Настоящие

Генри Аптон не понаслышке знал, что в космосе все дни похожи один на другой. О романтике звёздных далей и осознании величия Вселенной сколько угодно могут нараспев вещать поэты, писатели и прочие люди, оторванные от реальности. А реальность… Она ложится на пальцы тонким слоем моторного масла, пахнет металлической стружкой и звучит, словно гул огромного электроулья из стали и пластика. А ты, один из многочисленных жителей этого электроулья, смотришь изо дня в день в крохотный иллюминатор, а там – непроглядная чёрно-белая, иногда подкрашенная случайным цветом, скука. И кажется, это чувство уже достигло такой концентрации, что проникло под кожу, слилось с самим естеством. Даже беседы с судовым врачом не помогали избавиться от этой всеобъемлющей тоски. Хотя, признаться честно, раз в неделю слушать волшебный, мелодичный голос доктора Фелисити Харлоу было как минимум приятно.

Доктор Харлоу была отнюдь не единственной женщиной в команде грузового корабля-глайдера «Далила», но, по скромному мнению Генри, самой миловидной. В должности оператора связи находилась Нэнси Чейст, совершенно несерьёзная дама «серьёзного» возраста. Вот уже полгода Генри становится свидетелем того, как в очередном космопорту Нэнси грозится сойти с корабля и больше на него не вернуться, проводя последние старческие годы в казино и пабах. И вот уже как полгода эти смешные «угрозы» не сбываются, и она, ворча, вновь поднимается на борт, мотивируя это тем, что не может оставить «Далилу» без связи. А еще на корабле была Норма Роджерс. Она была из тех женщин, которых сравнивают со Снежной королевой: холодная, жёсткая и неприступная. Иногда на ум приходили другие, не совсем лестные эпитеты, но Генри старался вслух их не озвучивать, так как находился в её непосредственном подчинении.

– Слушай, МакКей, – однажды за завтраком спросил Генри старшего товарища. – Как так получилось, что Норма стала старшим механиком?

– Бумажка такая есть, приказ называется, – отмахнулся тот и ковырнул вилкой по тарелке, пытаясь собрать остатки спагетти в мясном соусе. – Ещё есть вопросы?

– Я имею в виду, почему не ты? Ты ведь уже давно на корабле в должности второго механика…

– А-а-а, – тон МакКея на порядок смягчился. – Так я ведь больше практик. Чего отремонтировать, откалибровать – это ко мне. Норма тоже умеет, у меня в стажёрах не зря ходила, да. Мы с ней и Джимом Хостерсом, который нынешний второй помощник капитана, были своего рода первопроходцами. Не каждому выпадет случай вывести в отрытый космос корабль с экспериментальным двигателем-глайдером. Я, слышь, в ту пору даже в веру решил удариться: такая трясучка была, словно первый мой вылет. И такое было чувство, что не провел я на космических кораблях ни секунды, вот такие дела…

– МакКей?

– А? Чего?

Генри улыбнулся, а старший товарищ сразу понял, что невольно заговорился. Брякнул, что нечего тут улыбаться, когда рассказ идёт о самом великом событии последнего десятилетия, а потом вернулся к тому, с чего, собственно, начинал.

– Ну, так я говорю: моё дело больше руками работать, а у Нормы наоборот, к размышлениям тяга. Всё думает, как есть, как должно быть. Или как техника с программными оболочками сообщается. Она ведь и докторскую защитила по глайдерам, и статей кучу написала... О, легка на помине!

Генри обернулся и увидел Норму Роджерс в обычном окружении: на камбузе все три представительницы прекрасного пола из числа экипажа всегда собирались вместе. На фоне болтающей без умолку Нэнси и мило улыбающейся Фелисити старший механик уже не смахивала на Снежную королеву. С таким соседством Норма больше напоминала высеченную из камня статуэтку грозной языческой богини.

– Она вообще когда-нибудь улыбается?

Это был скорее риторический вопрос, но МакКей, туговатый на ухо, в этот раз услышал всё очень четко и поспешил ответить:

– Улыбается, да ещё как! Ты в комнату связи по четвергам ходишь?

Генри кивнул.

– А ты сходи сегодня, на день раньше. Вот прям после завтрака. Сам во всём убедишься.

На лице юноши отразилось сомнение. Шпионить за непосредственным начальником в стремлении убедиться, что она тоже улыбается – весьма странное занятие.

Уже через двадцать минут он стоял возле шлюза, ведущего в отсек связи. Сомнения сменились неуверенностью и почему-то страхом: что сотворит с ним языческая богиня, если поймёт, что он уличил её в проявлении человечности? Генри отогнал странные мысли и вошёл в отсек. Нэнси монотонно крутилась из стороны в сторону на вращающемся кресле и, пожёвывая кончик лазерной компьютерной ручки, изучала какие-то данные на своем рабочем планшете. Увидев вошедшего юношу, она выпрямилась и отложила приборы.

– Срочное послание? Ты всегда по четвергам появляешься.

– Вроде того, – уклончиво ответил Генри. – Я могу пройти в коммуникационную?

– Только тихо, там сейчас Норма. У неё видеозвонок с Землёй.

– Обещаю не шуметь, – кивнул он и вошёл в коммуникационную через бесшумно сместившийся в сторону шлюз.

Норма смеялась. Её собеседница, пожилая женщина с приятным лицом, забавно хмурила брови за крупными очками с круглыми линзами и укоризненно помахивала с экрана каким-то листком, сложенным вчетверо.

– «Инженер» через «и» написать! А еще доктор наук!

– Доктор технических наук, – примирительно отозвалась Норма. – Не английского же языка.

Генри не мог видеть выражения её лица, но мог поклясться, чем угодно, что она улыбалась.

– Да уж, такого позора я уж точно бы не пережила, – старая женщина отложила бумажку и сняла очки. – Поправь ошибки, и статью можно отсылать для публикации. А я тебе говорила, что недавно заходил Джонни Моуз? Вот у кого подчерк – что твоя курица лапой писала. Не могу поверить, что он стал врачом. Я всегда говорила: порядок в тетради – порядок в голове. А раз так, то какой из него, скажите на милость, врач?

– Хороший, бабушка. Так что ты его слушай.

– Этот шельмец уже успел тебе пожаловаться, что я те таблетки перестала принимать? – хлопнула старушка по столу, чуть не попав по очкам. – Так это потому, что они туманные какие-то. После них никакой радости: за руль не сядешь, в покер не сыграешь, стаканчик-другой чего интересного тоже не выпьешь. Что же мне, из-за этих таблеток друзей спроваживать и сидеть целыми днями, уставившись в окно?

– Нет, конечно же нет. Просто нужно было об этом говорить не мне, а доктору Моузу.

– Ах, это всё пустое, – махнула рукой бабушка Нормы. – Но давай вернёмся к тебе, дорогая моя. Как ты там?

– Знаешь, всё хорошо. Только в понедельник мне пришло письмо из университета, – голос у Нормы стал ниже и тише, словно та боялась произносить эти слова. – Предлагают должность преподавателя, пожизненный контракт…

– Не соглашайся.

– Но, бабушка! Это же работа без разъездов. Можно уже спокойно обосноваться, подумать о доме, семье…

– Это всё не твоё, – резко оборвала её старушка. – Твоё – это «суховатый тёплый воздух, исходящий от глайдера, пол, прогибающийся у выхода из двигательного отсека, урчание вентиляторов»… И что ты ещё там в позапрошлом письме писала? Сейчас гляну.

Она скрылась под письменным столом. Норма украдкой вздохнула и потёрла лоб, пока бабушка не видела. А Генри задышал глубже. Диалог начальницы с её бабушкой был таким интересным, что он незаметно стал дышать медленнее, мелкими порциями бесшумно заглатывая воздух.

– Нашла! – победоносно возвестила бабушка.

Пока она надевала очки, Генри успел заметить, что в её руке листок, написанный от руки. Местами виднелись пометки, сделанные красной ручкой, словно это было школьное сочинение, проверенное учителем.

– Стойкое ощущение того, что всё и все на своем месте, – читала бабушка Нормы. – Дом – это «Далила», и дом – это все те, кого я каждый день там вижу.

– Ладно-ладно, – со смехом отмахнулась Норма. – Мне пора. Увидимся на следующей неделе.

– До связи, моя дорогая.

Норма отключила видеосвязь, собралась уходить. Генри всё ещё стоял возле выхода, не видя смысла попытаться скрыть своё присутствие. Она почти поравнялась с ним и только тогда заговорила:

– Доброе утро, Аптон.

– Доброе.

– В одиннадцать часов я буду увеличивать мощность глайдера, чтобы можно было провести профилактический осмотр третьего двигательного отсека. Поэтому за пятнадцать минут до этого ты должен быть на рабочем месте.

– Хорошо, мисс Роджерс.

Она вышла, оставив Генри наедине с его мыслями. О том, что может быть, космос действительно скучен и вгоняет в тоску. Но пока в этом космосе существуют люди – настоящие люди – которые уходят в пылу разговора от темы или кусают кончик лазерной ручки, или пишут «инженер» с ошибкой, всё не так уж и плохо.