-1-

В один из ясных дней в конце декабря 1686 года прекрасно оснащенная «Арабелла» покинула гостеприимную Кайонскую бухту и отправилась в свое первое дальнее плавание. Капитан Блад решил наведаться к берегам Испанского Мэйна – месту, излюбленному всеми корсарами Карибского моря. Он не без оснований надеялся, что оттуда им не придется возвращаться с пустыми трюмами. 

«Арабелла» прошла вдоль побережья французской части Эспаньолы и была уже в Наветренном проливе, когда ровный северный ветер, поначалу резво подгонявший корабль, стал стихать. Наступил штиль, и «Арабелла» лишь покачивалась на легкой зыби, больше не двигаясь вперед. 

Блад поднялся на квартердек и окинул взглядом горизонт. На востоке клубились темно-фиолетовые, почти черные тучи. Нахмурившись, он посмотрел на бессильно обвисшие паруса. Ему не нравилось воцарившееся затишье: это вполне могло предшествовать внезапному шквалу. Нельзя было также исключать, что их захватит шторм, запоздалый отголосок недавно закончившегося сезона ураганов.

– Будет буря, – подошедший Джереми Питт подтвердил его опасения.

– Похоже на то, Джереми. 

Облака медленно, но неотвратимо затягивали небосвод. В воздухе разливалась вязкая, гнетущая духота. Заходящее солнце напоследок злобно глянуло на людей багровым оком и провалилось за горизонт. Море сразу же потемнело, отражая хмурое беззвездное небо.

Бладу пришла в голову мысль, что пожалуй, для недавних рабов, это будет первый серьезный вызов со стороны природы здесь, в тропиках. Не считать же те штормы, которые преодолевал «Ямайский купец», доставивший их на Барбадос. Что могло тогда зависеть от узников, запертых в трюмах! Однако тем членам его команды, которых он недавно нанял в Кайоне, было не привыкать к капризам Карибского моря. Никто не выказывал как чрезмерной тревоги, так и беспечности: и то, и другое в равной степени могло привести их к гибели.

Далеко за полночь первый вздох ветра тронул корабль, наполняя его паруса. Однако повода для радости не было: вскоре от обманчивого спокойствия моря не осталось и следа. «Арабелла» резко накренилась, борясь с другим, гораздо более сильным порывом ветра, предвестником будущего шторма. 

– Все наверх! – крикнул Блад. – Взять рифы!

Буря налетела стремительно, и нрав у нее оказался крутой. Свист и вой ветра заглушал скрип снастей и крики матросов. Невидимые во мраке волны одна за другой возникали у борта и обрушивались на «Арабеллу». Фрегат медленно поднимался на очередную водяную гору, застывал на миг на ее вершине, затем скользил вниз, в пропасть, и так без конца. Два дюжих рулевых стояли у штурвала, напрягая все силы, чтобы удержать корабль в положении фордевинд. Вдобавок хлынул дождь, словно природе показалось недостаточно тех испытаний, что она уже уготовила людям. 

Капитан Блад пытался разглядеть, куда их несет. Ветер был восточный, и это обещало новые проблемы. Было бы совсем некстати оказаться у побережья Кубы...

-2-

Под утро шторм утих. Волны еще швыряли «Арабеллу», однако больше не походили на оскаленных свирепых чудовищ, несущихся на корабль и грозивших поглотить его. При других обстоятельствах можно было бы поразмышлять об отчаянно дерзких людях, которые осмеливаются противостоять гневной стихии, уповая лишь на крепость своих рук, надежность корабля – хрупкой игрушки моря – да милость Всевышнего, но в это утро Бладу было не до поэзии. 

На востоке ширилась алая полоска рассвета, и Питер уже мог различить в нескольких милях впереди очертания огромного острова, простиравшегося насколько хватало глаз с востока на запад, и черные прибрежные скалы в ожерельях пены. К счастью, ветер ослабел, иначе корабль выбросило бы на камни.

– Куба, черт ее дери! – Хагторп, поднявшийся в эту минуту на квартердек, не скрывал своей тревоги.

– Надо убираться отсюда, если мы не хотим познакомиться поближе с береговой охраной, – ответил Блад и крикнул: – Отдать рифы! Джереми, курс зюйд-зюйд-ост! 

Ветер снова изменил направление и теперь дул с северо-востока. Это вполне устраивало Блада. Но злоключения их первого похода на этом не закончились. Только «Арабелла» повернула от опасных берегов, как один из управляющихся с парусами корсаров завопил:

– Прямо по курсу корабль! 

– Два корабля! – крикнул он же через мгновение.

В бледных рассветных сумерках вырисовывался силуэт большого корабля, бывшего уже довольно близко. Примерно в полумиле за ним виднелся второй.

– Если это не жертвы шторма, подобно нам, то... – пробормотал Блад, разглядывая корабли в подзорную трубу.

– ...Это испанцы, – закончил Хагторп мысль капитана. – Нам везет как никогда!

– Испанцы – согласился Питер. – Первый похож на военный, судя по числу пушек, а второй, возможно, купец. Скорее всего, остаток каравана, попавшего в тот же шторм.

Блад внимательно изучал неожиданно свалившихся им на головы противников. Первый галеон превосходил «Арабеллу» по числу пушек, да и торговые суда у испанцев были далеко не беззащитными. Его команда вымоталась в борьбе с волнами и ветром, и момент для боя был самый неподходящий. Но то же самое можно было сказать и о людях с этих двух галеонов. К тому же они не ожидают встретить чужаков так близко от Кубы, и испанское «происхождение» корсарского корабля должно усыпить их бдительность - по крайней мере, на время... 

К ним подошли Волверстон и Дайк. 

– Что будем делать, Питер? – спросил Волверстон.

– Думаю, придется сразиться с ними. 

– У них пушек раза в два больше, чем у нас, – озабоченно заметил старый волк. – Мы еще не выбросили тот испанский флаг?

– Сомневаюсь, что они дадут нам спокойно пройти мимо, даже под испанским флагом. А если мы вдруг резко изменим курс – тем более заподозрят неладное, – возразил Хагторп. В подтверждение его слов носовая пушка первого галеона выстрелила: – Вот у нас и спросили, кто мы, – на его губах появилась кривая усмешка.

– Пройти – нет, тут ты прав, Нат, – сказал Блад. – Но вот приблизиться... Рискнем. Идем на них. Сдается мне, они не ждут атаки, а у купца найдется кое-что в трюмах: вон какая низкая осадка, – он подошел к перилам, ограждающим квартердек, и крикнул: – Огл, поприветствуй-ка их! Когда мы поравняемся с галеоном, открыть огонь! – затем Блад повернулся к своим офицерам: – Ветер благоприятствует нам. Атакуем их поочередно. Вряд ли второй корабль догонит первый, идя в бейдевинде. – Он еще раз поднес подзорную трубу к глазам и усмехнулся. – Похоже, купца изрядно потрепал шторм. Что же, наши шансы растут.

– А флаг я бы все-таки поднял, – буркнул Волверстон.

– Пока ты будешь возиться с флагом, бой закончится, – поддел его Дайк. – И так хорошо. 

– Обойдемся без флага, – сказал Блад и велел Питту: – Джереми, как только мы минуем галеон – будь готов к быстрой смене галса.

«Арабелла» шла левым галсом. Блад намеревался разрядить пушки правого борта, проходя мимо первого галеона, а затем, меняя галс, вклиниться между двумя кораблями и дать залп по второму, когда тот окажется у «Арабеллы» по левому борту. Он был уверен, что расстояние между их противниками не сократится и у них будет возможность для этого маневра.

– Стрелкам подняться на марсы! – скомандовал Блад. – Цельтесь по офицерам!

***

У дона Родриго Альвареса, капитана галеона под названием «Маравийяс», при виде незнакомого корабля, шедшего странным курсом прямо на них, зародились смутные подозрения. Эти подозрения переросли в ужас, когда он заметил, что их собираются атаковать.

Он тотчас отдал приказ готовиться к бою. Канониры со всей возможной поспешностью принялись заряжать пушки и открывать порты, однако пираты были слишком близко. Раздался оглушительный грохот, и красный борт противника скрылся в дыму. Испанцы торопливо и практически наугад дали ответный залп. Несколько ядер угодило в фальшборт «Арабеллы», и во все стороны полетели обломки, остальные с воем пронеслись над головами корсаров, кое-где повредили такелаж и прорвали паруса. 

Но огонь «Маравийяс» не заставил «Арабеллу» сбавить ход, и Джереми Питт уверенно вел ее ко вторыму галеону, «Санта-Марии». Для испанцев же меткость канониров Огла стала роковой: несколько больших пробоин зияли почти на уровне ватерлинии, и волны уже начали их захлестывать. 

Дон Родриго был вне себя от ярости и унижения. Он поминал родителей и прочих родственников проклятых пиратов в выражениях, которые заставили бы покраснеть завсегдатаев таверн его родной Севильи, и не собирался спускать наглецам нанесенную обиду. Галеон медленно развернулся бортом к пиратам. Капитан надеялся продольными залпами повредить румпель или сбить рангоут неприятеля.

К несчастью для испанцев, к этому времени «Арабелла», стремительно меняя галсы, описала изящную дугу перед «Санта-Марией», и приблизилась к его левому борту. Открой сейчас «Маравийяс» огонь, ядра неминуемо поразили бы и второй испанский корабль. 

Несмотря на воду, все больше прибывавшую в трюмы, капитан Альварес приказал идти к «Санта-Марии». Он взбежал на нос своего корабля, взывая к небу и умоляя его не оставлять своей милостью благочестивых католиков... 

…То ли у этих католиков было что-то не так с благочестием, то ли в небесной канцелярии приняли во внимания католичество Питера Блада, но в как раз в этот миг раздался громкий треск. Дон Родриго повернул голову и остолбенел, глядя на побежавшую по грот-мачте трещину. Видимо, она появилась еще во время шторма, но была настолько неприметной, что в тусклом свете утра и в суматохе, царившей на галеоне, на нее еще не успели обратить внимание. Теперь же трещина неумолимо расширялась. Матросы, проявляя необыкновенную скорость и ловкость, спускались по вантам. Каким-то чудом грот-мачта все же не рухнула, но продолжала зловеще потрескивать над их головами.

Залп пиратов по «Санта-Марии» прозвучал последним аккордом, завершающим моральный разгром капитана Альвареса.

***

«Санта-Мария» сильно пострадала от шторма, разметавшего их караван. Налетевший шквал порвал грот, затем в трюмах открылась течь. Завидев берега Кубы, экипаж только успел перевести дух и порадоваться своему чудесному спасению, как случилась новая беда. Для капитана «Санта-Марии», как и для дона Родриго, стало полной неожиданностью, что вежливо ответивший на приветствие встречный корабль, поначалу принятый ими за патрульный, вовсе не был таковым. 

Вытаращив глаза, он растерянно следил за молниеносной атакой корсаров на «Маравийяс». Обстреляв галеон, красный корабль приближался к ним. С маневренностью у «Санта-Марии» и до шторма дела обстояли неважно, но все же ее капитан предпринял попытку встретить корсаров бортовым огнем. Однако это только облегчило им задачу: медлительный галеон еще завершал поворот, когда последовал залп двадцати пушек, который вызвал разрушения и хаос на палубе «Санта-Марии». Канониры пытались стрелять в ответ, но в фальшборт уже впивались абордажные крючья. 

Испанцы настолько привыкли чувствовать себя в безопасности вблизи Кубы, одного из самых надежных своих оплотов в Карибском море, что нападение пиратов в этих водах могло им привидеться только в кошмаре. И вот кошмар оказался реальностью. Капитан «Санта-Марии», застывший на юте своего корабля, в отчаянии бросил еще один взгляд на «Маравийяс» и увидел, что галеон едва держится на воде и вряд ли его многочисленные орудия смогут им помочь.

***

Волверстон, спустившись на шкафут, радостно ухмылялся при виде неуклюжего купца. 

– Парни! – крикнул он изготовившимся к абордажу корсарам. – Нам везет, не успели отойти от Тортуги, как возьмем приз!

– Не жарил бы ты зайца, прежде чем поймаешь его, – неодобрительно вставил Хагторп, подойдя к нему. 

– Брось, Нат, неужто ты в нас сомневаешься? А они же возвращаются откуда-то на Кубу, наверняка в трюмах золото... Ну, пусть серебро!

Однако Хагторп не разделял его оптимизма.

– Сперва надо заглянуть в его трюмы...

– Открыть огонь! – Громкий голос капитана Блада прервал их пререкания. – Абордажная команда, приготовиться!

Корсары перемахивали через борт купца и исчезали в дыму. Питер Блад с частью команды оставался на «Арабелле». Он наблюдал за действиями капитана «Маравийяс», ожидая возможного десанта. 

Эта мысль действительно посетила неуемного капитана Альвареса, пылающего праведным гневом и жаждой мести. Шлюпки попытались подойти к правому борту «Санта-Марии», но прицельный мушкетный огонь с мачт пиратского корабля, подкрепленный выстрелами из кормовых пушек, заставил испанцев отступить. «Маравийяс» быстро тонул, и дон Родриго, изрыгая бессильные проклятья, был вынужден задуматься о том, куда теперь деваться ему и его команде.

-3-

Абордаж закончился быстро. Испанцев, растерянных от такого неожиданного поворота судьбы, согнали на шкафут. Блад, убедившись, что на капитана «Маравийяс» снизошло благоразумие и шлюпки находятся на почтительном расстоянии от «Санта-Марии», отправился взглянуть на неожиданно доставшийся им приз.

Пираты уже рыскали по «Санта-Марии», но когда они добрались до трюмов, их ожидало огромное разочарование. На галеоне не было ни золота, ни серебра – он был гружен табаком и кожами. Это тоже было бы неплохо, но груз оказался порядком испорчен: во время шторма обшивка во многих местах разошлась, и трюмы постепенно наполнялись водой. Именно поэтому осадка галеона и была такой низкой.

Крайне раздосадованный Волверстон сообщил об этом своему капитану. Блад философски заметил:

– Такова уж наша удача, Нед. Не в этот, так в следующий раз. 

– Жаль, что эта посудина совсем разваливается и ее нельзя привести на Тортугу. Но мы все же возьмем то, что еще не успело намокнуть, – упрямо сказал Волверстон.

– Разумеется. Только шевелитесь, мы и так слишком долго здесь находимся. –
Блад повернулся к матросам, застывшим в ожидании решения своей судьбы, и спросил по-испански: – Кто ваш капитан?

Вперед выступил богато одетый худощавый испанец с внушительным носом, напоминавшим орлиный клюв. Как подобает истинному идальго, перед лицом английских собак капитан сохранял надменный вид и, если суждено, был готов смело встретить смерть.

– Я дон Луис Гальярдо, капитан «Санта-Марии». А ты кто такой, черт тебя побери? – гневно спросил испанец. Не дожидаясь ответа, он быстро взглянул за спину пирата, на большой красный корабль. Дону Луису не давала покоя мысль о той трагической ошибке, которую они допустили, и у него невольно вырвалось: – Ведь это же испанский корабль! 

– Мое имя Питер Блад, а тот корабль – мой и больше не принадлежит Испании, – подчеркнуто вежливо ответил Блад. – Не стоит горячиться, дон Луис. Спускайте-ка на воду шлюпки и плывите к вашим соотечественникам – вон они, болтаются неподалеку. Я собираюсь потопить «Санта-Марию».

– Вы... отпускаете нас? – На лице испанца появилось изумление.

Он был смелым человеком, но все-таки испытал облегчение, услышав, что умирать не придется.

– А что еще мне с вами делать? Конечно, если вы желаете пойти на дно с вашим галеоном, я не буду препятствовать. 

Отвернувшись от дона Луиса, Блад крикнул корсарам, спешно перебрасывающим тюки и мешки на «Арабеллу»:

– Заканчивайте побыстрее! Проследите, чтобы все покинули галеон!

***

Волверстон и Хагторп шли по нижней палубе кренившейся на левый борт «Санта-Марии». Хагторп решил убедиться, что корабль пуст, а в трюмах не осталось ничего, заслуживающего внимания.

– Накаркал, – недовольно ворчал Нед. 

– Вовсе нет. Это у тебя вечно фантазия через край хлещет, и ты почему-то решил, что этот галеон гружен золотом.

Волверстон досадливо хмыкнул, но продолжил: 

– Это потому, что я всегда верю в лучшее... А тебя-то зачем сюда понесло? 

– Капитан велел проверить, чтобы никого не осталось на корабле... Т-с-с, – Хагторп вдруг прервал сам себя. – Слышишь, Нед? Вроде плачет кто-то...

– Ничего не слышу. Плачет... Уж не думаешь ли ты обнаружить черноокую красотку, запертую в трюме за непокорность? – насмешливо сказал тот. – Ребята уже все осмотрели, нет тут никого, пошли! 

– Будь любезен, Нед, заткнись! – Хагторп не поддержал шутки.

В наступившей тишине Волверстон и в самом деле услышал неясный стонущий звук, идущий снизу. 

– Да крысы это! – попытался возразить он.

Но Хагторп, не слушая, подскочил к люку, ведущему в трюм, и взялся за ручку: 

– Помоги же мне!

Ругаясь сквозь зубы, гигант дернул заклинившую крышку. Как только она распахнулась, раздался отчаянный, почти человеческий вопль, и оба корсара склонились над люком, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте.

В трюме виднелись смутные очертания составленных друг на друга ящиков и рундуков, и маслянисто колыхалась вода, поднявшаяся уже более чем на два ярда. А на сорванной с одного из рундуков крышке маячило распластанное черное тельце.

– Говорю же, крысы... 

– Ты ослеп, Нед?! Какая это крыса, это кот!

– Один черт... 

В борт «Санта-Марии» ударила волна, и галеон еще больше накренился. От удара кот с коротким мявом слетел с крышки и теперь барахтался в воде, которая все быстрее затапливала трюм. Вероятно, к прежним повреждениям обшивки добавились пробоины от ядер. Корсары старались стрелять по надводной части корпуса, но корабль за это время осел очень низко, и теперь высокие после шторма волны приканчивали его.

– Эй, Нат, ты чего удумал? Не дури! – Волверстон уставился на Хагторпа, который уже расстегнул широкий кожаный пояс с прицепленной к нему абордажной саблей, бросил его на палубу и стягивал куртку. 

Послышался скрип и скрежет. Волверстон оглянулся на пушки правого борта. Канаты, удерживающие их, были натянуты, как струны, и вот-вот могли оборваться.

– Куда?! На нас сейчас пушки скатятся!

Но Нат спрыгнул вниз и потянулся к несчастному коту. 
Животное тут же обрадованно вцепилось в протянутую руку всеми своими когтями. Хагторп взвыл и попытался перехватить кота поудобнее. 

– Тысяча чертей тебе в глотку! Выбирайся оттуда! – заорал Волверстон.

– Иду уже, уймись! – отозвался Хагторп.

Он уже поднимался, когда накатила еще одна волна, которая опрокинула бы «Санта-Марию», если бы галеон не был сцеплен с «Арабеллой» абордажными крючьями. Потревоженная агонией корабля груда ящиков пришла в движение и рассыпалась, погребая под собой самоотверженного спасителя животных. 

Нед, не раздумывая, сиганул в трюм, рискуя напороться в темноте на хлам и обломки, и теперь шарил руками под водой в поисках своего товарища. Он наткнулся на что-то мягкое. «Что-то» оказалось котом, и теперь уже взвыл Волверстон, почувствовав хватку когтей и клыков. 

– Ах ты зверюга!

Рядом с котом обнаружился Хагторп, и Нед одной рукой ухватил оглушенного друга за шиворот. Сыпля отборными ругательствами и продолжая другой рукой держать за шкирку подвывающего кота, он поволок всю компанию наружу.

-4-

– Мы все закончили, Питер, только Хагторп и Волверстон до сих пор не вернулись, – сказал Дайк.

Капитан Блад оглянулся на полузатопленную «Санта-Марию». Под грузом галеона «Арабелла» давала сильный крен.

– Какого черта они там делают? – раздраженно спросил Блад.

Он посмотрел в сторону Кубы и увидел, что шлюпки с испанцами успели отойти довольно далеко и вскоре должны были достигнуть берега. Если пираты еще задержатся здесь, они рискуют дождаться появления действительно опасного противника. Среди собравшихся на палубе пиратов послышались смешки:

– Не иначе, нашли-таки золото, донести не могут! 

– Или девчонок... Я за девчонок! 

– А, ты только и горазд о бабах думать!

Блад ожег потешающуюся команду свирепым взглядом:

– Дайк, возьми-ка самого веселого и быстро отправляйся на галеон. Возможно, им требуется помощь.

Кажется, любитель женщин, невысокий щуплый парень, хотел было поделиться своей идеей насчет того, какого рода помощь могла бы быть востребована, но осекся, взглянув в глаза своего капитана.

– Пошли, Генри, – Дайк тронул парня за плечо.

– Да вон они! – крикнул тот.

На палубе испанского корабля показались два человека, с обоих текла вода. Пираты с изумлением смотрели на них: Волверстон поддерживал Хагторпа, прижимающего к груди нечто черное.

– Да уж, – разочаровано протянул кто-то, – не очень-то это похоже на золото, и на девчонок тоже.

– Где вас носит? – гневно крикнул Питер. – Я же велел шевелиться! Наше счастье, что береговая охрана еще не проснулась. Рубите канаты! – приказал он. – Не будем тратить ядра, галеон и так благополучно идет на дно. Джереми, прежний курс!

– Что с ними произошло? И что там у Хагторпа в руках? – в голосе Дайка сквозило недоумение.

Блад с удивлением ответил:

– Если глаза меня не обманывают, это кошка.

– Кошка?!

– Ну, или кот. 

Корсары стремительно взбирались вверх по вантам. «Арабелла» выпрямлялась, освобождаясь от тяжкого груза. Недостающие члены команды наконец-то были на ее палубе. Еще издали стали заметны царапины, алеющие на их руках и лицах, а у Хагторпа к тому же была разбита голова и испачкана кровью рубаха. Виновники задержки приблизились, и Блад спросил:

– Нат, ты с кем там сражался?

– С ящиками, – буркнул Хагторп.

– Я должен взглянуть на твою голову. А вы не с пустыми руками! Нашли все же кое-что интересное на галеоне? – Питер с любопытством бросил взгляд на фыркающего кота, потом посмотрел на исцарапанных мужчин. – Здорово же он вас отделал!

– Нат, как одержимый, лез спасать этого зверя, – хмыкнул Волверстон. – Хорошо, что это были только ящики, а не пушки: они тоже могли бы грохнуться нам на головы... А в итоге мне пришлось вытаскивать их обоих. 

Несколько корсаров подошли взглянуть на неожиданную находку.

– Когда я служил на «Куин Элизабет», у нас был похожий кот, – смущенно ответил Хагторп. – Я назову его Сэр Фрэнсис. 

Блад не подозревал, что всегда сдержанный бывший офицер королевского флота умеет так светло и по-доброму улыбаться. Жесткое, суровое лицо Натаниеля смягчилось, и он даже помолодел. Но сразу же Хагторп вновь стал серьезным.

– Питер, сперва осмотри кота. Он ранен, – озабоченно сказал Нат. – Может, во время обстрела досталось или зацепило одним из тех ящиков, что на нас свалились... 

Хагторп оторвал кота от себя и протянул Бладу. Теперь и остальные увидели рваную рану, пересекающую ребра несчастного зверя. Кот тихо мяукнул, прикрывая глаза. Он не проявлял агрессии и позволил Бладу взять себя на руки.

– Я еще никогда не лечил животных... – в растерянности пробормотал Питер.

– Разве людей лечить проще? – возразил Хагторп, с надеждой глядя на него. 

– Не проще, но... иначе. Рану надо зашить. И кто его будет держать? – Блад обвел взглядом стоящих вокруг корсаров.

Отпетые головорезы, цвет берегового братства и гроза испанцев, попятились. Кое-кто вспомнил о неотложных делах на орудийной палубе или решил взобраться на одну из мачт, дабы помочь товарищам с парусами.

– Никакого энтузиазма. Придется тебе, Нед, раз уж ты знаком с Сэром Фрэнсисом, – хмыкнул Блад.

– Мне?! – опешил старый волк. – Это же Хагторп решил вытащить кота из трюма!

Натаниэль с готовностью шагнул вперед, но тут же покачнулся и схватился за голову.

– Хагторпу самому нужна помощь, – заметил Питер. – Не упрямься, волк!

– Я еще сломаю ему что-нибудь... Пусть вон Дайк держит, он у нас парень ласковый, обходительный... Эй, я же девушек имею в виду, Ник, ты чего? 

– Где ты тут девушку увидел?! – Дайк грозно надвинулся на Волверстона.

– Прекратить споры! Волверстон, Хагторп – в мою каюту, – прервал зарождающуюся дискуссию капитан.

Не успевшие разойтись пираты приблизились снова. Ассистент для операции был найден, и теперь на их лицах наряду с облегчением можно было прочитать искреннее сопереживание и беспокойство.

– Не выживет, бедняга... Эх, жаль... – Это опять был Генри. В его щедром на чувства сердце рядом с любовью к женщинам оставалось место для симпатии и к прочим божьим тварям.

– Не болтай, трепло, – проворчал Хагторп. – Пусть только попробует! Зря, что ли, я за ним нырял...

– Дайк, найди Бенджамена, пусть принесет горячей воды. Остальным вернуться к своим обязанностям. – В голосе Блада вновь была уверенность, которой он на самом деле не чувствовал. 

Кот мелко дрожал в его руках, и Питер едва ли не со страхом взглянул на животное. На черной мокрой шерсти кровь была почти незаметна, но вся рубаха Ната была вымазана ею. Блад подумал, что такая кровопотеря могла бы быть существенной даже для человека, не говоря уже о коте, и эта мысль никак не могла наполнить его оптимизмом. Он не совсем представлял, как ему удастся зашить рану и не прикончить при этом своего нового пациента.

– Парни, вы что, кота не видели? Все по местам! – спохватился Дайк, вспомнив о своих офицерских обязанностях.

***

Блад положил Сэра Фрэнсиса на койку, не обращая внимания на кровь, которая продолжала вытекать из раны и пачкала покрывало. Волверстон явно чувствовал себя не в своей тарелке и растерянно топтался посреди каюты, а Хагторп со стоном опустился на рундук, стараясь не двигать головой. 

– Может, я сразу займусь тобой, Нат? – хмуро глядя на него, спросил Блад. – Я не знаю, возможно ли помочь нашему гостю и стоит ли это делать.

– Пожалуйста, Питер! – взмолился Хагторп.

– Ну, хорошо, я попробую...

Вбежал запыхавшийся Бенджамен, в его руках был кувшин воды, над которым поднимался пар. Следом вошел Дайк, который, видимо, тоже решил поучаствовать в благородном деле лечения животного. Через несколько мгновений большой стол был готов к операции. Блад осторожно перенес тяжело дышащего кота на стол и кивнул Волверстону. 

Нед сглотнул. Он с подозрением следил, как капитан раскладывал на полотне блестящие инструменты самого устрашающего вида. Блад достал бутылку рома, и старый волк воспрянул духом:

– Правильно, пара стаканчиков не повредит!

– Это для обработки раны, – умерил его прыть Блад. 

– Давай и коту нальем... – упавшим голосом предложил Волверстон.

Блад только мотнул головой. Он выбрал самую тонкую из своих игл, положил на стол моток шелковых ниток, потом протянул Волверстону полоску льняной ткани. 

– Нед, это для его зубов. Держи его лапы, крепко, но аккуратно. Бенджамен, дай мою бритву. Дайк, раз уж ты здесь, помоги нам.

Блад взял протянутую стюардом бритву и принялся сбривать шерсть по краям раны, придерживая их пинцетом. Конечно, коту это совершенно не понравилась, однако Дайк ловко всунул ткань в его пасть, чтобы несчастный зверь не смог вцепиться во врачующие его руки. Сэру Фрэнсису оставалось только испускать невнятные, но весьма громкие вопли.

Очистив рану и кое-где срезав ланцетом клочья кожи, Питер взял иглодержатель и попытался унять непонятную дрожь в пальцах. Как будто бы ему предстояла первая в его жизни операция! Глубоко вздохнув и твердя себе, что он проделывал это уже много раз и перед ним всего лишь кот, он начал сшивать края раны. 

Только он успел завязать пару узелков, как Сэру Фрэнсису удалось освободиться от импровизированного намордника. От крика Дайка рука Блада дернулась, и он едва не вонзил иглу глубоко в отчаянно дергающегося кота.

– Держите его!

С завидным мужеством Дайк предпринял новую попытку зажать пасть разъяренному зверю, на сей раз позабыв о своей обходительности. 

Все было почти закончено, когда хватка Волверстона вдруг ослабла, его загорелое лицо приобрело легкий зеленоватый оттенок, и он со всхлипом осел на пол. Блад пораженно уставился на старого волка, прошедшего через множество сражений и сомлевшего при виде раненого животного. К счастью, кот не смог воспользоваться неожиданно обретенной свободой: не растерявшийся Бенджамен подскочил к столу и успел схватить лапы Сэра Фрэнсиса. 

***

Питер Блад перевел дух и оглядел каюту, напоминающую лазарет в разгар баталии. Ослабевший кот, забинтованный и со связанными на всякий случай лапами, лежал на его койке. Пятна крови покрывали стол. Пришедший в себя Волверстон сидел на полу, потирая ушибленный при падении бок, Хагторп совсем скорчился на рундуке, а Дайк зажимал прокушенную кисть здоровой рукой и ругался так затейливо, что Питер даже узнал пару новых оборотов. 

– Ник, хватит, не смущай кота. Черт, мне словно пришлось иметь дело с ротой тяжелораненых. Ну, Нед, не ожидал я от тебя подобного! Как невинная девица из пансиона мадемуазель Блэйк... или госпожи Масгров! – Бладу вдруг пришли на ум девственницы Таунтона, что-то там вышивавшие на знаменах Монмута. 

Смущению грозного корсара не было предела, его лицо из зеленого стало багровым. 

– Это же надо было так орать... – проворчал он и отвернулся. Его взгляд сфокусировался на бутылке рома, и Нед просиял: – Ну, сейчас-то можно? Для поддержания сил! 

– Можно. Налей Дайку и мне, уморили вы меня со своим зверем. Вот закончу с Хагторпом... Нат, твоя очередь. Только не вздумай тоже падать в обморок, – добавил Блад, глядя на смертельно бледного Хагторпа. – Нед, и этому спасителю котов тоже. Всем наливай. Ах, да, еще же твоя рука, Николас. Прими пока стакан обезболивающего...

***

Блад вышел на палубу и с наслаждением подставил взмокшее лицо свежему ветру. К его удивлению, возле дверей столпились почти все свободные от вахты члены команды. Судя по комично похоронным выражениям их физиономий, пираты всерьез опасались печального исхода операции. И немудрено:стоило только послушать душераздирающие кошачьи вопли, забористую брань и крики людей, доносившиеся прежде из капитанской каюты. 

– Надеюсь, что выживет, ведь кошки живучи, – ответил Питер на немой вопрос в их глазах.

Коллективный вздох облегчения, наверно, мог бы качнуть корабль, и Бладу пришло в голову, что находка на «Санта-Марии» была гораздо более ценной, чем это казалось на первый взгляд. Кто бы мог подумать, что его жестоким корсарам было необходимо излить на кого-то ласку, а их огрубевшие души тоже нуждались в привязанности. 

***

На следующий день для обсуждения дальнейших планов в капитанской каюте собрались офицеры «Арабеллы». Но это совещание не задалось с самого начала: все только и делали, что разглядывали Сэра Фрэнсиса, к слову сказать, чувствовавшего себя довольно бодро.

Волверстон на правах спасителя попытался потрепать кота за ушами, был мгновенно наказан ударом когтистой лапы и возмущенно вскричал:

– Никакой благодарности! Еще лапу на меня поднимает! 

Присутствующие расхохотались при виде обескураженного гиганта.

– Послушай, Фрэнки, – наставительно произнес Нед, издали погрозив коту пальцем, – если капитан примет окончательное решение о зачислении тебя в команду, в чем я еще не уверен, ты должен привыкать к дисциплине и субординации, как и подобает порядочному корабельному коту.

Кот зашипел и яростно уставился на него.

– Ему не нравится, что ты зовешь его уменьшительным именем, Нед, – усмехнулся Питер. – А вопрос о его принятии в команду уже решен. Будет нашим талисманом, да и крысам не поздоровится. Вы позволите, Сэр Френсис? – синие глаза капитана потеплели, он протянул руку и осторожно коснулся пальцами лба животного.

Кот зажмурился и благосклонно принял ласку.

Дайк ехидно заметил, баюкая перевязанную руку: 

– Больше уважения, Нед!

– Он просто не понимает по-английски. Бедолага плавал на испанском корабле, – предположил Питт.

– Не понимает?! Черта с два, он сразу разобрался, кто тут главный! Вот ведь хитрюга, – возразил старый волк. – Талисман… А что, мне нравится. Такого точно ни у кого нет. В Кайоне я встречал нескольких парней с дурными птицами на плечах...

Последовал новый взрыв хохота. 

– Да, Нед, если ты попытаешься водрузить Сэра Фрэнсиса на плечо, – отсмеявшись, сказал Блад, – мне придется запастись нитками...

– Ничего, я еще приручу его, вот увидите! – Волверстон был не из тех, кто легко сдается.

– Увидим, – не стал возражать капитан Блад. – А теперь я бы все-таки попросил всех присутствующих сосредоточиться на наших насущных делах.

Прошло еще несколько дней, и, к радости всей команды, Сэр Фрэнсис подтвердил верность суждения о живучести кошек. Его разума хватило, чтобы понять: люди не желают ему зла, – и кот покорно позволял Бладу перевязывать себя.

Сэр Фрэнсис отличался завидным аппетитом и быстро набирался сил. Несмотря на ужасный вид раны, внутренних повреждений, как того опасался Питер, не было. Вскоре кот покинул лежанку, устроенную для него в капитанской каюте, и отправился исследовать свое новое место обитания. 

-5-

Великолепный закат расцветил небо яркими красками. Маленькие солнца ослепительно вспыхивали на меди орудийных стволов, и корабль с алым корпусом сам казался порождением огня. Море ластилось, игриво плескало волнами в борт, будто извиняясь за свой внезапный гнев, обрушенный на людей в начале их плавания. 

На самом носу «Арабеллы», на бушприте, сидел Сэр Фрэнсис. Хотя напоминающая офицерскую перевязь повязка все еще охватывала его бок, кот уже поправился, превратившись в полного достоинства некрупного зверя, обладателя короткого, но густого черного меха. 

Сэр Фрэнсис прекрасно освоился – очевидно, он был знаком с жизнью на корабле. Он внимательно разглядывал каждого члена команды янтарными глазами, изучая, запоминая и вынося вердикт. 

Тех, кто не смог снискать его расположение, можно было выявить по роскошным царапинам. Да и что касалось остальных корсаров – мало кто мог похвастаться дружбой с гордым зверем. Кот отличался независимым характером и делал исключение лишь для особо избранных, к коим относились прежде всего капитан Блад и Хагторп. 

К капитану Сэр Фрэнсис проникся уважением, ну а Хагторп, разумеется, заслуживал самой глубокой признательности. Когда к Сэру Фрэнсису вернулась прежняя ловкость, он незамедлительно это доказал. 

***

Сменившийся с ночной вахты Нат только успел блаженно вытянуться на своей койке, как вдруг ему на грудь шлепнулось нечто шевелящееся. Завопив от неожиданности, он отбросил мохнатый комок в сторону и обнаружил рядом с собой Сэра Фрэнсиса. Кот застыл над лейтенантом, всем своим видом демонстрируя неодобрение. Комок оказался полупридушенной крысой, которая с писком исчезла в темноте. Сэр Фрэнсис не сделал попытки снова ее поймать: он был слишком возмущен бестолковостью человека. Нат выдохнул и, вспомнив привычки другого кота, «служившего» на одном из кораблей флота Его Величества, пришел к выводу, что Сэр Фрэнсис преподнес крысу в качестве позднего ужина. С доставкой в постель. Он содрогнулся от отвращения. Из-за переборки донеслось недовольное ворчание разбуженного Волверстона.

– М-м-мя-я-я-я, – наконец разочаровано протянул Сэр Фрэнсис, спрыгивая на пол. 

Ничего-то не понимают эти двуногие! Он принес добычу живой, даря возможность хозяину самому расправиться с ней, а вместо благодарности тот издает такие грубые немелодичные звуки, более того – позволяет добыче удрать. Хорошо, в следующий раз он поступит мудрее... 

Не прошло и часа, как Волверстон подпрыгнул от нового вопля, перешедшего в отчаянную ругань. Секунду назад Хагторп вытащил из-под бока очередной «трофей» и теперь держал крысу за хвост, проклиная тот час, когда решил спасти черного мерзавца, а оскорбленный в лучших чувствах Сэр Фрэнсис молнией метнулся прочь из каюты, гневно плюясь и фыркая. 

Переборку сотряс удар тяжелого кулака Неда.

– Якорь тебе в задницу! – добавил он свое веское слово к проклятьям Хагторпа, а затем обратился к Всевышнему, требуя объяснить, за какие грехи тот послал ему столь беспокойного друга, да еще поселил их в смежных каютах.

С другой стороны послышался голос Питта:

– Кому там неймется? 

– Это все кот, Джерри, – зычно отозвался Волверстон.

– Чтоб вас всех черти взяли! – возмущенно крикнул штурман. – Дадите поспать?

– А вот ты и поговори с Сэром Фрэнсисом. По-испански - может, поймет, – издевательски предложил старый волк.

Впрочем, постепенно стороны достигли компромисса: кот оставлял «трофеи» на полу, а Нат, попривыкнув, больше не тревожил сон соседей своими криками.

Джереми Питт тоже удостоился великодушной снисходительности, выразившейся в том, что Сэр Фрэнсис регулярно устраивался почивать на картах и его штурманских расчетах.

– Ну и что мне с ним делать? – в первый раз обнаружив разлегшегося гостя, спросил Джереми у капитана.

Блад заметил:

– Исповедующие ислам утверждают, что их пророк Магомет отрезал рукав своего халата, чтобы не тревожить спящего кота...

– Будь это халат, я бы тоже пожертвовал им, – пропыхтел штурман, осторожно вытягивая листы из-под не изволившего даже приоткрыть глаза благородного сэра.

А вот Волверстону долго пришлось держаться в отдалении, что вызывало у старого волка праведный гнев.

– Ведь это я тебя спас! – укоризненно втолковывал он неблагодарной твари.

Ответом на это был презрительный взгляд, и Сэр Фрэнсис удалялся, гордо помахивая хвостом, не желая забывать непочтительное обращение со своей персоной.

Но в конце концов кот с видом святого, оказывающего величайшую милость закоренелому грешнику, принял подношение от Нэда в виде кусочка копченой говядины. 

– Ага! – воодушевился гигант. – Дело пошло! Эй, Фрэнки, иди сюда, у меня еще есть!

Кот пренебрежительно фыркнул и отвернулся.

– Ну ладно, ладно... Сэр Фрэнсис, кис-кис...

Кот оценивающе глянул на Волверстона, потом принюхался. Видимо, результат его устроил, потому что он подошел ближе и выжидательно замер. Нед бросил ему еще один кусочек мяса, и кот неторопливо приступил к трапезе. Затаив дыхание, Волверстон осмелился дотронуться до его спины. Сэр Фрэнсис вздрогнул, но стерпел прикосновение.

–Уф, – выдохнул корсар, вытирая пот, – будто в абордаже побывал. Давно бы так. Эх, ты, Талисман...

На следующий день вся команда «Арабеллы» в состоянии крайнего изумления наблюдала, как Волверстон величественно шествовал по палубе с черным котом, восседающем на его плече. Оставалось загадкой, как Нед мог терпеть впившиеся когти, а главное – как уговорил кота сидеть смирно. Волверстон лишь ухмылялся, утверждая, что все дело в правильном подходе, но подробностями делиться не желал. Что касается когтей, то позже под его рубахой обнаружился широкий кожаный ремень, сооруженный из испанских запасов, и это вызвало беззлобные подначки. 
Нед насмешливо щурил единственный глаз и предлагал подержать Сэра Фрэнсиса всем желающим, однако никто из корсаров не отважился на такое геройство. 

-6-

Питер Блад перевернулся на спину и уставился на подволок. Уже некоторое время он тщетно пытался уснуть. Полная луна заглядывала в большие окна и заливала каюту призрачным зеленоватым светом. Завтра они достигнут побережья Мэйна. И вполне вероятно, завтра он бросит своих головорезов на абордаж какого-нибудь корабля. До сих пор Блад мог бы сказать, что все сражения, в которые он вступал после своего появления на Тортуге, были в той или иной мере ему навязаны. Взять даже ту историю с Истерлингом: им просто повезло тогда, и было уже совсем фантастичным, что «Санта-Барбара» оказалась нагружена золотыми и серебряными слитками... Или эти два галеона, на свою беду встретившиеся им в начале плавания. Впрочем, насчет галеонов он, пожалуй, был неправ. Его минутные колебания были связаны с внезапностью появления испанцев и c невыгодным положением, в котором находилась «Арабелла», и ни с чем иным. Он вышел из Кайонской гавани, чтобы заняться морским разбоем, – им теперь и занимается.

«Будем называть вещи своими именами, не так ли, Питер? Ты атаковал бы, не раздумывая, окажись после шторма купец в одиночестве», – жестко сказал он себе. 

Почему-то все доводы в пользу «разновидности каперства», как изволил называть это месье д'Ожерон, приводимые ему ранее друзьями или самим губернатором Тортуги, не казались больше Бладу убедительными, – как и собственные мысли о необходимости поумерить испанские аппетиты. На душе у него было муторно.

Из невеселых раздумий его вывел мягкий толчок. Блад приподнял голову и увидел Сэра Фрэнсиса, который прыгнул на койку и с совершенно непостижимым выражением во взгляде смотрел на него. Лунный свет рождал в кошачьих глазах изумрудные искры.

– Вы решили почтить меня своим присутствием, Сэр Фрэнсис? Вам нравится на «Арабелле»? Думаю, да... – Питер пощекотал кота за ухом и скорее почувствовал, чем услышал довольное урчание. – У вас счастливый удел. Добрая охота да сговорчивая подруга – чего еще вам желать от жизни?

– Мрм...– возразил Сэр Фрэнсис. 

– Хотите сказать, что и люди в этом недалеко от вас ушли? Тут вы правы, Сэр Фрэнсис. Подруга... – Блад усмехнулся, потом вздохнул.

Весть о появлении пирата по имени Блад могла уже достигнуть Барбадоса. В любом случае, это может произойти в ближайшее время, особенно если удача не оставит Блада и его «подвиги» не закончатся, едва начавшись. Питеру и раньше было нетрудно представить, что будет думать о нем Арабелла, но этой ночью его тоска была очень сильна. Кот напомнил о себе и боднул замершую руку, требуя продолжить ласку. Блад начал поглаживать Сэра Фрэнсиса по спинке.

– Ма-а-ау... – кажется, кот тоже тяжело вздохнул.

– Что, и для вас не все просто? 

– Мр-р-рн.

– Но вы не сдаетесь, ведь так? 

Сэр Фрэнсис заурчал чуть громче и принялся топтаться передними лапами по груди Блада. 

– Считаете, что еще не все потеряно? В самом деле? 

– Мгрмя! – утвердительно ответил кот.

– Что же, мне остается положиться на авторитетное мнение такой важной особы... – прошептал Питер.

Его мятущуюся душу охватило неожиданное умиротворение, и он почти поверил, что все и вправду будет хорошо.