Содержание: Занзас заморожен в Колыбели. Вария в опале. Скуало, ставший боссом Варии, находиться под надзором хранителей Девятого. В качестве капитана ему был приставлен некий Оттабио, на вид человек добрый и мягкий, однако не все так просто, как кажется. Ведь, как говорится, в тихом омуте черти водятся.

Скуало предстоит много испытать, прежде чем возглавляемая им Вария сможет вернуть себе утраченное место в мире мафии.

От автора: период в восемь лет, начиная с нападения Варии на особняк Вонголы и заканчивая возвращением (по непонятным причинам) Занзаса и конфликтом колец, и в манге и аниме совсем слабо освещен. К сожалению.

Источники и авторы:

Манга Katekyo Hitman Reborn! (Автор: Amano Akira)

Новелла "X-Fiamma" (Авторы: Амано Акира, Коясу Хидэаки).

Манга Katekyo Hitman Reborn! dj - Bottom of the Hell. (Автор: Uki, Переводчики: Fairy-town, [pi-pi] loves manga.)

Три тысячи дней, три тысячи ночей

Глава 1

Кошмар

Моя быстрая, легкая поступь едва слышна. Словно плеск воды, когда грозный хищник, в честь которого я был назван, атакует, готовый растерзать свою добычу.

Взмах меча. Яркий всполох отразившегося от стали света. Смерть.

Крики и ослепляющие вспышки, – Леви-а-Тан, преклоняющийся перед Занзасом. Он убивает ради него. Он сам умрет за него. Чертов фанатик.

Черный дым. Сожженные тела. Босс был здесь: я знаю природу его пламени.

Это чувство никогда не подводило: отрезанная левая рука ноет – Занзасу грозит опасность.

Много крови – наверняка где-то рядом работает Бел. Мелкий маньяк оставил после себя фарш из того, что раньше было целым отрядом боевиков Вонголы. Принц-Потрошитель восьми лет от роду – гениальное чудовище на службе Варии.

Иду дальше. Быстрее! Нужно спешить.

Где Маммон, не знаю: мелкий иллюзионист испарился, в буквальном смысле слова, сразу же, как только мы ворвались в резиденцию Вонголы.

Вспышки, крики и смех – Луссурия развлекается. Как именно, не хочу знать, не интересно.

Занзас сразу ушел в одиночку туда, где наверняка ждал его отец, где наконец должна решится судьба титула Десятого босса Вонголы.

Двигаюсь к его гневу, который, словно маяк, ведет. Я не сомневаюсь в нем, в его силе и силе пламени ярости. Но… фантомная боль в левой, искусственной, кисти напоминает, что нужно торопиться. Моя интуиция уступает лишь гиперинтуиции наследников Вонголы. Чутье хищника, которое никогда не подводило, воет, словно сирена.

Встретив на пути верных Девятому телохранителей, я слишком долго задерживаюсь, ведя не равный бой. Меня не оставляют неприятные предчувствия, я невнимателен, за что и расплачиваюсь несколькими десятками несерьезных, но болезненных ран. Врагам везет меньше: я несу быструю смерть, не мучаю проигравших противников, как тот же Бельфегор.

С трудом добираюсь до большого зала, где сейчас идет, пожалуй, самый важный бой. Белая рубашка превратилась в лохмотья, пропитанные кровью и потом, а форменный капитанский плащ я потерял в пылу битвы. В голове шумит от потери крови. Облокотившись о ближайшую колонну, медленно сползаю на пол. Ноги дрожат. Перед глазами черные точки – кислорода мало, весь воздух раскален до предела огненной битвой.

– Прости меня, – шепчу, – я не смогу тебе помочь. Я бесполезный кусок никчемного мусора.

Веки тяжелеют, но я стараюсь держать глаза открытыми, заставляю себя оставаться в сознании.

Яркие вспышки ежесекундно озаряют мрачное помещение. Разлетается каменное крошево от попаданий огненными снарядами. В колонну за моей спиной несколько раз врезаются сгустки огня, обдавая жаром, наполняя окружающее меня пространство жгучей пылью.

Занзас о чем-то кричит своему отцу. Ответ спокойный, произнесенный немного грустным голосом Девятого. Обвинения. Проклятия. Угрозы. Требования. Взрыв! Огонь и жар. Тихий, словно плеск прибрежных волн, спокойный ответ. Оправдание? Согласие или отказ? Я не могу разобрать произносимые ими слова.

– Я не твой сын!!! – рев Занзаса пробивается сквозь гул.

«Что? О чем это он?»

Я стараюсь сфокусировать слух.

– Ты никогда не планировал передавать мне место Десятого!

Мое сердце сжимается, почти перестаю дышать. «Как же так?» Мозг лихорадочно анализирует поступающую информацию.

– Прости, но я должен… – остаток фразы Девятого теряется в нарастающем шуме.

Ярчайшая вспышка, заставившая меня зажмуриться и прикрыть рукой глаза. А следом… тишина. Я даже подумал, что оглох. Но нет.

– Прости, – тихо шепчет дон Тимотео.

Но я не слышу Занзаса. Я не чувствую его! Пропал дикий огонь гнева. Паника. Страх. «Не может быть!»

Выглядываю из-за укрытия. Я ничего не вижу, только белый пар и какой-то матовый белый свет. Громадная глыба изо льда, а внутри нее темнеет силуэт. Сердце пропускает удар.

Девятый стоит рядом, опустив голову, ладонь его лежит на гладкой поверхности. Сердце сжимается, когда сквозь оседающий туман, через проясняющуюся толщу льда вижу его лицо. Крик застревает в горле. Разум отказывается воспринимать информацию.

«Не может быть! Это невозможно!»

В глазах темнеет. Я поднимаюсь, тратя последние ресурсы уставшего тела. Двигаюсь на автомате и даже не замечаю, как оказываюсь рядом с кристаллом. Отталкиваю Девятого. В голове кавардак. «Не может быть! Я отказываюсь в это верить!»

– Неправда! – кричу уже вслух.

Резко разворачиваюсь. С ненавистью смотрю в глаза Девятому. Он стоит близко, но я не могу четко разглядеть его лицо. Перед глазами все плывет, красно-черная дымка застилает зрение, силы тают. В сознании держусь наверно, только силой воли.

– ЧТО ты с ним сделал?!

– Я должен был…

Он что-то еще говорит, но я не слышу и не слушаю. Бросаюсь обратно к глыбе. Со всей силы бью искусственной кистью в глупой надежде сломать кристалл. Снова и снова… Но на поверхности не появляется даже трещины.

Отчаяние! Оно разъедает изнутри, лишая надежды, разрушая мечты. Остатки сил выброшены в ярость. Вою отчаянно, словно зверь, попавший в капкан и лишившийся части тела. Кричу. Ору, срывая голос. Громко, надрывно, от бессилия.

Темно. Бездна утаскивает меня.

* * *

Я просыпаюсь от собственного крика. Искусственная рука вздернута к потолку. Лицо мокрое от слез и пота, дыхание сбито, дышать тяжело, грудь давит. Кровь бьется в бешеном ритме где-то в районе висков. Боль в отрубленной конечности, начиная от культи, словно молния, проносится по всему телу. Перевернувшись резко на бок, сжимаюсь в позе зародыша. Прижимаю искалеченную руку, ноющую от дикой боли.

«Больно!»

Вновь кричу, уже в реальности. Слезы градом катятся из глаз.

– Больно!

Сердце, словно остроконечный осколок, режет в груди.

Просто лежу, просто вою. Я ничего не могу с этим поделать: каждую ночь одно и то же. Один и тот же кошмар: крик, и я просыпаюсь. Боль в левой руке – фантомная, я это знаю. Она проходит только к утру. Все оставшееся до рассвета время не могу уснуть, сон не приходит. Встать не получается – кошмар отнял все силы. Подушка мокрая, так же, как и смятые простыни. Одеяла на кровати нет: очевидно, упало на пол, когда я метался по постели в бреду из-за кошмара. Жар наполняет тело, но меня морозит. Липкий холодный пот на коже и испарина на лбу. Ужасно!

Мне сон не приносит ничего, кроме усталости и дополнительной порции отчаяния и боли. Чем дальше, тем тяжелее: мозг истощён, нервы, словно натянутые струны; тело не может восстанавливаться достаточно быстро из-за отсутствия нормального отдыха. Раны пока еще не затянулись, и иногда швы открываются. Тогда я просыпаюсь весь перепачканный в собственной крови.

Солнце…

Сквозь неплотно задёрнутые полотна просачивается робкий лучик. Боль немного стихает, не исчезает, такого еще не было, но сейчас встать я смогу.

Шумно выдохнув, приподнимаюсь с постели. По-прежнему прижимая ноющую руку к груди, на подгибающихся ногах иду в ванную комнату. Включив прохладный душ, подставляю тело ласкающим струям.

«Как я слаб и жалок».

Опускаюсь на кафельный пол. Вода теперь падает сверху, словно дождь. Она немного облегчает мое состояние, успокаивает. Смывает пот и слезы. Высохшие и совсем еще свежие, теплые соленые капли смешиваются с холодными. Все следы моей слабости исчезают в канализации.

Глава 2

Я – «босс»?..

Через два часа я уже сижу в своем кабинете.

Я – Суперби Скуало, Второй Император мечей, экс-капитан и нынешний босс независимого отряда убийц Вонголы – Вария. Громкие титулы – лишь пустой звук. Фактически, я просто номинально являюсь главой. На самом деле всем правит…

А вот, кстати, и он. Высокий блондин в круглых очках, мягкие черты лица, добродушная улыбка. На вид ему лет тридцать пять. Он производит впечатление этакого добренького дядюшки, готового помочь всем и вся. Оттабио – мой капитан и заместитель. Его назначил сам Девятый, якобы, в помощь, аргументировав это тем, что мне нужен опытный помощник, который будет помогать в управлении семьей и давать советы. Но Вонгола Ноно и Оттабио фактически прибрали к рукам бразды правления, поставив меня, как ширму. Но выбора нет: в противном случае – жалкое существование, и, в лучшем случае, быстрая и безболезненная смерть.

Я нахожусь в главной нашей резиденции под круглосуточным надзором того самого Оттабио и двух хранителей Девятого. Вария в опале, офицерский состав раздроблен и распределен по различным штаб-квартирам Вонголы. Численность рядовых варийцев была уменьшена на треть. Все это я узнаю из отчетов, которые преподносит капитан. Бумаги проходят через Вонголу. Мне только дают подписать их. И всё. Резолюцию ставлю, не читая. Это не важно, ведь все равно уже всё решено.

– … поэтому мы так и поступили.

До меня с трудом доходит, что Оттабио вот уже долгое время что-то рассказывает. Вздыхаю, не могу сосредоточиться. Усталость и постоянный недосып берут свое – я невнимателен.

– Врой! Просто покажи, где подпись поставить. Мне неинтересно.

– Господин Скуало. Если вы не будете интересоваться делами семьи…

От этого тихого, спокойного, я бы сказал, елейного, голоса придурка мгновенно выхожу из себя. Расшатанная нервная система дает трещину. Голос мгновенно набирает силу. Вскакиваю и, перебив Оттабио, начинаю на него орать.

– Врой! – От моего боевого клича содрогаются стены, оконные стекла звенят в рамах. – Зачем?! Для чего?! За меня давно уже все решено! Да я здесь просто, как пустое место!!!

От дальнейшего крика меня отвлекает распахнувшаяся дверь. В кабинет вваливаются оба хранителя Девятого Вонголы: Ганук III и Койот Ньюгет.

– Что здесь происходит? Чего разоралась, килька?

Этот чертов Ганук, всего на пять лет старше меня, а туда же – петушится дальше некуда.

– Врой! Закрой свой поганый рот, прихвостень Ноно! – рычу. Меня трясет от гнева и ярости.

– Оя-оя!.. А принцесска сегодня не в духе. Не выспалась, милая? Сон дурной?

Придурок, как всегда, насмехается.

– Сволочь! Я сказал, ЗАТКНИСЬ!

Гордость взъярилась от того, что о моей слабости прознал кто-то еще. Это была последняя капля. Словно струна лопнула.

Не помня себя от ярости, кидаюсь на молодого мужчину. Тот с готовностью встретил атаку. Все мои мечи были изъяты, я безоружен. Но это не имеет значения. Желание убить сейчас превышает и затмевает собой инстинкт самосохранения. Несколько минут кидаюсь на хранителя грозы. Все безрезультатно: он, смеясь, отбивает все выпады, уклоняется от ударов. Это раздражает. Очередной бросок оканчивается мертвым захватом.

– Сволочь, пусти! Врой!!!

Дергаюсь, стараясь высвободиться, но сила явно не на моей стороне.

– Ну-ну, милая. Успокойся… или я применю силу. – Ганук только издевательски смеется.

Второй хранитель в это время что-то тихо обсуждает с Оттабио. Они постоянно посматривают в мою сторону, словно решая, что же делать.

– Хорошо, – тихий голос Койота прерывает поток моей брани. Я замираю в ожидании. – Отведи его в комнату и запри.

– Врой! Что вы позволяете себе?! Убери свои грязные руки от меня!

Извиваюсь, стараясь ударить молодого хранителя.

– Эй! Мелкий идиот! Я тебя предупреждал…

Электрические разряды пронзают тело. Как ни как, а Ганук – хранитель грозы, и электричество – его оружие. Все тело дергает от разрядов. Крик переходит в вой. Боль растекается мгновенно по всему телу. Ослепляющая. Тело превращается в одну сплошную вспышку. Из глаз текут слезы. Я ничего не могу сделать. Ноги подкашиваются, повисаю на руках хранителя. Он смеется: уже не в первый раз хранитель так развлекается – это его любимая игра. Ведь в особняке Варии нет других развлечений, а прямой приказ Ноно Вонголы практически развязал руки.

Постепенно мир вокруг меркнет. Меня отпускают. Словно марионетка с обрезанными нитями, валюсь на пол. Тело по-прежнему сотрясают спазмы, руки и ноги не слушаются. Боль везде. Слезы, не переставая, текут из глаз. Перед потухающим взором появляются довольные лица Хранителей и приторно-сочувствующий взгляд Оттабио.

Глава 3

Черный. Белый. Красный

Темнота… Бархатно-черное пространство наполнено звенящей тишиной и мельчайшими острыми осколками. Их не видно, но я ощущаю колющие прикосновения острых граней. Где верх, где низ не имею ни малейшего представления, никаких ориентиров. Не могу пошевелить ни одним мускулом. Неопределённость раздражает, а то, что, помимо воли, в глубине сердца зарождается и разрастается холодный, липкий страх, раздражает еще больше.

Неожиданно, далеко впереди, появляется неясное свечение. Приближаясь, преобразуется в огромную… глыбу.

«Нет!»

Ото льда веет мертвецким холодом. Паника разрастается.

«Нет! Не приближайся!»

Хочется крикнуть, но голос застревает в горле, словно огромный ледяной еж: царапает изнутри, раздирает плоть. Во рту скапливается кровь, горячие капли текут из уголков губ по подбородку. Я понимаю, насколько она горяча. Или это тело неестественно холодное? Поднимаю руки к глазам… Нет! Не может быть! Тонкие, практически прозрачные пальцы покрытые изморозью, словно ледяные. Ужас. Вместо крика изо рта вырывается струйка кровавого пара. Тут же, замерзнув, невесомая влага разлетается сверкающей пылью.

Холод и всепроникающий мороз.

Красные кристаллики – моя кровь – повисают в пространстве. Постепенно их становиться все больше. Алые бусинки болтаются вокруг. Белая глыба с темным силуэтом совсем близко. Протянув руку, я мог бы ее коснуться кончиками ледяных пальцев. Но… тело не слушается.

Паника! Слабость пугает.

Цветов вокруг меня становиться больше. Черный растворяется. Ледяной, несущий холод белый и жаркий, пламенный кроваво-красный. Цвета столь разные, контрастные – чехарда ярких пятен.

Затем белая глыба с темным силуэтом взрывается, обдавая сотнями… нет, тысячами острых ледяных игл. Вновь кричу, но безрезультатно. Из пересохших и потрескавшихся губ вырывается еще больше кровавых кристаллов и ледяных осколков. Яркий трехцветный вихрь смешивается вокруг меня. Мне страшно! Сердце словно сковано ледяным ужасом.

Стенки вихря сдавливают, не могу вдохнуть. Паника, близкая к истерике, охватывает разум. От безысходности вою. Но только больше красного, больше боли… и ни единого звука. Все происходит в полнейшей тишине. Я умоляю, пусть это все закончиться, я больше не выдержу обжигающего холода вокруг и леденящего душу страха внутри.

Плотно зажмуриваю глаза, до боли и цветных всполохов. Слышу звук: сначала тихий, но мгновенно перерастающий в дикий отчаянный крик.

* * *

Распахиваю глаза – это я кричу, дико, страшно – ору от ужаса.

Вокруг темно.

Резко сажусь. Сердце стучит где-то в районе горла, из-за этого сложно вдохнуть. Воздуха не хватает. Широко открывая рот, пытаюсь восстановить нехватку живительного газа.

Проходит достаточно много времени, прежде чем организм начинает успокаиваться. Обвожу взглядом комнату – моя спальня. Видимо, принесли сюда, пока я был без сознания. За окном сумерки только-только начались: комната окрашена в серо-красные оттенки. Невольно в памяти всплыл сон: те же цвета. Меня передергивает от ярких воспоминаний.

Наверно, уснуть сегодня больше не смогу. Левая рука опять ноет, на коже ощущается холодный липкий пот. Во рту острая боль и металлический привкус. Провожу ладонью по подбородку – кровь. Видимо, сильно прикусил язык во время сна.

Пошатываясь, иду в ванную комнату. Тщетно стараюсь убедить себя, что прохладный душ поможет успокоиться, сотрет неприятные воспоминания о кошмаре из памяти так же, как смоет пот с кожи.

Подставляю тело под холодные струи. Ледяная вода обжигает – мурашки разбегаются по коже. Сердце все также дико бьется, болезненно отдаваясь в виски. Успокоение не приходит. Одна за другой перед глазами возникают картинки из сна: белый, красный, черный – снег и лед, боль и кровь, страх… Не могу… не могу успокоиться.

Взгляд падает на большое зеркало в полный рост, которое весит у противоположной стены, и я вздрагиваю от увиденного. Меня начинает трясти… от ужаса, от паники, от бессилия…

Белый. Слишком бледное тело, худое. Тонкая, полупрозрачная кожа обтягивает угловатые суставы, каждую косточку, каждый мускул, выпирающие ребра; старые и свежие шрамы, паутиной разбросанные по всему телу – их цвет чуть светлее, почти белыйе.

Красный. Свежие раны, полученные в последнем бою, еще не зажили, и поэтому ярко выделяются на бледной коже. Некоторые вновь кровоточат: вода, пробегая по швам, окрашивается в бледно-розовый цвет.

Черный. Темные тени под ресницами пролегли давно. С той самой битвы, вот уже в течение месяца, я не сплю. Не могу. Глаза – пустые, тусклые, безжизненные – бездна, в которой отражаются лишь отчаяние и боль.

Вновь к горлу подкатывает комок. Слезы душат. Я никогда не плакал, а сейчас не могу сдержать эмоции – состояние близко к истерике. Еще немного, и я сорвусь.

Один среди мира мафии. Поддержки и помощи ждать не откуда, вокруг враги: они желают мне смерти, хотят видеть боль на лице, желают сломать, обезглавить Варию окончательно. Раздавить. Уничтожить. Стереть все следы, все напоминания о нашем бунте. Скрыть позор: вся информация о нашей атаке на главную штаб-квартиру Вонголы и покушение на жизнь Девятого была засекречена. Только высшие эшелоны власти знали о причастности сына Девятого и офицеров Варии к нападению.

* * *

В итоге, под холодной водой я провел почти два часа. Сидел на кафельном полу и, глядя в зеркало напротив, обдумывал положение вещей, сложившихся на данном участке истории Варии, а главное то, какую роль играет в этом моя скромная персона. Занимался самобичеванием до тех пор, пока прислуга, зашедшая вечером, не вытащила меня из-под ледяных струй, продрогшего до костей, с посиневшими губами и с воспаленными глазами, красными от слез, которые, естественно, я пытался скрыть.

Уложив меня в теплую постель, укутав, словно мумию, они покинули спальню. Но я недолго был в гордом одиночестве. Минут через пять в дверь влетел Оттабио. Его обеспокоенный взгляд и голос, с которым он кудахтал надо мной, словно наседка, бегая по комнате, меня абсолютно не трогали.

Мысли, возникшие под ледяной водой, продолжили течь по намеченному руслу. Я знал, как именно мне стоит дальше вести себя. Я выбрал путь, по которому пойду и по которому выведу Варию из тьмы и упадка, верну всю мощь и уважение своей семье. Когда Занзас, мой босс, вернется, – в этом я не сомневался – я должен буду передать ему бразды правления, положить к его ногам сильнейшую организацию убийц в мире мафии.

– Оттабио, – говорю очень тихо, голос хрипит. Капитан замер на середине предложения, так и не закончив мысль. – Найди всю информацию, где сейчас мои офицеры. Их местонахождение, чем они заняты. Найди способы, чтобы связаться с ними.

– Но босс! Девятый запретил вам любые контакты с этими людьми!

– У тебя есть сутки, – мой голос, словно кинжал, прямой и холодный, не терпящий возражения. – Иначе… – широко зеваю, погружаясь в сон, – у меня будет новый капитан.

Мужчина что-то еще пытается возразить, но я не слушаю. Темнота и тишина. Сегодня я не увижу больше снов: не будет холода, льда и громадной белой глыбы с темным силуэтом.

Впервые за несколько недель я сплю всю ночь.

Глава 4

Лихорадка

Утро встречаю в мучениях от сильнейшей лихорадки. Голова раскалывается, хочется пить, губы пересохли, лицо горит. Тело покрывает холодный, липкий пот, меня знобит. С головой накрываюсь одеялом, но все равно холодно. Черт! Какое хрупкое оказывается у меня здоровье. Пара часов под ледяным душем, и вот результат.

Раздражает!

Заглянув с утра пораньше, Оттабио интересуется самочувствием, за что и слышит в ответ множество нелестных выражений про себя, про хранителей Девятого и самого дона Тимотео. Достается всем. Но в то же время эта яркая тирада, исполненная практически шепотом, но очень красочно и экспрессивно, возымела должный эффект: Оттабио ретировался очень быстро, а уже через несколько минут меня почтил визитом штатный медик Варии.

Постельный режим: лежим, лежим и еще раз лежим.

Мое возмущение эскулап игнорирует. Во-первых, яростный, гневный шепот едва слышен; и это притом, что я «ору» на пределе возможностей воспаленных голосовых связок. Во-вторых, будучи главным врачом в Варии, он прекрасно знает мое отношение к лечебному покою. Как итог, меня запирают в спальне. Спасибо, что хоть к кровати не приковали – были прецеденты.

К тому моменту, когда после обеда в комнату зашел Оттабио, злости накопилось столько, что удивляюсь, как я до сих пор не получил способность зажигать пламя ярости, как… Занзас. Воспоминание о боссе, предотвратило вспышку гнева. В очередной раз сердце болезненно сжалось.

– Как вы себя чувствуете, господин Скуало?

Гневное молчание и яростный взгляд – наилучший ответ на столь глупый вопрос. Взяв в руки большой блокнот, который отыскал в комнате, начинаю быстро писать. На мою кровать переехала большая часть содержимого рабочего стола, книжных шкафов и большого секретера, где я храню важные документы. Ну не буду же я просто так терять драгоценное время в праздном безделье, вызванном такой мелочью, как простуда. Ну и что, что температура 39,2. Есть очень важные дела! А болезнь пройдет… Я на это надеюсь.

«Принеси все документы сюда», – гласит надпись, выведенная аккуратным почерком.

– Но… но вам прописан покой и постельный режим! Вы не можете… Нужно же думать о здоровье! – причитает капитан.

Я чувствую, как от злости у меня даже глаз задергается. «Еще немного и я придушу этого безмозглого болвана!»

Видимо, все эти кровожадные желания отражаются на лице, потому как Оттабио, судорожно сглотнув, мгновенно скрывается за дверью. Ему понадобилось всего минут десять, чтобы принести из кабинета наиболее важные документы.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – капитан нервно перетаптывается у моей постели. Ему не хочется оставлять меня в одиночестве с документами, несущими в себе срочные дела и важные для Варии решения.

Жестом показываю Оттабио убираться из комнаты. Он, обреченно и расстроено вздохнув, уходит. Но перед самой дверь останавливается:

– Во сколько мне можно будет их забрать?

Смотрю на часы, прикидывая. «В пять» – показываю на пальцах. Писать лень. Оттабио кланяется и выходит, не забыв закрыть за собой дверь на замок.

* * *

Оттабио пунктуален. Ровно в пять щелкает замок. Дверь распахивается, пропуская моего капитана. Прочтенные, изученные вдоль и поперёк документы аккуратной стопкой лежат на прикроватной тумбочке. Часть была подписана, а остальные я забраковал. Эти листы, которые я для наглядности перечеркнул, возможно, негативно бы сказались на судьбе Варии, чего я никак не мог допустить.

– Вот, – капитан отдает мне лист, исписанный от руки с обеих сторон. Протягивая руку, удивленно смотрю на Оттабио. Сквозь круглые стекла его очков лучится только добро и понимание. – Эта та информация, о которой вы вчера просили. Из-за того, что вы забрали сегодняшнюю работу, у меня было достаточно времени на ее поиск.

Благодарно киваю. Я шокирован. Если честно, я не ждал, что Оттабио добровольно выполнит (если вообще выполнит) мой приказ. Думал, что он сразу же доложит Девятому или Хранителям о моем дерзком приказе, нарушающем указания Ноно Вонгола. Хотя, может, так оно и произошло, и это ловушка, дабы дискредитировать меня. Это будет серьезный довод, чтобы убрать меня с места главы опальной Варии. И тогда всё действительно кончится, и наш независимый отряд элитных убийц перестанет существовать.

Глаза мои слипаются от усталости. Многочасовая, напряженная работа вкупе с общей слабостью организма сильно вымотали меня.

– Господин Скуало. Я прошу вас, подумайте о своем здоровье. Вам нужен покой, чтобы набраться сил и вернуться к управлению организацией.

Киваю, слегка улыбнувшись. Я, действительно, вновь плохо себя чувствую. Оттабио еще что-то ободряюще говорит, желает мне спокойной ночи, скорейшего выздоровления, и уходит. Запереть дверь он не забывает.

Странный он человек. С виду добрый, отзывчивый, вроде как, искренне мне сочувствует. Но чутье не может успокоиться, ощеривается, словно дикий зверь, почуявший тревогу. С ним стоит вести себя крайне аккуратно, внимательно присматриваться к его поступкам и действиям.

На листе, что принес Оттабио, написаны его ровным, наклоненным влево, почерком координаты и контакты всех старших офицеров. Так. Бельфегор в Шотландии, Луссурия в Амстердаме, Леви-а-Тан в Японии. О Маммоне ничего не известно. Не удивительно, в общем.

Я слишком изможден, чтобы проанализировать адекватно всю эту информацию. Голова снова гудит, и, кажется, температура вернулась: лицо и уши горят. Сложив вчетверо драгоценный листок, прячу его в тайник в кровати. Завтра… Завтра начнется путь к возвращению Варии. Возрождение из пепла, подобно мифической птице Феникс. Довольный собой, я засыпаю.

* * *

Я быстро проваливаюсь в темную бездну. Сейчас здесь не холодно. Мягкий мрак. Большая глыба больше похожа на кусок мутного горного хрусталя, нежели на лед. Темный силуэт внутри нечеткий, нестрашный. Родной, знакомый… Я вглядываюсь в полупрозрачную толщу в надежде разглядеть лицо. Но безрезультатно. Темная, бархатная тьма… Не более. От него сочится тепло, я ощущаю кожей волны. Сухие и жаркие… но почему-то не знакомые, чужие. От повышающейся температуры становиться не по себе. Что-то происходит в черной мгле.

Опасность?..

Тревожно. Инстинкт взвывает. Белый кристалл наполняется жаром. Черная тень в центе глыбы разрастается, заполняя весь объем мутной, блеклой толщи. Кристалл теперь весь пугающе-неправдоподобно темный. Сверкающий острыми гранями. Опасный. Чужой для меня. Он лишний здесь! Огромный кусок тьмы… моего страха.

Растворяется, сливаясь с мраком. Исчезает из поля зрения. То, что я потерял его из виду, сильнее всего меня пугает. Пугает неизвестность. Я не знаю, откуда ждать нападения. Мои инстинкты хищника воют. Тело напрягается, я готов. Вот только к чему?

Волны жара накрывают меня, они приходят со всех сторон, отовсюду. Вскоре непрерывный поток темного, горячего пламени окутывает с головой. Я задыхаюсь! Сердце в груди бьется, подобно бешеной птице. Словно желает вырваться, неистово колотится о ребра, причиняя боль себе и мне. Голова раскалывается от нехватки кислорода, от огромного давления разогнавшейся крови. Ощущение, словно в темя вонзили большой, тупой и ржавый топор. Боль! Ослепляющая, превышающая болевой порог в несколько раз.

Сжимаюсь в тщетной попытке утихомирить ужасные ощущения. Но они все сильнее. Все больше давления темного пламени. Оно сжигает тело. Кожа краснеет и лопается, мускулы, кости. Беззвучно ору, пока меня заживо превращают в прах.

Страх. Ужас. Боль… Тьма…

Глава 5

Жар

Тишина приходит неожиданно. Просто в один момент всё исчезает: и боль, и тьма. Пропадает темный жар. Остается только страх, липкий, тягучий, словно холодным металлическим обручем, стягивает бешено бьющееся сердце. Перед глазами всё плывет, но понимаю, что уже не сплю. Прикоснувшись ко лбу, чувствую холодную влагу и горячую кожу – лихорадка снова вернулась. Теперь, когда вслушиваюсь в сигналы тела, чувствую неприятную ломоту в мышцах и общую слабость. Заставляю себя успокоиться. Лежу и смотрю в потолок, мысленно приказывая телу расслабиться. Делаю один глубокий контролируемый вдох за другим. Мерно, ровно…

Так проходит несколько часов, а может всего несколько минут? Я не знаю: чувство времени не работает.

Вдох. Выдох. Вдох… Выдох…

Кошмарный сон. Очередной… Но не такой, как все остальные. Жар, пламя, тьма… неизвестность и опасность… Где-то в особняке часы отбивают три раза… Три часа ночи. Значит, я проспал почти десять часов. Это радует. Предыдущие погружения в мир Морфея были в разы короче: один, от силы два часа за всю ночь.

Щелчок. Второй... Дверь в комнату, негромко скрипнув, приоткрывается, пропуская неизвестного. Лежу спиной к входу и не вижу вошедшего. Затихаю, стараясь дышать беззвучно. Не нужно неизвестному знать, что его присутствие в комнате обнаружено. Кровь стучит в висках. Удары настолько сильные, что, кажется, их может услышать посторонний.

Кровать за спиной прогнулась: неизвестный близко. Все мускулы напряглись. Тело готово к атаке. Он близко: я чувствую тепло его тела, тихое дыхание и запах, исходящий от пришельца. Терпкий, немного сладковатый, но одновременно горький с какими-то алкогольными нотками. Нехорошо…

Рывок! Вскакиваю и кидаюсь на незваного гостя. То, что одеяло успело на долю секунды ослепить противника, дало мне микроскопическое преимущество. С теми силами, что у меня сейчас, я не смогу дать достойный отпор даже рядовому боевику. Завязывается борьба, яростная, но короткая. Очень быстро меня укладывают на лопатки. Зафиксировав руки над головой, мужчина уселся мне бедра, пригвождая к кровати. Теперь, сколько ни дергайся, убежать не смогу.

– Что, маленький петушок решил показать шпоры? – светлые волосы ярким пятном выделяются в темноте.

– Ганук? – Я ошарашен, говорю шепотом, воспаленные голосовые связки, словно ножом режут. В горле резко пересохло. – Что ты здесь делаешь?

– О! Да ты еще и голос потерял! Теперь не прокукарекаешь! – Широко улыбается. От него пахнет алкоголем. Он пьян. На лице появляется недобрый оскал, от которого у меня кровь стынет в жилах. – Поиграем, принцесса?

– Ты… Ублюдок! Пошел вон! Слезь с меня!

Яростно начинаю извиваться и дергаться, за что и получаю звонкую пощечину. В голове шумит, перед глазами все плывет. А этот урод, Ганук, пользуется этими секундами, пока я прихожу в себя. Сняв галстук, он стягивает им мои запястья. Он сильным рывком подтаскивает меня к спинке кровати и привязывает оставшийся конец галстука к высокому резному изголовью. Руки напряжены, я буквально повисаю на них всем весом.

– Мразь! Отпусти меня! – шёпот… Он не дрожит, в отличие от тела. Внутри все холодеет от разрастающейся паники и ярости.

– Ну, уж нет, принцесса! Мне скучно и я хочу развлечься по-настоящему.

Он наклоняется ниже. Скользнув ладонью мне на затылок, он с силой сжимает волосы, заставляя запрокинуть голову. Наклоняется. Слишком близко! Кончик его носа касается моего. Темные глаза, затуманенные алкоголем. Его губы растягиваются в хищном оскале. Втянув носом воздух, словно собака, изучающая новый запах, он шепчет мне прямо в губы:

– А вблизи ты симпатичнее.

Ухмылка, злая, опасная.

Едва ощутимое прикосновение. Его губы слишком близко, а я не в силах отстраниться. Гнев и ярость взвиваются от бессилия. Страх и ужас. Противно. Мерзко! Мозг лихорадочно ищет пути к спасению. Тем временем Ганук впивается мне в шею грубым поцелуем. Меня тошнит от отвращения. Его зубы задевают чувствительную кожу.

Меня трясет, жар разливается по телу. Это не возбуждение! Нет! Мне противно! То, что сейчас вытворяет Ганук, не укладывается в голове.

Оторвавшись, он проводит влажную дорожку языком от оставленного засоса вверх к уху. Сильно прикусив нежную мочку, он шумно выдыхает –  горячее дыхание обжигает нежную кожу. Зажмуриваюсь. Прикосновение к груди… Чуть шершавые пальцы сжимают, а затем выкручивают нежный сосок. Судорожно выдыхаю сквозь сжатые зубы. «Это больно, черт возьми!» Дыхание перехватывает. Приоткрываю рот, хватая воздух большими глотками. Неожиданно мои губы вновь накрывает жаркий поцелуй. Я не успеваю среагировать, и чужой язык проникает через приоткрытые зубы.

Отчаяние! Не вырваться.

Навалившийся всем телом хранитель грозы грубо гладит мои бока. Его «ласки» доставляют мне только больше отвращения. Он кусает мои губы, жадно, до крови.

От бессилия хочется выть. Обидно до ужаса. Слабое тело подводит в ответственный момент. Расшатанная нервная система вот-вот вновь даст трещину. Того и гляди на свободу вырвутся переполняющие меня сейчас эмоции.

– Прекрати… – судорожный шумный выдох. Я зажмуриваюсь. – Гребанный придурок, отпусти меня!

– Не ной!

Оторвавшись, Ганук извлекает из кармана платок. Он разжимает мне челюсти, сдавив пальцами щеки. Вложив между зубами ткань, туго затягивает узел на затылке, фиксируя кляп. Безвыходное положение, паника, страх. Стянутые запястья ноют, волосы на затылке попали в тугой узел – не больно, но противно. До рези в глазах, до глубины души.

Прохладная ладонь скользит по щеке ко лбу, приподымает челку. Пальцы вцепляются в волосы. Влажное горячее дыхание у виска.

«Отвратительно! Противно! Мерзко!»

Глухой, сиплый рык, приглушенный кляпом, не возымел никакого эффекта.

«Мразь! Чертов педик!»

Мысли в голове устроили чехарду. Пробую сопротивляться, но сильные пальцы, до того державшие меня за волосы, впиваются в подбородок. Больно! Противно! Я сам себе противен из-за своей слабости. Из-за того что вот так просто оказался придавленным разгоряченным и возбужденным телом врага в своей собственной спальне, в своей же кровати. Мне противен тот страх, что сковывает сердце ледяным обручем, заставляя биться в истерике.

Ладонь от груди скользит вверх. Громко усмехается, а мне становится жутко. Тугое кольцо смыкается на шее. От неожиданности раскрываю глаза. Злое лицо хранителя грозы, обрамленное светлой шевелюрой всего в десятке сантиметров. Его пальцы сдавливают мое горло. Задыхаюсь. Становится по-настоящему страшно. Привязанный к кровати, обессиленный лихорадкой, я ничего не могу сделать. Паника!!!

«Отпусти!» – ни звука. Воздух не проходит через сдавленное горло. В глазах темнеет, сердце сильнее стучит, уже в районе висков. «Не верю! Не может быть!»

– Прощай, гордая варийская Акула…

Глава 6

Планы

– Прощай, гордая варийская Акула… – пьяно усмехается Хранитель Грозы. Холодно. Безжалостно… Словно заносит острейшее стальное лезвие, дабы отсечь бесполезный рудимент. У меня внутри все обрывается. Еще никогда я не был так уверен в близости своей смерти.

Плотное кольцо обхватывает всё горло. Двумя руками он медленно сдавливает дыхательные пути, артерии. В голове пусто: зачем мысли, если смерть, вот она, перед тобой. Я задыхаюсь. Непроизвольно шире раскрываю рот в тщетной надежде получить глоток, хоть самую малость живительного воздуха, но кляп мешает, в ушах гудит обезумевшая кровь.

Звонок…

Ганук смеется. Не громко. Но так гадко.

Звонок…

Хватка неожиданно слегка ослабевает.

– Да…

Приоткрываю один глаз. Ганук разговаривает по телефону, но свободной рукой он по-прежнему удерживает меня за горло.

– Я? В правом крыле, проверяю коридоры… Да, почти закончил, но… Хорошо, я понял, сейчас буду… – Мобильный исчезает в кармане Хранителя. Он недоволен. – Черт! Видно не судьба… Что ж побудь еще немного на этом свете, рыбка…

Телефонный разговор окончательно портит ему «веселье». Чему я несказанно рад. Но Ганук решает «одарить» меня на прощание. Резким движением сдергивает кляп на подбородок. Он вцепляется мне в губы грубым, кусачим поцелуем. Его язык по-хозяйски шарит по моему рту, гладит чувствительное нёбо, проводит по зубам. Меня трясет от отвращения, гнева и ярости из-за своего бессилия и неспособности дать хоть какой-либо мало-мальски достойный отпор.

Все мои попытки сопротивления пресекают сильные руки хранителя. Он больно сжимает мои плечи, придавливает тело к кровати. Грубые пальцы вцепляются в подбородок, когда я пытаюсь свести челюсти. Резкий удар в живот, и я широко раскрываю рот в судорожном вдохе. Легкие горят, а удар в солнечное сплетение выбивает последний кислород. Меня скручивает от боли, резкий, хриплый, сильный до слез кашель раздирает горло. Я нахожусь на границе потери сознания.

– Рано или поздно ты всплывешь вверх брюхом, – зло рычит мне в лицо Ганук. Он гадко скалится, когда, напоследок оглянувшись, покидает мою комнату.

Кашель проходит далеко не сразу, от удара и резких спазмов ноет все тело. Дыхание никак не может восстановиться. Скачущие мысли не могут упорядочиться. Произошедшее вообще не укладывается в голове. «Какого хрена?!», – единственная мысль пульсирует в сознании.

Когда, наконец, привожу дыхание в порядок, появляется новая проблема. Стянутые запястья онемели – практически не чувствую рук. Но высвободиться не так-то просто. Приходиться практически до хруста вывернуть суставы. С горем пополам, помучив свои голосовые связки очередным потоком неконтролируемой брани, мне удается ослабить путы и высвободить кисти.

«Блядь! Чертов придурок! Гребанный мудак!», – и еще много разных характеристик получает Ганук, пока я растираю затекшие конечности. Ткань галстука оставила на запястьях яркие следы, которые наверняка пройдут не скоро. Черт! Голова раскалывается. А кроме этого еще и живот болит из-за удара и на щеке жжет. Да еще и лихорадка усиливается. Надо брать себя в руки. Перспектива быть грушей для битья меня не прельщает. Нужно быстрее поправляться и вернуть физическую форму, утраченную из-за наиглупейшей депрессии. При первой же возможности – в тренировочный зал. Тренироваться я могу даже без мечей. Рукопашный бой. Общие тренировки тела.

Оставшееся до рассвета время провожу за построением планов своих действий, стратегий поведения, которые не будут вызывать подозрения у Вонголы, но вместе с тем позволят вернуть могущество Варии. Переписываю своей рукой данные, найденные Оттабио. Сам листок сжигаю. Почему? Не знаю.

* * *

Утром, после завтрака Оттабио огорошивает известием о внезапном вызове в Вонголу. Девятый желает поговорить. А может это будет допрос? Или сразу казнь? Выбора нет. Ехать придется, не смотря ни на что. Не взирая даже на по-прежнему держащуюся высокую температуру, жар и лихорадку.

Сажусь в машину и сразу отворачиваюсь к окну. Со мной к дону Тимотео отправились Оттабио, сидящий сейчас на переднем сидении, и Койот, который сидит справа от меня. На протяжении практически всей дороги в салоне стоит неприятная тишина. Только хранитель и капитан перекидываются парочкой фраз.

За окном мелькают поля, леса… Ясная погода. Высокое чистое небо, на горизонте ни облачка. Я долгое время не был на улице. Прошел месяц с нашей атаки. Как давно это было… Боль и тоска. Ранее острые чувства немного притупились временем. Понимаю всю бесполезность своих терзаний.

– Что это, Скуало?

Койот вцепляется в мое запястье, на котором отчетливо видны следы от пут. Я не заметил, как рукав рубашки слегка задрался, открывая напоминания о произошедшем ночью.

– Тебя не касается! – зло хриплю я. Да, голос вернулся, но все рано говорить больно. Я выдергиваю руку и вновь отворачиваюсь к окну.

– Та-ак…

Он наклоняется ко мне ближе. Вцепившись своей искусственной, железной рукой мне в подбородок, он поворачивает мое лицо к себе. Я прекрасно помню, что на скуле у меня красуется небольшой кровоподтек от пощечины.

– Откуда это?

– Я же сказал, тебя не касается! – Мы яростно сверлим друг друга глазами. Недолгое противостояние. Я вырываюсь. – Это мое дело. И ты в него не лезь!

– Чертов щенок!

Мне было непонятно, кому адресованы были эти слова. Он не смотрит на меня. Наклонившись вперед, хранитель тихо перешептывается с Оттабио, периодически бросая на меня странные взгляды. Удивление, шок, сострадание, недоверие… Я не могу понять и прочесть их взгляды. Да мне собственно и не интересно.

– Я поговорю с ним.

На этом все разговоры прекращаются. Тишина в салоне большого темного автомобиля держится вплоть до прибытия в особняк Ноно Вонгола.

* * *

Разговор со стариком Тимотео проходит один на один. В основном говорит он, лишь изредка задавая вопросы, на которые я односложно отвечаю. Как же раздражает весь этот фарс! Девятый просит, не требует, а именно мягко просит, чтобы я держал язык за зубами. Чтобы ни одна живая душа, помимо уже осведомленных, не прознала о причинах и последствиях, а главное об участниках «Колыбели». Следуют тонкие намеки о нарушении омерты, за что полагается в обычной ситуации смертный приговор. Но по доброте душевной или из-за каких-то личных мотивов Девятый решил пощадить Варию. Целый месяц ему понадобился, чтобы решиться на это и уговорить внешних советников поменять решение в свою сторону.

– Ты плохо выглядишь, Скуало.

Это точно. За время, прошедшее с последней нашей встречи непосредственно сразу после заточения Занзаса, я сильно похудел, черты лица заострились, под глазами пролегли тени от постоянного недосыпа. А еще тот синяк на щеке… Но я не собираюсь давить на жалость своим внешним видом. Самому тошно от видимого каждое утро отражения в зеркале.

– Врой! Да я скоро от бездействия плесенью покроюсь. Ваши шавки и шагу не дают мне ступить. Всюду суют свой нос. Откушу ведь когда-нибудь!

Вся ярость, накопившаяся за эти четыре недели, выплескивается на седую голову Девятого. Ору, и хрипота не помеха. Гнев и ярость! Но дон Тимотео только устало качает головой. Он заверяет меня, что Вария по-прежнему часть Вонголы. Что без поддержки нас не оставить. Сокрушается по поводу утери босса. Что на мою совсем еще юную голову свалилось сразу так много. Чертов старикашка! От всех его сопливых речей я только еще больше впадаю в ярость. Не выдержав, пулей вылетаю из кабинета. Утихнувшая было немного боль вновь растревожена напоминанием о тех событиях, о Занзасе, о моей слабости и беспомощности…

Черт! Черт! Черт!

В машине я буквально кипячусь от переизбытка эмоций. Вернувшись домой, я запираюсь в кабинете. Дела помогут мне немного отвлечься. Но я не могу сосредоточиться. Девятый простил нас? Не верю! Ищу скрытые мотивы. Круг за кругом наворачиваю по темному паркету. Стук в дверь. Оттабио интересуется, всё ли в порядке. Он точно идиот. Что может быть в порядке? Все плохо, очень и очень плохо!

* * * 

Кабинет окрашивается в золотые тона. За окном закат. Устав от бесполезных метаний лежу на одном из широких диванов, закинув ноги на подлокотник. Мой взгляд устремлен в потолок.

В дверь робко постучали:

– Господин Скуало, вы спуститесь к ужину? – взволновано проговорит прислуга.

Мой желудок мгновенно принимает решение. Все, что я могу, только согласиться. Мне нужно немного времени, чтобы успокоиться и привести себя в порядок. Документы, которые я планировал прочесть, разбросаны по всему кабинету. Я ничего не сделал за то время, что провел за закрытыми дверьми. Только больше вопросов. И пока ни одного ответа… Одному мне будет тяжело. Нужно как можно быстрее возвращать офицеров из ссылки.

А пока… Я встаю, и, приведя в порядок одежду, покидаю кабинет. «Война войной, а обед – то есть ужин – по расписанию».

Глава 7

Перемены

– Что тебе нужно? – хмурясь, спрашиваю.

– А что, рыбка, боишься?

Хранитель Грозы преграждает путь, стоя посреди коридора, ведущего в тренировочные залы. Все мое приподнятое настроение тут же опускается ниже плинтуса, и боевой настрой на долгожданные тренировки по фехтованию начинает плавно перерождаться злость и раздражительность. Покрошить этого наглеца хочется с каждой секундой все больше и больше.

Прошло уже полгода. Вчера мне, наконец, разрешили использовать мечи. Девятый разжалобился? Не важно!

За прошедшее время я наладил связи со всеми своими офицерами. Нашел даже Маммона. То есть он сам со мной связался. Я приказал всем ждать и не высовываться. Не дай Бог, они подымут свои головы и оскалятся на Вонголу. Кара наступит мгновенно. Ведь даже Занзаса… Даже босс, который был сильнее всех нас вместе взятых, не смог противостоять Девятому. А учитывая, что мы сейчас поодиночке, то справиться с нами будет намного проще. Нет, я не пессимист. Я – реалист, знаю наши силы. И вижу мощь Вонголы. Пока мы не соперники самой сильной мафиозной коалиции, влияние которой распространяется на весь цивилизованный мир.

Но Ганук, стоящий сейчас предо мной, наверняка нарывается на трепку не просто так. Провоцирует меня? Личная неприязнь? Или приказ сверху?

– Я? Тебя? Боюсь?! Врой! Просто представляю себе, какой из тебя отменный фарш получиться.

– Оу… Молодой петушок. Думаешь, дорос до сражения с хранителем?

– Врой! Не будь столь самоуверенным! Почему бы нам не проверить, насколько ты, мерзавец, слаб?! Что тебе мешает?

– Ничего не мешает. Я преподам тебе, щенок, урок хороших манер. Чтобы ты знал свое место.

– Это мы еще посмотрим, кто кому место укажет!

* * *

То, что творится сейчас в самом большом тренировочном зале Варии, иначе как эпицентром грозового шторма я не могу назвать. Наша схватка похожа на столкновение двух торнадо. Хранитель Грозы во всю мощь использует свои пистолеты, осыпая меня помимо электрических разрядов еще и свинцовым дождем.

Внутреннее убранство зала медленно, но верно превращается в щепки и пепел. То, что не сломалось, медленно догорает, наполняя воздух дымом и угарным газом. Из-за грозовых разрядов хранителя помещение наполнено озоном. Дышать становится все тяжелей.

Я действую, как хищник, в честь которого назван. Безжалостно и молниеносно атакую свою жертву. Но жертва на этот раз сама является хищником. Он огрызается и тоже атакует. Бой! Не на жизнь, а на смерть. Если сходятся в бою два хищника, выживет только один. Испокон веков было так. И так было у меня с Тиром. И так было у Занзаса с Девятым. Выживает сильнейший…

Не будь я Вторым Императором мечей, если уступлю какому-то жалкому хранителю. Прихвостень Девятого, грязная тварь, которая смеет на меня нападать! Каждый удар его я отражаю, тут же атакуя сам. Его костюм изрезан, кое-где на коже были видны царапины.

Черт! Только царапины! Ничего более! Пока я серьезно не смог его достать. Этот придурок, нужно отдать ему должное, весьма успешно уходит от моих прямых атак. Одновременно он успевает меня одаривать мощными разрядами. Однако действует Ганук небыстро.

Эх! Давно я так не веселился. Какое родное чувство опасности! Ах! Адреналин, ревущая в ушах кровь, привычная боль в напряженных до предела мышцах. В голове царит какая-то пустота. Эйфория от боя! Все здравые мысли исчезают. Только бой! И не на жизнь, а на смерть. Выложиться до конца! «Убью, – одна мысль пульсирует в моей голове. – Убью!» И мне все равно, что будет впоследствии. И гнев Девятого…

«Что? Стоп! Как это все равно?! А что же будет с Варией?»

Секундная заминка, чуть не стоившая мне головы: едва успеваю отклониться, пуля проходит у самого виска, оцарапав и опалив кожу. «Черт! Черт! Черт!!!» Потеряв координацию, запинаюсь. Пол оказался очень жестким: я с размаху грохнулся о бетонную поверхность, приложившись в довершение неудачи еще и затылком. В глазах на мгновение темнеет. Когда же через секунду зрение проясняется, хранитель грозы уже стоит надо мной, направив ствол пистолета мне в лоб.

– Ну, все, рыбешка, отплавала свое!

Я только и могу, что ядовито ухмыляться, глядя в противное лицо вонгольского прихвостня.

– Чтоб ты сдох! – рычу с ненавистью.

А что остается делать-то? Я не успею уклониться. Богатое воображение уже рисует мой хладный труп с простреленной головой: море крови, мозги… Бррр! Чужие останки это одно дело, но себя в роли трупа узреть не желаю. И хорошо, что ничего подобного я уже не увижу, так как, судя по всему, сейчас меня… «Черт! Кретин! Идиот! Растяпа! Так позорно умереть!»

Но видимо, моя никчемная жизнь оборвется не сегодня.

– Ты что творишь, Ганук?! – Железные пальцы Койота смыкаются на пистолете, отводя дуло вверх. – Что ты здесь устроил, придурок? – разгневанно спрашивает старший из хранителей.

– Да я просто показывал нашей принцессе парочку приемов, – отвечает легкомысленно Ганук.

– Ты чуть не убил его.

Еще один участник – Оттабио. Он подходит ко мне, сурово глядя на хранителей Вонголы.

– Прошу меня извинить, но я буду вынужден доложить об этом дону Тимотео.

– Не смей… – прокряхтел я, кое-как поднявшись на ноги. Все тело ужасно ноет. – Мне не нужна жалость Девятого. Этот гребанный старикашка!..

– Да как ты смеешь, варийский выродок! Закрой свою пасть!

Ганук кидается на меня, но Койот его останавливает.

– Прекрати! Он же тебя специально провоцирует. Мелкий ублюдок!

Хранитель грозы кипит и пузырится от не выплеснутого гнева. Я же в душе торжествую. Это я, оказывается, его так провоцировал. Не об этом я тогда думал. Только месть и жажда убийства. Я готов был убить хранителя Девятого, не думая о последствиях, о том, что же станет тогда с Варией, если нас, то есть меня обвинят в нападении? Но поскольку все так удачно складывается… Что ж… Может не все так плохо в этой битве и в моем проигрыше.

Снова и снова себе повторяю: «Не нужно огрызаться и вновь кусаться. Терпение и доброта Девятого не безграничны».

Хранители стоят в сторонке, негромко переругиваясь. Оттабио подойдя еще ближе ко мне, участливо положил руку на плечо.

– Ты этого добивался, затевая эту драку? Ты же в курсе, что не смог бы победить хранителя. И даже твой титул Императора мечей не смог бы помочь.

– Никто не просил вас вмешиваться. Я бы смог его одолеть, – киваю головой в сторону Хранителя Грозы. Мотнул головой так, что в глазах потемнело. Оттабио подхватывает меня. Он что-то тихо говорит, но я не могу уже разобрать слов. Перед глазами все плывет. Но нахожу силы вырваться из рук капитана.

– Я в порядке… – вру.

«Я не покажу слабость. Никто не узнает…»

Цепляясь за стены, с горем пополам добираюсь до кабинета. Путь до спальни сейчас бесконечно-долгое путешествие. И я не знаю, смогу ли вообще туда доползти, рухну где-нибудь посередине пути. Не думал, что этот ублюдок нанес мне столь серьезные ранения и травмы.

«Чертов Ганук!.. Почему я так слаб?! Ох! Черт! Ненавижу терять сознание».

Последние ускользающие мысли. Медленно сползаю по двери, запертой на ключ. Как-то на этот раз я медленно проваливаюсь в забвение. Очень медленно… Успеваю даже почувствовать, что меня кто-то поднимает на руки. Чей-то голос… Меня несут очень долго. Каждый шаг отдается в теле тупой болью.

А спасительное забвение все не идет. Боль… Меня укладывают на кровать. Осторожно ощупывают всё тело. Пульсирующая боль усиливается, но я не могу себе позволить произнести ни звука. И так сейчас выгляжу слабаком. Только после того как мне что-то вводят (обезболивающее, а может и снотворное), наконец, проваливаюсь в теплый мрак забвения.

Мрак, где он меня ждал. Занзас…

* * *

Его алые глаза заглядывали прямо в душу. Его гнев и пламя, за которым я шел все это время, тихим, ровным и необычайно уютным светом озарили помещение. Шелковые простыни были измяты. Его горячие руки обжигали тело. От жаркого дыхания кожа покрывалась мурашками: жадные болезненные поцелуи, оставляющие яркие следы.

Последняя наша ночь. Ночь перед нападением на Вонголу.

– Завтра я уже буду Десятым, – шептал он, слегка отрываясь от поцелуев. – Представь, мусор, ты – подстилка босса Вонголы.

Из-за столь грязных слов я задохнулся от гнева. Грозный возглас потонул в собственническом поцелуе.

– Не ори, тупица! Сожгу ведь, и не посмотрю, что капитан…

Жарко! Его руки иногда вспыхивали пламенем гнева, оставляя багровые пятна на моей коже. Но все, что я мог, только негромко выть сквозь стоны. Тихо глотая ненужные, непрошеные ругательства и слезы.

Боль! Было слишком много боли. Я помню, как заорал, и тут же поплатился: жесткая пощечина наотмашь, от которой потемнело в глазах.

– Это последнее предупреждение, мусор!

Его голос звенел от гнева, а руки вновь налились жаром.

«Прекрати!»

Хотелось заорать от обиды. Так больно! Было чувство, что меня сжигали изнутри. В глазах вспыхивали яркие ослепляющие пятна. Кислорода катастрофически не хватало. Я чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег.

Открыв глаза, наткнулся на его взгляд. Холодный, безжизненный… Лед… Не может быть!!! Лед вокруг. Он обжигает тело! И Занзас, уснувший в своей «колыбели», и я рядом с ним, такой же безжизненный.

«Что произошло?»

А в ответ тишина. Доля секунды…

Боль в теле вернулась. Вернулся гул крови. «Колыбель» разлетелась в пыль, унося образ безжизненного Занзаса. Тьма, окружавшая меня, разорвалась, выпуская меня в реальный мир.

* * *

Я резко сажусь в кровати, но тут же охнув от ослепляющей, острой боли, сгибаюсь чуть ли не вчетверо.

«Твоюжешмать!»

Много, очень много ярких ругательств проносится в голове, пока я пытаюсь если не унять пульсирующую боль, то хотя бы привыкнуть.

Спустя некоторое время, чуть приоткрыв глаза, с облегчением осознаю, что нахожусь у себя в комнате. За окном ночь, поэтому комната окрашена в серо-черные тона. На прикроватной тумбочке белеет меленький клочок бумаги, исписанный ровным почерком Оттабио.

«Господин Скуало, прошу меня простить, но я взял на себя ответственность сообщить о произошедшем инциденте дону Тимотео. Завтра его хранители покинут особняк Варии…» И еще много лишних слов…

– Чертов дипломат! – скомкав листочек, рычу вслух. Но так будет лучше. Верно?

Даже на то чтобы злиться, у меня нет сил. Но засыпать… Меня клонит в сон. Но если я опять увижу кошмар? «Занзас, почему ты мучаешь меня? Даже из своей «колыбели» вновь и вновь причиняешь только боль. Я хочу быть рядом! Чтобы ты был рядом! Черт!» Сердце болезненно щемит. «Я буду тебя ждать. И дело не просто в клятве. Ты нужен Варии. Ты нужен мне!»

Я знаю, что он вернется. Своим внутренним чутьем, звериным инстинктом, интуицией… Не важно! А я сделаю все от меня зависящее. не дам ни единого повода Девятому…

Мысль оборвалась. Сон. Меня вновь проглатывает темный бархат забвения. «Не хочу кошмаров». Последняя мысль…

Глава 8

Три процента

Прошел год. Хранителей Девятого уже давно убрали из нашей штаб-квартиры. За время наблюдения я не показал никакого открытого сопротивления. По крайней мере, они думали, что Вария покорно приняла наказание от Вонголы. Я не стал переубеждать доверчивого старика. Пусть видит мою преданность. Но я не простил его. Никогда!!! То что он сделал с боссом, с Занзасом… Ненавижу!

* * *

– Скуало, новое задание от Вонголы. Миссия А-класса. Цель: семья, союзная с Вонголой, но с недавнего времени оборвавшая все контакты с нами. Основная деятельность: контрабанда оружия. По нашим сведениям они сотрудничают с военными и полицией. Продают им целые арсеналы.

Оттабио, как всегда, ничего лишнего не говорит. Вся информация только по делу.

– Нарушение омерты… Предатели. Глупцы. Самоубийцы.

Он устало трет переносицу под очками. И я согласен с ним: действительно, они глупцы и самоубийцы, раз пошли против Вонголы.

Толстая папка документов с данными, касающимися предстоящего дела, в его руках и такая же лежит передо мной. Списки, числа, даты – всеобъемлющая информация о цели. На обложке красуется надпись: «Уничтожение». Теперь Вария занимается только такими делами. Зачистки. Убийства. А-ранг – наивысшая сложность. Это значит вероятность положительного исхода меньше десяти процентов. Уж и не знаю радоваться или негодовать по этому поводу.

За прошедший год на миссиях мы потеряли половину своих бойцов. Младший офицерский состав был практически уничтожен в последних двух битвах. Благо старшие офицеры – элита, прошедшая со мной весь этот путь – до сих пор в полном и неизменном составе. Но даже они практически не покидают палаты медицинского корпуса. Едва успевая оправиться от ран, получают новые.

– Ты точно уверен? Вероятность успеха три процента… Это же чистой воды самоубийство! – Оттабио обеспокоенно смотрит на меня.

На этот раз пойду я сам. Такие миссии предпочитаю выполнять самолично. Я не хочу лишних жертв в наших и без того скудных рядах. Да и просто больше некому идти. Леви и Маммон на миссиях, а Луссурия с открытым переломом и контузией уже неделю отлеживает бока в медицинском корпусе.

Остается только Бел – ребенок-маньяк, маленький гений, который сейчас вероятнее всего шляется где-то в особняке или в казармах в поисках новой игрушки. Он постоянно жаждет сделать кровопускание, и для него неважно врагу или союзнику. Он только вчера прибыл с очередной миссии. Последний раз, когда я его видел, он был забинтован с ног до головы: мелкие ссадины, глубокие царапины, серьезные рваные раны по всему телу. «Королевская кровь!» – орал Принц-Потрошитель, когда я его перебинтовывал. Но после вколотой лошадиной дозы снотворного он выглядел почти нормальным ребенком своего возраста, если бы не оскал маньяка, даже во сне не сходящий с его лица.

Я не могу позволить кому-либо из моих людей пойти на задание, практически без шансов на возвращение. Я – босс.

– Давай я вызову людей из Вонголы, – не сдается Оттабио.

– Нет. – Мой голос холоден.

Уж что-что, а их помощи я никогда не приму. С меня достаточно и того, что Девятый, простив Варию, изредка скидывает нам подобные миссии. Как подачки. Никаких средств, нет финансирования. Мы сами по себе. Вария с трудом выживает. Но я ничего не могу сделать: Вонгола установила тотальный контроль над деятельностью нашего отряда, точнее над тем, что когда-то звалось «Элитный отряд независимых убийц семьи Вонгола – Вария». Нынче мы всего лишь бледная тень той мощи, что была всего каких-то полтора года назад. Кучка профессиональных киллеров на побегушках у Девятого. Все наши действия просматриваются, словно под микроскопом. Любой шаг в сторону будет последним в истории Варии.

– Они сильно выросли…

Из грустных, темных мыслей меня вытягивает мягкое прикосновение к плечу. Я оглядываюсь: Оттабио стоит у меня за спиной. Его добрая, мягкая улыбка просто лучится дружелюбием.

– Твои волосы…

Действительно, мои белоснежные волосы опускаются уже ниже плеч. Единственное, что дорого мне наравне с Варией. Моя клятва…

– Не думал их… кхм… обрезать?

– Нет. Я… не могу.

Боль, грусть, тоска, – каждый раз, когда мне напоминают о прошлом. «Занзас…» Кошмары уже давно не снятся. Только один сон: его «колыбель» – кусок льда с темным силуэтом в центре, и ничего более. Каждую ночь в течение года. Он вернется. И я буду с ним до конца. И эти длинные волосы будут подтверждением моей верности. Преданности ему лично и Варии в целом. Они моя семья!

– Всё.

Подымаюсь. Нет времени на новый приступ депрессии.

Через час стою в холле, ожидая машину до аэропорта.

– Скуало? Ты уходишь?

Бельфегор вылетев из коридора, ведущего к тренировочным залам, резко останавливается, завидев меня.

– Я на задание, Бел. Вернусь дня через четыре.

– Возьми меня с собой!!! – Ребенок, с челкой закрывающей глаза, забинтованный словно мумия, с красными кровавыми подтеками на лице, шее и руках вцепляется мертвой хваткой в край моего плаща. – Я хочу убивать!!!

– Врой! Отстань, малявка! Ты еле на ногах-то держишься!

– Ши-ши-ши! Принц сильный! И принц хочет убивать врагов Варии!

– Я знаю. Но не в этот раз. Я иду один.– Потрепав юного киллера по волосам, мягко, но настойчиво отрываю его детские ручки от себя. – Поищи, где-то в особняке еще остались вонгольские шпионы.

Это его любимая игра. Радостно шишикая, Бел убегает назад к тренировочным залам.

«Три процента… Смогу ли я в этот раз вернуться?» Ненужные мысли. Это моя работа.

Глубокий вдох. Медленный выдох. Шаг. Хлопок дверью.

* * *

Кровь. Дым. Порох. Жар.

От ярких вспышек, озаряющих темное помещение, остаются яркие отпечатки на сетчатке глаза. Крики… Агрессивный боевой клич атакующих сменяется жалким воем умирающих в агонии.

Шаг. Выпад. Удар по широкой дуге. Мне непривычно и неудобно держать меч правой рукой, – как ни как я левша. Но когда родной клинок сломан, а искусственная кисть раздроблена, выбора особого не остается. Вражеская катана незнакомо лежит в правой руке. Я немного отвык от мечей с односторонним лезвием, но это не мешает забирать жизни врагов.

«Три процента – слишком большая цифра для этого месива».

Надежда выйти отсюда живым и невредимым, уже давно растаяла. Многочисленные раны по всему телу: тонкие порезы от безжалостных, холодных клинков, огнестрельные ранения, перелом левого предплечья, боль, головокружение и слабость от потери крови. Благо врагов осталось только двое. Кровавая дымка перед глазами, дышать тяжело из-за наполняющего помещение угарного газа и дыма.

Мой стремительный выпад. Громкий хрип врага: он падает с перерезанным горлом.

С каждой каплей крови утекают силы. Вместо оставшегося противника я вижу лишь размытый силуэт. Его рваное движение и холодный, светлый всполох – росчерк клинка – тень исчезает, последний противник повержен.

Разум воет. Чувство самосохранения движет мной, иду, не чувствуя ног, практически не разбирая дороги. Интуиция? Чутье хищника-убийцы? «Черт! Слишком рано!» Стыдно себе признаться, что страшно умирать. Семнадцать лет.

Отчаянный рывок.

Свет. Воздух. Боль. Тьма…

* * *

Белый кристалл. Темный силуэт. Его лицо. «Занзас…» Он такой, каким я его запомнил. Волевые черты, жестокий, холодный взгляд. Безжалостный. Его гнев темными потоками наполняет изнутри ледяную глыбу. Жаркое пламя, способное превратить в пепел абсолютно все, но не в силах справиться с ледяной тюрьмой.

Кладу ладонь на гладкую поверхность – пламя обжигает. Кожа на ладони багровеет и лопается – кровь струями окрашивает белую ледяную поверхность «колыбели». Пытаюсь отдернуть руку, но не могу. «Отпусти! Мне больно!» Крик застревает в горле. Он тащит меня к себе: рука погружается в мутную толщу ледяной тюрьмы. «Я не хочу!» – кричу, что есть сил. Но крик лишь обдирает горло, и ни звука.

Ужас!

«Я хочу жить!»

Крик сотрясает темное пространство, кристалл раскалывается, обдавая меня острейшими ледяными иглами и темным жаром его пламени гнева. Я задыхаюсь. Боль вспыхивает во всем теле, ослепляя.

* * *

Крик. Боль. Какие-то непонятные звуки доходят до сознания, словно сквозь толщу воды. Неясные светлые силуэты скользят перед глазами. Меня тянут на поверхность из крепких пут смерти.

– Скуало! – словно сквозь вату проникает звук. – Ты должен жить! Держись!

«Жить? Да, я должен… Должен… Ради семьи… Ради Варии! Ради Занзаса…»

Мне всего семнадцать, а я уже так много должен.

Тьма. Где нет страха. Где нет боли. Спасительная.

И он там… Занзас.

Глава 9

Игры с секретами

Утро в особняке Варии практически никогда не начиналось спокойно. Почему? Да потому что все обитатели нашей главной резиденции были сверх меры неординарными и непредсказуемыми личностями. Потому каждое утро в различных частях замка вспыхивали баталии, несущие не только разрушение, но зачастую и кровопролитие. Дикие крики, брань, треск сломанной мебели – не самое приятное начало дня, но отличный будильник. Завершал концерт всегда я, ставя яркий финальный аккорд в какофонию утренних криков.

Итак. Это утро началось так же, как и многие другие до него, то есть с всеобщей побудки. С той лишь разницей, что первый звук, ознаменовавший начало нового дня, был мой крик:

– Вроооой!

Звук моего голоса разнесся по пустым коридорам старинного замка, многократно отразившись от толстенных каменных стен.

– Бел, сопляк мелкий, какого хрена ты сделал?! Я тебя, гада недокоронованного, сейчас в паштет превращу!!!

В чем причина столь яркой вспышки и дикой угрозы? А дело в том, что пока я спал, этот маленький ублюдок, покусился на самое святое – мои волосы! Я проснулся от прикосновения холодного металла ко лбу. И открыв глаза, узрел оскаленную в улыбке маньяка рожу маленького гения Варии, зависшую прямо передо мной. Как он умудрился вскрыть запертую на замок дверь, мне лично было не важно. А вот то, что в маленьких ладошках этот ребенок-киллер держал один из своих стилетов, и… белоснежные пряди, бывшие некогда моей челкой, проигнорировать я не смог.

Собственно, именно по этой причине я сейчас и преследую этого идиота недопринца, чтоб он запутался в своих же нитях и перерезал глотку своими же ножичками!!!

– А ну стой, мелкий паршивец! Врой! – ору я, в очередной раз увернувшись от летящих навстречу стилетов.

– Ши-ши-ши. Только принцу положена длинная челка! – бросает в ответ Бел.

Остановившись всего на секунду, Бел отправляет в мою сторону с десяток сверкающих лезвий. Но как все предыдущие его атаки я с легкостью отбиваю мечом, прихваченным из своей коллекции холодного оружия. Обыкновенный меч; свое лезвие, которое обычно крепилось на протез, я оставил в комнате: не было времени цеплять его на искусственную кисть.

– Ах ты! Мелкий!..

Мной владеет слепая ярость. Недолго думая, я атакую Бела с далекой дистанции, но… Черт! Ни к месту возникший Леви-а-Тан, подвернувшись под мою атаку, так и остается лежать в коридоре. Возможно, он без сознания… Наплевать!!! Всё потом, только после того, как я разберусь с Бельфегором!

Только вот этот маленький паршивец успевает скрыться, юркнув в один из смежных коридоров. Сколько бы я не прислушивался, не услышал ни единого звука. Ни бега, ни звона стилетов, ни хлопка двери – ничего.

– Бел, – зову, стараясь максимально смягчить голос, но не получается. – Врой! Если ты, пакость маленькая, сейчас не покажешься, я смогу гарантировать, что до совершеннолетия ты не доживешь.

Ни ответа, ни привета. Тишина…

В этом отдаленном уголке особняка мне еще не приходилось бывать. Я нахожусь очень далеко от жилых комнат. Проходя дверь за дверью, пробую открыть каждую. Только одна, хоть и с трудом, но подалась.

– Бел! – вновь зову, но уже немного тише. Не думаю, что он откликнется.

Темно и пахнет пылью. Ничего интересного в открывшейся комнате нет: какая-то рухлядь, книги, папки, стопка листов бумаги. Что это за помещение? Похоже на заброшенный архив. Одинокая книжонка, лежащая на пыльном столе, привлекает мое внимание.

– Дневник, – констатирую вслух. Проговариваю, так как гнетущая тишина действует на нервы.

Листая страницы, все больше и больше понимаю всю ценность данной книжки. Это дневник Девятого, очевидно тот самый, из которого Занзас и узнал о том, что он приемный сын дона Тимотео. На обложке заметны несильные подпалины, а в середине вырвана пара страниц.

«Занзас…»

Проведя пальцами по темным пятнам, я ясно ощущаю его гнев, что он испытывал тогда, несколько лет назад, читая, возможно самые важные строки. Информация, хранившаяся десятилетие, изменившая ход событий, заставила Занзаса ненавидеть отца. После того, что он узнал, Вария восстала против Вонголы. Восстала, и потерпела сокрушительное поражение, обезглавившее наш отряд.

Но сами листы с записями… Где они? Занзас уничтожил доказательства? Сжег?

Как я понял, здесь, в этой комнате находится архив Варии и Вонголы. Очевидно, Занзас притащил сюда все эти кипы бумаг. Принести-то принес, да так оставил пылиться в самом дальнем крыле особняка.

Отбросив в сторону теперь уже ненужную книжонку, я начинаю рыться в бумагах, захламлявших стол и пол в комнате. Уж слишком я хорошо успел изучить Занзаса, чтобы понять, что он – ленивая задница, и ненавидел рыться в макулатуре. Он никогда не брался за канцелярские дела, скидывая всю бумажную работу на меня. Наверняка, в этих завалах отыщется еще строчки о его происхождении, до которых в силу своего характера не добрался Занзас.

Доклады, рапорты, отчеты о миссиях, деловая переписка. Мой почерк на пожелтевших страницах встречается намного чаще остальных. Еще глубже… Теперь уже совсем другие имена, старые даты… Тир. «Чертов ублюдок, из-за которого я лишился кисти». Его переписка с боссом Вонголы. Это уже интереснее. Я вытягиваю пачку писем из стопки…

– Ши-ши-ши. Скуало, ты чего тут застрял? – Я даже подпрыгнул от неожиданности, рассыпав письма. Так увлекся исследованием бумаг, что не заметил появления Бела. – Я думал, мы еще поиграем.

– Врой! Чертов придурок! Не подкрадывайся ко мне: в следующий раз, сначала разрежу тебя, а потом уже буду разбираться, играл ли ты или нет!

– Это мы еще посмотрим кто кого. Ши-ши-ши. Думаешь ты ровня принцу?

– Врой! – Ярость уже потухла. Я потрогал остатки челки: неровные кончики всего пару сантиметров длинной. – Если еще раз притронешься к моим волосам, Бел, я превращу тебя в фарш не задумываясь! Понял? А теперь проваливай!

– Ши-ши. Не указывай принцу! А ты что же, секреты свои здесь прячешь? А это твои любовные письма?

Бел выхватил пару листов, из пачки, что я успел собрать. Но убежать он не смог. Острый клинок, приставленный к его горлу, был весомым аргументом, чтобы вернуть мне листы переписки, столь наглым образом похищенные.

– Капитан-идиот! Принцу не интересно с тобою играть!

– Правильно! Врой! Иди лучше с Леви поиграй. Или… с Луссурией. Он-то точно любит миленьких и маленьких принцев.

Я улыбнулся, вспоминая, как однажды Лусс пытался сотворить маленькому гению новую прическу и подстричь челку, закрывающую глаза.

– Ши-ши-ши. Принц сам знает, с кем будет играть!

Подкидывая стилеты Бельфегор, наконец, покидает комнату, на прощание все-таки одарив меня парочкой своих острейших «игрушек». Целился мне в руку, когда я начал уже собирать разбросанные страницы с пола. И хорошо, что реакция меня никогда не подводит.

– Мелкий гаденыш, – прошипел я, вытаскивая ножички из листков.

* * *

Меньше чем за неделю я перерыл все найденные в той комнате бумаги. И теперь экстракт – самые важные, информативные данные – хранятся в моем личном тайнике в спальне.

Что же я понял из записей. Занзас никогда не станет боссом Вонголы. Почему? Как он сам сказал перед тем, как его заморозил Девятый, он приемный сын. Его семья ничего, абсолютно ничего общего с Вонголой не имеет. Просто маленький Занзас с самого рождения обладал пламенем ярости. Просто необычный дар.

И что теперь? Если он не станет боссом Вонголы, мне до конца дней своих не стричь волосы? Я заглядываю в большое зеркало, висящее у меня в спальне. Волосы уже опускаются до лопаток. Челку мне поправил Луссурия. С вздохами и ахами он подравнял, а скорее обрезал почти под корень неровные пряди.

– Придурки! – рычу, отворачиваясь от своего отражения. – Врой! Всего за один день меня так изуродовали.

В дверь, тем временем постучали.

– Капитан, то есть босс, – бормочет Маммон, просочившись через дверь. Очередная иллюзия. – Мне нужно поговорить.

– В следующий раз приходи лично, – грозно указываю. На что иллюзионист только презрительно фыркает. – Говори что хотел, и проваливай.

– Так. Скуало. Я закончил с финансовой документацией…

«Кто тебя вообще об этом просил!» – про себя возмущаюсь.

– Кто вел дела пока я… кхм… отсутствовал?

– Не знаю, – честно сознаюсь, пожав плечами. А что? Я никогда этим не интересовался. Всё шло как-то само собой. – Оттабио, наверно.

– Странно. – Маммон, потирая подбородок, описывает круг над полом. – В общем… Я думаю, у нас проблемы, капитан.

Глава 10

Клуб предателей

Звон бокалов, пустые разговоры, мужчины в пиджаках и смокингах, будто вороны собравшиеся на падаль… Или нет: напыщенные пингвины? бестолковые сороки? От черного и белого рябит в глазах. Ненавижу черный цвет, но вынужден следовать правилам: строгий костюм идеально облегает фигуру. Еще бы, заказ был сделан одному из лучших портных Италии. Статус обязывает.

Второй Император мечей…

Я никогда так не сражался. Тугие бинты под белоснежной рубашкой доставляли дискомфорт, но еще рано было их снимать: прошло всего три недели, и раны еще не затянулись окончательно. А фантомная боль в кисти очень долго преследовала меня. Обезображенную конечность я предпочитал прятать в кармане, еще не привык к отсутствию рабочей руки. Так как я левша, то мне достаточно трудно было привыкнуть действовать правой рукой. Но это не должно было продлиться долго: великолепный протез новейшей конструкции, практически на девяносто процентов заменяющий человеческую кисть уже собирался для меня по специальному заказу. Рука должна была быть полноценна, разве что нечувствительна.

Столько незнакомых лиц. Столько человек уже подошли засвидетельствовать свое почтение. От их притворных и заискивающих улыбок меня воротило. Дон Тимотео, босс Вонголы, членом которой теперь являлся и я, пару раз подходил, чтобы спросить хорошо ли я себя чувствую, все ли в порядке, не заскучал ли будущий босс Варии. Можно подумать, я какой-то ребенок! Хотя по сравнению со всеми этими донами в черно-белых одеяниях, я действительно еще молокосос.

Мафиози развлекались, глотали алкоголь литрами. Мне становилось дурно от одного запаха дорогущего виски и вина. Черт! Хотелось выть от скуки, царящей на этом приеме.

– Эй ты, мусор! Какого хрена ты тут делаешь? – грубый голос с небольшой хрипотцой, вывел меня из состояния задумчивости.

Оказалось, блуждая по залу, я каким-то образом оказался на широченном балконе, украшенном мраморной балюстрадой. А говорил сейчас молодой мафиози, смуглый брюнет, года на два-три старше меня. Типичная итальянская внешность, высокий рост, но… его глаза… они были кроваво красного цвета. Прямой холодный взгляд, ясно говоривший: «Ты – ничтожество, вставшее у меня на пути». Впиваясь в душу, словно два клинка, его глаза заставляли, наверно, каждого сжиматься в панике. Страх… Где-то на задворках души тревожным огоньком вспыхнуло предупреждение, что сей субъект не просто опасен, он смертельно опасен. Такие убивают не задумываясь, не задавая ненужных вопросов, и даже не получают удовольствие от смерти.

Будучи киллером, по своей природе одиночкой хищником-убийцей, я интуицией ощутил в нем потенциального врага. Нет, своего потенциального убийцу. И не смотря на все мои заслуги, титулы, опыт или умения, умереть я мог так же, как и любой другой житель планеты. Разве что немного бы оттянул неизбежное сопротивлением.

– Ты оглох, мусор!

Неприятным сюрпризом был приставленный ко лбу пистолет: горячий металл обжог кожу.

– Какого хрена ты здесь забыл?

– Врой! Видно тебя не учили хорошим манерам, придурок. Я не собираюсь ни перед кем, а уж тем более перед тобой, куском дерьма, отчитываться!

А бравады-то в голос я напустил. Ничего, пусть знает, что ни на того напал.

– Мусор ты видимо, последние свои мозги от страха растерял. Ты хоть знаешь, кто я?

Дуло пистолета, медленно опустившись прямо перед моими глазами, с силой ткнулось в губы, на которых до сих пор должна была быть презрительная усмешка.

– Стоит мне только пальцем пошевелить и от твоей блондинистой башки останется только пыль.

– Да мне всё равно, кто ты! – прорычал я, стараясь не отводить взгляд. Именно поэтому я успел заметить мелькнувшее поверх его хладнокровной надменности заинтересованность.

– А ты, мусор, не из робких, – проговорил брюнет, недобро ухмыляясь. Но своего оружия от губ моих так и не убрал. Напротив…

Черный металл, пахнущий оружейной смазкой и порохом, сильно ткнулся острым углом, а затем подцепил гранью губу. Внутри меня все взорвалось от такого унизительного действия. Но снаружи ни один мускул на лице не дернулся. Возможно, только взгляд потемнел от распирающего гнева: гордость рвала и метала. Но я прекрасно понимал, что именно такой опрометчивой реакции и добивался этот субъект.

– Что, сопротивляться не будешь?

Он убрал пистолет.

– Так не интересно.

– Врой! Я что тебе, блять, игрушка, чтобы развлекать твое чертово себялюбие?!

– Так все-таки ты смелый. Для меня все здесь игрушки. Пешки. Я – Занзас, будущий Десятый босс Вонголы.

И, развернувшись, он быстро зашагал в сторону зала.

Я судорожно сглотнул. Да, я знал о Занзасе, слышал разговоры. Но, черт возьми, услышать от кого-то и увидеть собственными глазами, почувствовать на собственной шкуре… Не дай Бог, перейти дорогу Занзасу: никто не опознал бы твой пепел. Уж лучше…

– Подожди! – крикнул я вслед Занзасу.

Он остановился.

– Надеюсь, у тебя, мусор, веская причина?

Его глаза вновь впились мне в душу. Внутри все заледенело от… Я знал ранее это чувство, но думал, что похоронил его глубоко в душе, оно уже давно, очень давно, не тревожило. Холодный страх… Липкий, противный, мерзкий и чуждый сердцу.

Но вместе со своим внутренним холодом я ощутил порывы жаркого пламени, волны ярости, исходившие от Занзаса. Его ярость просто ослепляла, душила. Эти чувства были невероятны, манили меня, словно сильнейший магнит. Настолько притягательных сил я никогда не ощущал, и готов был опрометью кинуться за этой бушующей внутри Занзаса яростью.

«Словно мотылёк на огонь свечи».

– Я… – секундная заминка. Нужно было собраться с мыслями и подавить взъярившуюся от принятого решения гордость. – Врой! Занзас, я хочу служить тебе!

– Очередной кусок мусора, возомнивший о себе невесть что.

– Я – Суперби Скуало, Второй Император мечей! Я приемник Тира, будущий глава Варии!

– Как громко. Титулы – пустой звук.

– И я хочу следовать за тобой! Я отдам место босса Варии тебе, – выпалил я и ужаснулся своей решимости следовать за кем-то, а не самому прогрызать путь наверх. Но слово не воробей, как говорится. И теперь уж гордость, будь она не ладна, не даст мне отступиться. – Отряд независимых убийц Вонголы – это огромная сила! – продолжил настаивать я. – И она будет твоей! А я буду твоим клинком. Твои враги будут уничтожены моей рукой!

– Сила… – Занзас глубоко задумался. Он несколько минут стоял и молчал, словно взвешивая какое-то решение. – Мусор, знаешь, мне как раз нужна сила. Но готов ли пойти на предательство?

Я на секунду замялся, но лишь на секунду. «Нужно идти до конца, не оглядываясь!» – вопила пресловутая гордыня.

– Если по твоему приказу, то да.

– Не терплю предателей, легко меняющих стороны.

– Я не предам тебя! Врой! Я готов… принести клятву!

«Назад пути больше нет!»

– А знаешь ли ты, на что подписываешься?

– Мне все рано! Я пойду за тобой, за твоей яростью хоть на край света. Да хоть в пучины Ада! Я буду верен тебе!

– А если я скажу, что хочу свергнуть Девятого? – с вызовом произнес Занзас.

Я дернулся, опешив от сказанного, но тут же взял себя в руки. Это не было похоже на пустую браваду. Занзас был серьезен. И я бы сказал, очень-очень серьезен.

– Мне все равно! Я буду с тобою до конца! Я…

Я не знал, чем, но всей душой был готов поклясться. И поэтому ляпнул первое же, что пришло мне на ум:

– Я не буду стричь волосы, пока ты не достигнешь своей цели.

– Пф! – фыркнул Занзас. – Ребячество. Тупой ребенок…

Он подошел ближе, разглядывая меня тем же презрительным, но уже немного заинтересованным взглядом.

– Пожалуй, ты пригодишься. – Занзас подцепил пальцами мой подбородок. – Красивая игрушка, – прошептал он.

Но я расслышал: волна дикого жара накрыла с головой. Стыд и гордость буквально разорвали меня. Я вырвался из его рук, кинув пару крайне нелестных выражений в адрес брюнета.

– Оу… А игрушка еще и с характером.

Занзас оскалился в гнусной, хищной ухмылке. Я буравил его гневным взглядом, и громкие ругательства были уже готовы сорваться с моих губ, пролившись подобно шквальному ливню на голову этого невыносимого ублюдка, которому я имел глупость только что присягнуть. От опрометчивого поступка меня спас высокий блондин, показавшийся из-за плеча Занзаса.

– Господин Занзас, почему вы покинули праздник? – мягкий, елейный голос незваного мужчины был тих и сух, как у заправского дипломата.

– Не твое собачье дело, Оттабио! – рявкнул на него Занзас. Но все же отвернулся от меня, и направился обратно в зал к гостям.

«Оттабио. Оттабио. Оттабио», – гулким набатом стучало у меня в голове.

От неприятного шума заболела голова. Светлый балкон, утопающий в зелени плюща, начал медленно таять и разваливаться на части. Я стоял не двигаясь. А стены рушились, рушилось ясное, голубое небо над головой, рушился каменный темный пол под моими ногами. Неспешно, мягко свет сменялся бархатной тьмой…

«Оттабио…»

* * *

– Оттабио…

Проснувшись, я несколько раз повторил вслух это имя.

Так вот где я его ранее его видел. Смутные сомнения терзают меня с первых дней, когда Оттабио был приставлен ко мне в должности капитана. Я никак не мог вспомнить, где ранее его видел. И оказалось все просто: на том торжестве, и потом несколько раз вместе с Занзасом, и еще несколько раз сталкивался с ним в кабинете босса. Но тогда я не обращал на него внимания. Почему? Недостойна была эта пешка моего внимания. А после Оттабио вообще мне не попадался мне на глаза. Возможно, был куда-то отослан по делам семьи. Он ведь хороший дипломат. Может внешним советником или послом был. Я не знаю. Не интересовался.

– Эх…

Тот день. Мне приснился тот самый переломный день. Занзас, клятва, предательство и потеря места босса Варии… И сейчас, как последствие, волосы длиной до лопаток.

– И дернул же черт за язык…

Но то чувство, когда я ощутил силу пламени ярости Занзаса: всепроникающие, способное за долю секунды превратить человека в прах, ужасающее и… манящее. Словно живительный источник усталому путнику, маяк кораблю – как-то так я ощущал в тот момент невероятно притягательный силу пламени ярости Занзаса.

Только гордость орала, выла, грызла изнутри. Ровно до того момента, как пришло осознание новых сильных чувств к самому Занзасу, а не только к его пламени. Это было… Это было… А как это было? Если задуматься… Я признался Занзасу или он… Нет! Последние невероятно. Всего четыре года прошло. Столько всего произошло, что я забыл, позорно забыл. Зато я помнил все ночи. Время страсти, боли, моего унижения и оскорблений. Любил или ненавидел? Он меня использовал. Ублюдок!

Откинувшись на подушки, потягиваюсь, вспоминая боль в теле после ночей «любви» Занзаса. Нежным он никогда не был.

– Садист чертов!

До сих пор видны шрамы от ожогов на боках и бедрах – метки Занзаса.

А в первый раз? Я очнулся в палате больничного крыла! И не помнил, что произошло в кабинете, но простреливающая боль в пояснице и ниже были неоспоримым доказательством унижения. Был большой скандал в высших эшелонах власти Вонголы: сын Девятого, босс Варии и будущий глава Вонголы едва не убил своего капитана, Второго Императора мечей!

О правде, что случилось тогда в кабинете, за закрытой дверью знали только мы двое: я и Занзас, пожелавший опробовать новую красивую, но строптивую игрушку.

Гордость. Сколько противоречий, не правда ли? Я не мог сознаться, не мог уйти от Занзаса, которому поклялся в преданности, не мог терпеть столь унизительного отношения к своей персоне.

Не мог…

Вария – моя семья. Не Вонгола. Мне плевать на Девятого. Но Вария…

Маммон рассказал о неприятных обстоятельствах, изложил и привел доказательства, что над моей семьей сгущаются тучи. Но… Я не верю! Оттабио, который защищал меня… нас перед Девятым, который служил еще Занзасу. Ну не мог он… Или все-таки мог?

Глава 11

Верю, не верю

С произошедшего разговора с Маммоном я стал внимательнее относиться к документам, что подносил капитан. Как тогда объяснил или вернее попытался объяснить маленький иллюзионист, в течение всего времени, прошедшего с момента нашего восстания, все финансовые операции по какой-то причине проходили весьма странные процедуры. Вместо того, чтобы идти на прямую от Вонголы к Варии, деньги проходили через различные счета, опознать и отследить которые не смог даже наш финансовый гений Маммон. Как он мне пояснил, возможно, кто-то тайком уводил небольшие, но, тем не менее, значительные суммы в неизвестном направлении.

Кроме того, наша материальная база претерпела незначительные изменения. Еще не успевшее стать негодным оружие списывалось на утилизацию. Маммон не терялся в догадках, кто и зачем мог это делать. В отличие от меня. Он указал на Оттабио, как на виновника с вероятностью девяносто три процента.

До визита Маммона мне была не интересна персона Оттабио: для меня он был просто помощником, деликатным и дипломатичным, честно выполняющим свою работу. Честным ли? Я не знаю, кому верить. Разговор с маленьким иллюзионистом посеял сомнение. Но я не могу обвинить того, кто защищал Варию от Девятого, кто помогал мне справиться с тяжелой ношей должности босса, основываясь только на предположениях без доказательств. Нужно время. Я дал возможность Маммону добыть больше информации. А сам наблюдал за капитаном.

«Не верю! – мысленно выл я. – Никому не верю!»

Даже с Девятым поговорил. Но все мои вопросы остались без ответов. Дон Тимотео безоговорочно верил в преданность Оттабио. Почти десять лет службы, сначала самому Девятому, а затем и Занзасу. Великолепный дипломат, честный и преданный, с незапятнанной репутацией. Последнюю фразу дон Вонгола произнес с нескрываемым обвинением. Оттабио, в отличие от меня, имел большое уважение в Вонголе.

Ничего нового. Претензии не принимались.

– Не верю. Никому!

И архив не помог. Чистый, белый и пушистый. Ни единого пятнышка.

– Никто не грешен, – по-философски произнес Маммон.

В своем кабинете я рассказал мелкому иллюзионисту о неудачах в Вонголе. Сказал и о том, что сам сомневаюсь:

– Я не могу поверить. Я не видел ни единого проступка с его стороны. За четыре года!

– Может… ты не туда смотрел? Или не хотел смотреть? Или он мастер своего дела?

– Врой! Что это значит?

– Я все сказал, – Маммон развернулся, намереваясь покинуть кабинет. –Бесплатно, прошу учесть. Я не учитель в школе для умственно-отсталых. А за частные уроки требую оплаты.

– Чего?! Ты совсем страх потерял?

– Ничего, капитан… то есть, босс.

– Почему ты не можешь толком объяснить? И доказательств у тебя нет. А Девятый мне не верит. Ни мне, ни Варии.

– И тебе так важна вера Девятого? – Маммон искренне удивился.

– Нет. Но он верит в Оттабио. И если что-то произойдет с ним, Варию уничтожат. Это уж наверняка.

Маммон неопределённо пожал плечами. Да-да. Ему-то все равно: найдет работу там, где платят. Он не отличается никакой субтильностью. Вария платит, работает на Варию. Если запахнет жареным, не теряясь, пустит корни в более плодородной земле.

– Знаешь… – я задумался. – А что если…

– За отдельную плату. Счет выставлю позже, когда все просчитаю.

– Но… но я ведь еще ничего не сказал.

– Я предполагаю ход твоих мыслей. Ты слишком прямолинейно действуешь. Да и на лице у тебя все написано.

– Врой! – Не знал об этом.

– Еще и близорук… Скуало. Время – деньги.

И иллюзионист растёкся лужицей мутного тумана.

– Врой. Вот же… Опять иллюзия! Как же он раздражает, чертов маленький жадюга!

* * *

– Вот. Господин Скуало, вам нужно поставить свою подпись здесь и вот здесь.

Оттабио разложил пару листов, испещренных непонятными для меня цифрами.

– Что это за бумаги?

– А? – Оттабио неподдельно удивился вопросу. Еще бы, ведь я раньше практически никогда не интересовался назначением бумаг, содержащих какие-либо цифры. – Это просто список устаревшего оружия, требующего замены. Просто небольшая формальность.

– Оттабио. Знаешь, я бы хотел, чтобы эти документы, да и все подобные бумаги были сначала проверенный Маммоном.

Я ясно увидел отразившуюся на добродушном лице заместителя гримасу удивления. Он забрал листы.

– Простите меня, но я не думаю, что это будет хорошей идеей. Нагружать старшего офицера, помимо его непосредственной работы как боевой единицы, еще и финансовой документацией…

– Не волнуйся. Теперь его работа – наша бухгалтерия и финансы. Он сам захотел тебе помочь, – «мило» улыбнулся в ответ. Готов поклясться, что за на мгновение потемневшим взглядом капитана скрывается довольно нелестный отзыв о моем решении. На деле же Оттабио просто пожал плечами и, улыбнувшись, произнес:

– Как вам будет угодно.

«Отличный дипломат. Или умеет ловко врать, или я уже стал сверх мнительным».

За несколько месяцев усиленного наблюдения за Оттабио, не обнаружилось ни единого прокола с его стороны. Идеальный секретарь, знает всё: от списков личного состава и способностей всех бойцов, до материального состояния Варии. Все цифры в уме держит. И я всегда сразу получаю ответ на любой вопрос. А он по-прежнему отзывчив и добр.

– Оттабио, – я решил спросить напрямую. Чего юлить? – Ты же в курсе, что у нас проблемы с финансами.

– Да, господин Скуало. Финансирование от Вонголы поступает в недостаточном количестве. И средств от выполнения миссий не хватает.

– И ты наверняка знаешь причину?

– Какую? – Оттабио удивленно посмотрел на меня. Так искренне.

– Врой! Куда пропадают деньги?

– Вполне возможно происходит списание средств на отплату счетов или что-то подобное. Ведь Маммон же проверил наши счета. Разве вам он ничего не разъяснил?

– У этого скряги и снега зимой бесплатно не выпросишь! Врой! Он сказал, что деньги исчезали в неизвестном направлении.

– И он не смог выяснить, куда? И это ваш хваленный финансовый гений?

– Врой. А ты, случайно ничего не знаешь куда? Куда уходят наши деньги?

– Прошу прощения, господин Скуало, – Оттабио поправил очки на переносице, – вы в чем-то подозреваете меня?

– Еще пока что нет. Но Маммон, уже уверен…

– Я уверяю вас. Я предан вам, Варии, Вонголе. Я бы никогда… И главное зачем?

– Заткнись! Я никого ни в чем не обвиняю! Просто происходит странное… Я должен сохранить Варию. Любой ценой!

– Я понимаю.

– Не думаю. Ты не давал клятв. Я должен усилить Варию, чтобы, когда Занзас вернется…

– Не тешьте себя надеждами, – Оттабио сочувственно улыбнулся.

– Заткнись!

Я прошелся по кабинету.

– Оттабио, на сегодня ты свободен, проваливай. Не мешай мне. Я должен буду разобраться…

– Но бумаги… Нужно поставить подписи.

– Я разберусь, – сказал, усаживаясь в кресло. Большое, старинное, больше похожее на трон – кресло босса Варии. Тут сидел Тир, потом Занзас, а теперь я…

– Убирайся.

Капитану больше не требовалось повторять. Вежливо откланявшись, он вышел из кабинета.

Листок за листком. То, что принес Оттабио, список устаревшего оружия, несколько единиц. Идеально. Не подкопаться. Мне. Но возможно Маммон что-нибудь и отыщет.

– Виновен или нет?.. – я задумался.

* * *

Все дела на сегодня аккуратной стопкой лежали на столе… на столе. Гладкая поверхность отражала потолок. Столько лет… Этот стол – ровесник кресла. Отполированная тысячами бумажных листов. Отчеты, миссии, – дела, защищающие и усиливающие Варию. И я своею рукой подписывал документы, которые возможно могут в скором будущем привести к краху. Пальцы непроизвольно сжались в кулак.

– Я обещал тебе, Занзас.

Положив голову на стол, прикрыв глаза, вдохнул запах дерева и лака. Прохладная поверхность практически мгновенно нагрелась от щеки. Интересно, а остались ли следы? Точно… Пятна стерлись, но… На ощупь я нашел легкие, неглубокие царапины на краю столешницы и ухмыльнулся.

– Ты садист, Занзас.

А я?.. Нашел, что вспомнить!

Глава 12

Не время сомневаться

И как же долго Оттабио хотел нас за нос водить?

Да, благодаря ему Вария не была раздавлена всемогущей Вонголой. Да, он помогал мне. Но… но он нанес нам непоправимый ущерб. За все время, что прошло с нашего бунта Оттабио, этот ублюдок, он практически забрал власть. Те документы, что приносил он мне на подпись, были им, так сказать, отфильтрованы. Оружие, деньги – вся наша материальная база находилась в его власти. Мы выяснили это за несколько лет, настолько была хорошо сплетена сеть Оттабио. Так глубоко он «пустил корни».

За три с половиной года я со своими офицерами нарыл предостаточно доказательств, но Девятый не верил мне. Не верил, не верит и никогда не поверит. Почему? Все просто: именно Оттабио предал нас. Будучи одним из офицеров при Занзасе, он знал о готовящемся бунте. Знал и предал! Эта скотина!.. Он донес Девятому, и Вонгола смогла достаточно подготовиться, чтобы оказать нам сопротивление, на которое мы не рассчитывали. Наши потери оказались катастрофически большими. И мы потеряли Занзаса.

Как я раньше мог ему верить. Слишком «белый», слишком «чистый». Такие и предают в первую очередь. Прикрываясь своей ослепительностью, они строят самые невероятные по коварности интриги.

Единственное, что я никак не мог понять, почему Оттабио не посягнул на мое место? Но недолго я терялся в догадках. Бельфегор, наш гений, и Маммон разъяснили мне. Находясь у власти, Оттабио был бы слишком на виду. А так своей персоной я прикрывал его. Я смотрел на Вонголу, как на врагов, и не видел, что за спиной у меня зреют бóльшие проблемы, нежели не прекращающая ненависть к дону Тимотео.

Три года непрерывной работы моей личной шпионской сети, и Оттабио оказался не таким кристально чистым. Столько пятен. Мразь!

Почти восемь лет! Восемь лет Занзас заточен в своей колыбели. Уже восемь лет прошло, как я стал во главе Варии. Восемь лет Оттабио уводил наши деньги и продавал оружие. Но кому? Это последний шаг. Я не знаю, чем этот гад еще может себя очернить.

– Врой!!!

– Ши-ши! Что, босс, голова болит от переизбытка умных мыслей?

– Заткнись! Я кое-что вспомнил… Оттабио частенько приносил заказы на уничтожение семей, занимающихся контрабандой оружия.

– Да-да, Скуало, и мне тоже такие миссии доставались. С ними так весело было!.. – Луссурия довольно улыбнулся, наверняка, вспоминая те самые «веселые» задания.

– И у меня тоже подобные задания были, – пробормотал Леви. – Некоторые контрабандисты работали с военными или полицией.

– Точно! Врой! Военные! Маммон, наверняка, Оттабио именно с военными «подружился».

– За отдельную плату я могу проверить все связи нашей «обожаемой» армии.

– Я думаю, если отыщется связь Оттабио и армией, и мы сумеем перекрыть его каналы, ты сможешь получить свое.

– Чек я предоставлю, когда оценю объем работ. Не думаю, что со стороны военных каналы также хорошо защищены, как со стороны Оттабио. Они не ожидают такой наглости от мафии, как просмотр данных о движении финансов или поставках оружия.

– Ши-ши… А может просто убьем всех? – Бел распустил свой веер из стилетов

– А нас потом Вонгола прихлопнет. Ты не забыл, что Оттабио у Девятого на очень хорошем счету? В отличие от Варии. Это мы однажды укусили руку хозяина, подняв бунт, а Оттабио же сообщил о нем, заполучив тем самым его доверие.

– Этот… – Леви не находил эпитетов для отражения своих «чувств» к персоне Оттабио. – Из-за него босс…

– Заткнись! – я рявкнул на фанатика. Я его прекрасно понимаю. Отчаяние и боль потери… Хотя мои отношения с Занзасом совсем отличались от фанатичной преданности Леви-а-Тана.

– Ну, мальчики не ссорьтесь!

Наш очередной «военный совет», проходящий, как всегда, в моей спальне, пока что не грозил перейти в традиционную перепалку. Почему именно в спальне? Я лично всё проверил: здесь нет ни камер, ни прослушивающих устройств, в отличие от остальных помещений штаб-квартиры.

– Если вы опять будете цапаться, то я, пожалуй, пойду. Время деньги.

– Врой!!! Никто никуда не пойдет, пока мы не составим план действий!

– Ши-ши. Капитан, пока рано планировать. Пусть наш маленький иллюзорный друг сначала удостоверится в связи предателя с армией. Глупо метать ножи не видя цели.

– Согласен. Но я приступлю к работе не раньше, чем получу аванс.

– Так что успокойся, Скуало, а то все твои прекрасные волосы…

– Врой!!! Не трогай мои волосы!

– Невозможно работать.

Маммон, как всегда, растекся облачком тумана. Он никогда не присутствовал лично, отправляя иллюзии вместо себя. И я уже с этим смирился.

– Ши-ши. И я пойду. Мне еще на миссию завтра, с утра пораньше. Нужно стилеты заточить.

Постепенно все офицеры разошлись. Все знали свои задачи. Наш маленький заговор не должен мешать основной работе. Мы не должны вызывать подозрений. Именно по этой причине наши «собрания» проходят, когда Оттабио уезжает из особняка.

И мне завтра на миссию – очередное уничтожение. Опять контрабанда оружия. Какая-то мелкая семья, я ранее о ней и не слышал. Радует, что больше и не услышу.

* * *

Единственное, что я люблю, после Занзаса, – это хороший бой.

И сегодня мне удалось в полной мере насладиться хорошим соперником. Мастер японской школы. Длинное лезвие катаны, мельтешащее с неимоверной скоростью, и короткий вакидзаси, похожий на свою длинную сестру. Дайсё, «большой и малый»… Давно это было. Техника Рёто – редкое умение.

Мужчина, почти в два раза старше меня и на пол головы ниже, словно торнадо, носился вокруг, нанося удары непрерывным потоком. Наивный. Думал взять скоростью. Эту технику я одолел еще в четырнадцать лет.

Японец никак не мог ожидать от моего широкого обоюдоострого лезвия скорости, превышающую его собственную. Теперь уже сам мастер японского боя держит глухую оборону. От азарта, я готов потерять голову. Атака! Атака! Атака! С разных позиций, без остановок. Одна за другой. Сильные и молниеносные. Нужно отдать должное этому мафиози, продержался он дольше, чем я рассчитывал. Но… Он пропустил один удар. Мой меч глубоко вошел в его плечо, разрезав мышцы и сухожилия практически до ключицы. Левая рука противника повисла плетью. Вакидзаси со звоном упал на каменный пол.

– Врой! Спасибо за удовольствие. Давненько я так не сражался. Ты мастер. Но не ровня мне.

Побежденный японец что-то громко прокричал мне. Наверно, проклятия. Не важно…

Одним движениям я нанес смертельную рану. От левого плеча по диагонали почти до правого бедра. Мужчина рухнул. Мгновенная смерть. И реки крови…

Вот и всё. Защитников у этой семьи больше не было. Остальные – шелуха, с которой не стоило сражаться в полную силу.

* * *

Я вернулся уставший и довольный. Чужая кровь, струясь по кожаным одеждам и обуви, стекала на каменный пол нашей штаб-квартиры. Кабинет, душ, спальня – маршрут традиционный, выверенный годами.

Шатаясь от усталости, брел по пустым коридорам, не замечая необычной тишины.

Щелчок замка… Нет, дверь открыта. Усталость мгновенно как рукой сняло. В мое отсутствие кабинет всегда заперт.

– Врой! Кто посмел…

Крик застрял в горле. Офицеры, которые стояли полукругом у стола, обернулись на голос.

– Скуало, наконец-то.

– Что происходит? – голос подвел, я испугался, таких выражений лиц не видел никогда.

– Мусор, – тихий голос, усталый и с сильной хрипотцой. Это… его голос. Я вздрогнул.

– Не может быть… Занзас…

Офицеры расступились. Там, закинув ноги на стол, восседал в своем кресле-троне Он.

– Занзас…

– Где тебя носило, чертова акула?

– Босс вернулся! – счастье Леви выплескивалось через край.

– Заткнись, мусор! И вообще. Проваливаете все!

– Но босс…

– Вон!!! – Занзас взревел.

Запущенный стакан разлетелся сотней осколков после встречи с головой Леви. Наверно, этот идиот фанатик был счастлив – такая честь. Обычно все стаканы доставались моей голове, но на этот раз я стоял в два раза дальше. Занзас слаб, я это видел. Он тяжело откинулся в кресле, слегка прикрыв глаза, он смотрел на меня. Я чувствовал прожигающую насквозь силу его пламени ярости.

Занзас изменился: немного повзрослело лицо, усталый взгляд пройдет, я уверен, но… темные уродливые шрамы на лице, шее, ладонях… Что могло оставить столь большие повреждения?

– Ты почему еще здесь?

Я вздрогнул. В кабинете, кроме меня и Занзаса, не осталось никого.

– Занзас. Как?..

– Не знаю…

– Но лед вечен, так Девятый говорил.

– Не упоминая этого старикашку! – Он помолчал. – Сколько я?..

– Почти восемь лет прошло.

– Понятно…

И опять в кабинете повисла тишина.

– Я ждал… – шепчу.

– Не сомневаюсь. А что с твоими волосами?

– Ты разве не помнишь? Я ведь поклялся…

Говорю, медленно подходя к нему.

– Почему же, помню. Но столько времени прошло…

– Я сказал, что ждал тебя. Я знал, что рано или поздно ты вернешься.

Уже стою вплотную к креслу Занзаса.

– Я возвращаю тебе место босса.

С этими словами я стащил с плеч плащ с двумя аксельбантами и накинул его на спинку кресла. А сам опустился на колено рядом с Занзасом. Когда я прикоснулся к нему, я окончательно поверил в то, что он, мой бос, мой любимый здесь рядом, живой.

– Я рад… что ты жив.

– А я рад, что вернулся. Вернулся, чтобы отомстить.

– Место Десятого будет твоим, – Занзас ведь не знает, что я в курсе его происхождения. Он терпеть не может, когда кто-либо лезет в его тайны. – А я буду с тобой… До конца.

– Не сомневаюсь.

Глава 13

Верный

– Значит все-таки Оттабио… – лицо Занзаса помрачнело. – Старик мне сказал тогда, что все наши потуги бессмысленны, что Вонгола была готова к нападению. Я не предал значения его словам в тот момент.

– Этот гад… Он за все заплатит. Я самолично расчленю его. Медленно…

Я представил себе эту картину. Кровь, струящаяся по лезвию меча, непонимающий взгляд Оттабио, приоткрытый в мольбе рот – позорная смерть блестящего интригана, сумевшего обвести вокруг пальца всю Вонголу, а с ней и Варию.

Оттабио, пониженный до должности моего помощника, не имел уже той власти. Место капитана вновь вернулось ко мне. Ну и что, что фактически меня разжаловали из босса в заместители. Я был рад – Занзас вернулся, он рядом. И я на своем месте.

Была глубокая ночь. В спальне царил жаркий полумрак, слегка красноватый из-за тяжелых бордовых портьер. В темноте я видел его глаза, поблескивающие алым светом. Будто маленькие огоньки плясали в зрачках.

Мое тело горело от слабых ожогов – Занзас слишком изголодался. Иногда он забывался, и, как следствие, мои бока окрашивались бурыми пятнами, а слух босса страдал от громкой нецензурной ругани.

Хоть и прошла всего неделя с возвращения Занзаса, он успел уже восстановить силы. О восьми годах в «Колыбели» теперь напоминали уродливые шрамы на коже босса. На всем теле, от лица и до ступней.

– Они навсегда? – спросил я как-то.

– Не твое дело, мусор.

На этом все разговоры о шрамах были прекращены.

– Через месяц состоится прием на острове Марэ Диавола, – нарушил тишину Занзас, – там будут все большие шишки.

– А ты?

– И я, и ты, и остальные тоже будут присутствовать.

– А то, что сказал Маммон: военные готовятся нанести удар по острову. Захват заложников и все такое?

– Армия не будет действовать открыто. Прикинутся наемниками или что-то подобное. Трусливые твари! А поскольку ответственным за строительство роскошных резиденций на острове Марэ Диавола был назначен Оттабио, он-то и проведет либо откроет доступ нападающим. Или планы даст. Кстати, давно он уехал?

– Неделю назад.

– Девятый оказал честь, доверив этому гаду такое ответственное задание. Но старик еще пожалеет об этом. – Занзас довольно ухмыльнулся.

– А Вария наконец-то выйдет на свет.

Я пододвинулся ближе к Занзасу, прижимаясь всем телом, впитывая жар, исходящий от его кожи, чувствуя, как босс гладил меня по спине.

– Да. Наконец-то.

Занзас сильнее обнял меня, слишком сильно, даже ребра заныли. Но как я могу жаловаться. Я ждал его восемь лет! Оглядываясь назад, страшно представить, сколько всего пришлось вытерпеть в одиночестве.

– Занзас… – я замялся. То, что хотел сказать, я не рассказывал никому. – Ты… все эти восемь лет ты снился мне, – покраснев, прячу лицо. – Каждую ночь…

– Оу… – он усмехнулся. – И что же я делал? Что тебе снилось, мусор?

– Ты… Сначала куском льда, в котором тебя заморозили. И каждый раз, каждую ночь, ты убивал… меня. Я умирал… умирала моя гордость…

Занзас молчал. А я продолжил:

– Потом снилось наше прошлое, полгода, что мы провели вместе. От встречи и до нападения на Вонголу… И кстати, пару раз сны были как бы… ну… вещими, что ли.

– Что за чушь?! Бред! Вещие сны.

– Не веришь, значит… – горько усмехнулся, вспоминая тот сон, предупредивший меня об опасности. Тогда хранитель грозы Вонголы напал на меня, ослабленного лихорадкой, намереваясь убить. И пусть Занзас считает это бредом, по-другому я не смог бы это назвать.

Тишина вновь наполнила комнату. Уткнувшись носом в плечо Занзаса, прислушивался к его мерному дыханию, ровному пульсу, сверяя со своим. Это было не так, как пишут в слащавых романах. Наши сердца, увы, не бились в унисон. Абсолютно разный ритм.

– Смотрю, – заговорил Занзас, так неожиданно, что я невольно вздрогнул: – За прошедшие года ты не смог сохранить позиции нашего отряда. Дрянной босс из тебя, мусор.

– Врой! – встрепенулся, немного отстранился от босса, чувствуя угрозу. – Девятый не простил нас. Да и Оттабио приложил руку. Я не причем!

– Еще как причем, мусор. И ты будешь наказан.

Занзас навис надо мной. Светлая ткань одеяла соскользнула с его торса, обнажая упругие мышцы и смуглую кожу, испещренную шрамами.

– Опять?! Врой! Занзас, у меня до сих пор все тело болит!

– Ничего, потерпишь. Я же терпел восемь лет.

Я пробовал возмущаться, когда Занзас без предупреждения рывком перевернул меня на живот и с силой ткнул лицом в подушку. И, хоть я и был готов морально, но все-таки глухо взвыл, когда Занзас грубо вошел в меня.

Была только середина ночи. Еще несколько часов босс будет терзать мое тело, впиваясь болезненными поцелуями и откровенно кусаясь. Несколько часов крайне болезненной любви Занзаса.

– Это ужасно! Чертов садист!!! Врой, ты можешь быть немного аккуратнее?

– Обойдешься.

Каждое утро я проклинал ретивость Занзаса. Как всегда всё тело ныло, кожа была покрыта новыми ожогами, укусами и засосами. Сильная и резкая, простреливающая боль в заднице бесила больше всего.

– Мусор, что ты ноешь, как баба?

– Врой!!! Ты ох… – я резко дернулся, повернувшись к Занзасу. И тут же зарычал от новой порции боли. – Ты охренел?! Какая я тебе баба?!

– Истеричная. Патлатая шалава, – Занзас грубо усмехнулся. – Моя патлатая шалава.

И возмущения потонули в глубоком поцелуе. Что-что, а целоваться Занзас умел. Хоть и грубо, но невероятно страстно. Я пьянел от его поцелуев, грубых ласк, сильных укусов до крови.

«И все-таки ты мазохист, Скуало Суперби. Как бы ни отбрыкивался ты от босса и его жестокости, все равно ляжешь под него. Где твоя хваленая гордость? Почему ты терпишь Занзаса?»

«Потому что… я люблю его». Вот такой милый разговор с самим собой. И так каждый раз после проведенной с Занзасом ночи.

– Мусор, что ты там бормочешь? – Занзас смотрел в лицо, проникая своим кроваво-красным взглядом прямо в душу.

– Я… говорил, что люблю тебя, – смутился и отвернулся, пряча взгляд. «Неужели, произнес вслух последнюю фразу?»

– Когда говоришь такое, не отводи глаз, мусор. Иначе я решу, что ты пытаешься мне лгать.

– Я люблю тебя, – повторил, глядя ему в глаза.

Пусть он знает. И пусть видит, насколько я предан ему. Я не предам, не обману. Я всегда буду с ним и только с ним.

* * *

– Врой! Бесполезные куски мусора! Покажите боссу, что вы еще не стали слабаками и трусами. Завтра на остров Марэ Диавола, который Вонгола выкупила у военных, слетятся все большие шишки мира мафии. Наша трусливая армия задумала грандиозное: взять в заложники всех боссов, что будут присутствовать завтра на званом вечере, и убить.

Подготовка к операции заняла неделю. Вечером накануне атаки я в последний раз собрал всех участников. Всех, кто будет помогать Варии выйти из тени, напомнив о могуществе отряда независимых убийц Вонголы.

– А нам-то что с этого? Пусть их убьют, потом будет легче захватить власть… – высказался один из младших офицеров.

– Врой! Если туп, как пробка, или труслив, как шавка, будь добр, не засоряй мозги другим.

– Так точно, капитан, – недовольно пробурчал в ответ младший офицер.

– План действий… – я указал на три стопки документов. Для офицеров – отдельно младшим и отдельно элите – и для рядовых, отобранных для предстоящей миссии. – Там все написано. Если кто-то из вас, недоноски, что-то напутает, я лично казню тупицу и весь его отряд в придачу. Всё ясно?

– Так точно! – прозвучало дружно.

– А сейчас, пошли все вон!

Занзас все это время молчал, сидя за спиной в своем кресле-троне. Все его мысли были сосредоточены на постоянно пустеющем стакане виски. А ведь он также был частью плана. Но из всех варийцев именно Занзасу досталась самая малая роль: отправиться на прием и просто находиться среди приглашенных.

* * *

Но почему же все отправилось псу под хвост?!

Занзас решил отметить предстоящую бойню. И вот оно… Утро атаки.

– Врой!!! Чертов босс!!! Подымайся, ленивая задница! Ты проспал!!!

– Не ори, патлатый.

– Я тебя сейчас убью! Ты должен быть сейчас на острове, а не в постели!!!

– Не ори.

Занзас отвернулся, накрыв голову подушкой.

Сказать, что от гнева меня трясло, не сказать ничего. Напился не только Занзас. Рядовые и младшие офицеры, раздобыв где-то несколько бутылок алкоголя, также бурно отметили предстоящее событие. И теперь дружно досматривали только второй сон из еженощной программы «Кому за двадцать пять».

– Ублюдки! Врой!

Я носился по кабинету, расшвыривая попадающиеся на глаза бумаги, своими руками рвал планы, что столь кропотливо составлял несколько недель.

– Убью! Убью всех! Бездари! Идиоты!

– Не кипятись, Скуало. Нас вполне хватит, – проговорил Луссурия сочувственно. – Нападающие не будут ждать атак.

– Действительно, мусор. Заткнись и прижми задницу, – Занзас демонстративно зевнул. – Хорош рябить в глазах. И так голова кружится.

– А ты… ты. Какого хрена?! Занзас ты должен быть на приеме, а не опохмеляться здесь!

– Посмотрю снаружи… – сонно пробурчал он, в очередной раз отпивая из стакана любимый виски.

«Так, Скуало, возьми себя в руки! Еще не все потеряно!»

Да, Вария славилась своей силой. Действительно, только лишь группа старших офицеров могла справиться с любым противником. А если еще и Занзас подключится…

– Хорошо… – Я глубоко вдохнул, закрыв глаза, и медленно выдохнул, успокаиваясь окончательно. – Через час нам нужно будет отправиться из гавани. Атакуем с моря.

– Я отправлюсь на остров на вертолете. Хочу лично поговорить с Оттабио, – Занзас встал, намереваясь уйти.

– Но… Я думал, ты возглавишь…

– Ну уж нет. Докажи мне, мусор, что ты действительно хороший командир. Ты возглавишь этот сброд, освободишь остров, уничтожив всех противников. А я понаблюдаю. Буду смотреть с эшафота вместе с Оттабио, а потом… я лично казню эту мразь.

– Слушаюсь, мой босс.

Спорить с ним было бесполезно.

Глава 14

Стратегии и чувства

– Долго еще?

– Десять минут. Остров уже виден на горизонте.

Глухой ночью мы приближались к Марэ Диавола. Наш катер в полной темноте резал темные волны. Все огни были погашены еще полчаса назад, когда мы только заметили контур острова. Меня охватил азарт, как бывало всегда перед грандиозной битвой. Теперь я руководил самой большой силой Вонголы. Мои офицеры были готовы к бою.

– Скуало ты уверен, что наших сил хватит? Следовало взять мой отряд грозы. Они отлично подготовлены.

– Врой! Только если ты трус, Леви.

– Да как ты смеешь! Я ради босса готов жизнь отдать.

– Нужно ему больно твое никчемное жертвоприношение.

– Закрой свой рот! – рыча проклятия, хранитель грозы двинулся на меня.

– Мальчики не ссорьтесь, – Луссурия встал между нами.

– Ши-ши. Угомонитесь, иначе вся ваша маскировка пойдет коту под хвост.

Леви пыхтел, словно паровоз, недовольный таким обращением со своей персоной. На время я забыл о нем.

– Маммон, создай иллюзию. Мы подойдем к берегу, невидимые для дозорных.

– Ши-ши-ши. Может дозорные нас и не увидят, но вот их датчики и радары… Ты о них подумал, Скуало?

– Врой! Ты меня за дурака держишь?! Конечно. Все продумано. Леви! Где там твои молнии?

– Ты мне не приказываешь! Это только ради босса.

– Да хоть ради Святой Марии! Давай действуй! Врой! Или я тебя за борт выброшу!

– Замолчи, Скуало, иначе нас обнаружат, – проговорил спокойно Маммон.

– Ши-ши. Коротышка прав. Твой рёв слышен по другую сторону океана.

– Вр…

Крик потонул в ладони – Луссурия зажал мне рот.

– Скуало. Будь паинькой. Говори тише, – мило улыбнулсяон. – Всего несколько минут.

– Врой, – я вырвался из крепкой хватки хранителя. Он, конечно, был прав. – Леви. Через пять минут твои молнии должны ударить по береговой линии. Там где расположены наблюдательные вышки.

– Еще раз говорю, не указывай мне!

– Не шумите, – Луссурия вновь встал между нами. – Мы слишком близко.

– Врой, – я перешел на шепот. – Все. Заткнулись. Леви!

Хранитель грозы сработал чисто. Нас не заметили. Была только вспышка и гром. И всё. Пока эти недалекие армейские псы разобрались, что к чему, мы уже были далеко, на подходе к особняку, что светился во тьме ночи подобно раскаленному добела куску железа. Все дороги к зданию открыты, часовых мало. Люди, захватившие остров, уверены, что никакой атаки не будет. Ведь в их руках главы мафиозных семей. Никто не станет рисковать жизнями почтенных донов.

«Ошиблись, господа», – вот, что я собирался им сказать.

Двигаясь бесшумно, мы убирали часовых одного за другим. Трупы отмечали нашу дорогу к главному зданию. Быстро и тихо. Вария наступала, словно клинок, вонзаясь в тело жертвы. Мой клинок, движимый моей рукой. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы добраться с берега к черному ходу здания. Впереди главное торжество.

В коридорах особняка было тихо. Захватчики согнали всех – и гостей, и прислугу – в главный большой зал для торжеств. В коридорах были только враги. Мы убивали всех, кто встречался нам. Тихо, без шума и пыли. Бел и Луссурия в авангарде, я в центре, Леви замыкал строй.

– Леви. Ударь разрядом по всей электрике в зале. Свет должен погаснуть.

– Я помню.

План… Мы действовали по плану, который я успел состряпать, пока мы плыли. Наспех. Без возможности изменить его. «План, который нельзя изменить – плохой план», – эта прописная истина мне знакома уже давно. Но… иного выхода у нас не было, да и времени, честно говоря, тоже.

– По моему сигналу, – я говорил шепотом: мы подобрались близко. – Через тридцать секунд…

Идеально. Свет погас мгновенно во всем особняке. И тут же входные двери распахнулись. Потемневший зал залил уличный свет. Все внимание находящихся в зале людей было обращено к открывшимся дверям и к тем людям, кто стоял в дверях. Со своего места я видел силуэты, что двигались в дверном проеме. Видели их вооруженные люди, что охраняли зал. Недолго думая, они открыли огонь, выдавая себя с головой. Этого было достаточно.

Двигаясь бесшумно, зайдя с тыла, мы одного за другим убивали бойцов, что самоотверженно палили по иллюзии, столь хорошо созданной Маммоном у входных дверей. Отвлекающий маневр. Просто до безобразия.

Пока тупоголовые вояки расстреливали несуществующую угрозу, мы успели убить треть вооруженных людей. Расправа с остальными также не заняла много времени. Бравые ребята, для подстраховки надевшие бронежилеты, уже палили во все, что движется. Они осознали, что опасность пришла не с парадной двери.

Один за другим, даже не успев взвизгнуть или крикнуть, ложились все новые и новые трупы. На всё про всё у нас ушло минут десять. Вчетвером мы справились более с чем сорока людьми.

– Всё чисто, капитан. В здании сил неприятеля больше не осталось.

Ко мне подошел Маммон. Мелкий иллюзионист не участвовал в бойне. Он «сканировал» здание, искал оставшихся в живых боевиков.

– Ши-ши, у меня двенадцать человек. Принц лучше вас всех.

Довольно улыбаясь, Бельфегор подошел ко мне. Он был весь покрыт брызгами крови. Не своей, конечно, но смотрелось это все равно жутко.

– Врой! Не расслабляйтесь. Еще порт. И Занзаса, то есть босса найти нужно. Он отправился к Оттабио.

– Они на другой стороне острова, там, где склады, – Маммон уже нашел босса.

– Отлично. Вперед. Всё по плану.

Покидая зал, я слышал нервные шепотки освобожденных заложников. Слышал даже пару раз слово Вария. Естественно, нас сложно не узнать. Даже не смотря на восьмилетнее отсутствие.

– Врой! Вария вышла из тени, – бросил я через плечо, чтобы больше никто не сомневался, мы вернулись.

– Капитан. Впереди… – Луссурия указал куда-то на линию берега.

– Врой! Я вижу.

Там, на пристани, суетились оставшиеся захватчики. Они грузили какие-то ящики катера, готовые к отплытию.

– Успеем? – спросил Луссурия.

– Я их задержу, – Маммон летевший рядом, мгновенно распался, туманным облачком.

– Давай. Мы следом, – одобрил я.

То, что я почувствовал в следующую секунду, едва не заставило споткнуться. Совершенно неожиданно левую руку пронзила резкая боль. И не просто в руке, а в кисти, которой больше восьми лет как не было. Боль, забытая, но я все же помнил, что это значит. То же самое, что и во время нападения на Вонголу.

– Занзас, – выдохнул судорожно.

«Занзасу грозит опасность. Нужно спешить», – тревожным сигналом вспыхнула неприятная мысль.

Впереди уже слышны были выстрелы. Маммон привлек внимание вооруженных людей. Они побросали ящики и теперь, скрываясь за их громадой, отстреливались.

– Что-то активно они стреляют. Как будто от целой армии.

– Что в принципе соответствует правде, – справа возник наш иллюзионист. – Они видят, как большой отряд наступает на них. С правой стороны вдоль берега.

– Ясно. Они должны быстро расстрелять свои патроны. С таким-то усердием, – усмехнулся я.

Ребят, что так самозабвенно расстреливали тени иллюзии, мы одолели в считанные минуты. Пятнадцать парней полегли, даже не успев понять, что происходит. Они так и не осознали, что их бессмысленная пальба, производившая очень много шума, была для нас наилучшим укрытием, а зайдя с тыла, мы обескуражили их.

– Насколько нужно быть тупым, чтобы не понять, что пули твои цели не мешают. Неужели они настолько глупенькие? – Луссурия расхаживал между убитыми парнями, иногда вздыхая над «милыми молодыми мальчиками, которые и пожить-то толком не успели».

– Осмотрите здесь всё.

– Ши-ши, а ты куда?

– Найду Занзаса.

С каждой секундой я беспокоился все больше. Рука уже ощутимо болела.

– Ты не веришь в босса, Скуало? – Леви встал горой у меня на пути. – Я с тобою…

– Врой! Тупая горилла! Я приказал вам быть здесь! Посмотрите, что за груз эти ребятки хотели прихватить с острова?

И развернувшись, я рванул к виднеющимся складам.

«Занзас… Лишь бы успеть».

Я видел дымок, что тонкой струйкой курился на краю огороженной территории. Там, где стоял вертолет Занзаса. Пока бежал, услышал пару взрывов и выстрелы. Сердце гулко стучало в груди. В боку закололо от долгого бега.

– Ты предал меня!

Рев Занзаса пронесся над складами, когда я уже был в двух шагах от вертолетной площадки. Занзас вместе с Оттабио был в нескольких сотнях метров впереди, практически на берегу. Нас разделял обрыв. Оттабио стоял на коленях, Занзас нависал над ним. Из-за прибоя я не слышал, о чем они говорили.

Со своей позиции я видел темный силуэт, скрытый от Занзаса, небольшим утесом. Не знаю, что это: машина или что-то другое, но угроза, исходящая от этой тени, чувствовалась даже здесь, за несколько сотен метров.

Что же делать? Куда метнуться?

Да собственно, что я тут гадаю, как цыганка. Благо, карты еще не раскинул. Не верю в силы Занзаса? Чушь! Босс один стоит всего гарнизона Варии. Так что… Я кинулся в сторону невидимой в тени машины.

Краем уха я слышал, как Занзас оскорблял и обвинял Оттабио, а тот что-то лопотал. Скорее всего, оправдывался. И говорил он тихо, как всегда. «Дипломат, хренов! Занзас прихлопнет его, как муху. Зажарит до хрустящей корочки».

Я торопился. Нутром чувствовал приближающуюся опасность. Эта машина была просто огромна, раза в два меня выше. Горящие красным огни в верхней части были похожи на глаза. Это добавляло определенного «шарма». Как будто демон выполз из пекла ада.

Неожиданно машина дернулась. Я чертыхнулся про себя, слишком далеко еще я был от цели. Машина пришла в движение. Красные «глаза» повернулись в сторону Занзаса и Оттабио. Доля секунды, и я ослеп от яркой вспышки. Луч лазера ударил практически в ноги боссу. Но тот успел отклониться. Я это видел.

– Твою мать, – выругался я сквозь плотно сжатые зубы. Нужно действовать! И быстро.

– Моска! – донесся до меня голос Оттабио. – Сильнейшее оружие. Даже вам, босс, с ним не справиться!

«А сколько бравады-то в голосе», – усмехнулся я про себя.

– Какой ты самоуверенный, – грозный голос Занзаса был наполнен гневом.

– Не может быть! Ты жив! Как? Моска, убей его! Огонь из всех орудий!

А в ответ тишина.

– Моска! Огонь!

Я видел, как Оттабио тыкал какие-то кнопки на небольшом пульте. Но громадная машина не двигалась.

– Что… происходит? – испуганный заместитель выронил пульт.

Из железной банки, что Оттабио звал Моска, повалил густой черный маслянистый дым. По его «спине» по всей высоте шел ровный разрез.

– Врой! Мой клинок режет сталь, как масло.

Я вышел из-за громады этого робота, что стал обычной кучей металлолома. С меча на песок капало темное горячее машинное масло. Что-то взорвалось внутри машины, и мою спину обдало жарким порывом.

– Нет! – Оттабио рухнул на колени.

«Эта машина была его последней надеждой? Глупец».

– Мусор. Ты долго, – Занзас обращался ко мне. – Меня чуть не убили, ты в курсе?

– Врой! Я торопился, как мог! И, между прочим, унес не один десяток жизней по дороге. А ты одного предателя убить не смог.

– Заткнись. Твои оправдания я выслушаю позже. А сейчас…

В два шага Занзас подошел к скулящему Оттабио, который до сих пор сидел на коленях. Босс вцепился в челку заместителя. На смуглом лице заиграла хищная ухмылка.

– Долго ты, тварь, водил меня за нос.

– Простите меня! Военные меня заставили! Они угрожали мне!

– Да неужели? – Я обошел Оттабио. – Кончай с ним, Занзас.

– Не указывай мне, мусор! – рыкнул босс, не сводя взгляда с лица предателя Оттабио. – Но, пожалуй, ты прав!

– Нет-нет-нет! – запричитал Оттабио.

Пламя ярости осветило берег. Да так ярко, что я на несколько секунд отвернулся и прикрыл глаза ладонью. Был слышен дикий крик боли казненного предателя. А затем все стихло. Только внутри сломанного механизма что-то негромко взрывалось. Там, где всего десять секунд назад стоял на коленях Оттабио, чернело пятно пепла.

– Какой бесславный конец.

– Тебе жаль его, мусор?

– Нет. Жаль, что не я его убил.

– Ты же забрал не один десяток жизней? Какой ты жадный. Ненасытный… – Занзас ближе подошел ко мне.

– Врой! Ну уж не такой, как ты! – я сделал последний шаг.

Глава 15

Рассеять сомнения

– Так, мусор, рассказывайте, что это за бумажки? Это то самое оружие?

Перед столом босса, на котором лежало множество чертежей и схем, стояли лучшие техники Варии.

– Не совсем, господин Занзас. То, что атаковало вас, было всего лишь прототипом этого, – мужчина, старший из группы, указал на бумаги, остальные дружно закивали.

Откуда взялись чертежи? Все просто. В тех ящиках, которые военные грузили на катера, находились несколько образцов оружия. Там же были подробные чертежи с пояснениями. Оттабио, ко всему прочему, еще и созданием оружия занимался. И сколько ж это приносило ему дохода? Боюсь даже представить.

Та махина, уничтоженная мной, – Моска – была его последней разработкой. Военный робот, дистанционно управляемый и неописуемо опасный. Но с кучей недостатков, главным из которых была слепая зона позади, так сказать со спины. Робот видел, что творилось пред ним, и действовал по обстоятельствам. Но опасность, пришедшая с тыла, для него оказалась фатальной.

В дополнение к слепой зоне у Моски был слишком хрупкий корпус и механизм. Ну не подозревал Оттабио, что найдется кретин, который пойдет с мечом против танка. «Глупец ты, Оттабио. И меня ты плохо изучил за все время. Я и не только со спины бы напал». Именно эти недостатки и позволили мне победить робота.

– Врой! Хотите сказать, это оружие будет сильнее?

– Насколько мы поняли, да. Здесь немного другой принцип действия. Мощность оружия будет несопоставима с прототипом.

– И вы сможете его построить? – Занзас вопросительно взглянул на техников.

– С чертежами, думаю, удастся. Нужны только материалы.

– Замечательно, – босс был доволен. – Подготовь список.

– Врой! И не забудь про недостатки.

– Да, капитан. Мы уже осмотрели поверженный вами образец. Со всеми имеющимися данными мы сможем внести соответствующие коррективы в планы господина Оттабио.

– Срок?

– Думаю, это займет пару месяцев. Основные блоки были уже собраны. Они были в тех же ящиках.

– Месяц. Не больше.

Занзас отпустил группу техников.

– Он будет сильнее. С такой силой мы сможем потягаться с Вонголой, – Занзас довольно ухмыльнулся. – Мусор, – обратился он ко мне. В кабинет никого больше не было, кроме нас двоих. – Тащи виски. Отпразднуем.

Я был поражен. Воистину, самоуверенности Занзасу было не занимать. Еще ничего не было готово, он сократил срок выполнения работ, а уже был готов праздновать победу.

– Ты уверен, что силы нового Моски будет достаточно, чтобы противостоять Вонголе? – спросил я несколько минут спустя.

– А ты сомневаешься, мусор?

– Не то чтобы…

– Не мямли.

– Я говорю, что сомневаюсь в мощи этого нового оружия.

– Говоришь, как трус, – резюмировал Занзас, в очередной раз отпивая из своего стакана янтарный виски.

Эта фраза, брошенная столь пренебрежительным тоном, для меня была хуже пощечины. Гордость диким зверем взъярилась, заставляя забыть обо всём.

– Врой! Я не трус!!!

– Это мы еще проверим, – пренебрежительно бросил Занзас.

Очередная пощечина по гордости.

– Что? Ты сомневаешься во мне? Я уже тысячу раз доказывал тебе свою преданность. Я спас твою задницу на том треклятом острове, уничтожив творение Оттабио.

– Ты охренел? Совсем забылся, мусор?

Занзас стиснул в ладони стакан с виски. Еще немного и несчастное стекло не выдержало бы давления. Но Занзас решил по-другому уничтожить стакан. После секундного раздумья он метнул его. И так прицельно: попал прямо в мою голову. Волосы мгновенно пропитались виски, стеклянные осколки вперемешку с кубиками льда мелким градом застучали по паркетному полу. Что-то попало под ворот рубашки, доставляя невероятный дискомфорт. Голова гудела от удара, словно колокол.

– Врой!!! Ты!..

– Нет, мусор, ты! – перебил меня на полуслове Занзас. – Ты трус! Тупой трус, что мнит себя безбашенным храбрецом.

– Я просто…

– Осторожен? – Он видел, как я поджал губы. – Что, попал в точку? Может, ты боишься? Боишься Вонголы. И, наверняка, будешь отговаривать. Думаешь это безрассудство? Хочешь бросить меня? Наплевать на клятву?

– Нет! Никогда! Я пойду за тобой в любом случае. Но нужно больше времени. Нужно все как следует продумать, – на одном дыхании выдал я и опустил голову. – Если я еще раз тебя потеряю… Я не знаю, смогу ли пережить…

Я взглянул на него, мысленно моля одуматься.

Занзас внимательно рассматривал меня. Его глаза, необычайно холодные, впивались прямо в сердце, заставляя сжиматься.

«Что с ним стало? Занзас изменился после операции на острове. Или после разговора с Оттабио? Что мог тот предатель сказать ему?»

Холодный голос босса прервал мои мысли:

– Если это всё, что ты хочешь мне сказать, можешь проваливать, мусор. Я не собираюсь слушать твои сопливые бредни.

Я, сдержанно кивнув, вышел из кабинета.

После возвращения с Марэ Диавола Занзас совсем не обращал внимания на меня. Он возился с новым оружием вот уже две недели. Каждое его слово было исключительно о предстоящей мести Вонголе.

С той ночи на острове мы больше не были вместе. То, что произошло тогда на пляже, до того как подошли наши бойцы, было похоже на один из сопливо-розовых сериалов, что так любят женщины. Я потом долго вымывал песок из волос и с тела. Занзас был необычно жаден. Целовал и ласкал меня, как будто в последний раз. «В последний?..» Я замер посреди коридора, словно громом пораженный. «В последний раз?», – эхом носилась неприятная мысль в голове. Сердце неприятно екнуло.

– Занзас.

Обидно было до глубины души.

Ублюдок ведь видел, как мне было больно. Видел и специально давил, унижал, обзывая трусом. Но… чувства чувствами, а обязанности никто не отменял. После душа, я направился в свой кабинет, отчет об операции на Марэ Диавола до сих пор не был до конца составлен. Дела… Дела помогут немного забыться. Забыть оскорбления, что бросал мне в лицо Занзас.

– Какого хрена, патлатый?!

Занзас разбудил меня ночью. Я благополучно уснул, прямо за столом, сморенный затянувшейся работой и душевными терзаниями.

– Занзас? – я устало потер слезящиеся глаза. – Что ты здесь забыл?

– Это я у тебя хотел узнать мусор? Почему ты не в спальне? Я зашел, а тебя нет в кровати.

– Что тебе от меня нужно? – прохладно.

– От тебя мне, мусор, нужна безоговорочная преданность и послушание.

– Преданность труса? – горько усмехаюсь.

– Если не заткнешься, будешь преданным трупом.

– Врой! Босс, ты хоть иногда думаешь, прежде чем говоришь?

– Не тебе мне указывать! – раздраженно бросил Занзас.

– Скажи… ты что-нибудь еще чувствуешь… ко мне?

– А как ты думаешь?

– Врой! Да после твоих слов я уже и не знаю!

– Ты придурок.

Занзас отвернулся от меня и посмотрел в окно.

– Ты не должен сомневаться: ни во мне, ни в моей силе или способностях, планах или стратегиях. Никогда не сомневайся.

Я смотрел на него и не верил, что Занзас мог мне такое сказать.

– Никогда… ты же знаешь.

– Что ты там опять бормочешь, мусор?

Вспышка ярости в алых глазах. Занзас в два шага приблизился ко мне. По-прежнему сидя, поднял взгляд на него, посмотрел снизу вверх.

– Я больше не буду сомневаться. Клянусь.

– И никогда, – он наклонился, – не забывай этого.

Я закрыл глаза, отдаваясь в его власть. Его сухие губы коснулись моих. «Эх, как все в тех же романах», – усмехнулся глупой мысли. Сначала легкий, почти невесомый и целомудренный, поцелуй быстро набрал обороты, став невероятно страстным и глубоким.

Его руки, – сильные, горячие, жадные, такие родные и любимые, – скользнули на талию. Он потянул меня, принуждая встать. Воздуха уже не хватало. Голова кружилась от неимоверного возбуждения, которое, подобно цунами, накрыло меня с головой, топя в водовороте чувств.

– Занзас… – хрипло пробормотал я, мягко отстраняясь.

А он уже покрывал мою шею поцелуями.

– Я больше не могу, – негромко сказал он, лишь на секунду оторвавшись.

Наши взгляды встретились. В его глазах, кроваво-красных и обжигающих, блуждали дикие искорки страсти и вожделения. А под темными ресницами пролегли едва заметные тени. Он устал, я понял это по одному взгляду. Две недели с раннего утра и до глубокой ночи, форсируя все работы. Он рвался к цели, словно спортсмен на финишной прямой.

– К тебе? – шепотом спросил я. А он согласился, лишь слегка приподняв уголок губ.

Мягкий полумрак просторной спальни, чуть красноватый из-за темно-бордовых портьер, разорвал мой громкий крик. Его имя фонтаном чувств выплеснулось в грандиозном финале. Тело, изголодавшееся по ласкам, отозвалось сторицей, и кончил я быстрее обычного, впрочем, как и Занзас. Он устало растянулся на измятых простынях. Обнимая меня одной рукой, он очень быстро погрузился в сон, глубокий и безмятежный. Нежные поглаживания по спине в какой-то миг замерли. Занзас уже всем разумом был в царстве Морфея. Его лицо, чуть влажное от пота, расслабилось.

Никогда не мог угадать, что же ему сниться. Несколько раз пытался это у него выведать, на что получал недвусмысленные адреса, куда мне стоит засунуть свое любопытство.

Придвинувшись ближе, вжимаюсь всем телом. Теплый. После стольких лет кошмаров, в которых были только темнота и страх, лед и кровь, боль и смерть, видеть его рядом, живого, ощущать тепло тела, разгоряченного после секса и липкого от пота – несказанное счастье. Те восемь лет, как страшный сон, прошли, но они останутся в моей памяти.

Как-то на досуге я подсчитал, сколько же провел времени в одиночестве, страдая денно и нощно, исполняя роль босса Варии – его роль. И число поразило меня. Простые раньше цифры, теперь уже казались просто невероятно огромными.

Три тысячи!

Три тысячи дней, прожитых в одиночестве, под неусыпным оком Вонголы, в окружении врагов. Три тысячи ночей, которые я провел в кошмарах, метаниях и слезах.

Страшное время, которое навсегда останется темным пятном в моей жизни.

Февраль – май 2013 года.