00

Костюмчик сидел на нём, как вторая кожа. Светло-серая кожа с голубоватым отливом, как у макрели, только без полосок и пятнышек. Майкл видел такую ткань в витринах у портных: целые рулоны блестящей тонкой шерсти и гладкого водянистого шёлка, серые, чёрные, лиловые, в полоску и в клетку. Стеллажи были похожи на библиотечные полки, только на корешках не было никаких букв.

Глаза у Костюмчика тоже были рыбьи: выпуклые, прозрачно-голубые. Волосы под цвет рубашки – пепельные, коротко стриженые. От холёного гладкого лица за милю несло увлажняющими лосьонами и чуть ли не пудрой.

— Здравствуй, Майкл, – сказал Костюмчик, отодвигая для себя стул.

Бетонные стены в комнате для свиданий были выкрашены в унылый зелёный цвет. Лампа дневного света под потолком тихо жужжала. Майкл положил руки на стол и сцепил пальцы. Наручники неприятно звякнули друг о друга.

— Вы ещё кто? — спросил он, глядя исподлобья.

— Твой новый адвокат. Меня зовут Норман МакКейн.

Костюмчик смахнул со стула невидимую пыль, прежде чем сесть, положил на стол кожаный портфель. Сложил руки перед собой и подался вперёд, внимательно ощупывая взглядом лицо Майкла. Тот откинулся назад:

— Прошлый потерялся, чё ли?

— Занялся другим делом, – спокойно сказал Костюмчик. — Тебе не всё ли равно?

— У меня бабла нет на таких, как вы, — раздражённо сказал Майкл в лощёное лицо. У адвоката оказалась бесючая манера смотреть в глаза: не мигая, как гадюка.

— Не беспокойся о деньгах. Тебе не придётся платить.

— Вас прислал Джаймс? — с тревогой спросил Майкл.

— Нет.

Костюмчик звонко брякнул пряжкой портфеля, залез туда по локоть и извлёк пачку Ротманс в целлофановой обёртке. Поверх положил зажигалку, подвинул к Майклу. Тот проводил его руки взглядом, но к сигаретам не потянулся.

— Чё вам нужно?

— Меня прислал старший мистер Сазерленд, — ответил Костюмчик. — Он хочет, чтобы я помог тебе выпутаться.

Майкл молчал, теребил пальцами цепочку наручников. Адвокат помолчал вместе с ним, потом начал снова:

— Майкл, если ты не будешь со мной разговаривать, я не смогу тебе помочь.

— Чё вы хотите знать? — хрипло спросил тот.

— Всё.

Майкл непроизвольно усмехнулся:

— Так уж прям «всё».

— Графические подробности твоей связи с Джеймсом Сазерлендом меня не интересуют, – терпеливо сказал адвокат. Спокойный, как мелкий осенний дождь, и такой же нудный. Вытянул руку и посмотрел на часы. — Если только они не относятся к делу.

— И чё папаша Джаймса вас сюда впряг?

— А ты сам не догадываешься?

Майкл пожал плечами. Наручники холодили кожу, тёрлись о запястья, как грубый любовник. Майкл пытался пристроить их, чтобы не мешали, но с непривычки постоянно держал руки на весу, и это раздражало даже сильнее, чем рентгеновский взгляд Костюмчика. Он убрал руки на колени.

— Ладно, если ты так хочешь, я сам скажу, — Костюмчик кивнул. — Первая причина: Джеймс попросил своего отца вступиться за тебя. Но он не занимается уголовными делами, а я занимаюсь.

— Так вы на него горбатитесь, значит? – спросил Майкл. Уши у него начали краснеть.

— Нет. Я его старый друг. Вторая причина: мистер Сазерленд очень дорожит своей репутацией. Если пойдут слухи, что его сын хотя бы косвенно связан с...

— Джаймс не знал! — горячо перебил Майкл, резко подавшись вперёд. — Он ваще не при делах, я ему ни слова не говорил!

— А ты знал? — серьёзно спросил Костюмчик, сдвигая белёсые брови. — Подумай как следует, Майкл. Не торопись с ответом. Всё, что ты мне расскажешь, останется между нами. Это я гарантирую. Но если на суде ты заговоришь иначе, я не смогу помочь.

Майкл посмотрел ему в глаза.

— Щас похрену, что я отвечу, да? Не дурак, секу тему. Верный расклад только один, как в лотерее по телику.

— Я повторюсь. Мне нужна вся правда. Я не прошу тебя врать. Я хочу знать, что случилось, чтобы я мог тебя защитить.

Майкл снова положил руки на стол.

— Ты можешь что-то знать, — продолжал Костюмчик, — если тебе это сказали. Или показали. Если ты слышал обрывок разговора, видел сообщение, пусть даже случайно. Меня сейчас не интересуют твои догадки. Так что подумай как следует и скажи — ты знал?

— Нет, — ответил Майкл, опуская голову. — Я не знал, что там кокаин.

01

Майкл глотнул воды из бутылки, запив сухой сэндвич, и поднёс бинокль к глазам. С расстояния в полмили группа людей казалась бестолковой, как человечки из набора Лего. Из-за мотоциклетных шлемов головы у них были такие же несуразные.

— Хорош трепаться, — недовольно пробормотал Майкл, будто они могли его услышать.

С пригорка, где он сидел, отлично просматривалась площадка студии Уорнер Бразерс. Мотоциклисты стояли кучкой, что-то обсуждали и явно не собирались расходиться. По ходу их тренировка на сегодня была закончена.

Майкл встал на ноги, отряхнул крошки с коленей. Чёрная кожа экипировочных штанов прогрелась так, что ужалила ладонь. Он убрал в багажник мотоцикла полупустую бутылку воды, пинком откинул стояночный тормоз и сел за руль.

Когда тебе двадцать лет и у тебя есть мечта, жизнь расстилается перед тобой, как хорошая трасса. Дни сливаются в белую полосу разметки, ветер шумит в ушах, послушный мотор ревёт, унося тебя к горизонту. Позади остаются дорожные указатели: вот ты родился, вот ты пошёл в школу, первая драка, первый мопед, первый секс. Будущее прозрачно, а горизонт далёк. Иногда над твоей головой собираются тучи, гладкий асфальт под колесами сменяется трясучей гравийной дорогой, но если смотреть вперёд и цепко держаться за руль, чувствуя коленями дрожь горячего железа, ты обязательно вырулишь.

Майкл не верил ни в судьбу, ни в бога, ни в чёрта. Он верил в себя. 

До столкновения с судьбой оставалось двадцать миль и пятьдесят шесть минут ровной дороги.

Судьбу звали Сара, ей было двадцать два, и она была в чертовски поганом настроении.

— Ты такой старомодный, Джеймс, это просто смешно!

Она кинула кредитку в сумочку и прижала телефон плечом к уху. Обе руки были заняты шуршащими бумажными пакетами.

— Теперь я старомодный! — воскликнул Джеймс в трубке, и она поморщилась. Когда Сазерленд злился, голос у него, обычно довольно тихий, поднимался на полтона выше и здорово прибавлял в громкости.

— Хватит жить в Средних веках, Джеймс, мир давно изменился!

Сара вышла на улицу. После прохладного магазинного воздуха августовская жара была приятной. Сара поудобнее перехватила пакеты и зашагала по Бонд-стрит. С витрин на неё зазывно глазели манекены, предлагая перехватить для успокоения нервов рубашечку или маечку, ещё одну юбку, ещё одно коктейльное платье. Сара ныряла в стеклянные двери: затенённые кондиционированные магазины утешали её пиликаньем кассовых аппаратов.

— Как ты могла подумать, что я соглашусь! — кипятился Джеймс.

— Как я могла подумать, что ты струсишь! — отвечала она, цокая каблуками по разгорячённым плиткам.

— Это вульгарно!

— Ты даже не пробовал!

— Я не хочу пробовать! Я даже думать об этом не хочу! Сначала ты ещё кого-то притащишь к нам в постель, а дальше что? Должны же быть какие-то рамки!

— Джеймс, Господи, ты бубнишь, как моя тётя Агата. Тебе точно восемнадцать, а не восемьдесят? Если тебе так противно, я найду кого-нибудь без комплексов.

Голос в трубке замолчал, потом Джеймс звонко спросил:

— Вот так, значит?

— Да, вот так, — резко ответила Сара. — Я устала с тобой ругаться.

— Прекрасно! А я устал от твоей распущенности.

— Давай, пай-мальчик, назови меня шлюхой, — она нырнула в просвет между припаркованными машинами, чтобы перебежать дорогу. 

Что-то красно-чёрное пронеслось у неё перед самым носом, ударило в плечо и отбросило назад к тротуару. Шпилька попала в решётку водостока, Сара взмахнула руками и рухнула спиной назад. Металл проскрежетал по асфальту, кто-то вскрикнул, прохожие отшатнулись от дороги. Сара, моргая, ошеломлённо смотрела, как у неё перед глазами крутится задранное вверх заднее колесо. Она пошевелила лодыжкой, высвобождая каблук – ногу до колена прошила острая боль.

Из-под упавшего мотоцикла выбрался молодой человек, стащил с головы шлем.

— Эй, леди! Ты в порядке?

— Боже мой, простите, я не смотрела, куда я иду, — Сара поморщилась, потёрла ногу. — Я такая дура!

Парень, сильно хромая и опираясь на припаркованные машины, подобрался поближе.

— Извиняй, что толкнул, ты мне прям под колеса прыгнула. Чё-нить болит? Встать могёшь?

У него был типичный выговор жителя Ист-Энда, он глотал гласные, будто за каждую сэкономленную «а» или «о» получал пять пенсов.

— Это я виновата, — Сара болезненно скривилась. — Поссорилась с парнем.

— Невезуха, — тот широко улыбнулся, начал собирать рассыпавшиеся пакеты. Под одним из них обнаружился телефон.

Сара чертыхнулась, подобрала его, и изящная раскладушка распалась в её руке на две части.

— Да чтоб тебя!

— Обидно. Дорогая херня? — Парень кивнул на телефон.

Сара удивлённо взглянула в лицо своему спасителю. Честно говоря, она не помнила, сколько стоила эта игрушка. Она вообще не привыкла смотреть на ценники, если там было указано меньше тысячи фунтов. Удобно быть девушкой из богатой семьи, но столкновение с другой реальностью всегда оказывается неловким.

Чёрно-красная кожаная куртка мотоциклиста была процарапана в нескольких местах и носила следы аккуратной штопки. Несуразная стрижка парня стояла дыбом – за такую надо парикмахерам руки отрывать. Чем его стригли, газонокосилкой?

Сара метким броском отправила остатки телефона в пакет с нижним бельём.

— Забудь, — коротко сказала она. — Надо было смотреть, куда иду.

Она снова пошевелила ногой. Было больно, но не смертельно – примерно так же, как в тот раз, когда она навернулась в танцклассе из акробатической поддержки. Говорила же Тимоти: не умеешь — не берись, так ведь нет, он хотел выпендриться. Выпендривался потом загипсованной рукой, потому что Сара рухнула на него всей тяжестью своей пятой точки. Сама потом ржала, как ненормальная, что ломает жопой пальцы и что в постели с ней парням стоит опасаться за свои причиндалы.

— Как тебя зовут? — спросила Сара, потирая лодыжку.

— М'йкл.

— Слушай, Майкл, одолжи мне, пожалуйста, телефон. Джеймс с ума сойдет, что я так исчезла посреди разговора.

Тот сунул руку в карман кожаной куртки, достал изрядно побитую жизнью Нокию. Обтер её о рукав на всякий случай, прежде чем отдать.

— Кнопки говно, жми резче, — предупредил он.

Сара набрала номер Джеймса.

— Алло? — отозвался встревоженный голос.

— Это я. Извини, у меня телефон разбился.

— Что случилось? С тобой всё в порядке?

— Ничего серьёзного, перебегала дорогу и угодила под колеса одному симпатичному байкеру, — она подмигнула Майклу.

— Что? – тонким голосом спросил Джеймс.

— Я в порядке, не волнуйся. Кажется, просто потянула связку.

— Где ты? Я за тобой приеду, – взволнованно сказал Джеймс.

— Приезжай сразу к доктору Шерману, я доберусь туда на такси.

— Сара, мне очень жаль...

— Не извиняйся, я сама курица. Увидимся позже.

Она нажала отбой, протянула телефон Майклу.

— Эта твой хахаль? – спросил он, присаживаясь рядом с ней на корточки.

— Бывший. Мы только что расстались. Он чертовски милый, но иногда бывает ужасно консервативным. Майкл, сделай мне одолжение: поймай такси.

— А чё такси, давай я сам, — предложил он.

Улыбка у него была открытая, зубастая. Длинное лицо, длинный нос, широкий тонкогубый рот — определённо не красавец, но глаза с огоньком. Он взял её за ступню, аккуратно покрутил, придерживая за пятку. Сара засмотрелась на его руки. Пальцы чуткие, умные. От них вверх к бедру побежали мурашки, растаяли приятным теплом в пояснице.

— Определённо растяжение, — сказала Сара, подавив легкий вздох удовольствия. – Но сидеть смогу. Подбрось, если не шутишь.

Майкл сидел на диване в приёмной и разглядывал лепной потолок, задрав голову. Клиника доктора Шермана располагалась в старинном особняке в Хэпмстеде. Здесь всё дышало покоем и временем: натертый до блеска тёмный пол в широкую доску, картины в массивных рамах, старинные лампы на бронзовых цепях, тяжёлые дубовые двери с ручками, стёртыми до золочёного блеска. Из-за двери кабинета доносился звучный голос Сары и тихий бубнёж доктора. На антикварном кофейном столике лежали свежие газеты и модные журналы. Майкл полистал парочку, но не нашёл там ничего интересного.

— Подождите там, пожалуйста, они скоро освободятся, – парень со стойки регистрации указал в сторону Майкла невысокой девушке с мальчишеской фигурой. Та кивнула, подошла ближе.

Оказалось — не девушка, но спутать было, как нефиг делать: из-за густых тёмных волос, мягкими крупными кольцами падающих на лицо. А ещё из-за по-девчачьи округлого лица и накрашенных губ. Лет пятнадцать, сущий купидончик с открытки.

Купидончик прошёлся взглядом по Майклу, от всклокоченных волос до разодранного об асфальт рукава, остановился на исцарапанных мартенсах, приподняв брови, и Майкл спрятал ноги под стул.

— Вы, наверное, тот самый байкер? — уточнил пацан, подходя ближе.

— Точняк. А ты Джаймс, — Майкл встал и поморщился. По рёбрам расползалась тупая боль: как пить дать, будет синячина на весь бок.

Джеймс тоже поморщился — видать, акцент не понравился — но руку протянул:

— Спасибо, что позаботились о Саре. Как она?

Майкл постарался незаметно вытереть ладонь о штаны, прежде чем ответить на рукопожатие.

— Да всё путём. Ща заштопают и выпустят.

Джеймс вытащил пальцы из его хватки и опустился в кресло неподалёку. Хорошенький, зараза, ну точно как девчонка. Ещё и кудри эти. Не человек, а картинка. Новенькие замшевые туфли, светлые льняные брюки, легкая рубашка – весь такой новенький, свежий, будто самого только что купили в магазине.

Ему бы в кино сниматься. Майкл прищурился, подбирая пацану роль. Какой-нибудь мелодрамный молодёжный замес, а ещё лучше – комедия: парню приходится прятаться в женской общаге, а чтоб не запалили, он притворяется своей сестрой-близнецом. Сам влюбляется в свою соседку, а в это время за ним ухлестывает капитан университетской сборной по гребле, двухметровый плечистый амбал, которого боится весь курс. Купидончик такой сохнет по своей соседке, но боится признаться, а капитан сборной зажимает его в раздевалке у бассейна и пытается полапать за жопу...

Джеймс кашлянул, неловко улыбнулся и заправил волосы за ухо. Майкл понял, что пялится на него уже несколько минут. Они встретились взглядами. Глаза у Купидончика были голубые, как жаркий августовский полдень. И сердитые. И смущённые, совсем чуток, будто капитан сборной таки успел помять ему задницу.

— Я вроде думал, ты старше, — сказал Майкл, чтобы как-то развеять сгустившуюся атмосферу. Получилось не очень: Купидончик нахмурился.

— Мне восемнадцать, — строго сказал он.

— А, ну тогда извиняй, — Майкл непринуждённо улыбнулся, стараясь не напугать его оскалом. — Выглядишь малолеткой.

Комплимент получился херовый, Джеймс поджал губы и взял журнал со столика: типа, замолкни уже, придурок. Майкл послушал шелест страниц, поглазел на изящные руки и решил объясниться.

— Слышь, Джаймс, я не хотел говорить обидно. Просто не воткнул сходу, как на тебя Сара запала. Девчонки, как она, вешаются на футболистов там или рокеров.

Лучше б молчал.

— Я смотрю, вы хорошо разбираетесь в женщинах, – холодно сказал Джеймс.

— Ну, так... по верхам. Глубоко не суюсь. Кто их поймет, чё им нравится?

— Да уж. Я бы вас не назвал «симпатичным байкером».

— Ну, мож, у неё широкий взгляд на вещи? — Майкл совершенно не обиделся.

— Размером с Ла-Манш, — буркнул Джеймс.

— Я видал Ла-Манш, — с готовностью подхватил Майкл. — У папаши дом под Дорчестером. Пиздец красиво, если в шторм. И без шторма тож круто.

Джеймс поднял голову от журнала.

— Да что вы, — сказал он, будто Майкл похвастался, что пожимал руку принцу Уэльскому. Майкл запоздало сообразил, что красава наверняка видел Ла-Манш как минимум из Нормандии, и вряд ли его можно этим удивить. Это не Томми с соседней улицы, который в жизни не выбирался дальше окружной магистрали М25.

Джеймс насупился, положил ногу на ногу, откинувшись на ручку кресла. Под краем брюк показалась острая косточка на загорелой щиколотке.

Под потолком тихо шуршал кондиционер, но Майкл заметил, что в приёмной всё равно было жарко. Он отвернулся от Купидончика, встретился взглядом с миловидной девушкой за стойкой регистрации. Встал с места.

— Привет, — он глянул на бейдж у неё на груди, — Ариэль. Это как русалочка? 

— Это как у Шекспира, — ответила она и дежурно улыбнулась. — Я могу вам чем-то помочь?

— У Шекспира? Не видал, — сказал Майкл. — Советуешь? Хорошая тема?

Ариэль неуверенно пожала плечами.

— А я Майкл. Как архангел. Знаешь, которого обычно рисуют, как он дракона херачит. 

Девушка невольно улыбнулась, опустила глаза.

— А ещё он, говорят, райские врата охраняет. Чтоб яблоки не тырили. Хочешь, кстати?

Он вытащил из кармана красное яблоко и положил на стойку. Ариэль смутилась:

— Не надо... что вы!

— Бери-бери, угощаю. Ты ж тут сидишь весь день — ни отойти, ни вздохнуть до вечера.

Девушка взяла яблоко, положила перед своим монитором.

— Давай я тебя после работы поймаю, — непринуждённо предложил Майкл и обернулся на часы работы клиники, вывешенные на стенде. — В пять, да? Прокачу до дома. 

Ариэль засмеялась.

— Спасибо, Майкл, но я живу в Энфилде, это далеко...

— Да сорок минут всего, – он положил локти на стойку, наклонился ближе. – Соглашайся!.. Чего тебе в электричке полтора часа трястись? В шесть уже дома будешь.

— Майкл, это очень любезно, правда... — она колебалась, катая яблоко в ладонях.

— Я ж просто так предлагаю, – простодушно заявил он. — Без намёка. Не, ну если ты меня потом на кофе пригласишь, то я только за, но я и без кофе подброшу. За поцелуй, — он улыбнулся. — Хочешь?.. 

Ариэль весело посмотрела ему в глаза и кивнула:

— Хочу.

— Тогда в пять, — Майкл стащил у неё чистый листок для заметок, написал номер, — это мой телефон, если передумаешь. До встречи.

Майкл вернулся на прежнее место. Купидончик проводил его недоверчивым взглядом, опустив журнал.

— Слышь, Джаймс, ты Шекспира смотрел? — шёпотом спросил Майкл, чтобы у стойки не было слышно. — Кто такая Ариэль, не в курсе?

Тот сморщил нос, но ответил:

— Дух воздуха в пьесе «Буря».

— Понятно. А русалка тогда при чём?..

Джеймс смотрел на него молча, хмурился. Майкл ждал ответа и тоже молчал.

— Перестань на меня глазеть, – наконец сказал Джеймс.

— А чё, нельзя? — удивился Майкл.

— Нельзя.

— А чё нельзя?

— Не «а чё», а «почему», — раздражённо поправил Джеймс.

— И почему? — не смутился Майкл.

— Потому что это бестактно. И неприлично. 

— Неприлично на улице хером размахивать, — серьёзно сказал Майкл.

— Мне неприятно, — Джеймс сердито покраснел и облизал губы. 

Майкл отвёл взгляд, отодвинулся.

— Ладно, — буркнул он. — Так бы и сказал, что не знаешь. 

Тот не успел ответить: Сара, прихрамывая, вышла из кабинета, держа в руках туфли. Её ступню туго охватывал эластичный бинт, оставляя открытыми только пальцы. Джеймс упруго вскочил ей навстречу. Майкл тоже поднялся, незаметно попятился, чтобы попасть в струю холодного воздуха из-под потолка. Лицо горело, будто он проехался им по асфальту.

— Спасибо, что приехал, — Сара обняла Купидончика, приятельски чмокнула в щёку и повернулась к Майклу. — А тебе спасибо, что подвёз. Эй, ты что такой красный? Ты в порядке?

— Да пекло тут, блин, а я в защите, — он непринуждённо улыбнулся, уперев руки в бока. — Жарища. 

Кондиционер, сволочь такая, вообще не помогал.

— Что сказал доктор Шерман? — спросил Джеймс.

— Покой, покой и ещё раз покой, — Сара закатила глаза. — Ничего нового.

— Я помогу тебе дойти до машины, — Джеймс обнял её за пояс и заметно пригнулся, когда она привалилась к нему. Они сделали несколько шагов к выходу.

— Дай я, — сказал Майкл, глядя на эти мучения. Не дожидаясь разрешения, вклинился между ними, оттеснил Купидончика и подставил Саре своё плечо, крепко обхватив её за талию.

На парковке перед клиникой стояла ультрамариновая Ауди с открытым верхом. Солнце облизывало её блестящие бока, метко посылая яркие блики прямо в лицо. Джеймс поспешил вперёд, пока Майкл помогал Саре преодолеть три ступеньки у крыльца, открыл пассажирскую дверь. Сара плюхнулась на сиденье, со стоном вытянула ноги.

— Офигеть тачила! — выдохнул Майкл. — Можно пощупать?

Джеймс уже успел надеть солнечные очки и сесть за руль, так что Майкл не видел, закатил тот глаза или нет. Наверняка ведь закатил.

— Ты шмотки забыла, — спохватился Майкл. Сбегал в приёмную, забрал оттуда многочисленные пакеты и сгрузил их в багажник. На прощание ласково провёл рукой по идеально гладкой поверхности. Металл тепло поцеловал кончики пальцев.

— Майкл, что бы я без тебя делала? — спросила Сара.

— Так известно чё, дома бы уже в зеркале крутилась.

— Ты такой милый, это даже заводит, — она потянулась к нему обеими руками, он нагнулся, чтобы получить короткое объятие и звонкий поцелуй в щёку. – Оставь мне телефон, – она порылась в сумочке, выудила смятый чек и карандаш для губ.

Джеймс нетерпеливо вздохнул, забарабанил пальцами по рулю.

— ...два... пять... Майкл, — она жирно подчеркнула имя. — Я тебе позвоню. Выпьем кофе как-нибудь.

— Без проблем! — тот улыбнулся так естественно, будто роскошные девчонки каждый день звали его выпить кофе. Взглянул на Джеймса, дёрнулся было протянуть ему руку на прощание — но решил, что тот не ответит, и взъерошил волосы. Когда Ауди плавно выкатилась за ворота, пнул вслед камешек с дорожки и отправился отцеплять мотоцикл от парковочного столба.