая его реакции. Лена знала, что Мищев не любит, когда к нему прикасаются, кто бы то ни был. Порой она замечала, что его передергивало от прикосновений Войны и даже Кролика. Но сейчас он был спокоен, даже доволен, а глаза его блестели. "Наверное, он просто слишком пьян" – подумала Лена.

– Нет, – наконец произнесла Война почти равнодушно, – это игра восемнадцать плюс, здесь явно имелся в виду другой поцелуй.

Лена шокировано посмотрела на подругу.

– Какого черта, Война! –  возмутилась Мирович, но тут же осеклась. Было в глазах Войны что-то пугающее, устрашающее.

Лена мысленно разрывалась от злости. Ее дыхание стало тяжелым, и именно сейчас она осознала, что вполне способна на убийство. И пускай  Война ее лучшая подруга, но  ее эгоизм, гордость и самолюбие разжигали пламя ненависти в груди Лены.  Домбровская знала, что так, за маской равнодушия, Война из гордости пытается скрыть  свои чувства к Денису. Только она не учла одного: все итак уже давно  знают о том, что она его любит.

Домбровская ухмыльнулась, гордо, с присущим ей достоинством. " Хочешь, что бы я его поцеловала? Ради Бога, потому что, кажется, и я хочу этого!" – подумала она и  потянулась к манящим губам парня.

Вот еще немного и она коснулась бы  их,  его горячее дыхание бегло касалось кожи лица. Дыхание девушки сбилось, их губы соприкоснулись  и...

Крик, разрываемый душу крик, эхом пронесся по общежитию. Лена резко отпрянула, магия желанного поцелуя улетучилась, даже взгляд Дениса, до этого одурманенный то  ли поцелем, то ли алкоголем,  прозрел.

Крик вновь повторился. Тая пискнула, резко прижавшись к Кролику.

– Откуда этот крик? –  с распахнутыми от страха глазами спросила Война.

– Звук шел по нашему этажу, – ответил Мищев, направляясь к выходу. Не мешкая Лена последовала за ним. – Опять, наверное, малолетки обдолбались какой-нибудь хренью. Нам сейчас проблемы не нужны.

Лена шла рядом с Мищевым, заглядывающем в каждую дверь,  рядом  с нею плелась Война, неотрывно смотрящая прямо перед собой. Тая и Кролик остались в комнате.

Лена ступала по каменному ледяному  полу босыми ногами, слегка касясь рукавом кофты беленых  известкой стен.

– Кто вообще им продает эту дурь? –  гневно произнесла она, даже не ожидая получить ответа.

В конце  коридора у крайней двери кто-то стоял.

– Старшеклассники. Надо узнать у Грацианского, –  ответил Денис и рванул к двери.

Лена на секунду остановилась и нахмурилась. Это комната Киры, Киры Ятиевской - правильной девушки, которая  в свои  семнадцать лет не то, что не пробовала наркотики, она даже едва ли пробовала когда-либо алкоголь, думала Лена.

Война все также молчала, ее лицо было каменной маской, лишенной всякой человечности.

– Да, ребятки, я поняла, что если будет еще хоть один звук, то мне мало не покажется! – сложив руки на груди, говорила Кира двум заспанным  и недовольным парням, – а теперь, ради Бога, валите отсюда!

– Вот именно. Еще один звук... – начал говорить невысокий парнишка, длинная челка которого закрывала один глаз. Но тут Война перебила его:

– Еще один звук, мальчик, и я лично лишу тебя самого ценного,  что у тебя есть, – ехидно пропела она, взглядом указывая на объект угрозы.

– Кира, все в порядке? – спросил с  металлом в голосе Денис, оглядывая  ухмыляющихся парней. Те, переглянувшись, наконец, ушли.

– Что произошло, Кира? Это ты кричала? – выступила вперед  Лена, обеспокоенно оглядывая девушку, стоящую у дверей.

– Нет, все в порядке. Можете идти. Спасибо, –  пробормотала Ятиевская, открывая   дверь комнаты.–  Серьезно, можете идти. Просто кошмар.

– Кира? – донесся девичий испуганный голос из комнаты. Лена нахмурилась, Война коротко засмеялась.

– Женский голос? В твоей комнате! Если учесть, что  у тебя никогда не было парня, то это наводит на подозрительные мысли, Кира, – сказала Война, пытаясь заглянуть в комнату. – Кто там?

– Не твое дело, уходите! – настойчиво повторила Кира, а потом уже тише добавила кому-то, кто находился в ее комнате: – все нормально, я уже иду.

Лена переглянулась с Денисом. Что-то подозрительное закралось в ее голову. Кира вот уже год живет в комнате одна, без соседки. 

Наверное, это и, правда, не их дело.

– Кира, это они? –  повторил хрупкий голос из комнаты, сопровождаемый всхлипами, – я знаю, это они! Скажи им,  уже скоро!

– Какого черта? –  пробормотал Денис Мищев, вопросительно смотря на Лену. Но Домбровская и сама ничего не понимала.

– Уходите! – жестко отрезала  Кира и,  прошмыгнув в комнату,  резко захлопнула дверь.

– Может, они все-таки под кайфом? – вставила Война.

3 глава

Лена сидела за предпоследней партой среднего ряда  одна, изо всех сил стараясь не уснуть. Мельков взглянув на пустой стул рядом, она ощутила легкую зависть. Война - вечная ее соседка осталась мирно спать в комнате, послав очень делеко уроки и Лену, которая попыталась ее разбудить. Домбровская, голова которой раскалывалась от ночи без сна,  с удовольствеим бы вернулась  под теплое ситцевое одеяло,  подаренное  дядей перед отъездом в интернат,но вместо этого она сидела  на уроке математики и решала совершенно бессмыленные примеры.

В классе,  вышерканные стены которого были увешаны  старыми выцветшими плакатами с формулами, было душно  и прохладно одновременно, но, возможно, Домбровской это лишь казалось.

Раздался стук в дверь, и через секунду в дверном проеме показалась голова Войны.

–  Простите, можно? –  неохотно произнесла она и, не дожидаясь ответа, проскользнула внутрь.

Учитель запоздало кивнул.

Лена с ухмылкой оглядела подругу: кофточка с глубоким вырезом, узкие джисы и туфли на небольшом каблуке. "Все как обычно, –   подумала она, –   хоть метеорит упади на землю, а Войнова как всегда со своим декольте, демонстрирующим ее вываливающуюся грудь. Да, кое-что всегда остается неизменным. Жаль, что это касется и моей груди, которй просто практически нет".

– Выглядишь помято, –  сказала Лена подруге, когда та заняла свое место.

Война молча закатила   покрасневшие глаза. Ее движения были медлительны и неряшливы, а помятое лицо выражало недовольство ко всему, что существовало в  мире.

Быстро связав в узел длинные  спутанные светлые пряди, она ответила:

–  Твоя жизнеспособность  после пьянки меня убивает. Ты вообще человек, Домбровская? Или иммунитет к похмелью у тебя что-то типа  насладственного? Хотя  мне кажется, что ты просто ведьма. Злющая, злющая ведьма, – бормотала она, держась за виски.

Лена ухмыльнулась, но промолчала. Вчерашний инцедент с поцелуем был забыт.  Что, как думала Лена, было не так уж и плохо.

–  Молодец, Кира, –  сказал Юрий Михайлович, убедившись, что  Ятиевская правильно решила пример у доски. – Можешь сесть на место. Сегодня мы завершаем тему: "Дифференциирование сложной функции". Как всегда я должен провести проверояную работу, закрепляющую ваши знания, но, –  он оставился, делая внушительную паузу в своем монологе, –  я дам вам  шанс, ребята. Если  тот  ученик, которого  я выберу  в случайном порядке, решит  сложное задание правильно,  а я не уверен, что сам бы смог решить его в вашем возрасте, то никакой  проверочной не будет.

В классе поднялся оживленный гул, из-за которого голова Лены начала кружится.  Война громко простонала от боли.

–  О, Боже, если этим счастливчиком окажусь я, то беды не миновать, –  сухо пробормотала она, ложась на парту.  –  Господи, хоть бы это была ты. Ты же гребанный гений, тебе решить сложное уравнение - раз плюнуть. Или Ятиевская. Ненавижу ее,  но и она  гребанный гений.

Лена поджала губы в немом согласии, но не стала упоминать то, что никаким гением она не являлась. Она не могла составлять сложные логические последовательности, анализировать информацию, сортировать полученные знания. Все, что она могла - это помнить.

– Согласна. Только бы это была не ты, –  все-таки проговорила Лена, повернув голову влево. – И не Мирович, уснувшая на плече Кролика за последней партой.  – Посмтрела вправо, на дальнюю угловую парту. Поджала губы. – И  не Денис, который за весь урок ни разу не оторвался от телефона. –  Оглянулась назад, пробегая взглядом по худощавому взъерошенному пареньку, сидящему позади них.  – И не Персидский, который просто ничего не смыслит в математике.

–  Да, да. Я поняла. Шансов у нас мало, –  кладя голову на лежащие на парте  руки, пробормотла подруга. –  Ты ведь дашь мне списать?

– Скажешь, у меня есть выбор? – поднимая брови, поинтересовалась Лена.

– Ну, конечно!  Конечно же, нет, – сладко улыбнулась Война и закрыла глаза, подружаясь в сонное царство. – Если что, буди.

– Итак, может есть желающие? – поинтересовался учитель, –  Кроме Домровской и Ятиевской. Мищева тоже это не касается. Так,желющих нет, ничего удивительного. Тогда.  К доске пойдет, –   Юрий Михайлович выдержал длинную паузу. – Саша Грацианский.

Класс роем пчел неодобрительно загудел. 

Высокий, широкоплечий парень, словно фотомодель по подиуму,  медленно пошел к доске,  давая одноклассником возможность полюбоваться его ослепительной красотой.  Светые, слегка вьющиеся волосы парня торчали в разные сторны, будто он вовсе не расчесывался после сна. Даже Домбровская, не испытавающая к нему никакой симпатии, невольно загляделась.

– Да у него же вместо мозгов футбольный мяч, – не открывая глаз, пробормотала Война. – Знаешь, мне кажется, что  я уже чувствую, как класс медленоо утопает в море девчьих слюней. Не факт, что только девичьих.

Война неохотно оторавала голову от парты. Лена понимающе улыбнулась уголком губ и закатила глаза, машинально прислушиваясь к тихому шепоту и хиханью одноклассниц, обсуждающих  Грацианского, который все еще стоял у доски, медленно выводя каждую цифру. В решении примера он не сдвинулся ни на шаг. Домбровская тяжело вздохнула и посмотрела на Ятиевску, сидяющую за первой партой того же ряда, что  и Лена -  Кира была единственная, кто мог бы помочь парню у доски, но она, к сожалению, была слишком правильная для этого, подумала Лена, к тому же, Ятиевская ненавидела Грацианского. Шансов не было.

–  А знаете,дамы, –  вдруг  произнес голос позади. Девушки резко повернулись.

–  Персидкий! – удивленно  восккликнула Война, неожиданно оживляясь.  –  Какого черта, ты, псих-одиночка, который ненавит всех и каждого и которого невидят все и каждый, вдруг заговорил с нами? Или мне это послушалось? Лен?

Домбровская слегка ухмыльнулась подруге, как бы подыгрывая ей. Но на самом деле ей не нравилось то, что Война при любм удобном слуае пыталась подколость или оскорбить человека.

– Дело не в вас, мои дорогие. – медленно, с расстановкой начал он, –   Просто я не люблю несправедливость. А вы ведь  глубоко ошиблись...

–  Хм, –  ехидно поджала губы Война. –   Так вот чем ты скрашиваешь свое одиночество. Подслушиваешь чужие разговоры.

–  Знаешь, Войнова. Если бы ты хоть на секунду обратила внимание на кого-то, кроме себя, то  заметила бы множество неведанных тебе вещей, неимоверно интересных вещей. Агрессия, желание за счет слабости других возвысить себя, делает тебя похожей на  маленького обиженного  и одичавшего котенка. Если бы ты пожелала видеть, то давно бы заметила, что парень, которого ты  якобы любишь, влюблен в другую, в ту, которая является единственным важным для тебя человеком, –   медовый  пристальный взгляд, способный увидеть, казолось, саму душу, скользнул по Лене –   ту, зависть к которой порой съедает тебя. Ведь она, странным образом, ничего не желая, имеет все...

Лена настороженно посмотрела на неественно - бледное лицо парня. Удлиненный, слегка вздернутый нос и тонкие губы, а тигринные глаза обрамляли пушистые длинные ресницы. Уверенный взгляд глубоких глаз, тихий, убающивай низкий  баритон заставляли вслушиваться в каждое его слово. А его слова, как бы ни хотелось признаваться Лене, были во многом верными. Это ее напугало и насторожило. И разожгло интерес.

Война недовольно стиснула губы. Лена знала, что ничего подобного подруга точно не ожидала.

–  Замолчи, –   прорычала Война. –  Нашелся мне умник. Совсем одичал от одиночества, что разучился и с людьми общаться?

–  Трудно общаться с теми, кого видишь насковзь, –   длинными пальцами музыканта он потер переносицу. Казалось, что за  какую-то секунду вся вселенкая усталось свалилась на него.

–  Но ты ведь не это хотел сказать, –  наконец, спокнойно промолвила  Лена, слегка сузив глаза, словно пытясь получше разглядеть парня, разглядеть то, что он скрывает.

Состояние подруги она проигнорировала.

–  Туше, друг мой, –  отозвался он, и легкая улыбка коснулась его сухих губ.  Голос парня опять звучал твердо  и с расстановкой.–  Твоя стойкость поражает. Но ни ты, ни Ятиевская  не являетесь такими умными, как парень, стоящий у доски. Вы, конечно, талантливы, но в другом. А он... Никто из моих юнных одноклассников так и догадался, что только ему под силам сегодня спасти нас от очередного завала по математике.

–  Ты это про Грацианского говоришь? Капитана футбольный команды, который не произносит предложения, в которых более пяти слов? Да ты точно чокнутый. Теперь понятно, почему с тобой никто не общается. –  Вика с кошачьей улыбкой отвернулась от парня и уронила голову на парту.

–  С чего ты это взял? И зачем сказал нам? –  спросила Лена, всматриваясь  в парня.

–  А ты поройся в своей совершшенной памяти и найдешь ответы на многие вопросы. –   Быстрыми движениями  Кирилл скидал тетради в рюкзак. –  Я же сказал, я не люблю несправедливость.

–  Тогда тебе придется со многим смириться. Знаешь ли, мир в принципе несправедлив, –  ответила Лена , возвращаясь на свое место.

Война все так же лежала на парте.

–  Молодец, Саша. Я не сомневался в тебе. –   под довольный рокот одноклассников Грацианский прошел на свое метсо. –  Поскольку он решил правильно задание, то никакой проверочной работы не будет. Можете идти в столовую, только не шумите в корридорах, до конца урока еще восемь минут, –   сказал Юрий Михайлович и уселся за свой стол, открывая журнал.

Лена озадаченно обернулась на ухмыляющего Персидского. Тот ответил ей ничего не выражающим взглядом. Война озираясь по сторонам, начала негкромко восклицать:

–  Что? Он решил? Грацианский сам решил что-то?

–  Меньше надо спать, соня. –  Оказалсь рядом Тая Мирович. –   Кира положила ему под нос листок с правильным решением. Встретимся в столовой.

–  Черт, а я уж думала, что  мир сошел с ума. Кто бы знал, что Ятиевская спасет  нас,–  вставая, пробрмотала Война, неосознанно отглаживая несуществующие складки на облегающей кофточке. –  Но  я все так же терпеть ее не могу.

–  Кто бы сомневался, –  ни к чему сказал Лена, оглядываясь на заднюю парту. Кирилла уже не было. Пробормотала: –  Чудес не случается.

Лена неторопливо пошла вдоль ряда, таща за собой Войну. Класс уже почти опустел:  парты, сдвинутые в разные стороны учениками,  пребывали в одиночестве.  Даже учительский стол, на котором стоял старенький белый компьютер, опустел.

–  Ятиевская, о, боже, я буду целовать пол, по которому ступали твои ноги, –   завосклицал  Кролик, нагнав Киру у двери. –  Сегодня ты спала два десятка невинных подростков, а главное, меня.

–  Ты молодец, я что-то не сообразила, написать решение и передавать вам, –    сказала Лена, когда они с  Войной оказались рядом с Кирой и Кроликом.

 Медленно они пошли по широким корридарам, стены которых были увешаны старыми картинами в золотых рамах, некоторые из которых были нарисованы самими учениками, в столовую, которая располагалась в жилом корпусе. Учебный корпус существенно отличался от жилого. Здесь все дышало позапрошлым веком: массивные люстры;  странные вазы;  светлые стены, с золотыми узорами; большие часы в холле.

–  Вообще-то... Мое решение оказалось неправильным. Еще почти в самом начале я, как оказалось, неправильно упростила функцию. Это задание оказалось слишком сложным для меня. Но он, –  девушка неприязненно поморщилась, – Грацианский, как-то справился сам.

Лена засмотрелась на  пол, сложенный из множества деревянных досточек. Она пыталась понять, как красавчик - спортсмен,  средний балл которого едва ли достигал тройки, вдруг оказался гением. Лена подумала, что не такой уж и псих этот Персидский, все-таки он оказался прав почти насчет всего. Она решила, что обязательно возспользуется его советом: она пороется в своей памяти.

Из  мыслей девушку вывел язвительный голос Войны:

–  Кира, а где твоя подружка?

Ятиевкая лишь коротко послала ее.