Бессонье

в том далеком краю,

где снега обязательны,

где и носа не высунешь дальше дома,

пробираются улицами

по касательной

памяти лИца.

а мы монотонно

цедим утренний чай

или кофе

по вкусу,

щурим глаз на подъезд,

на дворовых кошек

и детство под нашими окнами трусит,

рассекая листьями старую площадь.

на которой памятник указует движение

по кольцевой

по магистрали города...

и приходит на ум не одно умножение

дней, что канули

под завесой холода...

но мне не вернуть ни осени по приметам,

ни звонков,

ни писем -

я живу отсрочником

этих новых встреч

в интервале лета,

в интервале

долгой

бессонной

ночи.

***

Апрель 2015

Всё непогода к непогоде
И град Петров к календарю -
Одета по последней моде:
Нет, не болею, не хандрю,
Нет, нынче год не високосный,
И вроде не для дураков...
Я пробегаю сквозь альков,
Минуя табуреток сосны,
И сосен свалки-валуны,
Нет не виновны, но вольны,
И не взволнованны, но томны.
Не думаю, что кто-то вспомнит,
Что я была, что были мы...
Что за окном мело мелком,
И мелочь звали непогодой -
Сестрой родительного рода
Внучатой правнучкой с щенком...
А в дом стучался кулаком
Апрель пятнадцатого года.

Пока время терпит

В который раз мир памяти, что ялик,

Затянутый шагами по корме...

Отправить бы в далекое турне

Обоих нас, чуть обозначив чаек

За правым бОртом. Островок винца,

Головка сыра - провиант недели,

И пусть в последний раз мы не успели

Друг другу накалякать до конца.

Мы сдали оба...

Дурь и чепуха!

Есть время. Время терпит - это значит,

Что в воскресенье мы метнем на дачу;

Растопим печь и к свету ночника

Слетится эта тварь на посиделки,

И жар от керосиновой горелки

Чуть оттопырит черные крыла...

Да только ялик крутит за бугор

И непонятно толком где он встанет,

И кто из нас потом еще помянет

Последний из последних разговор

***

Время частушек

Время частушек вышло.

Который час

Я сижу по-турецки в кресле,

И видимо мода

Выбрала бремя имени - декаданс -

Танец прошедшего времени женского рода

Именительного и родительного падежа,

Жестом напоминавшее языческое изваянье -

Мода в угол показывать или deja

Вдруг направлять мизинец на кухонный чайник...

Чайник кипит, на кухне амбре борща

Птички-синички времени лУщат крохи.

Кажется проще вот так вот по-птичьи пищать,

И возвращать минутам частушачий хохот.

***

Ну вот и все

Ну вот и все, загнулся мой мирок

"Чирик-чик-чик" отпела балалайка

Убег от бабки медный номерок,

Шмыгнул под проходящую трамвайку,

А бабка ищет, ерзая рукой

Шурша пакетом с голограммой ЛЕТО,

А это лето говорит " на кой"

Искать позавчерашние ответы?

Какой в том толк, идут твои года

Идут как у Каткевича в пинетках...

Он "пар не выпускает изо рта"

Когда одна бредешь по белу свету,

Не ищет встреч, закутавшись в пальто

Бегущий морок пропускает мимо

Окстись,бабаня, он не Жан Кокто!

И не Винсент, ну разве только мнимый

Твои стихи...да хер их разберет

И тот не станет, на краюхе света

Плывет трамвай, скуласт и красножоп,

Скрипя судьбой да бряцая монетой...

***

Нема

Ничего! Rien! Как сказал бы француз

Нема! НИшто - серб или кто из них...

Отшатнулось лето из белых блуз,

из сатина пестрого, из шутих

Проглядело бойко во все глаза

всех нарядов пеструю дерготню

и скатилась... байковая слеза

из глазенок этих в ладоню мою

А в ладошке той - весь улитий мир

намотал на ус уходящий день,

и расползся стайками во всю ширь,

и оставил крохотную с боку тень

Точно шрам от трусиков по краям

где морщинит длинный неровный шов...

Моя жизнь разъехалась. Ништо! Rien!

Как сказал бы кто-то из дураков.

***

Шарманка

отстрекотал последний куст

последним заводя шарманку,

и вся мелодия под хруст

пустила душу на изнанку,

а та закашлялась в ночи,

чуток перевирая ноты...

рук не заламывай, молчи

ну что ты, в самом деле, что ты

еще один переворот

давно заезженной пластинки -

другую любит и не врет

с нее былинки и пылинки

снимает бережно рукой,

отводит морок и печали,

и называет дорогой

как прежде и не называли,

украдкой соберет в горсти

укутав c пяточек по плечи,

а эту ранку не залечит

ну что ты скажешь тут...

прости.