Всего произведений – 5050
Одиночество
Прошло уже лишних пятнадцать минут, но города все еще не было. Петах-Тикву, израильский город с двухсоттысячным населением, будто корова языком слизнула.
Исчезла зимняя злая гроза, клубившая всю дорогу передо мной тучи и молнии. Исчезла даже сама дорога, но страшно было остановиться, и я продолжал ехать по окаменевшей от сухости глине. В голову лезли разные мысли, одна другой хуже. Я пытался их задвигать в углы сознания, чтобы они меня не задавили. А потом я увидел ее и остановился, не доехав каких-нибудь пару метров.
Невозможно было ее не заметить.
Девочка сидела на парковой скамейке, нагнувшись вперед, обхватив голову руками. Она качалась, как хасиды в молитве. Лица ее я не видел, прямые черные волосы закрывали лицо. Виден был только длинный нос, с которого капали слезы.
Я стоял у машины и смотрел на нее, одетую совсем не по сезону. Черная кофточка на бретельках, художественно рваные джинсы, кроссовки. Прямые голые плечи. красивые руки скрипачки или пианистки. А нам в Израиле обещали сегодня снежную бурю.
В общем-то, холодно не было, а только зябко. Зима и гроза исчезли вместе с городом, оставив после себя лишь тишину и гулкую сырость. Я сделал два шага и спросил:
— Можно присесть?
Девушка подняла голову, посмотрела на меня, кивнула молча и снова уткнулась заплаканным лицом в ладони. Лет тринадцать на вид, хотя может, меньше или больше, сразу трудно понять.
Я вернулся к машине, достал бутылку воды, салфетки, рулон туалетной бумаги. Вернулся к скамейке, сел, положив принесенное между нами. Девочка схватила бумагу, долго сморкалась, вытирала лицо, пила воду. Я ждал, когда она заговорит.
На языке вертелись вопросы, но я молчал. Пусть первая скажет, что захочет. Может, тогда понятней станет, что тут произошло. И девочка заговорила, хриплым сорванным фальцетом.
— Я не хотела. Не думала даже, что все так получится. Просто они меня достали. Все достали. И мама, и отчим, и бабушка. Я пойти к подружке хотела, так они всем скопом на меня накинулись, как стая собак. И куда, и зачем, и одета не так, и уроки не сделаны, и подружка не такая, как нужно. А, может, и вовсе она не к подружке, а к какому-нибудь кобелю. Вон, сколько их под окнами ходит!
И я сказала в ответ, не кричала, тихо сказала:
— Да пропадите вы все пропадом, с вашими мыслями и запретами, с вашими мозгами куриными и со всем вашим поганым городом! И, как сказала, - закрыла глаза, чтобы не видеть их, никого. А когда открыла, их уже не было. И ничего не было. Я сперва кричала от ужаса, голос даже сорвала. Потом эту скамейку выдумала. а после — вас…
Я подозревал нечто подобное. В сказках такое встречается изредка, а в фэнтези — на каждом шагу. Хотя — одно дело читать о таком, сидя в мягком кресле, и совсем другое — самому оказаться внутри кошмара.
Верить своим глазам не хотелось, а внутри кто-то скулил тихонько и безнадежно. Я старался не слушать этот скулеж, но все мои попытки неверия разбивались о серую, потрескавшуюся землю под ногами. По спидометру и навигатору я был в центре города. В том месте, где еще вчера был центр города.
Но каков ребенок, однако! Если ей одного, в сердцах высказанного, желания хватило стереть с лица Земли целый город. По мощности термоядерная бомба, как минимум. Я отодвинулся рефлекторно.
— Да вы не бойтесь меня, пожалуйста. Ничего я уже не могу. — Девочка снова хлюпнула носом и стала сморкаться.
— Я уже сколько раз пробовала. Вернуть все, как было, хотела, и маму, и бабушку… И ничего у меня не получается. Вот со скамейкой только получилось, и с вами…
— Со мной? Да ведь ты же меня не знаешь совсем?
— А я так и сказала. Пусть кто угодно появится, лишь бы помог! И сразу вы появились, даже с машиной. Вы мне поможете, правда?
Врать мне совсем не хотелось, и обещать что-то – тоже. К сожалению, все, что я видел и слышал, не внушало мне оптимизма. Я честно ответил:
— Постараюсь сделать все, что смогу.
Девочка сникла. Она, наверное, всерьез надеялась, что я достану волшебную палочку и верну все назад. А я знал о себе совершенно точно, что никакими сказочными способностями не обладаю.
Теоретически ясно было, что вернуть все девочка может сама, так же, как и убрала. А на практике она, после многих неудачных попыток, убеждена, что нет, не может. Мне предстояло как-то разрушить эту ее убежденность. И для начала стоило ее чем-то отвлечь.
— А давно ты здесь сидишь, маленькая?
— Я не маленькая, мне уже четырнадцать скоро будет, в марте. Меня Вера зовут, а вас?
— А меня – Женя. И давай лучше на ты. Мы не в России.
— Давай…
Вере с трудом удалось не добавить …те. Видно, недавно из России приехала. Выросшие здесь дети уже не признают такой языковой формы. Тут и президенту, и премьер-министру тыкают. Такой язык, что поделать?
— Так ты не ответила, давно так сидишь?
— Давно. Не знаю, сколько, но есть уже хочется.
Ничего съедобного у меня с собой не было. Но я решил попробовать воспользоваться способностями девочки.
Я рассказал Вере историю про одного индийского святого, как он заехал однажды без предупреждения к своему почитателю. Гостеприимный хозяин пригласил их пообедать. В процессе угощения все съедобное в доме съели. Тогда святой послал помощников принести еды из багажника автомобиля. Те пошли, недоумевая. Они ведь точно знали, что в машине нет никакой еды. Вернулись же они в еще большем недоумении, нагруженные яствами. По их рассказам, подойдя к машине, они встретили двух ангелов. Те передали им из рук в руки два полных подноса. Выслушав их рассказ, святой согласно кивнул: «Они всегда там стоят, просто раньше вы их не видели.»
Вера не засмеялась. Она смотрела на меня с такой детской надеждой, что я неохотно поднялся и пошел проверять багажник своей машины. Открывать его не понадобилось.
На крышке багажника стоял здоровенный золоченый поднос, сервированный по советским новогодним канонам. Хрустальная бадья с салатом оливье, селедка под шубой, нарезка колбасная и бутербродики с красной икрой. Даже бутылка Советского Игристого присутствовала, вместе с бокалами.
Бедный ребенок! Традиции переползают от поколения к поколению. Наверное, и Иронию судьбы каждый год смотрит…
Я оглянулся на всякий случай, но никого не увидел. Пожал плечами, взял тяжёлый поднос и вернулся к скамейке.
После еды настроение наше улучшилось. Заявив, что ей не впервой, Вера лихо тяпнула полный фужер шампанского, тут же раскисла, расплакалась и полезла ко мне обниматься. Слезные железы работали у нее превосходно, и рубашка у меня на плече промокла. Я гладил девочку по голове и думал, как буду ее обманывать.
Выплакавшись и приведя себя в порядок, Вера села, выпрямившись, и, казалось, ожидала чего-то. Как примерная ученица в классе, подумал я. Только школьной формы не хватает и правильного ответа в задачнике.
— Вы не думайте, я все понимаю. У нас много книг дома по эзотерике: Кастанеда, Коэльо, Пелевин. Это ведь чистилище, правда? Или Лимбо, или Бардо?
Как хорошо, что не надо ничего придумывать! Девочка сама все замечательно нафантазировала. И уж всяко лучше, чем осознать себя причиной смерти ста тысяч людей, или двухсот тысяч…
Мне оставалось только помочь ей сделать последний шаг. Поверить, что так же легко и просто можно их всех вернуть. Эх, если бы еще самому в это верить!
— Я пока не могу открыть тебе эту тайну. Только посвященные седьмого уровня могут ее осознать без риска для разума (Во загнул!). Но я открою для нас портал, чтобы нам с тобой вернуться обратно, в твой город. Хочешь ли ты пойти со мной по этой опасной дороге?
Надеюсь, я не переборщил. Мне очень давно не приходилось пудрить мозги четырнадцатилетним девочкам. Вера смотрела на меня, как на мессию, и только молча кивнула. Я взял ее за руку.
— А теперь закрой глаза. Сюда ты попала с закрытыми глазами, значит, и покинешь этот мир так же. Делай шаг вместе со мной, и не отпускай мою руку, что бы ни случилось.
Не знаю, на сколько процентов я сам верил в тот бред, которым кормил ее. Меня подталкивало отчаяние и отсутствие альтернативы. Я тоже закрыл глаза, и мы вместе шагнули вперед.
Нас накрыло злым и сильным дождем. Я вымок полностью и мгновенно, как брошенный в прорубь. Порывом ветра Веру едва не унесло, но она вцепилась в мою руку сильными пальцами пианистки.
В сиянии молний я увидел свою белую Мазду и побрел к ней напрямик, через затопленную улицу и поток, доходящий мне до колен. Втолкнул Веру на правое сиденье, побрел на свою сторону, плюхнулся на место водителя, захлопнул дверь. Стало тише, но не намного.
Машина вздрагивала от ударов дождя и ветра, молнии слепили, гром отдавался толчками в солнечном сплетении, а меня разобрал нервный хохот.
Я смеялся до слез, вспоминая свой тихий ужас и неумелое вранье. Но благодаря ему девочка вернула обратно все, все до последней капли. Вера сперва смотрела с недоумением, а потом не выдержала и присоединилась ко мне.
Мы дрожали от холода и смеялись. Мы хохотали, мы ржали, как кони, не слыша себя, а вокруг сходила с ума родная израильская непогода, заливая вселенским потопом еврейский город с библейским названием Петах-Тиква, что в переводе с иврита означает Врата надежды.
Добавить комментарий
Комментарии
Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город.
Мистическая история о том, что со словами нужно быть ой как осторожным.
Легко, без напряга, с легким налетом грусти. Потому что дождь - это всегда грусть.
Но на душе тепло, потому что все, в конце-концов, кончилось хорошо.
Только непонятно, где стояла парковая скамейка, если все исчезло?
Скамейка, выдуманная или притянутая девочкой, стояла там же, где были Вера и Женя.
Кстати, где они были - большой вопрос.
Рассказ оставляет две возможности.
Или они - на реальной Земле, и тогда получается, что девочка стерла из действительности целый город.
Или, как мне подсказал товарищ-мистик, они в самом деле находятся в Лимбо. В одном из слоев тонкого мира, которых там несчетно много. Тогда получается, что девочка "выдернула" к себе только эго, сознание героя.
В общем, ясно, что дело темное.
Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.
Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты