В темноте не разглядеть лица, но отчётливо слышится надсадное пыхтение. Он наклоняется и проводит носом по лопатке.

– Ммнн, – непроизвольно вскрикиваю, когда гадёныш впивается зубами в плечо.

Потные ладони скользят по коже, и он сжимает мне бока так, что ноют рёбра. С каждым толчком он старается проникнуть глубже. Нарочно причиняет боль, царапает, кусает до крови плечо и шею. И входит резче и быстрее.

У него сбивается дыхание. Накрутив волосы на руку, тянет на себя так, что прогибаюсь, послушно, как кукла. Но, чёрт подери, я не девочка-гимнастка, чтобы выделывать акробатические этюды. Спина напрягается и тело деревенеет. Это что-то новенькое. Прикрываю глаза.

– Ммнн.

– Хитоши!

Что? Молчал-молчал – решил побеседовать?

– Хитоши!

Без особого удовольствия разлепляю глаза. Шиджиро, «любимый» кумичо*, с презрением смотрит на меня. Присутствующие главы группировок клана пытаются выразить отвращение. Да только выходит плохо. Якудза не школьный театр. Сквозь недовольные и злые маски легко угадывается любопытство. Но от чего такое внимание?

Ах да – заскучал, прикрыл глаза и тут понеслось…

– Слюни подбери.

– Что? Ты о чём?

– У тебя все на роже написано. Твои мозги всегда в одном направлении работают.

– Хах, – усмехаюсь и примирительно вскидываю руки, – я попался.

«Идиот, клоун», – слышатся приглушённые смешки и шепотки.

– Ты не у себя в борделе или кабинете, что собственно одно и то же, будь добр…

– Да-да, – легкомысленно отмахиваюсь. – Ты заканчивай поскорее. Я как раз думаю, с кем бы на вечер...

– Уволь, не интересует. Не хочу знать, кто тебя трахать будет.

– Жаль. Может сам? Я расчищу свое расписание. Выделю… полчасика.

– Заткнись уже!

– Ох, а я-то думал…

– Умолкни! – рявкает кумичо так, что я чуть вслух не стону. «Шиджиро! Бери меня! Я весь твой! Пф!.. Ага, размечтался».

– Просто так умолкнуть? Ха! Может лучше кляп, наручники, плётки?..

– Твой рот что, совсем не закрывается? – не выдержал сидящий впереди новичок из какой-то дикой провинции.

– Когда не занят чьим-нибудь членом? – А это уже местные, знающие. – Нет, не закрывается.

– У него вообще ни одна дырка не закрывается.

Смех нарастает, и поднимается гомон. А я? Должен ведь обидеться на такие слова. Ничего подобного: ни оскорбления – музыка. И провинциалы обязаны всё сразу узнать.

– Заткнулись все! – Шиджиро, как всегда, вспыльчив. Это всё от нервов. Перенапрягается наш босс, а пар выпустить некуда. Но… я ведь постоянно предлагаю ему себя, а он отказывается.

– А это правда? – раздаётся шепот, слишком громкий для приватной беседы.

– Ты не знал? – Прислушиваюсь – кто-то знакомый решил прояснить ситуацию. – Этот тип – та ещё шлюха, ляжет под любого.

– Почти каждый здесь трахал Хитоши, – таким же громким шёпотом встревает в беседу третий.

– Да ладно?! – От шока новичок не может контролировать голос.

– Не веришь? – развернувшись, с улыбкой задаю вопрос. Не могу так просто успокоиться, не подтвердив слова коллеги. – Сегодня тебя устроит?

– Я не гей, – растерянно выдаёт якудза. Рослый, мордой не очень, ну и ладно, – ведь главное то, что пониже пояса, там огого! Я на это надеюсь.

– Я тоже. Никто из здесь присутствующих «не гей». Но это не мешало каждому – почти всем – хоть по разу, но переспать со мной.

Отворачиваюсь от онемевшего коллеги с удовлетворением. «Придёт – все приходят». Кроме того, о чём шепталась та парочка, другие могут добавить множество эпитетов в мой адрес. «Конченый мазохист и извращенец, подстилка кого-то из боссов». Вот так вот. Уровень романтизма на нуле – не принц, как не крути.

Я с детства, сколько себя помню, выделялся из толпы. Необщительный и отстранённый, ни с кем не дружил – неинтересно. Мои светлые волосы вызывали недоумение у воспитателей и учителей – уж не знаю, с кем там мать развлекалась. И даже изменой это назвать нельзя – некому было изменять.

Первым меня поимел как раз один из её постоянных клиентов – офисному клерку не хватило женщины. День за днём, затыкая рот, заламывая руки, он насиловал меня. Возможно, его пьянил и возбуждал семейный подряд. Мать… Ей было не до этого. Чем он её накачивал, что она отрубалась после первого же раунда, для меня по сей день загадка.

Может это звучит дико, но со временем я осознал, что начал получать удовольствие от грубости и жестокости. Поначалу, конечно, было до ужаса страшно. Но чем дальше, тем острее понимал, что не могу жить без секса, без боли и унижения. Словно топь, меня затягивало в самые низы, где отсутствовала какая бы то ни было мораль. В один прекрасный момент, звучно чмокнув, тьма поглотила меня. Я прожигал жизнь, смирившись окончательно со всем. Не грустил и никого не обвинял. В том, как сложилась моя судьба, никто не виноват.

И теперь мне нужен непросто жёсткий секс. Столько удовольствия, сколько даёт мужчина, ни одна женщина не доставит. Когда-то во мне уживался садист, но ревущие шалавы отвратительны. После нескольких подобных опытов, я окончательно потерял интерес к слабому полу. В разнополом сексе приходилось быть активом, а это не в кайф.

До сих пор не понимаю, каким ветром меня занесло в мир якудза, а как добрался до места вакагаширы**, никто так и не понял. «Подстилка кого-то из верхов» – оптимальное решение для этой загадки, удовлетворившее сплетников и завистников. Ну и ладно, не хочу никого переубеждать. И подумаешь, что кроме неутолимого сексуального голода и тяги к извращениям, у меня ещё и талант по финансовым махинациям. Игры на бирже, операции на рынке, провёрнутые с тонкой грацией, – старики раздражённо глотали слюни, видя прибыль. Я был и остаюсь любимчиком – не любовником – отошедшего от дел главы семьи, чьим приемником является Шиджиро. И, как не крути, сейчас я второй, после кумичо, человек в клане. Его заместитель и финансовый директор.

Но кого волнуют умения шлюхи? Да пусть она хоть трижды доктор наук, так и останется шлюхой.

Бреду по коридору в толпе «коллег», а крышу сносит. Всегда говорю правду – я не гей. Никогда не любил и не полюблю мужчину. Но…

– Трахаться охота.

Свернув в первый закуток, оказываюсь перед неприметной дверью с перевёрнутым синим треугольником. Сортир в этом второсортном клубе, словно выгребная яма. Или помойка. Вонь вместе с грязью, на мой взгляд, была заложена на стадии проектирования. Бррр! Я хоть и не привередлив, но все-таки брезгую.

Хотел было повернуть назад…

– Мразь!

Удар кулаком в челюсть отбрасывает назад.

– Хах, – сплюнув кровь, ухмыльнулся: именно то, чего мне так сейчас не хватает. Не драки, конечно. – До вечера не терпится?

– Заткнись, тварь!

– А что такого? Я же от чистого сердца предлагал.

– Да за кого ты нас держишь?! – орёт так, что уши закладывает. А может, это последствие удара?

– Я, ребятки, с вами не знаком, поэтому держу, за что хочу.

– Да как ты!.. – Бедняга даже воздухом давится. Столько эмоций, злости – вот бы в нужное русло. Например, мне в задницу.

– Хочешь… – подаюсь вперёд, на что телохранители моментально реагируют.

Чёрт! Теперь ещё и носом в пол, немытый, облёванный, обоссаный.

– Я всего лишь отсосать тебе хотел, – недовольно бурчу.

– Чего? – Вцепившись в волосы, главный заставляет смотреть в лицо. – Да как ты смеешь?! – Морда перекошена, удивляюсь, отчего пенная слюна с уголков губ не капает.

– О, ты не представляешь, как я смел, – улыбаюсь. – И не то могу.

– Босс, что делать? – вклинивается в беседу телохранитель.

– Эта мразь так и жаждет быть заткнутой. Держите его!

Сопротивляться? Зачем! Если эти три гориллы хотят, я им дам. И сам кайф получу. Ну не может гомофоб нежничать. Не может!

Выворачивая руки, телохранители стягивают мне моим же ремнём запястья за спиной. И с размаху впечатывают щекой в кафельную стену. Один рывками сдёргивает брюки, в то время как второй по знаку боссу выходит за дверь – обломали парня со зрелищем, заставив стоять на стрёме.

Слизывая кровь с разбитой губы, наблюдаю, как главный устраивается: вроде бы облокачивается о перегородку, но тут же брезгливо морщится – видимо, вспомнив, где находится, – и выпрямляется

– А ты, значит, сам не можешь? Импотент?

Босс только хмыкает и кивает. Краем глаза вижу, как держащий меня якудза тянется к поясу, слышу тихое позвякивание. Ухмыляюсь и вновь перевожу взгляд на старшего. Ох, недобро он скалится. Едва успеваю это понять, как что-то отнюдь не ожидаемо горячее-мягкое втыкается между ягодиц. Острый холодный металл пистолетного дула.

– Да ты шутник. Любишь игрушки? – облизнув губы, спрашиваю удовлетворённо ухмыляющегося мужчину.

– Ты слишком грязная шваль, чтобы о тебя хер марать, – шипит в ухо телохранитель.

Босс доволен и одобрительно кивает. Китайский болванчик.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Не даю подкатившей панике захлестнуть мысли. «Спокойнее. Расслабься, Хитоши. Иначе будет больно». Очень больно. Прогибаясь в пояснице, стараюсь облегчить проникновение. Ствол пистолета – ни разу не член, подобного, если не изменяет память, в меня ещё не пихали.

От боли перехватывает дыхание, зажмуриваюсь. Телохранитель останавливается, и, немного сменив угол входа, сильнее надавливает. У меня подкашиваются ноги, и едва не падаю. Но мою ослабевшую тушку быстро пригвождают к стене. Якудза давит на спину между лопаток так, что и дышать становится невозможно.

– Ну как? – интересуется босс. Он подходит вплотную и, вцепившись пальцами в подбородок, поворачивает к себе моё наверняка перекошенное лицо. Через силу натягиваю ответную улыбку.

– Чудно.

Двинув бёдрами, сам насаживаюсь на ствол. «Чёртов извращуга», – сквозь гул крови в ушах слышу, как за спиной ругается телохранитель. Он, чуть вытащив, проворачивает пистолет. От пронзающей боли едва на стенку не полез, но, запрокинув голову, всё же умудряюсь резкими выдохами сымитировать сиплые смешки. Мужчин это выводит из себя, от очередного грубого движения всё же в голос вскрикиваю. Ещё пару раз всадив в порванный анус ствол, телохранитель выдёргивает его, а я соскальзываю по стене на пол. От боли тело колотит крупная дрожь. Ноги онемели, едва чувствую струйки крови, стекающие по ягодице.

– Мазохист, грёбанный. – Кто-то из мужчин награждает меня ударом под дых. Если раньше худо-бедно получалось проталкивать воздух через сведённую спазмом грудную клетку, то сейчас я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Приоткрыв глаз, успеваю заметить лакированный ботинок, с которого заботливо стёрли кровь. Босс с телохранителем удаляются, оставляя меня в одиночестве приходить в себя.

Я не могу дышать, но чёртов смех так и рвётся наружу. Пару хриплых смешков тут же сменяется болезненным кашлем. «Хотел траха? Хотел боли? Получил». Обрываю смех. Больно просто всасывать вонючий воздух. Место я бы всё-таки сменил: глаза режет от отвратных запахов.

– Босс, – приоткрыв дверь, заглядывает Дэйчи – один из моих подчинённых. Видит и, судя по всему, даже не удивляется: – Так и знал. Чёрт!

– О, ты как раз во время. Я уж думал, что задохнусь, – усмехаюсь. Он всё понимает, без слов, как псина.

Я невольно дёргаюсь, когда он развязывает руки:

– Осторожней, придурок! Эти парни, кажись, мне плечо вывихнули.

– А то, что задницу порвали, вас не волнует? – притворно зло восклицает Дэйчи. Мои подчиненные о наклонностях знают и давно уже смирились. С ними я руки не распускаю. Сейчас нет. Но поначалу я и пытался к ним подкатить, только вот эти идиоты упираются рогами, отнекиваются и сбегают, поджав хвост. Боятся быть жёсткими с боссом. Ну а мне… скучно. Обычный секс? Нет, это не для меня.

Едва стою на ногах. Злые и оскорбленные провинциалы смотрели свысока, как на грязь у начищенного ботинка.

– Домой? Или в офис сначала заедете?

– Нет уж. Сегодня работать уже лень.

И всё, больше вопросов не будет. Подчинённые отчасти меня презирают, отчасти уважают. Как-то странно выходит.

– Это Шиджиро сказал, где вы, – уже в машине, после затянувшегося молчания сознаётся Дэйчи.

– Ясно.

Как я отношусь к кумичо? Мне нравится его злить и провоцировать. Этот гомофоб, натурал до мозга костей, в два раза меня больше по всем направлениям – желанная цель. Жестокий и беспощадный к врагам, Шиджиро слывёт в определённых кругах как заправский садист. Идеальный для меня партнёр. Но, чёрт, он твёрже скалы! Оттого даже интереснее. Мои поползновения на его «добродетель», доблестный глава семьи пресекает на корню.

– Босс, точно всё в порядке? Может, Акихико позовёте?

За размышлениями я не замечаю, как добираемся до дома. Лежу на сидении, так как занять вертикальное положение не в силах. Издержки, так сказать, развлечения. Дэйчи, открыв дверь машины, вопросительно смотрит сверху вниз.

– Нет. Заживёт. Тем более он точно не придет. И вообще, проваливай, твоя хмурая рожа наводит тоску.

Дэйчи только фыркает и все-таки помогает выбраться из автомобиля, а после сразу уезжает.

Хочу побыть в одиночестве.

Акихико… Уж кого-кого, а его я точно сейчас не желаю видеть. Его очкастая рожа всегда на меня действует на меня, как красная тряпка на быка. И я раздражаю точно так же. Но не скажу, что мы друг друга ненавидим. Акихико – врач с частной практикой, отчасти подпольный, помогает членам моей группы. Мы вроде как школьные друзья, со старших классов неразлучны. У меня свои наклонности, а у него – совсем другие тараканы в голове. Тем более у него сейчас есть занятие интереснее, чем лечить мое изломанное тело. У него есть тот, кто, в отличие от меня, пробился в каменное сердце.

Джун – мерзопакостный сопляк! Хоть парню всего девятнадцать, но грешки за ним тянутся, как павлиний хвост. Этого крысёныша выловили в одном из самых злачных закоулков – торговал наркотой на моей территории! Подобной наглости я не прощал никогда и никому.

Чёрные глазки-бусинки, цепкие, бегающие. Наверняка тонкий нос, распухший после облавы, словно слива. Ухмылка ехидная от отчаяния. Длинные пальцы, которые я раздавил каблуком при первой встрече. Узкая спина, вся в старых шрамах и ожогах. Худые жилистые ноги, которые ненароком я сломал. В двух местах.

Да, малость переусердствовал – парень через день отрубился, несмотря на вколотою лошадиную дозу всякой возбуждающей дряни. Пришлось мальчишку тащить к… Акихико.

– Я – садист? – опешил я от заявления старого друга. – Есть немного.

И не вернул же игрушку, приютил наглеца. По началу, я чертовски разозлился и намеревался силой, несмотря на все долги перед Аки за спасение моей шкуры и жизни подчинённых, отобрать поломанную тушку пацана, чтобы прибить за наглость и нарушение границ моих владений. Но в один прекрасный момент планы изменились. Так резко, что даже наивный врач заподозрил неладное, но вдаваться в подробности не стал.

Я собственными руками столкнул их, можно сказать, подложил в кроватку другу неудавшегося торгаша. Зачем? Это был очередной «гениальный» план по захвату школьного товарища. Просто хотел посмотреть, чего бы ему стоило запасть на парня, и узнать, как сделать своим. Но…

– Хитоши!!! – его рёв оглушителен. Акихико. Неожиданно, скажу прямо.

Нет, всё-таки я соврал. Единственный, кого когда-то я любил, сейчас широкими шагами стремительно приближается, и от него прямо-таки несёт угрозой. Эх, высокий, тёмные волосы, очки, пышущий гневом, готовый убивать. Я ведь далеко не железный. «Что ж ты со мной делаешь, Аки?!»

Но чего это он приперся?.. Ах да…

– Ты так быстро ее нашёл? – киваю на зажатый в его руке предмет.

– Какого хрена, Хитоши? Что она вообще делала у меня в квартире?

С размаху он швыряет об асфальт крохотную видеокамеру, которую я самолично, между прочим, устанавливал в его квартире. Хрупкая коробочка с треском разлетается осколками пластика. «Какой ты сегодня буйный, Аки», – внутренне восхищаюсь, глядя на пышущего гневом друга.

– Нуу… Я всё гадал, как там поживает Джун, вот и решил всё основательно проверить, – дружелюбно улыбаясь, отмахиваюсь.

– Врёшь! Ты, грёбанный извращенец, просто нас записал и наслаждался видом, – орёт мне в лицо Аки. – Не пора ли тебе лечиться от пагубных пристрастий?!

– А ты меня не полечишь? Ты ведь какой-никакой, а доктор. – Очередная попытка не приносит результата. Какой же я безнадежный.

– Да я тебя убью лучше! И вообще, психотерапия – не моя специализация. Но я давно уже организовал направление к специалистам на твоё имя. Только попроси.

– Но я хочу Аки… – капризничаю, как ребёнок. Фу, мерзость! Противно!

– Тоже мне милашества. Завязывай, гадёныш, – он рычит. – Если ты ещё раз засветишься в моей личной жизни, я тебя, изврата, сдам в психушку!

И уходит. А как же наказание?

Вот так вот. Мой эксперимент и любопытство рикошетом бьёт по мне самому. «Ну, почему не я? А, Аки? Почему тебе меня не достаточно?» Скажи я, что не хочу оказаться на месте Джуна, это будет ложь. Становясь наблюдателем, лишь делаю больно себе. Опять. Но эта боль неприятна.

Я неровня ни Акихико, ни мальчишке-наркоторговцу. Сломан и ремонту не подлежу, и тут даже психбольница не поможет. Всё печально.

– Похер! Трахаться охота…

кумичо* – «старший начальник», «верховный босс».

вакагашира** – «старший лейтенант» или «региональный босс», стоящий над несколькими бригадами гангстеров одного региона.