Half-Life

Линия жизни

Часть I. Прошлое не лжёт.

______________________

1

Тишина. Та самая, про которую говорят – "оглушает". Но эта какая-то особенная, она не просто оглушает, она давит на тебя как пресс, и кажется, наступит такой момент, когда она тебя просто расплющит и все на этом закончится. Но мужчина лет тридцати пяти, сидевший за столом в небольшой комнатке старого обшарпанного дома, уже давно привык, что так просто ничего не заканчивается. Что приходит рассвет, ночная тишина уступает место дневным заботам. Что все равно после очередной бессонной ночи наступает очередной день, в течение которого тебя могут убить раз десять самыми разнообразными способами. И так всегда, пока либо тебя не убьют, либо... либо... черт его знает, что. Хотя он и понимал, что ничто не может продолжаться вечно, представить себе какой-то логический конец всего этого он не мог, как ни старался.

Не мог он также понять природу этих бессонных ночей, обязательно случавшихся по нескольку раз в месяц. Конечно, его сны ничем хорошим не отличались, но, тем не менее, это было лучше, чем сидеть всю ночь в проклятой тишине и сквозь эту тишину слышать крики боли и ужаса, плач детей, трескотню выстрелов и грохот взрывов, вызванные из глубин памяти. И как он ни старался отогнать непрошеные воспоминания – каждый раз, когда начиналась бессонница, они начинали вылезать одно за другим. И ему оставалось, как всегда, сидеть за этим столом, пить паршивое пойло, которое заменяло теперь пиво, и, сжав зубы, ждать, когда настанет утро и призраки прошлого уберутся обратно до следующего раза.

Он машинально провел рукой по лицу. Трехдневная щетина настойчиво напоминала ему, что было бы неплохо побриться. Однако желания почему-то совсем не было. Он был совсем не против щетины, мешков под глазами. Его вполне устраивала старая потрепанная форма. Все это давно стало привычкой...

Ну, вот и рассвет. Он собрался с силами, встал из-за стола, надел потрепанную куртку неопределенного цвета, нацепил военную кепку и взял старый добрый автомат АК-84НМ. У двери он остановился, что-то обдумывая, затем распахнул ее и решительно шагнул в начинающийся день...

********

...Едва выйдя за дверь, он в очередной раз пожалел, что у него нет штормовки. Старая куртка вроде была утепленной, но то ли ветер здесь какой-то особенный, то ли кое-кто сэкономил на материале при изготовлении. Как бы там ни было, холодный осенний ветер моментально пробрал его до костей, заставив поежиться и помянуть добрым словом изготовителей. Хотя о покойниках плохо не говорят... Все-таки, за столько лет ношения она ни в одном месте не порвалась, из нее даже ни одна нитка не торчала. Так что добрые слова можно приберечь на более подходящий случай.

Небо постепенно светлело и приобретало светло-серый оттенок, такой, как при пасмурной погоде. День вроде бы обещал быть ясным, однако здесь, в горах, предсказывать погоду, да еще и осенью – последнее дело. Всего минут за двадцать могут набежать тучи и обрушить на землю мерзкий холодный дождь.

Ему было наплевать на капризы погоды на то время, пока они были в лагере. Но возможность быть застигнутыми дождем при переходе через перевал его совершенно не радовала.

Он немного постоял на пороге, подождав, пока холод прогонит остатки усталости и неприятных воспоминаний, и неспешным шагом двинулся в сторону бараков.

Лагерь представлял собой кучку полуразвалившихся деревянных и глинобитных строений, покошенных, просевших, с прогнившими досками, с крышами в таком состоянии, что, казалось, их вот-вот снесет ветром. Тем не менее, с этим лагерем им повезло. Хотя бы тем, что не приходилось спать на камнях под открытым небом. Наличие пусть даже и гнилой крыши над головой хоть как-то облегчало и без того непростую жизнь.

*******

Он миновал барак, в котором спали бойцы. Сразу за ним стояло строение поменьше, сильно просевшее и державшееся фактически на соплях. Это был импровизированный склад оружия и боеприпасов – советского и российского производства. Он никогда не доверял оружию Альянса. Немного получаешь удовольствия, когда в самый разгар боя оно заклинивает или взрывается у тебя в руках. Недаром кое-кто презрительно называл автоматы Альянса «перделками».

Однако проблема с боеприпасами становилась все более насущной. Старые российские патроны заменить было нечем, разве что производить их самим. Поэтому с некоторых пор он подумывал о том, как переделать свой АК-84 под стрельбу патронами Альянса. Эффект, конечно, будет уже не тот, но, по крайней мере, останется уверенность, что оружие не откажет в самый неподходящий момент.

Погруженный в размышления, он не заметил, как подошел обрыву. Хотя скорее это был не обрыв, а просто крутой склон, с редкой сухой травой, изрядно размытый дождями и оползнями. Внизу, метрах в пятидесяти шумела река. Вдоль ее берегов кое-где торчали одинокие кусты терновника. И были там еще какие-то красно-зеленые растения. Красно-зеленые?... Он присмотрелся повнимательнее – так и есть, «божьи коровки». Научное название этих штук он слышал только один раз давным-давно, и уже успел забыть. Он с любопытством смотрел, как красно-зеленые «отростки» мерно покачиваются на своих... корешках, что ли. Любопытно, конечно, за ними издалека понаблюдать, но близко к ним подходить не стоит. Ему доводилось видеть, как из этих милых на вид «растений» буквально выпрыгивают красные жучки и как после этого через пару минут от человека остаются только кровавые ошметки. Серьезные, в общем, штучки эти «божьи коровки».

Он присел на корточки у обрыва и задумчиво уставился вдаль. Где-то там, на западе отсюда, плескалось море. Он невольно усмехнулся – «море»... С некоторых пор такие «моря» появились по всей планете. И произошли они, как это обычно бывает, от людской глупости. Какой-то умник предложил очередной способ борьбы с муравьиными львами, с этой напастью всех пустынь, степей и равнин. Энтузиасты взяли под козырёк и рьяно взялись затоплять все низины водой из рек и водохранилищ. А чего добились? Муравьиные львы ушли в другие места, климат стал необратимо меняться, а в самодельных морях расплодилась живность, не менее проблемная, чем муравьиные львы. Самое интересное, что с каким упорством люди заливали все водой, с таким же упорством Альянс теперь эту воду осушает. И вот тянутся на сотни километров порты, пристани, стоят на земле проржавевшие корабли. И муравьиные львы вернулись на старые места. Весело живется, ничего не скажешь.

Каждый раз, когда его посещали подобные мысли, он приходил к выводу, что в нынешней ситуации отчасти есть и вина людей. Пока человечество испоганивало планету в попытках вытравить непрошеных гостей, кое-кто готовился к вторжению. Ко Второму, гораздо более страшному, чем Первое...

Его внимание привлекло какое-то движение метрах в двадцати ниже по склону. Средних размеров хедкраб карабкался вверх по склону, прямо по «сыпучке». Его лапки скользили по мелкой щебенке и песку, но он упорно продолжал движение. Первым инстинктивным желанием мужчины было пристрелить тварь, но потом все же разум пересилил отвращение. Этот мозгосос все равно умрет – если его сейчас не пристрелить, то потом его либо поймает орел, либо загрызет кто-нибудь из наземных. Как бы там ни было, но начинать день с убийства ему не хотелось. Поэтому он просто наблюдал, как краб в отчаянной попытке зацепиться засучил лапками по склону. «Сыпучка» пришла в движение, и краб вместе с осыпающимися камешками и песком заскользил вниз. Обессилевший, видимо, краб, уже не сопротивляясь, просто скатывался по склону прямо к тому месту, где виднелись красно-зеленые отростки. «Божьи коровки» отреагировали моментально. Сразу пять-шесть жучков вцепились мертвой хваткой в тушку заверещавшего мозгососа. Расправа была короткой – всего секунд за пятнадцать «коровки» разорвали краба на куски. Еще через двадцать секунд от краба осталось одно воспоминание. Насытившиеся жучки разбежались кто куда. Он знал, что через какое-то время они все «взорвутся» и таким образом выбросят споры. И из этих спор прорастут новые отростки.

Внезапно ожившая рация вывела его из задумчивости:

– Капитан, для вас срочное сообщение, – в голосе дежурного проскальзывало беспокойство.

– Понял, – коротко бросил мужчина и быстрым шагом направился к импровизированному оперативному пункту...

**** ****

Оперативный пункт был устроен в более-менее сохранившемся строении, построенном из шлакоблоков. Когда-то здесь было что-то вроде органов самоуправления граждан. Теперь на крыше была установлена небольшая спутниковая антенна, собранная собственноручно два года назад. У правой стены был установлен генератор (тоже самодельный), от которого питалась антенна и все оборудование в оперативном пункте.

Сам же оперативный пункт представлял собой тесноватое помещение с узеньким окошком, вырубленным в одной из стен. Вид осыпавшейся штукатурки и щелей в стенах дополняли два стола, на которых стояли переносные компьютеры. Вся информация, принимаемая антенной, поступала сюда. Здесь дежурные операторы, работавшие круглосуточно в три смены, отсеивали всю бесполезную информацию, составлявшую около девяноста процентов потока, и сохраняли все, что могло быть важным. Это была адская работа, однако она давала возможность быть в курсе если не всех, то очень многих планов Альянса, коль скоро тот использовал для связи старые земные спутники на геостационарной орбите. Когда-то это помогло им вторгнуться на Землю, теперь же использование этих спутников было довольно опрометчивым шагом... Как только он вошел в помещение, оба дежурных машинально вскочили со своих мест и отдали честь.

– Что за сообщение, Коллинз? – спросил капитан, козырнув в ответ.

– Пришло по закрытому каналу две минуты назад, сэр, – дежурный снова сел за компьютер и его пальцы застучали по клавиатуре. Затем, найдя то, что искал, он показал на экран: – Вот оно.

Капитан наклонился к монитору, всматриваясь в символы и цифры. Четвертый шифр... Это его насторожило. «Четверкой» передавали только самые важные сообщения, причем никто, кроме командиров подразделений, расшифровать их не мог.

Ему хватило секунд десять, чтобы понять смысл: «Прогулка закончена, возвращаемся домой. Амиго разбился. Код 1-3-7Е».

Он резко выпрямился. Значит, Рамиреса накрыли...

– Сэр, – второй дежурный едва скрывал волнение, – Альянс начал перегруппировку сил. Они блокируют все каналы связи...

– Так, Коллинз, Стоун, сворачивайте оборудование – мы срываемся, – голос капитана был на удивление спокойным.

– Есть, сэр.

– О'Брайен, прием, – обратился он уже по рации.

Ответа ждать не пришлось:

– На связи, – видимо, сержант уже не спал.

– Боевая тревога. Немедленно поднимай группу. Мы уходим.

– Так точно.

Он вышел наружу и направился к бараку, на ходу обдумывая ситуацию. Лейтенант Оскар Рамирес был одним из самых способных специалистов по радиоперехвату. И, тем не менее, как показала практика, от ошибок и случайностей не застрахован никто, и Рамирес не исключение. Впрочем, капитан не сомневался, что на месте Оскара мог оказаться и он сам, и кто-либо другой. Все-таки, в этой жизни по большей части все зависит от случая, а не от шифров, профессионализма и спецподготовки.

Из барака уже выбегали и выстраивались в шеренгу поднятые по тревоге бойцы. Сержант подгонял отстающих. Солнце уже вот-вот должно было появиться из-за горы. С запада тянулись густые облака. В ближайших деревьях пели птицы, а откуда-то с гор доносился протяжный вой какой-то твари, одной из тех, которые уже давно стали частью местного животного мира. Вот и новый день...

***** *****

В свежем холодном утреннем воздухе звонко раздавались короткие команды сержанта Джона О'Брайена. Двухметровый ирландец возвышался над солдатами будто скала, и это еще больше внушало уважение к нему. При каждом произнесенном им слове его густые усы и борода забавно шевелились, однако посмеяться над этим не осмелился бы никто. Капитан лично знал парочку умников, которым О'Брайен причесал физиономии за шуточки и приколы. Характер у него был невероятно тяжелый, истинно ирландский, с присущим упрямством и постоянной готовностью влезть в драку. Тем не менее, капитан немного знал людей, таких же надежных как сержант. Здоровяк, несмотря на свой норовистый и неуживчивый характер, ни за что не бросил бы товарищей даже в самой безвыходной ситуации. Он был из тех, кто дрался до последнего вздоха и скорее застрелился бы, чем сдался в плен. За это ему прощались многие его недостатки.

– Становись в шеренгу! – голос сержанта буквально гремел. – Ковальски, шевелись давай! Чего ты там застрял?

– Сержант, у меня здесь...

– Отставить разговорчики! – заметив капитана, сержант зычно скомандовал: – Смирр-но!

Бойцы вытянулись по стойке «смирно».

– Вольно, – сказал капитан. – Значит так, мальчики и девочки. Противник проводит массовую перегруппировку сил. Есть очень большой риск, что нас могут обнаружить. Поэтому, в течение двадцати минут сворачиваемся и покидаем лагерь. Мы должны уйти до того, как нас засветят. Действуем по стандартному плану. Хоффман, Финчер, Сузуки – на вас боеприпасы. Джонсон, Родригес – медикаменты. Все остальные – действуйте по уставу. Серых, проследи, чтоб желторотики не оставили свои рации, сухпайки и прочее барахло. Выполнять.

Бойцы разошлись и приступили к работе. Двадцать три человека, мужчины и женщины, работали как единый механизм. Ему оставалось только гадать, о чем они сейчас думали. Все они давно уже страдали от хронического недосыпания, бесконечных переходов с места на место и опасных боевых операций. Зачастую многие находились на грани нервного срыва. Большинству удавалось взять себя в руки, но не всем... Те, кто не могли совладать с нервами, подписывали себе смертный приговор – либо сами накладывали на себя руки, либо шли на верную смерть. Оставшиеся же еще более закалялись и черствели. Но, как показало время, слабаки и романтики на войне не выживают, и чтобы дожить до конца дня и не свихнуться, видя как твоих товарищей разрывают на куски, нужно было быть сильным. Ему и его людям это удалось. А кому-то не повезло. Что ж, на войне либо ты, либо тебя...

– Что произошло, Алекс? – спросил сержант после недолгого молчания.

– Рамиреса накрыли, – тяжело вздохнув, ответил капитан. – Он успел передать сигнал бедствия всем постам. Альянс сейчас прочесывает каждый сантиметр. Сигнал хоть и передали «четверкой», но второпях не позаботились о защите канала связи. Альянс просто вычислит всех получателей и направит войска. Если уже не сделал это.

– Нехорошо... – задумчиво проговорил О'Брайен. – Какой у нас план действий?

– Пойдем на северо-восток через «Чертово ущелье». Путь опасный, но это единственный выход. Указания от командования получим уже во время перехода.

– Так-с, карта минных полей и «биоловушек», – сержант вытащил из рюкзака потертую, сложенную вчетверо, бумагу. – Без неё никуда.

– Давай-ка посмотрим, – капитан склонился над картой. – Вот здесь, здесь и здесь – «биоловушки». Единственный способ их обойти – вот эта тропа. Но, находясь на ней, мы можем засветиться. Наша задача – пройти этот участок как можно быстрее и спуститься снова в ущелье. Там нас уже не достанут.

– Тяжелое вооружение и часть боеприпасов придется бросить, – сказал сержант, – они будут только задерживать нас.

– Черт с ним, с вооружением, – согласился Алекс. – Нам главное – сохранить спецтехнику и самим в живых остаться. Слушай, Джон, я займусь оборудованием, а ты проследи пока, чтобы они взяли самое необходимое и не забыли про минометы и «Шмели».

– Сделаю, – сержант почти бегом направился к складу с оружием.

– Шевелитесь, ребята, время поджимает. Сахновский... Са-ахновский, едрит твою, ты что там копаешься? – прикрикнул Алекс по-русски. – Тебя в детстве недокормили, что ли? Шевели батонами, или пойдешь у меня замыкающим!

Солдат встрепенулся и бегом кинулся в барак, видимо, оставил там что-то. На бегу он наступил на собственные развязавшиеся шнурки, споткнулся и всем телом грохнулся на землю. Капитан только махнул рукой. Парень был в отряде недавно, но за короткий срок успел изрядно достать своей медлительностью и неуклюжестью. Хотя при этом был абсолютно безотказным и добродушным, и, кроме того, очень неплохо стрелял. Ну да ладно, видимо все в этом мире держится на равновесии...

2

...Проливной дождь в придачу с пронизывающим ветром создавали такое впечатление, будто родная природа ополчилась против людей, с трудом пробиравшихся по скользким камням Чертова ущелья. Ледяные капли били по лицу, проникали за шиворот, заставляя тело дрожать отвратительной мелкой дрожью.

Дождь застал отряд во время перехода через один из самых непростых участков ущелья, подтвердив самые худшие опасения капитана. Шаг пришлось сбавить и внимательно смотреть под ноги, потому как одно неосторожное движение могло привести к большим неприятностям. Внизу, метрах в десяти, клокотала река. Скорость, с которой ее вода проходила через узкие расщелины и разбивалась о валуны, не позволяла ни на секунду забыть об осторожности.

Капитан сверился с картой. Они не прошли даже трети пути, но при этом порядочно выбились из графика. Это действовало всем на нервы. Альянс уже сидел у них на хвосте, он в этом не сомневался, но заставить своих людей идти быстрее не мог. Оставалось только надеяться, что им повезет, и они проскочат открытый участок быстрее, чем их настигнут преследователи.

В своей работе им довольно часто приходилось полагаться только на удачу и это не всегда заканчивалось счастливо. Но сейчас от удачи зависело слишком многое. Альянс еще никогда не проводил таких масштабных зачисток как сейчас. Судя по последним сообщениям, под пресс попало буквально все, что движется и шевелится.

Он догадывался, что это должно означать. Он хотел надеяться, что годы их работы все-таки не прошли даром, и активность Альянса вызвана боязнью потерять контроль над ситуацией. Однако капитан, как и многие, боялся в это поверить. Слишком часто проливалась кровь из-за подобной наивности. Примеров тому не пересчитать.

Четыре года назад полковник Стэнтон с большим отрядом готовых на все головорезов ухитрился-таки прорваться в Сити-31. Захватив местную радиовещательную станцию, пребывавшие в эйфории от победы солдаты на весь континент объявили о начале конца Альянса и призвали всех взяться за оружие. Альянсу только это и было нужно. Наивные граждане вышли на улицы фактически с голыми руками. Бойня была ужасной. Улицы городов усеяли десятки тысяч трупов. После семидневной осады войска Альянса ворвались в район Сити-31, где укрепились повстанцы во главе со Стэнтоном. Жестокую казнь полковника транслировали на всю планету. Людей всех до единого выгнали на улицы, где на огромных экранах заставили наблюдать, как Стэнтона живьем расчленяют...

Год спустя некий Ярри Ниеминен с горсткой людей в течение нескольких месяцев наводил шорох в окрестностях Сити-7, взрывая составы Альянса и нападая на их опорные пункты. После поимки его и нескольких его близких сторонников повесили на столбах. Затем треть населения Сити-7 была просто физически уничтожена. В профилактических целях.

Нельзя не вспомнить и печально известный город Рэвенхольм, когда-то называвшийся совсем по-другому. Все их сопротивление продлилось ровно до того момента, когда на город обрушился град ракет, напичканных хедкрабами. Периодически в ночных кошмарах капитан видел улицы Рэвенхольма с бредущими по ним зомби.

Эти и многие другие события объединяло одно: каждый раз, погнавшись за иллюзией свободы, люди обрекали себя на неминуемую гибель. Именно поэтому Алекс предпочитал не думать о том, что будет завтра, а просто делать свою работу, пока хватает сил и нервов.

Легкий стрекочущий звук. Он прислушался. Нет, кажется, только шум дождя и реки. Однако вскоре звук повторился и с каждой секундой все усиливался. Лицо капитана моментально изменилось.

– Воздух! – выкрикнул он, стараясь перекричать дождь. – Всем приготовиться к обороне!

В небе замаячила стрекозоподобная фигура штурмовика. Дав пробную очередь по земле, биомеханическая дрянь начала резко снижаться.

– Фридман, Серых, Ковальски – «треугольник», Сахновский, Андерсон – минометы. Остальным занять оборону!

Один из бойцов, вооружившись гранатометом, поднялся метров на десять по скользким камням и занял боевую позицию. Двое других, также с гранатометами, расположились снизу, образовав, таким образом, что-то наподобие треугольника.

Штурмовик тем временем ударил прицельной очередью. Послышались крики боли.

– Сделайте его, ребята! – прогремел голос сержанта.

Трое гранатометчиков синхронно нажали на спусковые крючки. Стандартная тактика отражения воздушных атак не подвела. Три ракеты, летящие с разных сторон, сбили штурмовика с толку. Через мгновение раздался мощный взрыв, и штурмовик от прямого попадания ракет разнесло на части...

***** *****

...Обломки штурмовика еще сыпались вниз, а по камням уже защелкали пули. Солдаты Альянса наступали двумя группами. Первая спускалась с противоположных склонов ущелья. Вторая прошла снизу по берегам реки, буквально по следам команды Алекса. Судя по нарастающему стрекоту, на подходе были десантные корабли и, возможно, еще штурмовики. Положение было хуже некуда.

Заняв позиции на возвышенности среди камней, бойцы ответили на стрельбу Альянса ураганным огнем из автоматов, ручных пулеметов и гранатометов. Двое минометчиков, находясь под постоянным обстрелом, установили минометы на более-менее ровную поверхность. В холодном воздухе раздался резкий свист первых летящих мин. Организованно наступавшие солдаты Альянса бросились врассыпную по укрытиям. Воспользовавшись замешательством в рядах противника, бойцы вели прицельный огонь. Минометчики методично обстреливали противоположный склон и берега реки. Первая волна атаки Альянса захлебнулась.

Вторая не заставила себя долго ждать. Над ущельем на бреющем полете уже летели несколько десантных кораблей. «Треугольник» отреагировал моментально – три ракеты, и первый корабль подбит. Тяжелая, напоминавшая гигантского жука махина содрогнулась, издала какой-то странный звук, похожий на протяжный стон, сильно накренилась, задев своими «лапами» склон горы и рухнула в бурлящую реку. Оставшиеся корабли открыли беспорядочную стрельбу по склону и одновременно с этим начали снижаться в самую гущу перекрестного огня, обрекая тем самым себя и свой «груз» на неизбежное уничтожение...

Все происходившее дальше для Алекса словно плыло в тумане. Такое странное состояние находило на него всегда во время боя. Он нажимал на курок, отдавал приказы подчиненным, оценивал ситуацию, но все это будто проходило сквозь какую-то пелену. Это было похоже на полную отрешенность от происходящего. В такие моменты у него полностью исчезало чувство страха, он не чувствовал усталости, все звуки были неестественно приглушенными. Объяснить эту странность рационально капитан не мог, как ни старался. У него были кое-какие соображения на этот счет, и крылись они в его снах – ночных кошмарах, периодически мучавших его. Он старательно гнал от себя эти мысли, однако они назойливо вертелись в мозгу, порой вызывая невесть откуда такие картинки, от которых просто мороз по коже шел...

– Снайпер! – отчаянный крик одного из бойцов вывел капитана из состояния полу-транса.

Раздался резкий щелчок. Боец, неосторожно высунувшийся из-за камней, дернулся, как от электрического разряда, и рухнул лицом в каменистую землю. Пуля попала точно в голову.

– Всем по укрытиям, не высовываться! – скомандовал Алекс.

Стрельба прекратилась. Слышен был только шум дождя и протекавшей внизу реки. Раздался еще щелчок – пуля ударила по камням в полуметре от головы Алекса. Он осторожно заглянул в небольшую щель между камнями – солдаты Альянса, пользуясь поддержкой снайпера, перешли в наступление. В следующий миг пуля едва не прострелила ему голову, попав в камень в считанных сантиметрах от щели. От неожиданности он отпрянул и едва не высунулся из укрытия. Снайпер работал без лазерного прицела. Профессионально. В таких условиях вычислить его будет, мягко говоря, непросто.

– Джон, – обратился он к сержанту, залегшему в укрытии метрах в трех выше по склону. – Мне нужен магазин с трассирующими патронами.

– Даже не думай об этом, Алекс, – ответил О'Брайен, сообразив, к чему тот клонит.

– Нет времени пререкаться. Просто кинь мне магазин. Я знаю, что делаю. Ну же! - прикрикнул он, видя, что сержант колеблется. – Давай, чего ты ждешь?

– ****! – ругнувшись, сержант все-таки кинул Алексу магазин.

– Хорошо. Теперь слушайте меня все внимательно, – на этот раз он обратился по рации. – Сейчас я отвлеку его внимание, если засеку, покажу трассерами его позицию. Пальните в него из «Шмеля». Андерсон, Сахновский, по моей команде – огонь вслепую из минометов. Прямо по реке. Сержант, если я не вернусь, ты знаешь, что надо делать. Выполняйте.

– Так точно, – неохотно ответил О'Брайен. – Попробуй только мне не вернись.

Проигнорировав последнюю реплику сержанта, Алекс осмотрел склон слева от себя. Вон там внизу, где-то в пяти метрах отсюда, довольно большой валун. Если скатиться до него, то...

– Минометчики, огонь вслепую! – времени терять больше было нельзя. Одновременно со свистом мин он сделал резкое движение туловищем влево и покатился кувырком по склону. Дальше все происходило очень быстро. Он услышал, как выстрел щелкнул по тому месту, где он был всего секунду назад, одновременно с этим солдаты Альянса открыли огонь и еще через несколько мгновений разорвались достигшие цели мины. Докатившись до валуна, капитан больно ударился ребром о какой-то мелкий булыжник, торчавший из земли. Снайпер вновь опоздал на доли секунды. Удивляясь тому, что все еще жив, Алекс осторожно присел на корточки, собрался с силами и, резко вскочив на ноги, прыгнул на козью тропу, проходившую недалеко от валуна. И вновь снайпер, отвлеченный минометной стрельбой, опоздал. Алекс сильно рисковал: поскользнись он на тропе после прыжка – и он труп. Однако план удался, и теперь нужно было только вычислить этого проклятого снайпера.

– Огонь из всех стволов! – прозвучала команда сержанта. Теперь снайпер вынужден был разрываться на два фронта.

Алекс бежал по тропе, прыгая от камня к камню, словно горный козел. Держа в уме мысль о скользких камнях, он ухитрялся на бегу посматривать в сторону возможного местонахождения снайпера. «Так, это солдаты мельтешат. Вот... нет, показалось. Ну же, давай скотина, покажись... Есть!»

Теперь осталось только выждать момент и указать трассерами его позицию, между камней и каким-то кустарником на противоположном склоне.

Добежав до очередного валуна и, в очередной раз избежав пули, Алекс присел в укрытии, перевел дух, затем, полагаясь исключительно на глазомер и везение, резко высунулся, дал короткую очередь трассерами по предполагаемой позиции снайпера и снова скрылся за валуном. Через пару секунд раздался глухой звук выстрела, затем шипение и громкий хлопок. Алекс осторожно выглянул из укрытия: капсула с напалмом буквально в клочки разнесла кустарник, в котором притаился снайпер, а сам он, горящий, катился вниз по склону. Вернее, катилось то, что от него осталось.

– Отличная работа, парни! Теперь держим оборону. Я возвращаюсь.

Пока они возились со снайпером, Альянс подтянул подкрепление – в ход пошла элита, в народе называемая «белоснежками». Теперь главная задача – выдержать этот натиск.

«Белоснежки» пустили в ход свое энергетическое оружие, бойцы отвечали яростной стрельбой из всего, что имелось под рукой.

...Капитан даже не понял, как это случилось. Наверно, он просто потерял бдительность на какие-то секунды. До позиций оставалось всего метров десять, как вдруг проклятый энергетический шар, выпущенный кем-то из «белоснежек», ударил в камни рядом с ним. Взрывной волной его бросило на землю. Последним, что он запомнил, был сильный удар головой о булыжник. После этого он провалился в темноту...

3

...Я открыл глаза. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что я, скрючившись, как какая-нибудь загогулина, лежу в кресле. Осмотревшись по сторонам и увидев знакомый бардак, я сделал заключение, что нахожусь в своей квартире. Так, осталось только понять, почему я лежу в кресле, на правой ноге у меня ботинок, а в руке — мышка шариковая, давно сдохшая... Вот. Нечего было так надираться. Ага, вот ещё одно звено цепочки — мы надрались. А с кем? Где? И, самое главное, почему? Вопросы, вопросы, черт бы их всех побрал...

Чувствуя себя как после мясорубки, я попытался выпрямиться. Получилось плохо, вернее вообще не получилось. Тогда, сосчитав до трех, я оперся на подлокотники кресла руками, кое-как поднялся и все-таки принял относительно вертикальное положение. Так, стою вроде бы ровно, значит, еще не все потеряно. Попробовал сделать шаг. Раз не грохнулся на пол, то можно и до кухни прогуляться.

Голова даже после того, что было, не болела. Это у меня особенность такая — сколько в меня не влей, от похмелья не страдаю. Только сушняк бьет как всегда.

Слегка пошатываясь, я доковылял до кухни и открыл холодильник. Невесть откуда взявшуюся там пол-литровую бутылку пива опустошил почти залпом. Ну вот, теперь жить можно.

Пиво подействовало, как волшебное лекарство. В голове начали проявляться, постепенно складываясь в цельную картину, отдельные моменты того, что произошло сегодня ночью. Я вспомнил, что началось все, как это часто с нами бывает, с института. Точнее, с отдела кадров, куда мы отправились по вопросу трудоустройства. «Извините, но в связи со сложившейся ситуацией на данный момент мы ничем не можем вам помочь». Затем какой-то лысый хмырь из ректората всучил нам наспех отпечатанные бумажки, свидетельствовавшие о том, что мы с успехом закончили обучение. Катитесь на все восемь сторон, короче.

Потом был полный ахтунг. Мы завалились в первый попавшийся работающий кабак и благополучно просадили почти все свои финансы. Вытаскивал оттуда нас силком комендантский патруль. В принципе, против этого никто не возражал, кроме Руси, который упорно не хотел уходить из кабака, обозвал одного из солдат педиком и попытался дать ему в ухо. После этого последним моим воспоминанием была перекошенная зверская рожа сержанта. И очнулся я уже в квартире, что было весьма странно.

Мои мысли непроизвольно вернулись к тому июльскому дню, который поставил всю нашу жизнь с ног на голову. К тому дню, когда я увидел, как из зеленых шаровых молний появляются совершенно невообразимые создания, и полностью изменил свои представления об этом мире. Потом была долгая дорога от полигона в Карши, куда нас отправили с военной кафедры, до дома. Дорога, залитая кровью и заваленная горами трупов. Были и ходячие трупы, целые толпы неприкаянных зомби, от протяжного воя которых сводило лопатки. И был момент, когда я целые сутки пролежал под какой-то машиной в луже масла, перемешанного с кровью, и надеялся, что не стану закуской для всей этой разнообразной до ужаса живности. В конце концов, меня чисто случайно подобрал проезжавший армейский грузовик, и тогда я понял, что чудеса, наверное, бывают...

Я глядел в окно, но видел не ночной Ташкент, спавший тревожным сном под охраной военных, а свои собственные воспоминания и мысли. В мозгу раз за разом прокручивались картинки, которые могли дать фору любому ночному кошмару: разорванные на куски тела людей, баррикады и укрепления на улицах города, бесконечный вой сирены воздушной тревоги, небо, затянутое черными тучами и озаряемое зелеными молниями... Так продолжалось две недели. Две недели смерти, страха и паники. Более двух с половиной миллиардов погибших по всей планете. Всего за две недели. И это без учета тех, кто умер в дальнейшем от голода и болезней. Тысячи опустевших городов, поля, на которых уже вряд ли что-нибудь посеют. Города, которые удалось отстоять, превратившиеся теперь в крепости...

Раздался резкий телефонный звонок. Номер не определен. Интересно...

— Алло, — недовольным голосом сообщил я звонившему, подняв трубку.

— Здравствуйте, Алексей Александрович, — после короткого молчания произнесла трубка. Более странного голоса я ещё не слышал. Неизвестный собеседник говорил подчёркнуто вежливо, слегка растягивая слова, немного сухо, но в то же время в его голосе слегка сквозила то ли ирония, то ли сарказм. Или вкрадчивость. И было ещё что-то в его голосе, почти неуловимое, не поддающееся описанию. Но от этого чего-то меня вдруг пробил озноб. — Простите, что побеспокоил Вас в столь поздний час, но я не отниму у вас много времени.

— Простите, уважаемый, а Вы, собственно, кто? — сбитый с толку, я даже не удивился, что незнакомец назвал меня полным именем.

Абсолютно проигнорировав мой вопрос, голос продолжал:

— У меня есть для Вас довольно выгодное предложение. Вы, вероятно, слышали про организацию, называемую «Объединённые Системы Безопасности»?

— Да, наслышан, — всё ещё ничего не понимая, выговорил я.

— Это – эмм… многопрофильная международная организация, объединившая все военные и полицейские ведомства мира, в задачи которой входит обеспечение безопасности и защиты планеты на всех уровнях, — тон таинственного собеседника стал чисто деловым. — К сожалению, на данный момент самым актуальным вопросом остаётся вопрос квалифицированных кадров. К чему я веду? Я читал Ваши работы и надо сказать, Ваши идеи относительно защиты информации произвели на меня впечатление. Кроме того, я наслышан о том ... эхм... курсе выживания, если можно так выразиться, который Вы прошли полгода назад. То, как Вы вышли из столь, хм, затруднительной ситуации, свидетельствует о Вашей выдержке, самообладании и умении действовать в нестандартных условиях... — я лихорадочно соображал, что бы все это могло значить. Он знает, как меня зовут, знает о моём «путешествии» из Карши и читал мои статьи, которые я опубликовал на каком-то левом сайте. К горлу почему-то подкатила тошнота. — Учитывая всё вышесказанное, я предлагаю Вам должность оперативно-технического сотрудника в ташкентском управлении ОСБ. Вы будете работать по своей непосредственной специальности, и кроме того, Вам присвоят звание лейтенанта в соответствии с Вашей военной подготовкой. Разумеется, стабильный доход гарантирован.

— Заманчиво... А если я откажусь?

— Не советую, Алексей Александрович, — голос в трубке оставался абсолютно спокойным и непроницаемым. — Этим Вы только навредите себе. В нынешних условиях альтернативы данному предложению весьма своеобразны, как Вы понимаете. Вдобавок, мне известно о затруднениях, которые Вы в настоящий момент испытываете с трудоустройством. 

— Хорошо, я согласен, — шумно выдохнув воздух, сказал я.

— Я знал, что мы найдём общий язык, Алексей Александрович, — голос немного помолчал, затем продолжил: — Все необходимые документы уже подготовлены. Вам останется лишь расписаться, где следует. В течение двух дней Вам выдадут пропуск, удостоверение личности и табельное оружие. К работе приступите с понедельника. Настоятельная рекомендация — не опаздывайте. На этом я прощаюсь, Алексей Александрович.

Короткие гудки. Некоторое время я сидел, тупо уставившись в одну точку, поражённый состоявшимся разговором. Всё сказанное прозвучало так, словно за меня уже где-то все решили. И эта мысль вызывала у меня тошноту.

Ну что ж, Алексей Александрович, теперь отступать уже некуда. Будь что будет...

***** *****

...Я по обыкновению швырнул будильник, затрезвонивший в шесть утра, об стену и тот по обыкновению не заткнулся. Доброе утро, Алексей. Хотя какое оно доброе, ещё предстоит посмотреть. Приоткрыв один глаз, я приподнялся и посмотрел в темноту, начинавшуюся сразу за окном. Кажется, снег и не думал кончаться. И так уже почти две недели. 

Устав слушать дребезжание проклятого будильника, я досчитал до трёх, вскочил с постели и, что есть силы, пнул надоедливую железяку в угол. Дребезжание прекратилось. Пообещав себе, что когда-нибудь я доломаю окончательно этот металлолом и перейду на нормальную электронную пищалку, я направился в ванную. Постояв минут десять под ледяным душем и, от нечего делать, состроив идиотскую рожу своему отражению, я натянул черную футболку и серо-синие служебные штаны, прошел на кухню и принялся мучительно гадать, чем же мне набить желудок перед очередным рабочим днём. Так ничего и не придумав, я решил ограничиться банальной чашкой крепкого кофе и бутербродом с заменителем колбасы. С заменителем. Это теперь обычная история. Кажется, те времена, когда мы питались натуральными продуктами, ушли безвозвратно. Теперь нам предлагаются сплошные заменители: заменитель мяса, заменитель хлеба, заменители овощей и фруктов... Кажется, всё, что осталось натуральным на прилавках магазинов в этом городе — казахская водка, подорожавшая раз в пять. Российскую — так вообще днём с огнём не сыщешь. И это, видимо, еще не предел ограничений. Похоже, всё идет к тому, что скоро все продукты будут выдаваться в строго установленном порядке по каким-нибудь талонам. И это неудивительно. После повального бегства сельских жителей в города такая отрасль экономики как сельское хозяйство просто перестала существовать. Некому больше стало выращивать пшеницу, овощи и фрукты, разводить скот и так далее. Теперь на огромных территориях хозяйничали незваные гости с других планет или из другого измерения — кому как больше нравится. Оставалось только удивляться, как быстро пищевая промышленность по всему миру сориентировалась на производство всевозможных заменителей. В противном случае над всей планетой нависла бы реальная опасность голода. После того, как наладилось производство суррогатных продуктов, всему населению в приказном порядке начали раздавать витамины в таблетках. Кто-то где-то посчитал, какую дозу витаминов должен получать человек в сложившихся условиях, и теперь каждую неделю каждый гражданин обязан был получать в распределителе положенный флакон с таблетками.

Покончив с завтраком и проглотив витаминную таблетку, я надел рубашку, затем форменную куртку с эмблемой в виде расколотой надвое пирамидки и надписью «ОСБ» на рукаве, сунул пистолет в кобуру, пристегнул к поясу рацию, вышел на лестничную клетку и запер за собой дверь. Можно считать рабочий день начавшимся. Решив не ехать на лифте, я быстро спустился с четвертого этажа по лестнице и распахнул дверь подъезда. В лицо мне ударил холодный ветер со снегом. За ночь сугробы по бокам подъездной дорожки увеличились еще сантиметров на двадцать.

Я сверился с часами. Половина седьмого. С минуты на минуту приедет служебная машина, через полчаса закончится комендантский час, город проснётся и жизнь пойдёт по устоявшейся наконец-то новой колее.

В утренней тишине послышался шум приближающейся машины. Через несколько секунд напротив подъезда остановился патрульный УАЗик. Сейчас, наверное, проверят документы. Комендантский час-то ещё не кончился, а я торчу на улице. Так и есть, из машины вышли двое вооружённых автоматами солдат и направились в мою сторону.

— Младший сержант Мирхамидов, — козырнув, представился один из них. — Ваши документы, почему на улице стоим в неположенное время?

— Прошу, — отсалютовав в ответ, я протянул своё удостоверение, — служебный транспорт ожидаю.

— Прошу извинить, товарищ лейтенант, — солдат протянул мне обратно мои документы, — служба.

— Да мы все на службе, сержант, — понимающе кивнул я.

— Командир, а у вас закурить не найдётся? — спросил второй, ростом чуть пониже. — А то прям невтерпёж уже.

— Нет, мужики, не курю. И вам не советую.

Постояв в нерешительности несколько секунд, патрульные отдали честь и направились к УАЗику.

Собачья у них всё-таки работа. Всю ночь колесить по городу, отлавливать нарушителей режима, благо таких хватает, и при этом ещё следить, чтоб ни одна тварь не просочилась на городские улицы...

...

...

4

...городские улицы...

— Не шевелитесь, капитан. Сейчас будет немного больно.

Тусклый свет, просачивавшийся сквозь тучи, показался ему резким и нестерпимо ярким. Как сквозь толстую стену он слышал слегка поутихший уже грохот боя. Кое-как сфокусировав взгляд в одной точке, он узнал в лице склонившейся над ним женщины Анну Родригес, медицинского техника.

— Анна... — слова давались ему с огромным трудом, как будто к языку была привязана тонна камней.

— Не разговаривайте, капитан. Джонсон, обезболивающее. Быстрее!

— Анна, где... сержант? — он плохо соображал, вернее, почти ничего не соображал.

— Я здесь, Алекс, — в ту же секунду он увидел до боли знакомую бородатую физиономию. — Тебе же сказали — не разговаривать.

— Джон, я... — он попытался приподнять голову и сразу же понял, что сделал это зря. В глазах потемнело, резкий удар боли в затылок швырнул его обратно в темноту...

...

...

...Служебный микроавтобус с трудом пробирался по городским улицам, заваленным снегом. Несмотря на ранний час — всего десять минут восьмого — дороги уже были загружены легковыми и грузовыми машинами, битком забитыми автобусами и просто пешеходами вперемежку с патрулями на УАЗах, БТРах и «Уралах».

Я смотрел на оживший утренний Ташкент сквозь запотевшие стекла «Газели», и меня вдруг охватила непонятная тоска...

**** ****

...Тоска. По-моему, это чувство скоро заменит нам все остальные. Да и как может быть иначе, если каждый человек вынужден каждую секунду трястись за свою жизнь, а будущее представляется не яснее, чем свет луны в густом тумане. Если с экранов телевизоров, из радиоприемников и интернета льется поток леденящих душу ежедневных новостей вперемешку с идиотскими развлекательными программами. Если войска на каждой улице и чуть ли ни у каждого дома постоянно напоминают о близком, слишком близком присутствии смертоносных тварей. И каждый раз, открывая дверь собственного дома, мы всей душой надеемся, что на нас не прыгнет какая-нибудь гадость. И остается только одна отдушина — уйти с головой в работу и пахать от семи до семи, постаравшись забыть про окружающий мир. А потом прийти домой, поужинать в тягостном молчании вместе с семьей — если она есть, конечно — и лечь спать, ожидая, пока сволочные часы не возвестят о начале нового дня....

Пребывая в задумчивости, я всматривался в лица пешеходов и проезжающих водителей, и в их глазах я раз за разом находил подтверждение моих собственных мыслей. Эта отрешенность, пугающая сосредоточенность на чем-то, известном только им самим, страх, притаившийся где-то глубоко в их глазах... Мне вдруг подумалось, что мы превращаемся в каких-то зомби и скоро не будем отличаться от тех, что бродят там, за барьером.

Мое внимание привлекло суетливое движение возле одной из двухэтажек. У фасада толпились люди, двое патрульных отгоняли их подальше от здания, а из только-только подъехавшего к дому «Урала» уже выскакивали до зубов вооружённые солдаты. Отряд зачистки и сдерживания. Очередное обнаружение, очередная зачистка. Серые будни осадной жизни, черт бы ее побрал.

Стряхнув наваждение, я оторвал взгляд от происходящего за окном и посмотрел на своих попутчиков. Кто-то спал, прислонившись головой к стеклу, кто-то просто угрюмо смотрел в никуда, а один из коллег, жуя жвачку, от нечего делать рисовал на бумаге какие-то замысловатые фигуры. Вместе с ними мы ездили на службу уже почти месяц, и за все это время ни разу по-настоящему не говорили друг с другом, разве что перекидывались парочкой ничего не значащих фраз. Как-то у нас так повелось с первого же дня. И это, наверное, правильно. Говорить никому не хотелось, а уж тратить силы на искусственное поддержание разговора тем более. Молчание всех устраивало, во всяком случае, я никакой неловкости не ощущал.

Тем временем впереди замаячило четырнадцатиэтажное здание Управления ОСБ. Перед ним стояла внушительная толпа людей. Видимо, снова беженцы. Это была одна из первых инициатив ОСБ — обеспечение беженцев жильем. Каждому городу в приказном порядке были приписаны страны и регионы, из которых необходимо было принимать выживших. Вот так в Ташкенте появились и появляются туркмены, афганцы, иранцы и прочие представители народов Среднего Востока. Скольких затрат стоила отправка эвакуационных миссий на «мертвые» территории и последующая доставка беженцев, оставалось только догадываться.

Отчаянно сигналя и вполголоса матерясь, водитель «Газели» медленно прокладывал дорогу к зданию сквозь толпу одетых как попало людей.

— Все ребят, вылезайте, приехали, — выдохнул водитель, устав тащиться черепашьим ходом. — Дальше, по-моему, сегодня не проедем.

Кое-как преодолев препятствие в виде голосящей на разных языках толпы, мы, наконец, вошли в здание. На первом этаже тоже была огромная интернациональная очередь людей, ожидавших регистрации. С учетом всех бюрократических проволочек, а также огромного наплыва беженцев, можно было смело сказать, что эта очередь будет стоять здесь еще как минимум сутки.

Продравшись через толпу, мы направились к КПП, отгороженному от приемной металлическим заграждением. Здесь как всегда проверка документов и путь к служебным лифтам свободен. У лифтов мы как всегда молча попрощались и разделились: кому-то в подвал, кому-то на последний этаж, а кто-то на первом остается.

Двери лифта раскрылись, и я вышел на своем, седьмом этаже. Здесь располагался отдел информационной безопасности, к которому меня, собственно и приписали месяц назад. В отличие от первого этажа тут было тихо почти как на кладбище, и редкие шаги сотрудников отдавались гулким эхом.

Не теряя времени, я направился по коридору в сторону моего рабочего кабинета. Дверь одного из кабинетов открылась и прямо навстречу мне вышла светловолосая девушка среднего роста, со стопкой папок для бумаг в руках.

— Лешка, сегодня нужно сдать все отчеты. Это срочно, — ни тебе «здрасте», ни «как добрался, Леша»...

— Тебе тоже доброе утро, Катька, — приветствовал я ее.

— Леш, я серьезно. Ходжаев требует, — скрыть улыбку у нее получилось плохо.

— Ну, раз требует, значит, сдам, что это, проблема что ли? — мы снова обменялись улыбками и направились каждый по своим делам.

Первое, что бросилось мне в глаза в моем кабинете — работающий за одним из компьютеров китаец. Цзянь Ли, или просто Сашка, мой напарник и просто хороший товарищ.

— Приветствую тебя в этом благословенном помещении, о достойнейший из достойных, — не отрывая глаз от монитора и протягивая мне руку, проговорил он.

— И Вам доброе утро, товарищ Ли, — пожав руку, сказал я. — Что-то у тебя сегодня новое приветствие какое-то. Случилось чего?

— Сплюнь! — Ли, наконец, оторвался от монитора и перевел взгляд на меня. Судя по его глазам и довольной физиономии, он явно пребывал в хорошем настроении. — Уж и поздороваться просто так нельзя. Хотя в принципе ты прав — кое-что случилось.

— Ну давай, не тяни, — поторопил я его после короткой паузы.

— Короче, разобрался я с этой фигней с пропадающим сигналом. Мы-то с тобой намудрили тут, нафантазировали хрен знает чего, а оказалось все проще, чем дважды два. Дело тут было совсем не в перекодировке, шифровании, несанкционированных передачах и прочей ерунде. Здесь просто банальное электромагнитное воздействие. И от него вся головная боль.

— То есть, я правильно тебя понял? Сигнал портят на чисто электрическом уровне, и он попросту не доходит до адресата?

— Абсолютно точно, профессор! Я даже больше скажу — он доходит до адресата, но в таком слабом виде, что абсолютно не распознается ни одним устройством, — Сашка откинулся на спинку кресла. — Остается только самое главное — вычислить источник этого излучения. И вот эта головная боль похлеще будет.

— Знаешь, а вот как раз по этому поводу у меня появились кое-какие соображения...

...

...

...соображения...

...Он снова приоткрыл глаза. Помутившееся сознание все-таки отметило, что дождь пошел на убыль. Да и перестрелки не было слышно. Первое, что пришло в голову — все убиты и вот-вот он окажется в плену у Альянса. Однако, увидев над собой лицо Родригес, он мысленно вздохнул с облегчением.

— Как вы себя чувствуете, капитан? — спросила медтехник, осторожно ощупывая пальцами его затылок.

— Голова трещит... И кружится. Рука... что с ней, сломана? — он поморщился от боли, когда Родригес задела пальцами раненое место.

— Просто вывих. Джонсон вправил вам ее, но она еще какое-то время будет болеть. У вас легкое сотрясение мозга, поэтому вам нельзя много разговаривать.

— Мне нужен... О'Брайен...

— Сержант! — голос Анны звонко отдавался в наступившей тишине.

Через несколько секунд послышались тяжелые шаги и звук осыпающихся мелких камней.

— Джон, — выдавил капитан, когда сержант склонился над ним, — мы... удержались?

— Да, Алекс. Выстояли. Теперь надо двигаться.

— Джон, слушай меня внимательно, — говорить было все труднее, глаза опять начала застилать темнота. — Где-то здесь недалеко есть схрон. Оставите меня там. Потом веди группу по намеченному маршруту...

— Алекс, ты соображаешь, что говоришь?!

— Соо...бражаю. Сейчас я для вас — обуза, я буду только тормозить вас. Оставишь меня в схроне, а я уж потом о себе позабочусь... Вы тем временем доберетесь до точки назначения, доложишь все командованию. Потом жди от меня сигнала и дальнейших указаний... И самое глав...ное. Передайте всю информацию, сохраненную на компьютерах, дешифровщикам. Это очень важно...

— Алекс, я тебя умирать не оставлю.

— А я и не прошу, мамочка, — раздраженно сказал капитан. — Не боись, обо мне позаботятся... старые знакомые... Главное, выполни все, что я тебе сейчас сказал...

После недолгого молчания сержант проговорил:

— Ладно. Будет сделано. Но тебя, упрямый засранец, я одного не оставлю. Ковальски! — рявкнул вдруг О'Брайен. — Быстро сюда! Значит так, Ковальски и Родригес останутся с тобой, и не спорь со мной. Родригес, присмотришь за ним.

— Есть, — медтехник коротко кивнула.

— Хорошо... Пора в путь... — капитан закрыл глаза, не в силах больше сопротивляться тьме, окружившей его сознание...

***** *****

...Сигнал боевой тревоги прозвучал за полчаса до конца рабочего дня. Усиливаясь многократным эхом, звук прокатился по всему этажу. Из репродуктора на стене зазвучал бесстрастный женский голос оперативного дежурного:

— Внимание. Боевая тревога. Всему офицерскому составу отделов шесть, семь и тринадцать немедленно собраться на экстренный брифинг. Повторяю. Боевая тревога. Всему офицерскому составу отделов шесть, семь и тринадцать немедленно пройти в зал совещаний.

Нас с Сашкой тревога застала за составлением последних отчетов о работе за месяц. Обменявшись слегка недоуменными взглядами, мы встали из-за своих рабочих мест, вышли из кабинета и быстрым шагом направились к лифтам. Интересно, такого еще не было. Судя по тому, что задействован «тринадцатый» — отдел спецопераций — произошло что-то очень серьезное. Ни слова не говоря друг другу, мы с напарником вошли в лифт, и я нажал кнопку тринадцатого этажа. Скоростной лифт довез нас всего за несколько секунд.

На предпоследнем этаже царило оживление. Одни спешным шагом направлялись в зал совещаний, другие не менее спешным шагом шли в противоположную сторону, попутно что-то бормоча себе под нос и переговариваясь с кем-то по рациям.

Стараясь не путаться ни у кого под ногами, мы двинулись в сторону зала совещаний. Еще на полпути мы услышали раскатистый бас, чей обладатель явно устроил кому-то разнос.

— ...вы переходите все границы! — орал бас. — Сколько раз мне, мать вашу, повторять — работаем ТОЛЬКО по инструкциям и НИКАКОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ!!!

Голос принадлежал полковнику Ходжаеву, заместителю начальника управления, очень своеобразному человеку. Его, прошедшего Афганистан в качестве офицера связи, дважды понижали в звании за пререкания с начальством и привычку не стесняться в выражениях. От всех своих подчиненных, включая нас, он ждал только максимальной отдачи, но, надо сказать, сам при этом свое дело знал и пахал как вол. За что его и уважали все подчиненные.

Чем ближе был зал совещаний, тем больше мы с напарником убеждались в богатстве словарного запаса Ходжаева:

— И учтите, дуболомы недоделанные, если ваши художества еще раз повторятся, я вас всех ***** разжалую в рядовые и заставлю патрулировать улицы. ЯСНО ЭТО ВАМ, БАР-РАНЫ?! — странно, как это от его рыка не тряслись стекла.

Перед нужной дверью мы с Сашкой слегка замялись, потом, приготовившись к самому худшему, все же вошли в небольшую приемную, отделявшую зал совещаний от коридора.

Объектами разноса оказались два офицера отдела вооружений, отчаянно прятавших глаза от сверкающего взгляда полковника.

— Колотыгин, ну хоть вы не путайтесь под ногами! — более смягченным тоном бросил Ходжаев, взглянув в нашу сторону. — Быстро в зал!

— Есть! — почти хором ответили мы с Сашкой и быстро проскользнули в зал, радуясь тому, что избежали попадания под горячую руку.

Зал совещаний представлял собой средних размеров помещение с огромным столом посередине и тридцатью креслами, аккуратно расставленными вокруг него. Больше из мебели здесь ничего не было, и вообще помещение производило впечатление, весьма далекое от слов «зал совещаний».

— Всё, свободны. Чтоб мне на глаза больше не попадались. Уроды... — с этими словами Ходжаев зашел в зал. — Да сидите вы, — устало добавил он, когда мы все встали из-за стола.

Заняв место во главе стола, полковник сделал небольшую паузу и затем без всяких вступлений перешел к делу:

— У нас прорыв. Сразу в нескольких точках. По всей видимости, причиной отказа барьера стал сбой в электропитании. Однако ряд обстоятельств указывает на то, что это была целенаправленная диверсия. Над этим сейчас отдельно идет работа и нас в данный момент это не касается. Нашей главной задачей является: в кратчайшие сроки устранить все последствия аварии и восстановить работу барьера. За это ответственным назначаю вас, Ашуров, — обратился он к начальнику шестого отдела. — Далее. Мы засекли несанкционированную передачу со спутника. Сигнал неизвестного происхождения заполняет все каналы, мешая работе всех систем связи. Есть все основания полагать, что это — также часть спланированного саботажа работы нашей системы безопасности. Ваша задача, — сказал он, обращаясь на этот раз к начальнику нашего отдела, — отследить источник сигнала, пресечь его и восстановить нормальную работу систем связи. Через четыре часа доложить мне о результатах. Приступайте. Так, офицеров тринадцатого отдела, а также лейтенанта Ли и лейтенанта Колотыгина прошу не расходиться. Для вас есть особое задание...

**** ****

— Помимо того, что я уже сказал, — полковник говорил уже на удивление спокойным, слегка охрипшим голосом, — возникла очень серьезная проблема. Это касается объекта «Смерч», хорошо вам известного.

Да, про «Смерч» знали все присутствовавшие в зале. Этот объект, находившийся в семи километрах от городской линии, был ключевым звеном в системе безопасности всего города. Он являлся одновременно и электростанцией, обеспечивавшей весь Ташкент электроэнергией, и стратегическим пунктом управления защитным барьером, окружавшим город.

— Около десяти минут назад мы потеряли с ними связь, — продолжал Ходжаев. — На все запросы по телефонной, радио- и спутниковой связи «Смерч» не отвечает. Более того, все попытки связаться с их главным компьютером неудачны — кто-то или что-то полностью заблокировало возможность удаленного доступа к серверу. Дублирующая система безопасности по невыясненным причинам не сработала. Таким образом, есть вполне реальная опасность полностью потерять контроль над объектом. Я думаю, вы все прекрасно понимаете далеко идущие последствия в случае подобного развития ситуации.

Тягостное молчание было подтверждением его слов и наших собственных дурных предчувствий. Все это грозило новой бойней в начисто лишенном электричества и защиты городе. Мне не составило никакого труда тут же нарисовать в мозгу подобную картину. Я почувствовал, как по позвоночнику, от поясницы к затылку, пополз мерзкий холодок.

— Единственный реальный способ вернуть контроль над объектом — вручную перезапустить систему безопасности непосредственно с главного компьютера объекта, — полковник обвел взглядом наши напряженные лица. Все прекрасно понимали, что значит «вручную перезапустить». — Нам ничего не остается, кроме как послать на «Смерч» группу захвата и специалиста, способного разобраться в ситуации на месте. Колотыгин, — сказал Ходжаев, обращаясь ко мне, — ваша задача: в сопровождении бойцов отдела спецопераций проникнуть на объект, перезапустить систему безопасности и восстановить управление барьером. Ли, — он перевел взгляд на Сашку, — вы будете отсюда координировать действия группы. После того, как Колотыгин доберется до сервера и восстановит связь, возможно, потребуется... запасной вариант на случай, если что-то пойдет не по плану. Вопросы?

— Как мы доберемся до объекта? — свой собственный голос показался мне каким-то неестественным.

— Вас доставят на вертолете. К сожалению, у меня нет возможности предоставить вам подкрепление — все подразделения сейчас в городе на зачистке. Так что по прибытии вам придется рассчитывать только на себя. После выполнения задания вертушка подберет вас в точке эвакуации. Еще вопросы? 

Вопросов больше не было.

— Тогда вы свободны. И самое главное, — добавил вдруг полковник, — вернитесь живыми... Это приказ.

— Есть.

На выходе из зала мы столкнулись с начальником отдела вооружений, тем самым, который минут двадцать назад получил втык от Ходжаева.

— Что, опять?! — рявкнул полковник, моментально переменившись в лице.

— Разрешите доложить, Рустам Ирматович, — опустив глаза, пробубнил офицер, — начальник управления вас вызывает.

— Хорошо, сейчас буду, — ответил полковник, сверкнув глазами.

Отдав напоследок честь, мы вышли из зала совещаний.

— Ни пуха, — сказал Сашка, крепко сжав мою руку в дружеском рукопожатии.

— К черту всё, — как обычно полагалось в таких случаях, ответил я.

Линия жизни (Глава 1.5)