Синий Сайт
Всего на линии: 437
Гостей: 434
Пользователей онлайн: 3

Пользователи онлайн
Becon
Rasvet
SBF

Последние 3 пользователя
Д. Красный
Dima
Dima

Всего произведений – 5050

 

Двадцать пятый кадр Части 9-14

  Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Людмила Евдокимова
Проза
Журналистка, работники музея и фирмы "25-ый кадр", полковник ФСБ
Детектив
G
не определён
Из музея похищена коллекция серебряных монет седьмого века.
в процессе написания
Пока только здесь
Жду отклика, замечаний, критики

Двадцать пятый кадр Части 1-8

11 марта 2003 года, вторник. Девять утра. Дома

Вчера, ложась спать, взяла с собой диктофон – думала поразмышлять вслух над последними новостями. Но они были настолько оглушительными, что снова буквально вырубили меня. Я проспала до восьми утра. Удивительно – почему-то сегодня меня не разбудил голос врача «25-го кадра». Даже не знаю радоваться этому или насторожиться.

Но в любом случае я благодарна своему организму, что он снова защитил меня от лишних волнений. Сегодня уже могу рассуждать о вчерашних событиях более-менее спокойно.

Хотя пока не вижу ни логики, ни смысла в смерти Игоря Дмитриевича. А уж тем более, не понятно, почему и куда пропал Вова Вдовкин.

То, что директор «25-го кадра» убит – для меня очевидно. И кто убил – тоже ясно. Но как? Мы же видели на записи, что он собственными ногами вошёл в свой кабинет и к нему никто не заходил. Что это? Гипноз? Установка на смерть? Или всё же какой-то препарат, способный быстро разлагаться в организме, или маскироваться.

Нет, отравление, пожалуй, можно исключить. Патологоанатом, конечно же, на все подобные препараты сделал анализы. Да и насчёт разрыва сердца он сказал совершенно определённо. Скорее, это был именно гипноз, вызвавший в мозгу Игоря Дмитриевича образы, которые его и убили.

Господи, о чём я думаю! Сейчас важнее не «как», а «почему». Зачем она его убрала? И что будет со мной? Ведь эти два амбала ковырялись в моём замке уже после смерти Игоря Дмитриевича. И выглядят они по описанию Сергея точно так же, как и те, на видеозаписи.

И что с Вовой Вдовкиным? Жив ли? То, что он не был на работе, а врач опоздала на полтора часа – просто совпадение? Не думаю! Если бы с Вовкой произошёл несчастный случай по пути из дома на работу, это было бы известно – Симбирск город маленький. А тут почти сутки – ни слуха, ни духа! А может со вчерашнего вечера уже нашёлся? Надо бы позвонить на канал. Сколько сейчас? Половина десятого. Нет, Молодилин так рано не приходит.

Телефон! Сам звонит, что ли? Что за номер? Какой-то знакомый! Полковник Калинин?!

 

– Вы мне ничего не хотите рассказать? – Спросил Калинин вместо приветствия.

– Нет… То есть, да.

– Вам в университет к часу?

– В тринадцать десять.

– Через пять минут буду у вас.

– Гончарова, сорок два…

– Знаю, – перебил он. И повесил трубку.

Похоже, мой адрес и моё расписание – для всех вокруг секрет Полишинеля. А я сама в этих парах то и дело путаюсь! Да и мимо дома, задумавшись, могу пройти запросто!

 

11 марта 2003 года, вторник.

(Расшифровано с диктофона)

Сейчас почти двенадцать дня. Я дома. И должна успеть всё записать, пока… Но всё по порядку.

Как только Калинин сообщил, что сейчас приедет, я тут же вынула из тайника и положила к себе в кошелёк тетрадрахму, а дневник засунула в портфель с лекциями.

В дверь позвонили. Полковник снова пришёл минуту в минуту. Сразу направился в гостиную. Сбросил куртку и шапку на подвернувшийся стул. Сел на диван. Я примостилась на стульчике напротив.

– Зачем врач «25-го кадра» открыла на вас охоту? – сходу спросил он.

– Вы её задержали?

– За что?

– Ну хотя бы за убийство своего директора.

– Он умер от сердечного приступа.

– От разрыва сердца. У себя в офисе. В конце рабочего дня. А она спокойно его заперла и ушла. А утром на работе уже не появилась.

– Откуда вам это известно?

– Хозяин здания – старый мой приятель Саша Кротов. Это его уборщица нашла труп. Так врача не задержали?

– Ещё нет, но это вопрос времени.

– Ну хоть что-то о ней известно?

– Это закрытая информация.

Мне показалось, что за фразой «закрытая информация» – пусто. Я расстроилась, но продолжала расспрашивать:

– Вову Вдовкина нашли?

– А о нём откуда вы знаете?

– Это сын моего бывшего оператора на «Губернском канале».

– Да, его нашли. На центральном железнодорожном вокзале. Похоже, он почти двое суток где-то в округе скитался и заходил туда погреться. Наконец один сотрудник милиции узнал его по ориентировке. Хорошо – ваш канал подсуетился. Всю милицию на уши поставили. Да и труп помог – стало понятно, что всё серьёзно.

– Вовка рассказал что-нибудь?

– Ничего. Он вообще, похоже, не понимает, о чём речь. Над его памятью очень хорошо поработали.

– Да, эта врач из «25-го кадра» несомненно гипнотизёр экстра-класса.

­– А когда вы догадались, что всё дело в гипнозе, и в транс вводит именно она?

– Заподозрила, что Игорь Дмитриевич – лишь свадебный генерал сразу после того, как побывала у них на сеансе. А когда по утрам стала просыпаться по команде «три», которую в моём мозгу подавал её голос – тут уж вообще все сомнения отпали.

– Вы говорили, что у вас после сеанса провалы в памяти…

– На самом деле, я начисто забыла события целой недели, начиная с понедельника, когда пропала Именьковская коллекция.

– И до сих пор ничего не помните?

– Может, и не помню. Но знаю даже больше, чем перед сеансом. Например, теперь мне ясно, кто взял монеты, – я и сама не ожидала, что вот так сразу могу это ляпнуть.

– И кто же? – В его голоса не было ничего, кроме насмешки, поэтому я ответила, как можно спокойнее, даже безразлично:

– Вы, конечно.

Я была готова к любой реакции, но только не такой. Он взглянул на меня с изумлением, потом вдруг расхохотался. Он смеялся, а я терялась в догадках: смеётся он над тем, что я сказала глупость, или над собой, что меня недооценил.

Просмеявшись, он спросил:

– Может быть, вы знаете и зачем я это сделал?

– Думаю, что знаю. Вы хотели на этот крючок поймать заказчика преступления. Наверное, до вас дошли слухи, что за эту коллекцию предлагали какие-то немыслимые деньги, и кто-то непременно хочет её заполучить. Вас, конечно, заинтересовал и этот «кто-то», и сама коллекция.

Теперь полковник Калинин смотрел не меня с неподдельным интересом:

– Так и было. Потом я понял, что исполнителем будет Зина. Устроил так, чтобы коллекция попала в Музей Гончарова, и увёл монеты прямо у неё из-под носа.

– Я правильно думаю, что вы шли в музей уже с рулончиком, который подготовил, должно быть, Феликс? А потом как-то отвлекли Алину и заменили один на другой.

– Почти так и было. Я попросил её принести очки из комнаты смотрителей. А за это время заменил монеты на алюминиевые кругляшки. Потому что мой пакет немного отличался от родного.

– Я так и думала. Этим вы хотели спровоцировать жуликов на какие-то действия, чтобы они как-то себя проявили.

– Да. Но тут Зина попала в больницу, и «25-ый кадр» остался без информации. Понятно, почему они так зацепились за вас. Именно вы должны были стать их новым информатором.

– Я тоже так сначала думала. Пока не поняла, что охотятся они вовсе не за именьковской коллекцией.

– А за чем?

– Вот, – я достала из кошелька и протянула ему драгоценную монету. – Это Тетрадрахма Этны. Её приблизительная стоимость двенадцать миллионов долларов.

– Ого! Но откуда?

Он рассматривал монету. А я рассказывала о том, как она ко мне попала, как я поняла, что это за монета, и откуда пришла информация о ней заказчику. Не забыла и про то, что вчера возле моей квартиры крутились двое подозрительных мужчин. Последнее, кажется, его не удивило, потому что он не стал интересоваться подробностями, спросил о другом:

– Но как в «25 кадре» поняли, что драхму не передали в музей и откуда узнали, что она у вас?

Я пожала плечами:

– Какие монеты оказались в музее Гончарова не было большим секретом. А вот что эту монетку Соловьёв подарил мне, знали только трое, но любой из них мог ещё кому-то рассказать.

Стенные часы пробили половину двенадцатого.

– Мне пора в университет, – сказал я, вопросительно посмотрев на Калинина. Но тот, видимо, уходить не собирался – он даже не пошевелился. Повисла пауза. Наконец Калинин спросил полуутвердительно:

– Я воспользуюсь телефоном?

– Конечно.

Но только он поднялся, как телефон сам зазвонил. Я взяла трубку.

– Людмила Алексеевна, – извиняющимся тоном проговорила секретарь кафедры Карина, – как хорошо, что я вас застала. Сегодня вам не надо в университет. Руководство организовало какую-то срочную лекцию по безопасности. Всех студентов снимают туда. Извините, что раньше не предупредила – сама узнала только полчаса назад.

– Спасибо, – я взглянула на Калинина. Да – и здесь он уже всё предусмотрел. Но ничего вслух не сказала. А он, как бы отвечая мне, оживился:

– Ну, вот, теперь будем готовиться к приходу гостей.

– Вы что за это время обучите меня каким-то приёмам борьбы?

– Да не надо так волноваться!

– Ага – не надо! Как-будто каждый день ко мне в дом вламываются бандиты. А я в это время как раз сижу внутри и жду, чем же всё это закончится. Может, я куда-нибудь уйду пока? Нет, действительно, мне надо уйти – они же придут только, когда меня не будет дома.

– Вы думаете – они за вами следят? Это же обычные уголовники, а не шпионы. У них есть чёткая задача: прийти вот в такое время. Вскрыть замок. Найти и забрать монету. Думаю, что время им обозначили совершенно точно. Наверняка даже учли, что сосед ваш каждый день приходит домой обедать. И с двенадцати пятнадцати до без пятнадцати час тоже сюда соваться не стоит.

И отвечая на мой удивлённый взгляд, добавил:

– Вот видите – я об этом знаю. А им тем более нужно знать – дело-то серьёзное! Как вы сами мне сказали, на двенадцать миллионов долларов. Так что промахнуться нельзя. Будем ждать гостей ближе к двум. И у вас есть время, чтобы подготовиться к их приходу.

– У меня?! Я что, буду здесь одна?

– Да, мне пора идти.

– Нет уж! Одна я точно не останусь! Я тоже ухожу. Пойду погуляю, пока не подойдёт время возвращаться из университета.

– А не боитесь, что, когда вернётесь домой, они уже будут вас ждать здесь, внутри? Дальше – сами придумайте, что произойдёт!

– Ладно, никуда не пойду. Но и в квартиру их тоже не пущу. Только услышу, что дверь вскрывают – тут же в замочную скважину и просуну монетку – нате подавитесь! Хотя нет! С какой стати буду отдавать им двенадцать миллионов долларов? Лучше позову на помощь…

– Милицию, что ли? А они всё сразу бросят и немедленно сюда приедут! Или у вас какое-то волшебное слово для них есть?

– Нет, не милицию. У меня получше вариант. Вот здесь, на кухне, поставлю на газ большую чугунную сковороду. Налью в неё подсолнечного масла, подожгу. Такой дым чёрный повалит! Открою настежь окна. И вызову пожарных. Они как раз успеют – МЧС за углом!

– Ну, я вижу вы пришли в себя и снова обрели способность соображать. Тогда вот вам инструкция, как себя вести, когда придут бандиты. Кстати, подготовлена ГУВД. Изучайте пока. А мне, действительно, пора уходить, а то как бы с ними ни столкнуться прямо на лестничной площадке! Это ведь только я сказал, что они такие предусмотрительные – знают расписание вашего соседа. На самом деле, может быть, это и не так. И у них есть только ваше расписание. Прикинут, что вы ушли – и тут же придут. Им ведь не только дверь надо вскрыть, но и монету найти. А это – время!

Не дожидаясь моей реакции, он схватил куртку и шапку и через мгновенье топот его ног стал удаляться вниз по лестнице.

Я закрыла дверь на ключ, вынула его из замка – сымитировав, что запирали снаружи. Вернулась в комнату и начала читать «инструкцию»:

«Дверь вашей квартиры взламывают: постарайтесь заблокировать дверь любыми подручными предметами. Необходимо выиграть время и задержать проникновение в квартиру злоумышленника. Стойте сбоку от двери на случай стрельбы», – здесь я поёжилась, представив ситуацию.

Сволочь всё-таки этот Калинин!

Чтобы как-то успокоиться и­­­ привести в порядок мысли, я взяла диктофон и быстро записала весь разговор с полковником. Пока проговаривала, не могла отделаться от мысли: зачем он приходил? И почему так стремительно убежал? Чувствую себя, даже не крючком, а полуживой наживкой!

Что делать-то?!

Кстати, я же «инструкцию» не дочитала…

Нет, последняя строчка просто гениальна: «При нейтрализации преступника не превышайте пределов необходимой обороны (статья 37 УК РФ)».

Что за сука это писала?!

Ой, кажется какой-то шум за дверью… Мамочки!

 

11 марта 2003 года, вторник. Полвторого дня. Дома

От страха я всё сделала не так, как было написано в инструкции. Вместо того, чтобы искать, чем бы забаррикадироваться – наоборот, сразу пошла в прихожую. Хотя всё же не по «линии огня», а вдоль стены. И не стала, как обычно, заглядывать в глазок.

Но подойдя к двери вдруг успокоилась и не сказала даже, а выкрикнула: «Кто там?!».

За дверью стало тихо. Это меня ободрило, и я продолжала импровизировать: «Славка, ты что ли? Ну, сколько ещё говорить, чтобы ты сюда больше не приходил? Нечего тебе здесь делать! Если сейчас же не уберёшься, я вызываю милицию!».

Видимо, слово «милиция» возымело своё действие, потому что торопливые шаги стали удаляться от двери. И тут вдруг, уже снизу, послышался шум, крики, возня. Кричали сразу несколько голосов, перебивая друг друга. Но что кричали – невозможно было разобрать.

Потом всё разом успокоилось, и раздались шаги по направлению к моей двери. Я вся сжалась от ужаса. Звук дверного звонка заставил меня не только вздрогнуть, но и вскрикнуть.

В ответ тут же послышался успокаивающий голос полковника: «Всё кончено, всё кончено – не бойтесь! Это Калинин. Открывайте».

Я не сразу нашла ключ, не сразу попала в замочную скважину. Полковник терпеливо ждал, не произнося ни слова.

Когда я распахнула дверь, он посторонился, пропуская меня на лестничную площадку. Я сделал шаг вперёд и увидела внизу, на площадке между этажами, несколько дюжих мужчин в камуфляже и масках-балаклавах, с автоматами наперевес. Они почти скрывали ещё двух таких же здоровяков в тёмной одежде и в тёмных шапочках, стоящих по углам лицом к стене. Руки за спиной – в наручниках.

– А вот и ваши гости, – сказал Калинин, сделав знак рукой ребятам из группы захвата. Те развернули «гостей». Один из них опустил голову. Другой смотрел прямо на меня, тупо и безразлично. На его лице не было даже страха или ненависти, обычных в таких случаях. Я этих двоих сразу узнала, потому что оказались они почти в том же ракурсе что и на записи у Кротова.

Я рассматривала их, а Калинин всё это время не сводил глаз с меня. И видимо заметил какое-то движение на моём лице, когда я узнала этих людей.

– Вы их знаете? – Спросил он тихо. Я покачала головой. – Ну хорошо. Приходите пока в себя, я позвоню. – И начал быстро спускаться по лестнице, сделав своим подчинённым знак рукой, чтобы те уводили задержанных.

Я медленно зашла в квартиру, заперла дверь, несколько мгновений постояла молча. И тут у меня началась истерика. Я что-то орала, металась по комнатам, хватала разные предметы, бессмысленно перекладывала и переставляла их с места на место. Я не могла сосредоточиться, но даже в таком стрессе понимала, что это далеко не конец. Что ещё будет, и будет, и будет, и будет всего! Врач не найдена. Монета у меня. Эти мысли возникали в голове, перебивая друг друга.

Не знаю, сколько я так металась. Потом меня стало потихоньку отпускать. Вернее, я заставила себя остановиться и подумать, что надо что-то сделать, чтобы успокоиться. Выпить кофе? Коньяку? Включить музыку? Нет, у меня есть проверенное средство, чтобы привести мысли в порядок – мой дневник.

Я достала его из сумки. Сначала расшифровала то, что наговорила на диктофон. Потом описала, что произошло следом. И теперь могу соображать и рассуждать.

Что «гостей» задержали – конечно же, хорошо. Но я прекрасно понимаю: это мало что меняет. Я почти уверена, что те двое с тупыми лицами нисколько не продвинут следствие. Вряд ли они знают, где скрывается врач. Скорее всего, она не назначила встречу, а сказала, что сама их найдёт. Если она вообще ещё в городе. А, может, уже и поставила крест на этой монетке. И сама скрывается от заказчика. Тогда понятно, почему врач убила директора «25-го кадра» – так она оборвала, по сути, единственную ниточку, ведущую к ней.

Возможно, заказчик уже нашёл других исполнителей. Я ведь до сих пор не знаю, от кого пришла в «25-ый кадр» информация, что тетрадрахма у меня…

 

Зазвонил телефон. Я подождала, пока сработает определитель номера. Слава Богу – Калинин!

– Вы уже успокоились? – Спросил он.

– Почти.

– Через восемь минут буду.

– Хорошо.

Как это у него получается так точно определять время? Вот бы мне хотя бы чуть-чуть такой чёткости и точности!

Кстати, который час? Половина третьего. Быстро он освободился! Должно быть, как я и думала, от этих болванчиков ничего добиться не удалось. Теперь, значит, моя очередь отвечать на его вопросы.

И что я так обрадовалась, когда услышала определитель номера?! Ведь он едет не за тем, чтобы вести светские беседы. Я для него – то ли ценный свидетель, то ли просто наживка. И надо подготовиться к ответам на его вопросы. Сейчас уберу дневник и попробую сосредоточиться…

 

 

11 марта 2003 года, вторник. Полчетвёртого дня. Дома

Ни о чём подумать, конечно же, не успела. Ровно через восемь минут в дверь позвонили.

Калинин вошёл точно также, как и в прошлый раз, на ходу сбрасывая куртку и шапку на стул. И плюхнулся на диван. Я заняла то же место напротив него.

Он начал с главного:

– Я заметил – вы узнали тех двоих…

– Не то чтобы узнала… Я их не знаю. Но однажды, кажется, видела. Они вот так же вместе выходили из «25-го кадра». Я ещё тогда подумала: почему выходят сразу двое? Хотя Игорь Дмитриевич утверждал, чтоработают они с клиентами индивидуально. (Я решила пока не говорить, что видела их на записи – не хочу подставлять Кротова).

– А вы наблюдательны, – отозвался Калинин. – Может ещё что-то заметили, когда были у них?

– Возможно. Я вот, например, знаю, что Игорь Дмитриевич записывал разговоры с клиентами на диктофон. По крайней мере со мной так было. Вы не нашли эти записи?

Калинин отрицательно покачал головой:

– Обыск делала милиция. Но они говорят, что ничего не было – почти стерильная пустота.

– А в компьютерах?

– И компьютеры почистили. Наши специалисты пытаются сейчас что-то восстановить, но не думаю, что это даст нужный результат. И вряд ли наведёт на след исчезнувшей докторши.

– Значит она не только убила своего шефа, но и очень старательно уничтожила все следы… А материалов у них там было достаточно! Много кассет с фильмами. Наверняка и записи были. И не только на диктофоне. Они же вели какой-то учёт.

– Выходит, в день, когда умер директор фирмы, врач вынесла всё, что касалось деятельности «25-го кадра»… Будь на её месте, куда бы вы всё это понесли?

– На её месте? Забавно! Но попробую… Конечно же, не домой! Рано или поздно её адрес будет известен. Я прямиком отправилась бы на железнодорожный вокзал. Можно конечно и на автостанцию – она ближе. Но похоже врач выходила из офиса уже после девяти вечера. На автовокзале в это время людей почти нет – все на виду. Разумнее поехать на железнодорожный вокзал и положить пакеты в автоматическую камеру хранения.

– Железнодорожный вокзал? – переспросил Калинин. – Должно быть, вы правы. И Вдовкин не зря там ошивался – он ей помогал… Надо посмотреть записи с камер видеонаблюдения.

Уже не спрашивая разрешения, полковник взялся за телефон:

– Нужны записи со всех камер видеонаблюдения железнодорожного вокзала за девятое, десятое и одиннадцатое марта. Срочно! – Распорядился он. И сразу повесил трубку.

Пока Калинин разговаривал, я мучилась: сказать или не сказать, что Вова Вдовкин не был на работе в день смерти Игоря Дмитриевича. Хотя что это меняет? Если она его перехватила ещё по пути в офис, то уже тогда могла дать ему установку ждать её на железнодорожном вокзале. Я решила промолчать.

– У меня к вам ещё одно дело, – сказал Калинин, как только положил трубку. – Помогите составить фоторобот врача.

Всё-таки удивительная у него манера общения: ни тебе просьб, ни даже вопросов – только утверждения и приказы.

– У вас же скоро будут записи с видеокамер вокзала.

– Ну, с их качеством изображения вряд ли мы разглядим лица!

– К сожалению, я тоже ничем помочь не могу. Сама много раз пыталась представить её внешность, и ничего не получилось. Помню только белый крахмальный халат, скрывающий фигуру, и такой же чепчик, спрятавший волосы. Я даже не знаю блондинка она, или брюнетка. А может – рыжая.

­­– А возраст какой?

– Сложно сказать. Лицо гладкое, почти без морщин – такое бывает лет до тридцати, или до сорока – при хорошем уходе. Хотя у меня ощущение, что она значительно старше. Морщины можно убрать и пластикой. Ну, или генетика такая. Вот мне недавно исполнилось сорок четыре. А на сколько я выгляжу?

– Лет на двадцать семь, – не задумываясь ответил Калинин.

– Вот видите! Хотя, если конечно вы мне не льстите.

– В нашем ведомстве льстецов нет. – Сказал он серьёзно. И вдруг рассмеялся. – Ладно, мне пора – сейчас привезут видео с железнодорожного вокзала. – И встал, взяв со стула куртку.

– Погодите! Но у меня ведь тоже есть вопросы.

Он остановился, но не сел, давая понять, что я должна задать их очень быстро:

– Слушаю.

– Мне-то что делать? Врач неизвестно где. Монета у меня. Охота за ней вряд ли прекратилась. Но теперь я даже охотников не знаю! Мне страшно на улицу выйти. Завтра у меня вторая пара. Можно, конечно, вроде, заболеть. Но мне и дома оставаться страшно! Что мне делать хотя бы с этой чёртовой тетрадрахмой?!

– А раньше вы что собирались с ней делать?

– Конечно надо ещё посоветоваться с Соловьёвым – всё-таки он её нашёл. Но я думаю Сергей Борисович меня поддержит. Я хочу передать монету государству. И как можно скорее, и с большой оглаской. Чтобы все узнали, что Тетрадрахмы Этны уже у меня нет.

– Но по Закону вам положены двадцать пять процентов от суммы, в которую оценят монету. Пусть на двоих с Соловьёвым, но это же какие деньжищи! С ними-то вы что собираетесь делать?

– На благотворительность отдам.

– Ну, исходя из нынешней ситуации, наверное, это было бы самые разумное и безопасное для вас. Но если бы ничего не угрожало, и вы вполне могли бы взять эти деньги, на что хотели бы их потратить?

– Купила бы домик в райском уголке у тёплого моря.

Калинин улыбнулся и направился к двери, на ходу надевая куртку. И уже перед самым уходом сказал:

– Ладно, до конца дня попробую решить вопрос с монетой. По крайней мере, найду вариант, где она будет пока храниться.

– Спасибо, – сказала я, закрывая за ним дверь.

Он ушёл, а мои страхи, вопросы и сомнения остались со мной.

 

 

Самое противное – неизвестность. Когда сидишь и ждёшь неприятностей. А откуда они придут – не знаешь. Вот в такой ситуации сейчас я и оказалась: не понятно, кто теперь охотится за Тетрадрахмой Этны.

Чтобы хоть как-то приблизиться к ответу на этот вопрос я решила проанализировать всю историю с самого начала. Взяла листок бумаги и расписала по датам события, связанные с пропажей именьковской коллекции.

Итак, двадцать четвёртого февраля Соловьёв передал её в Музей Гончарова. В ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое, как теперь уже совершенно точно известно, Калинин подменил монеты.

В «25-ом кадре» узнали, что коллекция пропала, судя по всему, в тот же день. В следующие дни они пытались получить от Зины информацию о том, кто мог взять монеты и где они теперь находятся. Вплоть до пятого марта, пока сама Зина ни оказалась в психушке.

Судя по всему, охота шла именно за именьковскими монетами, потому что Зина про тетрадрахму не знала. Получается, что вся история вокруг музея и попытка ограбить мою квартиру никак между собой не связаны! Откуда же в «25-ом кадре» узнали о моей монете?

То, что Соловьёв подарил её мне знали трое: сам Сергей Борисович, археолог Смыков и видео-оператор Коля Вдовкин. Один из них ­– информатор.

У Соловьёва, по моим сведениям, никаких пересечений с «25-ым кадром» нет. Я много раз рассматривала вариант, что информация могла уйти именно от него, и всякий раз убеждалась, что это невозможно.

Смыков – более подходящая кандидатура. Очень странно, что археолог, интересующийся старинными монетами, не мог с ходу понять, что перед ним Тетрадрахма Этны. Хотя, с другой стороны, он археолог очень узкой направленности, занимается раскопками только на территории нашей области и специалист лишь по именьковской культуре.

Конечно же, он сразу увидел заинтересованность коллекционера в покупке клада у Соловьёва. Самое выгодное для него было бы выступить посредником. Уговорить Сергея Борисовича продать монеты и получить свои комиссионные. По каким-то соображениям он этого делать не стал. Думаю, он тоже не при чём.

Коля Вдовкин неожиданно оказался ближе других к «25-му кадру». Чисто гипотетически от него через Вовку могла бы прийти им информация о том, что тетрадрахма у меня. Но Вова Вдовкин был просто техническим работником, не посвящённый ни в какие дела фирмы. Иначе вряд ли врач оставила его в живых!

Что же получается – все трое ни при чём? Есть и ещё одно: похоже, никто из них до сих пор не понял, что подаренная мне монетка оказалась драгоценной.

А что, если информация пришла от меня? Во время транса. Нет, я же тогда ещё ничего не знала про тетрадрахму.

Тупик…

Удивительная мысль сейчас пришла мне в голову. Но надо кое-что уточнить у Соловьёва.

 

Позвонила Сергею Борисовичу. То, что он мне сообщил, всё поставило на свои места. Оказалось…

Телефон звонит! Не иначе – Калинин. Точно – он!

– Буду через десять минут, – сухо сказал полковник. И повесил трубку прежде, чем я успелачто-то ответить.

 

11 марта 2003 года, вторник. Десять вечера. Дома

На этот раз Калинин не помчался сразу в гостиную, а не спеша разделся в прихожей и даже попросил у меня тапочки. Я поняла, что он никуда не торопится и пошла на кухню ставить чайник.

Полковник вошёл следом и сел за обеденный стол. Я подумала, что пора бы, наверное, поесть. Время подходило к семи вечера, а я, честно говоря, и не помнила, была ли хоть крошка у меня во рту сегодня. Я занялась ужином, а полковник молча рассматривал мою кухню.

В ней есть, на что посмотреть! Когда мы въезжали в эту квартиру, денег на гарнитур не было, и я оформила кухню-столовую в стиле Кантри. Пригодилась старая мебельи посуда, доставшиеся по наследству. И до сих пор здесь стоит, почти подпирая потолок, резной буфет и круглый стол под расшитой льняной скатертью.По стенамживописно висят  медные тазы и сковородки. А на стеллаже, отделяющем кухонную зону от столовой, стоят баночки с вареньями-соленьями в «чепчиках» из ярких тканевых салфеток.

Кто приходит сюда – обязательно некоторое время всё рассматривает. Я тоже люблю посидеть на кухне, перебегая глазами с предмета на предмет – так хорошо думается.

Но пауза затянулась. Я уже почти накрыла на стол, а Калинин всё молчал. Хотела, было, сама начать разговор, но он опередил:

– Посмотрели запись со всех камер видеонаблюдения железнодорожного вокзала...

– Врача на них нет, – догадалась я.

­– К сожалению.

– А Вова Вдовкин?

– Ну, тот регулярно попадал в обзор видеокамер.

– Пакет на хранение клал он?

– Да, в двадцать один пятьдесят две. Потом четыре раза забирал из ячейки по нескольку видеокассет. Так примелькался, что наконец на него обратил внимание дежурный милиционер. И опознал по ориентировке.

– А выяснили, куда он уносил кассеты?

– Это было несложно. Дворник нашёл несколько штук в мусорной урне недалеко от вокзала. Остальные, наверняка, постигла та же участь.

– Интересно, а зачем она велела уничтожить обычные видеокассеты?

– Наверное, просто хотела запутать следствие – заставить искать фантом. Да и сама она тоже пока фантом – её внешности у нас так и нет. Как и отпечатков пальцев. Странно, но в офисе «25-го кадра», даже в её кабинете, не нашла ни одного отпечатка. Неужели она все стёрла?

– Не стёрла – их не было.

– Что значит «не было»? 

Забыла вам сказать, когда она измерила мне давление, на руках у неё были хирургические перчатки. Похоже – она их не снимала, или может заменяла на какие-то другие, на матерчатые, например. Придумала, наверное, какую-нибудь легенду о болезни рук, или наоборот микробов сильно опасалась. Так что в офисе вы не найдёте её отпечатков. Разве что в доме, где она жила. Но ведь адрес не известен. Игорь Дмитриевич, конечно, знал. Но он уже ничего не расскажет.

– Остаётся надеется, что она всё ещё в городе…

– Вы же так не считаете! Если она выбрала для встречи с Вдовкиным железнодорожный вокзал, то с него сразу и уехала. Думаю, она попросила Вову Вдовкина купить ей билет на электричку и ждать недалеко от вокзала – там, где нет камер видеонаблюдения. Примерно часов в десять вечера они встретились. Врач дала Вдовкину пакет с видеокассетами, забрала у него билет. А потом Вова пошёл сдавать пакет в камеру хранения, а она – на электричку. Причём уехала на первой, чтобы не светиться на перроне.

– Надо узнать, какие электрички и в каких направлениях уходили в начале одиннадцатого. Скорее всего, она доехала до ближайшей узловой станции, а там пересела на другую электричку, может быть потом ещё и на третью. Чтобы, пока ходят электрички, уехать от города, как можно дальше. И меняя направления. Тактика зайца! Надо посмотреть все быстрые пересадки – вряд ли она стала бы светиться на станциях.

Калинин двинулся, было, к телефону, чтобы немедленно распорядиться, но я его остановила:

– Куда теперь спешить – почти двое суток прошло! Она может быть уже, где угодно.А без внешности и без отпечатков пальцев найти её невозможно!

– Нет ничего невозможного! Но причина для розыска должна быть очень серьёзной.

– О, с этим – всё в порядке!

– Вы имеете в виду её причастность к смерти Игоря Дмитриевича?

– Не только!

– Что-то новое?

­­– Да! Но сначала выполите, пожалуйста, одну мою просьбу.

– Хорошо. Какую?

– У вас есть в милиции хорошие знакомые, которые могли бы очень быстро сравнить отпечатки пальцев?

– Чьи именно?

– Тех двоих, что задержали сегодня возле моей двери, с отпечатками во всех домах и квартирах, которые были обворованы в последние три месяца. И отдельно надо проверить отпечатки, снятые в квартире Соловьёвых. Там уголовное дело не возбуждали, потому что только дверь была сломана, а из квартиры ничего не пропало. Сами понимаете – из-за такой мелочи не стали статистику портить!

Калинин усмехнулся. Взял у меня адрес Сергея Борисовича и пошёл к телефону. Через пару минут он вернулся и сказал:

– В течение получаса всё будет готово.

– Хорошо. А пока давайте просто спокойно поужинаем.

– А давайте, – согласился Калинин. И перейдём на «ты». Я с женой никогда в сутки столько  времени не проводил, сколько с вами сегодня!

– С тобой! Да, мне тоже надоели эти имена-отчества и выканья. Я – Людмила.

– Валентин.

– Может, по этому поводу и вина выпьем? У меня со дня рождения осталось немножко грузинского.

– Ну как можно отказаться от грузинского?

Я быстро вытащила фужеры и бутылку с киндзмараули.

– Мяса, к сожалению, нет – только яичница. Будем считать, что – цыплёнок, – я сняла с плиты и разложила по тарелкам глазунью. Потом нырнула в холодильник. – Вот ещё есть сыр – тоже хорошо идёт к красному вину.

– Расскажи о себе, – попросил Калинин.

– Да ты, наверное, и сам всё знаешь. Я слышала – ваше ведомство собирало сведения о журналистах. Это так?

Он не ответил. Помолчал. Потом снова спросил:

– А ваша братия никуда свой нос не суёт? Термин даже придумали – «журналистское расследование». Вот ты, если бы не проработала почти всю жизнь в СМИ, влезла бы в эту историю?

Ответить я не успела – зазвонил телефон.

Калинин вышел в гостиную. Через некоторое время вернулся сильно озадаченным.

– Интересные результаты, правда? – Спросила я.

– Да. Практически во всех нераскрытых кражах присутствуют наши пальчики. А вот в квартире Соловьёвых их нет. Ты знала об этом?

– Догадывалась.

– Но как?

Я рассказала ему о своих рассуждениях по поводу, как могла попасть в «25-ый кадр» информация о том, что тетрадрахма находится у меня. И получилось, что не могли они об этом знать. И ничто не говорит о том, что эти двое шли в мой дом именно за монетой.

– Тогда за чем? – Спросил Калинин.

– Да за чем угодно! Хотя бы вот за этим антикварным подсвечником. Или за старинным колечком с рубином, доставшимся мне от прабабки. Не было никакого заказчика на получение этих монет! О коллекции, скорее всего, они узнали именно от Зины. Она впервые попала в фирму как раз после попытки ограбления квартиры Соловьёвых. Тогда Сергей Борисович окончательно решил передать монеты в музей. Ну и, наверное, говорил о том, что их пытались у него купить. За очень большие деньги. Информация эта засела в мозгу Зины и во время сеанса гипноза перешла к жуликам из «25-го кадра». То есть это было просто их очередное дело, правда, с твоей помощью – неудачное.

­– Ты считаешь, что сведения о квартирах, которые потом были обворованы, пришли в «25-ый кадр» от пациентов? Получается, что все потерпевшие обращались в эту фирму.

– Не обязательно. Возможно, там лечились их родственники или знакомые. Во время транса люди могли рассказывать не только о себе, о своём благосостояние, но о богатстве друзей. Давать, так сказать, наводку.

– Хитро придумано! Интересно – кто автор этого предприятия?

– Докторша, конечно. А подельника своего, Игоря Дмитриевича, она нашла на Украине. Кстати, там он преподавал в духовной семинарии. Выглядел он, действительно как профессор, или священник. Лицо фирмы, вызывающее доверие у потенциальных клиентов!

– Но, кажется, они, всё же избавляли от лишнего веса, алкогольной и наркотической зависимости.

– Да. И получали за это немалые деньги. Хотя двадцать пятый кадр здесь не причём. И гипноз тоже был только средством. А целью – ограбление квартир. Вот откуда их основной доход!

– Как-то это мелко! Будто пушкой – по воробьям. Вот если бы целью, действительно, была Тетрадрахма Этны…

– Знаешь, у меня тоже ощущение какой-то незавершённости. Будто это была только репетиция перед чем-то серьёзным. Но, возможно, они просто испугались, когда исчезла Именьковская коллекция – поняли, что милиция может выйти на них. Но зачем докторша убрала Игоря Дмитриевича?

– Может обычная жадность – не захотела делиться награбленным. А может потому, что скрыться с ним было бы сложно – слишком заметный! И оставить нельзя – много знает! А, может, и не было никакого убийства. По крайней мере, я знаю, что следствие придерживается версии, что он умер естественной смертью.

– Но у него было отменное здоровье, и вдруг – разрыв сердца!

– Всякое бывает!

– Ещё мне интересно, куда они девали награбленное? Что не продавали – это точно! Иначе давно бы что-нибудь всплыло.

Скорее всего, это были или деньги, или какие-то мелкие вещи, драгоценности. Поэтому их так привлекла коллекция именьковских монет – немного, но дорого! Наверное, и к тебе шли за монетками, о которых ты обмолвилась в трансе.

– А вот насчёт моей квартиры у меня сейчас совсем другое мнение. В первый раз её пытались вскрыть десятого марта, то есть уже после смерти Игоря Дмитриевича и исчезновения врача из города. Думаю, эта докторша всё просчитала и так сдавала своих подельников – знала, что здесь обязательно попадутся.

– Такой подарок милиции! Эта пара хорошо наследила. Но в квартире Соловьёвых они не были! Скажи, зачем ты просила посмотреть там отпечатки, если уже догадалась что эти двое ни при чём?

– А вдруг? Ведь какая была стройная версия: коллекционер, желающий получить монеты, отказ Соловьёва продать их, выход посредника коллекционера на «25-ый кадр», попытка украсть коллекцию прямо у Сергея Борисовича, подготовка к краже из музея. И по времени всё совпадало! Но я узнала у Соловьёва подробности неудачного ограбления его квартиры – и моя версия рассыпалась.

– А что там было не так?

Почерк у воров совсем другой. Там даже не пытались открыть замок – просто вышибли дверь, благо, она оказалась хлипкой. Но вот тайник не нашли! Похоже, действовали дилетанты. Скорее всего, узнали, что в этой квартире живёт археолог. И, вероятно, у него есть, чем поживиться. Человек, который предлагал огромные деньги за коллекцию, не стал бы мелочиться, выбирая жуликов – нанял бы самого лучшего профессионала! С этой квартирой получилось, как в детективах Агаты Кристи: совпадение увело моё расследование в другую сторону. А я могла бы и раньше узнать у Соловьёва подробности неудачного ограбления его квартиры…

– Не ругай себя! Это ничего не изменило бы. События всё равно развивались бы так, как они и развивались.

– Да, но я не переживала бы из-за этой чёртовой тетрадрахмы. Не опасалась за свою жизнь!

– Значит, теперь ты успокоилась?

– Почти. Но до того, как передам монету государству, пусть она полежит не у меня. Ты сможешь завтра сходить со мной в ближайший банк?

– Конечно! Я уже и ячейку забронировал. Ты ведь освобождаешься в одиннадцать?

– В десять минут двенадцатого.

– Тогда в двенадцать десять – я у тебя. А теперь мне пора домой.

Он быстро оделся и собрался, было, выходить, но остановился:

– Да, а что ты теперь думаешь о своих двенадцати с половиной процентах? Отдашь на благотворительность?

– Нет. Теперь я, пожалуй, не откажусь от домика у моря.

И мы оба засмеялись.

Я открыла дверь. Валентин задержался на пороге. Вдруг прикоснулся губами к моей щеке и стал быстро спускаться по лестнице.

Мне стало удивительно тепло и спокойно, потому что я поняла – теперь у меня есть надёжный друг.

 

Впервые за последние две недели я ложилась спать не в стрессе. Но заснуть никак не удавалась. В памяти всплывали события прошедшего очень длинного дня. Чтобы отвлечься от них я пыталась представить лицо врача «25-го кадра». Но оно снова от меня ускользало. И тогда мне пришла в голову любопытная мысль.

Я встала, открыла дневник и записала:

Вот он – настоящий двадцать пятый кадр: безымянная «докторша». И в отличие от того, мифического, вклеенного в фильм, она, оставаясь невидимой в общей картине событий, оказалась главным действующим лицом.

 

12 марта 2003 года, среда. Восемь утра. Дома

Я проснулась рано – часов в семь. И в каком-то странном настроении, которому долго не могла подобрать определение. Пока не пришло на ум слово «беспокойство». Да, именно смутное беспокойство владело мной безраздельно. И я не могла найти причину этого состояния. Будто мысли и чувства мои настроились на невидимый камертон, как настраивают звучание фортепиано по реальному камертону.

На автомате насыпала корма кошкам, пробежала с лейкой по комнатам, поливая цветы и обирая жёлтые листья. Бедные мои, совсем я забыла о вас в последние дни! Налила кофе, сделала бутерброды, но ни к чему не притронулась. Начала перемывать накопившуюся за вчерашний день посуду.

Звук бегущей воды всегда приносил в мою душу умиротворение. Но сейчас беспокойство только росло и превратилось в настоящую тревогу. Будто источник его именно здесь, на кухне. Я внимательно оглядела привычный интерьер. Что не так?

И тут меня осенило: дело не в пространстве, а в том, что происходило здесь вчера! Именно на кухне сидели мы с Калининым в последний его приход. Здесь подводили итоги истории с Именьковской коллекцией и «25-ым кадром».

Казалось бы, всё выяснили: мне уже не о чем беспокоиться, а, тем более, бояться. Бандиты арестованы, Вовка Вдовкин найден, «докторша» уехала. Уехала? Кто первый это сказал? Да я же! И сказала так уверенно, будто сама помахала ей вослед, стоя на перроне.

Это же логично: уехала, спасаясь от неприятностей, обрывая все концы. А Калинин поддакнул, возвысив моё самомнение. Но он мог согласиться, чтобы просто меня успокоить или, наконец, от меня отвязаться, чтобы не лезла больше никуда.

Почему у меня вдруг возникло сомнение, уехала ли она? Есть какая-то деталь, заставляющая теперь сомневаться. Никак не могу понять, что это. Я прокрутила в памяти сборы докторши, которые видела на записи у Кротова. Все действия её были неторопливыми, размеренными.

Заглянула на несколько минут в комнату монтажёра. Видимо, для того чтобы собрать в пакет кассеты и стереть всё в компьютере. Думаю, там и стирать-то было почти нечего. Скорее всего, использованные фильмы сразу удалялись.

Потом зашла к себе. Вышла с двумя пакетами. Что было во втором? Он оказался почти таким же объёмным, как и тот, с кассетами, но легче. Наверняка, там была вся её докторская атрибутика – халат, тапочки, чепчик, перчатки, тонометр. То есть всё, на чём могли остаться её следы, что могло бы помочь её идентифицировать.

Калинин сказал, что Вовка клал пакет в камеру хранения в девять пятьдесят две вечера. На записи у Кротова врач вышла из офиса ровно в девять. Пять минут идти до трамвайной остановки. Нет, пожалуй, она потратила больше – ведь надо было ещё запереть офис, дверь внизу, позвонить на пульт охраны. На всё это вместе с дорогой могло уйти минут десять.

Вечером нужный ей четвёртый трамвай ходит нечасто. Значит, минимум ещё минут десять, а то и все пятнадцать она прождала на остановке. Ехать до железнодорожного вокзала примерно двадцать минут.

То есть, десять, плюс пятнадцать, плюс двадцать получается сорок пять. Именно столько времени ей было нужно, чтобы добраться до вокзала. И всё сходится: она отдала пакет с видеокассетами Вдовкину, а тот сразу отнёс его в камеру хранения.

Сама же она отправилась на электричку с другим пакетом. Получается, что «докторша» уехала из города, грубо говоря, пустая, без награбленного, лишь со своей медицинской атрибутикой в пакете. У неё ведь не было времени куда-то заехать и что-то ещё забрать!

А что, если от офиса она взяла такси? Нет, рискованно – водитель стал бы нежелательным свидетелем её передвижений.  И маршрутка не подходит – они в это время ездят полупустые. Трамвай надёжнее!

Но может они с Вовкой вообще не встречались? И в камеру хранения он сдал совсем другой пакет, например, подготовленный заранее. Нет, слишком сложная схема! Она, конечно же, была на остановке возле железнодорожного вокзала, но вот уехала ли из города?

Вот она, причина моего беспокойства: я не знаю уехала ли врач из города, не знаю, где она может находиться, не знаю, если у неё информация о тетрадрахме и будет ли она пытаться её получить. Надо позвонить Кротову. Он должен знать адрес Игоря Дмитриевича. Возможно там что-то прояснится…

 

 

12 марта 2003 года, среда.

(Расшифровано с диктофона)

Сейчас половина двенадцатого. Еду в трамвае из университета. Утром, когда я позвонила Кротову, он сразу взял трубку:

– Людмила, а я только что собирался тебя набрать. Позвонил бы и раньше, но боялся разбудить. Прости, что вчера тебя не нашёл – срочно надо было уехать из города… У тебя всё нормально? Грабители больше ни приходили?

– Они уже в милиции!

– Да? Хорошо! – Мне показалось, что в голосе Александра послышалась растерянность.

– Так что – я в порядке. Но нам бы встретиться... Ни мог бы ты ко мне подъехать прямо сейчас?

– Конечно. Минут через десять буду.

– Ты в офисе? Захвати, пожалуйста все документы, которые касаются «25-го кадра».

– Хорошо.

Пока его не было, я убрала дневник и драхму в тайник. Быстренько сложила диван – все последние дни я спала в гостиной.

Кротов приехал даже быстрее, чем сказал. Мы сразу прошли на кухню, где я ещё раз подогрела чайник. Сделала себе и ему кофе. И наконец съела один бутерброд. Александр отказался – сказал, что хорошо позавтракал.

– Вот то, что ты просила, – он достал из папки несколько листов. – Договор с фирмой «25-ый кадр» на аренду помещения. Это копии – можешь взять. А что именно тебя интересует?

– Паспортные данные Игоря Дмитриевича и его домашний адрес.

– У него была временная регистрация в городе. Вот: Второй переулок Мира, дом девять «А». Номера квартиры нет.

– Да это же частный сектор! Как раз напротив моего дома.

Мы подошла к окну, из которого через улицу Гончарова просматривалась автобусная стоянка. А за ней начинались переулки Мира. Второй шёл вдоль оврага, бывшего русла речки Симбирки, давно уже текущей по трубе под землёй.

– Нужный дом – это где-то, наверное, совсем внизу. – Я показала Кротову примерное направление. – Глухое место! Саш, может съездим туда прямо сейчас. С хозяевами дома познакомимся… У меня до лекции ещё почти полтора часа – вполне успеем.

Мы вышли из квартиры. Уже в машине я спросила:

– Кстати, кто-то ещё брал у тебя эти документы?

– Нет.

– А офис «25-го кадра» так и опечатан?

– Ещё вчера сняли бумажки. Я, как ты знаешь, уезжал из города. С милицией общалась Екатерина. Она спросила, можно ли теперь туда заходить и начать искать новых арендаторов. Ей ответили, что все следственные действия уже проведены и помещением можно пользоваться.

Через пару минут Кротов остановил машину возле одноэтажного деревянного дома с цифрой «девять» на фасаде. Следующий, через проулок, был уже одиннадцатый. Мы пешком отправились разыскивать девять «А».

Домик, ещё меньше тех, что стояли в переулке, оказался, действительно, в овраге. И рядом – никакого жилья. Ночью выпал небольшой снежок и следов, ведущих к дому, не было.

Мы вернулись к машине. Я попросила Сашу меня подождать, а сама отправилась в девятый дом. Открыв калитку, прошла по расчищенной дорожке к крыльцу и постучала в дверь специально повешенным на ней тяжёлым металлическим кольцом. Вышла пожилая женщина в шале и накинутом на плече старом белом тулупе.

– Извините, – обратилась я к ней. – Я ищу хозяев дома девять «А».

– Они в нём не живут – сдают квартирантам.

– А сейчас там кто-то живёт?

– Недавно жил мужчина, представительной такой, в очках, вроде, профессор. Ещё двух парней возле дома как-то видела. Здоровые! На сыновей не похожи. Может, просто тоже комнату снимали.

– А женщина там жила?

– Была какая-то. Может жила, может в гости приходила. Неприметная. Даже описать её не смогу. Тот дом как раз за нашим участком, внизу. И пройти к нему можно не только здесь, но и со стороны оврага. Я на улице сейчас почти не бываю. Так что мало чего знаю и видела их не часто.

– А где найти хозяев этого дома?

– Там хозяйка. Тамарой Андреевной зовут. Она сейчас живёт в другом городе, у дочери своей.

– А как же она сдала этот дом?

– Через риелтора. У меня есть ключи запасные. Риелтор мне звонит, я хожу показываю арендаторам. Когда там никто не живёт, проверяю, всё ли в порядке. А то могут и бомжи забраться!

– А последним квартирантам тоже вы дом показывали?

– Нет, это сама риелтор. У меня только ключи брала. Ещё один комплект висит в сенях на гвоздике. Его отдают жильцам.

Удивительный всё же народ эти скучающие старушки – готовы первому встречному всё рассказать!

Стоило мне только так подумать, будто сглазила бабулю: лицо у неё вдруг стало настороженным, голос изменился, и она строго спросила, чего это я всё выспрашиваю.

– Да давно присматриваю этот домик, – сразу нашлась я. – Хочу снять на лето, когда дети приедут в гости. Центр города, а как в деревне: тихо, зелено, ручей журчит под окнами. Сегодня проходила мимо – смотрю следов к нему нет. Может и не живёт там никто?

– Я почём знаю! – Всё так же строго ответила старуха.

– А посмотреть можно? У вас же ключи есть…

– Как же я посмотрю, если указания не было? – Отрезала она.

– Ну, тогда, может, вы мне дадите номер телефона риелтора – я сама с ней поговорю.

Бабушка на несколько минут нырнула в дом и вынесла листочек с написанным номером.

– Спасибо, – сказала я и пошла к машине.

До лекций оставалась всего минут двадцать, и, если бы не Саша, я конечно бы опоздала. Но он (спасибо ему!) подбросил меня прямо до университета.

Сразу после пары с кафедры позвонила риелтору. Объяснила всё, как той старухе. От неё узнала, что арендатор умер. Но за квартиру он заплатил по март – так что до конца месяца там вполне может жить кто-то из его родственников или друзей. Так что показать его она пока не может.

– А если хозяйка разрешит? Давайте, я ей позвоню, и сама спрошу, можно ли посмотреть дом.

– Не надо. Я покажу. В три встречаемся возле девятого дома по Второму переулку Мира.

Это мне и было нужно! Не понятно, почему она не сразу согласилась.

 

Сейчас половина второго. Я только что из банка. Зашла в «Бумеранг» выпить кофе, потому что домой уже не успеваю – в три у меня встреча с риелтором.

С монетой всё, как говорится, прошло по плану. Калинин пришёл ровно в двенадцать десять – я едва успела к этому времени зайти домой переодеться и достать из тайника тетрадрахму. Мы сразу вышли и сели в его машину.

– Поедем в «Бинбанк» на Бебеля, – сказал Валентин.

– А почему не во «Внешторг»? Он же ближе к дому!

– «Бинбанк» был у меня по пути.

Я не стала говорить, что по пути у него был и Сбербанк, и Центробанк, да другие банки, наверняка. Но он почему-то выбрал именно этот. Хотя какая разница?!

В банке всё прошло быстрее, чем я ожидала. Нас встретили уже с подготовленным договором на аренду ячейки. В текст были внесены не только мои имя-отчество-фамилия, но даже и паспортные данные. Что совсем меня не удивило.

Мне оставалось только предъявить сам паспорт, подписаться под договором, заплатить за аренду, получить ключи от сейфа. И наконец положить конверт с тетрадрахмой в арендованную ячейку.

Калинин всё это время ждал в холле, потому что в помещение, где расположены сейфы, пропускают только арендаторов. Когда я выходила, заметила, что он поглядывает на часы. Должна быть, куда-то торопился, но всё равно спросил, не подвести ли меня до дома. Я ответила, что ещё пройдусь по магазинам, и он сразу уехал. А я зашла сюда, чтобы всё записать. Сейчас отправляюсь на встречу с риелтором.

 

12 марта 2003 года, среда.

(Расшифровано с диктофона)

Сейчас почти шесть вечера. Скоро сядет солнце. И через два часа будет темно. А мы ещё никак не можем найти выход. Но всё по порядку.

Ровно в три я уже была на месте. И почти тотчас из девятого дома вышла и направилась ко мне женщина. Лет пятидесяти, а то и старше, высокая, статная, но уже начинающая полнеть. С начальственным выражением лица. Наверняка сидела в советское время где-то в отделе кадров и смотрела на всех оценивающим взглядом.

Одета она была подчёркнуто элегантно: чёрная юбка-карандаш немного за колено, свободное чёрное полупальто из тонкого драпа. На голове – красная фетровая шляпа с полями. Такого же цвета объёмный вязаный шарф намотан поверх пальто. На ногах – чёрные кожаные полусапожки. Хорошо хоть не на шпильках, а на небольшой сплошной подошве.

Я же, собираясь облазить весь дом, оделась соответственно: тёмно-синие лыжные брюки и такая же куртка в облипочку. На ногах – чёрные ботинки. На голове – неизменный берет. «Зимой и летом – с одним беретом» – это про меня! Хотя их у меня несколько штук. Сегодня надела тёмно-серый.

Странно, должно быть, выглядела наша пара со стороны.

– Людмила Алексеевна? – Спросила риелтор. Я кивнула. ­– А я – Мария Ивановна. Калмыкова.

Она тут же свернула за угол забора и торопливо пошла по проулку. Я засеменила следом. А она всё ускоряла шаг, будто за ней кто-то гонится. И быстрые взгляды, которые бросала она по сторонам, усиливали это впечатление.

До усадьбы дома девять «А» мы добежали буквально за минуту. Я даже чуть-чуть запыхалась. Во дворе за редким забором всё было также, как и утром – никаких следов, ведущих к дому. Это меня подбодрило, а Марию Ивановну, видимо, успокоило.

Сам дом не был таким уж маленьким, как показался в прошлый раз. По фасаду – три окна. Должно быть, в противоположную сторону тоже выходят три точно такие же. Вход – слева. Значит, справа – стена в сторону дна оврага. Все окна в доме, по крайней мере, те, которые были нам видны, – закрыты ставнями. Но не обычными деревянными, резными, которые есть в любом старом доме, а прочными металлическими. Вблизи я разглядела, что они прикручены к стене мощными болтами. Такая предосторожность не удивила. Как я уже знала, дом часто стоит пустой, и это была страховка от бомжей.

Калмыкова достала ключ, быстро отперла навесной амбарный замок, распахнула дверь, привычным жестом нащупала справа на стене выключатель. Но свет не зажёгся.

– Электричество отключено, – сказала она недовольно. – А я даже фонарик не взяла.

– Ничего, – успокоила я. – Сейчас пока оставим дверь открытой. И поищем, чем подсветить. В таком доме нельзя без фонарика.Как ночью в туалет ходить?

Она открыла дверь справа, за которой оказался чулан. Я посмотрела с другой стороны, где на лавке стояли вёдра для воды, сейчас пустые. Фонариков там не было.

Из сеней вела только одна дверь. Я её распахнула настежь и вошла в тесное помещение – что-то вроде прихожей совмещенной с кухней. В слабом свете, идущим с улицы можно было едва разглядеть обстановку.

В центре стояла голландская печь, которой, видимо, и отапливались. Справа от неё, за ситцевой занавеской – вешалка, а слева – угол для готовки.

Окно было закрыто ставнем и выглядело из-за этого как чёрное зеркало. Повернувшись к нему, я вздрогнула, испугавшись собственного отражения, внезапно возникшего передо мной. 

Больше ничего разглядеть не успела, потому что входная дверь вдруг захлопнулась.

– Эй, – крикнула я своей спутнице. – Вы зачем дверь закрыли?

– Я не закрывала! – Она отозвалась откуда-то сбоку, видимо, из чулана, в котором всё ещё искала фонарики.

Было слышно, как Мария Ивановна прошла, задев стул, к двери, потом замерла, наверное, прислушиваясь. В наступившей тишине с каким-то зловещим скрежетом в замке повернулся ключ. И снова стало тихо. Я, вытянув руки вперёд, в полнейший темноте, двинулась в сторону двери.

– Нас заперли, – удивлённо и с ужасом протянула Калмыкова.

– Как заперли?! – Я уже почти добралась до двери.

– Не знаю! Ключ у меня в кармане. А замок я оставила висеть на дужке… – сказала она прямо мне в ухо.

И вдруг, ничуть не стесняюсь моего присутствия, выругалась:

– Влипли, б****. Говорил не ходить сюда до конца марта…

– Кто говорил?

– Какая разница – кто?! Но, я думаю, он не шутки ради нас здесь запер!

– А я думаю, что нам надо скорее отсюда выбираться! Вы хорошо знаете дом?

– Более-менее. Я фотографировала его для объявления.

– Тогда расскажите подробно: сколько в нём комнат, как они расположены. Куда выходят окна?

– Окна? Они все ставнями железными закрыты! А комнат всего четыре, не считая кухоньки, что сразу за сенями. Потом идёт зал с тремя окнами справа. А слева из него выходят три двери в крохотные спальни, что ли. В каждой по одному окну. Из мебели – только кровать и шкаф.

– А в зале что стоит?

– Сразу за дверью справа – большой обеденный стол со стульями. За ним, вдоль стены с окнами – диван. Напротив него – тумбочка с телевизором. А у дальней стены стоит огромный старый сервант…

Обстановка стандартная. Тут же моё воображение нарисовало, как это выглядит. Значит, из большой комнаты три окна – на фасад. Получается, из них виден подход к дому и проулок. А из окон спален – сад за домом. Да что мы увидим с такими ставнями! 

– Похоже, через комнаты не выбраться... а на чердак как попасть?

– Только с улицы.

– В доме есть ещё какие-то помещения?

– Подпол.

– Это не подойдёт! Хотя… Я заметила слева от крыльца маленькое окошечко на уровни земли. Оно, наверное, ведёт как раз в подпол. И, кажется, открывается…

– Да, но через него не пролезть – слишком узкое! Оно для того, чтобы ссыпать картошку и другие овощи в подпол. Ну, и вентиляция…

– Пока у нас это единственный выход: не пролезем – так хоть сигнал какой подадим! Пошли!

– Осторожно – там порог высокий!

– Знаю! Я же туда заходила. Только вот вход в подпол не успела разглядеть…

– Он слева, ковриком прикрыт. Фонарик бы!

– Да! Ой, что это я – у меня же брелок с фонариком! От него, правда света не больше, чем от лесного светлячка! Но всё, лучше, чем ничего. А на кухне наверняка есть спички. Может, и свечку найдём.

Я вынула из кармана ключи и нажала на брелок. После кромешной темноты слабый лучик стал для нас, как вспышка молнии. Я убрала палец – свет погас. Чтобы маленькая светодиодная лампочка горела, нужно было постоянно прижимать брелок пальцем. Сам светодиод был чуть больше спичечной головки. Но даже его слабый свет давал возможность ориентироваться.

Мы прошли на кухню. Я переводила лучик с газовой плиты на стол, стоящий рядом с ней, на полку, висящую над ним. В надежде отыскать спички, но их не было. Мария Ивановна пошарила возле печки и тоже бесполезно. Как будто специально убрали все источники света.

На кухне чем-то неприятно пахло. Знакомый запах – то ли квашеная капуста, то ли борщ прокисший.

– Чем это пахнет? – Сказала я будто про себя.

– Да это же запах газа! – Вдруг отозвалась Мария Ивановна. – баллон что ли пропускает?

Я снова направила свой крохотный лучик к плите и увидела, что один газовый баллон не стоит, а лежит на полу. Присела возле него не корточках. Запах стал сильнее. Мария Ивановна взялась за вентиль.

– Открыт на полную! – Сказала она, быстро поворачивая вентиль по часовой стрелке.

– Выходим отсюда! – Я дёрнула её за руку и лишь только мы перешагнули порог, закрыла дверь. В сенях газом почти не пахло. – Теперь рассказываете! – Потребовала я, лишь только отдышалась.

– Что?

– Всё, что знаете про этого таинственного арендатора. Похоже, действительно, он нас запер, если ключ от замка лежит у вас в кармане.

– Хорошо. Месяца четыре назад позвонил по объявлению мужчина. Спросил про этот дом. Сказал, что хочет его арендовать для своего друга. Я предложила показать. Он сказал – не надо, что видел дом, обходил вокруг. А о том, как внутри – ему достаточно фотографий. Всё его вполне устраивает. Просил подготовить договор аренды, который подпишет уже тот, кто будет там жить. Действительно, на следующий день ко мне подъехал Игорь Дмитриевич, будущий директор фирмы «25-ый кадр». Подписал договор аренды, внёс авансом оплату за месяц вперёд. И с этого времени каждое первое число месяца я получала деньги на счёт фирмы.

– А деньги откуда перечислялись?

– Через банкомат наличкой.

– Вы что-то сказали по поводу марта…

– Позавчера тот мужчина снова позвонил и сказал, что Игорь Дмитриевич умер. И все, кто с ним жили, съехали. Но вещи ещё не забрали. При возможности он оттуда всё вывезет. Аренда до конца марта оплачена. И чтобы я никаких действий не предпринимала. А он ещё подумает – может, оставит дом за собой.

– Зачем же вы согласились мне его показать, если всё было сказано так определённо?

– Я испугалась, что позвоните хозяйке дома.

И тут до меня дошло:

– Вы, должна быть, отдавали ей совсем не ту сумму, которую получали за аренду дома!

Она промолчала, соглашаясь.

– Большая была разница?

– В два раза. Мне он платил ровно столько же, сколько я отправляла хозяйке.

– За что?

– Не знаю.

– А если подумать? Кто это предложил?

– Он попросил снизить аренду. Я сказала, что мне это невыгодно, потому что получаю свой процент от суммы. Тогда он предложил уговорить хозяйку на меньшую арендную плату. Мол, в несезон, зимой, нет желающих снять дом без удобств. Пусть, за меньшие деньги, но и дом будет под присмотром, и какая-никакая копеечка. А мои потери он компенсирует. Действительно, вместе с арендной платой на счёт фирмы приходят деньги и на мой собственный счёт. Для него это получается двойная сумма, а зачем он это сделал – не знаю!

– Ладно. Вы с ним так и не виделись?

– Ни разу.

– А по голосу можете его описать? Вы ведь, как я понимаю, всегда с людьми работали, и человека, наверное, сразу чувствуете.

Она хмыкнула. Выражение его лица в темноте было не увидеть. Но я поняла, что мои предположения оказались правдой.

– Да, я много лет проработала в отделе кадров завода «Контактор». Сотни, если не тысячи, людей прошли через меня. Судя по голосу, тот, что мне звонил – молодой, не старше сорока, энергичный, говорит уверенно. Чувствуется – начальник.

То, что при аренде дома у Игоря Дмитриевича был посредник стало для меня самой неприятной информацией. Мысли заметались в поисках: кто это? И круг претендентов был невелик. Но я оборвала свои размышления, потому что не зависимо от ответа, мы оказались в большой опасности и надо было как можно скорее выбраться из этого дома.

– Вернёмся на кухню и спустимся в подпол, – сказала я. – Вы не знаете, как не отравиться бытовым газом? От угарного закрывают нос и рот влажной тканью.

– Наверное, также. Смочим носовые платки…

– Нет, они слишком маленькие. И держать неудобно. Надо что-то вроде полотенца. И обвязаться им. Я видела одно на кухне. Возьмите его. А у меня вот шарфик из хлопка есть. Только где мы возьмём воду? Вёдра пустые.

– Может, в чайнике на плите есть немного.

Чайник оказался пустой. Но в умывальнике осталось на донышке. И наши «противогазы» скоро были готовы.

Калмыкова сдёрнула коврик. Под ним оказалась крышка с утопленным в неё металлическим кольцом. Она попыталась вытащить кольцо. Не получилось – только ногти обломала. Кольцо было чем-то залито.

– Чёрт! – Сказала она. – Поищу в столе что-нибудь подковырнуть. Посветите мне.

Я не ответила, потому что, блуждая светом фонарика по крышке подпола, увидела просверленное в ней отверстие. Переведя луч на лежащий рядом газовый баллон, поняла, что вставленная в него трубка примерно такого же диаметра. Пододвинув баллон, я дотянулась трубкой до дырочки, и та свободно в неё вошла.

Наблюдавшая за моими действиями Мария Ивановна тоже всё поняла:

– Значит, весь газ выпустили в подпол! Зачем? Собирались взорвать дом?

– Достаточно искры, – добавила я.

Но тут же я вспомнила, что мы не нашли ни одного источника света, даже электроэнергию отключили – значит, не только не хотели, но и боялись взорваться. Тогда что?

– Попытаемся открыть? – Спросила риелтор, всё ещё стоящая возле стола.

– Конечно!

Мы нашли несколько больших ножей и топорик для рубки мяса. Но как ни пытались отковырять ручку – ничего не получалось. Несколько царапин – вот и весь результат. Я вспомнила, что, когда работала в газете, писала об одном изобретателе. Он делал аэросани. А в качестве материала использовал стеклоткань, проклеенную эпоксидной смолой. Получился очень лёгкий и прочный корпус. Мне показалось, что тут тоже залили ручку эпоксидкой.

Погнув ножи и вспотев от усилий, мы решили оставить это затею.

– Может подковырнуть крышку, – предложила я. – Она не совсем плотно подходит к полу. Если эти тонкие трещинки немножко расширить, то, наверное, удастся открыть. Нам нужно что-то вроде гвоздодера или ломика. В частном доме всегда что-то такое найдётся.

– Да, я видела какую-то железяку в чулане, – сказала Мария Ивановна. – Сейчас принесу. Только вы мне посветите.

«Железяка» оказалась ледорубом. Острым, с металлическим черенком. Я ударила им несколько раз, и поняла, что провожусь долго – для меня этот инструмент слишком тяжелый. Тогда его взяла моя спутница – и от старых досок пола только щепки полетели.

Щель вдоль крышки скоро стала достаточно широкой. И мы просунули в неё ледоруб примерно до середины чертенка. Получился рычаг, на который Калмыкова налегла всем своим немалым весом. Дверь поддалась. Я уцепились за край и потянула вверх. Дверца встала вертикально. Я придерживала её, ища глазами, чем бы подпереть.

Внизу оказалось не совсем темно – видимо, туда проникал свет из узкого окошка возле крыльца. Мария Ивановна нагнулась над открытым подполом и вдруг с криком вскочила и кинулась из комнаты. Я тоже заглянула вниз и выпустили из рук дверцу. Она тут же упала, но лежащий на краю ледоруб не дал ей до конца закрыться.

Я оцепенела от ужаса, не в силах пошевелиться. И лишь смотрела, не отрываясь, на щель, пока та ни стала расширяться, расплываясь. Голубоватый свет начал заливать комнату. Больше я ничего не помню.

 

12 марта 2003 года, среда.

(Расшифровано с диктофона)

…Я очнулась от того, что у меня по щеке ползло что-то мокрое и холодное. Протянула руку – и раздавила каплю. Открыла глаза. Рядом со мной стояла на коленях Калмыкова. В слабом голубоватом свете, пробивающемся сквозь щель из подпола, я не увидела, а, скорее, догадалась, что она выжимает над моим лицом носовой платок. Наверное, собрала им остатки воды в умывальнике.

– Слава Богу – очнулась, – сказала она.

– Что это было?

– Обморок.

– Я не об этом. Что было там, внизу? Нет, не говорите!

То, что я видела долю секунды вдруг ярко встало перед глазами: в залитом слабым голубоватым светом подполе, на каком-то, то ли сундуке, то ли ларе, лежит женщина. Руки вытянуты по швам и в правой зажата пёстрая косынка. Голова запрокинута. На лбу – слипшиеся от крови белые волосы. Широко раскрытые глаза, кажется, смотрят прямо на тебя.

– Вот для чего нужен был газ! – Сказала я наконец.

– Страшная, мучительная смерть! – Отозвалась Мария Ивановна. Но кто она?

­– Старуха из девятого дома обмолвилась, что здесь, вроде, жила какая-то женщина. Но давайте не будем об этом больше говорить.

– Хорошо. Вы можете встать и дойти до дивана?

– Попытаюсь.

Она помогла мне подняться, взяла под руку, и мы поплелись в комнату. Пройдя несколько шагов до дивана, я почему-то очень сильно устала и не села, а прилегла, положив голову на валик.

– Вы тут пока полежите, а я всё же поищу фонарики, – сказала моя спасительница. – Одолжите мне свой брелок.

Я протянул ключи.

И как только она вышла, вынула из кармана диктофон – нужно было срочно обо всём рассказать.

Самое главное – я уже знаю: и кто эта женщина в подполе, и кто – тот загадочный арендатор. Но стоит ли доверять это диктофону?

 

12 марта 2003 года, среда.

(Расшифровано с диктофона)

Из чулана доносился звук падающих предметов – видимо, Мария Ивановна решила не перебирать всё на полках, а просто сбросить лишнее на пол. И едва я договорила – послышались шаги и её радостный возглас:

– Нашла! – Она держала в руках фонарик, подзаряжающийся от сети. – Правда, аккумулятор почти сел. Светит тускло. Но всё-таки у нас с вами теперь два фонарика – можно как-то перемещаться. – Она села рядом со мной на диван, помолчала, потом вдруг решительно сказала. – В подпол не полезу!

– Я тоже! Надо искать другой выход. Скажите, а вы обходили дом кругом?

– Нет. А что?

– Мне кажется, за сервантом должно быть окно. Дом строился лет сто назад. А тогда в овраге ещё текла речка Симбирка. Если уж не веранду делать в сторону такой красоты, то хотя бы окно! И вряд ли оно сейчас за железными ставнями. Его наверняка давно заколотили досками. Интересно – можно ли сдвинуть с места этот шкаф? Наверное, неподъёмный!

– Делов-то! – Сказала Калмыкова.

Быстро поднялась с места. Сбросила своё шикарное пальто, шарф и шляпу на диван. Выдернула из-под меня покрывало и бросила на пол в угол рядом с посудным шкафом.

Потом села спиной к стене, а согнутыми ногами – в сторону серванта. Опершись о стену, она вдруг резко распрямилась во весь свой гренадерский рост. Шкаф дрогнул. И даже не сдвинулся, а почти отскочил. Немногочисленная посуда внутри его жалобно зазвенела.

– Да, есть женщины в русских селеньях! – Восхитилась я.

За отодвинутым сервантом, действительно, показался краешек окна.

Я немедленно поднялась, чтобы всё рассмотреть, но за шкафом почти ничего не было видно. Попробовала тоже его толкнуть, но он даже не дрогнул.

– Надо ещё отодвинуть, – сказала я Марии Ивановне. – Давайте, подналяжем вместе.

Она оценивающе на меня посмотрела, но ничего не сказала. Вышла на кухню и вернулась с крепким табуретом. Положила его на бок в угол. Ножками к стене, толстой крышкой – к серванту. Села, опершись спиной о табурет. И повторила тот же трюк.

Теперь отодвинутый шкаф полностью освободил окно. Оно, действительно, было просто заколочено. Но не досками, а грубым горбылём с неровными краями. Сквозь щели пробивался свет, уже не дневной, а, скорее, предвечерний.

Радости от этого окна было немного, потому что его закрывала ещё и металлическая решётка. Нужен был гвоздодёр или что-то подобное, чтобы её отломать.

Мария Ивановна снова отправилась в чулан, а я пока сквозь щели старалась разглядеть, что там за окном и в какую сторону нам нужно уходить.

Калмыкова вернулась через несколько минут с кувалдой. Видно, решила не мелочиться – вышибить сразу всё, вместе со ставнями.

Но она не направилась сразу к окну, а положив кувалду на диван, сделала мне знак рукой, чтобы я подошла, и приложила палец к губам. Меня это очень удивило, но я быстро подошла и спросила, что случилось.

– Мне кажется за дверью кто-то есть, – шёпотом ответила Мария Ивановна. – Даже трогали замок, но не отпирали. Наверное, это не тот, кто нас запер. Но зачем-то ему нужно сюда попасть.

– Может это старуха из девятого дома? Вы ведь ей ключи не вернули.

– А я и не собиралась – сказала, что пока подержу их у себя.

– И всё же – вдруг она пришла проверить. Давайте покричим. Пусть кого-нибудь позовёт, чтобы сбили замок. Или в милицию позвонит, службу спасения…

– Нет, там явно мужчина. Шаги были слишком уверенные. Может, это кто-то из тех, что здесь жили вместе с Игорем Дмитриевичем…

Я не стала говорить, что они не могли сюда прийти, потому что сейчас находятся совсем в другом месте. Но ведь мог кого-то послать «арендатор»…

А риелтор продолжала настаивать:

– Нам бы спрятаться…

– Но если это кто-то от арендатора, то он знает, что мы здесь. Дверь можно как-то закрыть изнутри?

– Да. Там крюк здоровенный есть. И щеколда. Хотя дверь открывается на улицу, и, если кто-то сильно дёрнет, думаю, они не выдержат. Есть ещё на двери две скобы. За них можно было бы доску положить.

– Или, например, ледоруб, – предложила я.

– А кто будет его выдёргивать из-под крышки? Я что-то не хочу подходить к подполу!

– Ладно, что мы здесь стоим! Идёмте в сени.

Мы буквально на цыпочках подошли к входной двери. Прислушались. За ней было тихо. Но только я протянула руку, чтобы накинуть крючок – послышался скрип ступенек и удаляющиеся шаги.

Тот, кто стоял за дверью, пошёл не сторону выхода из усадьбы, а в противоположную, в сад. Зачем?

– Он пошёл за дом, прошептала я Марии Ивановне. Может пытается найти другой вход? А мы как раз окно освободили…

Я быстро накинула крючок и задвинула щеколду. Калмыкова принесла из чулана и засунула за скобы старую швабру. Черенок у неё, конечно, тонковат, но все вместе эти запоры должны на какое-то время удержать дверь.

Сделав нехитрые приготовления, мы вернулись в зал, размышляя, двигать ли шкаф назад. Решили оставить всё, как есть, надеясь на решётку.

– Посмотрю в спальнях – вдруг найду что-то полезное для нас, – сказала я Марии Ивановне. – А вы последите за окном, пожалуйста. Он наверняка попытается оторвать доски.

Риелтор встала в углу, так, чтобы окно оказалось у неё в поле зрения, но сама она была бы не видна. И погасила фонарик.

А я отправилась в спальню возле кухни. Во мне теплилась надежда, что где-то там, в этих крохотных комнатах, я найду ответы на вопросы о «25-ом кадре».

Комнатка оказалась метров семь, не больше. И в ней, действительно, помещались только полутороспальная кровать и платяной шкаф.

Я тут же его открыла. Он был пуст. Но почему-то мне показалось, что в этой комнате жил Игорь Дмитриевич. То ли не до конца выветрившийся мужской парфюм, то ли ещё какие-то мелочи, которые не видны глазами, но ощущаются на уровне подсознания.

Но все следы его пребывания здесь были тщательно уничтожены – ни одежды, ни обуви, ни каких-то других личных вещей. Я сбросила с кровати бельё – и здесь всё чисто и пусто. Под кровать заглянуть не удалось, потому что она стояла плотно на полу.

Я перешла в следующую комнату. Она была копией предыдущий: такая же маленькая и обставлена точно также. Только кровать была односпальная. Внутри шкафа оказались какие-то мужские вещи и туалетные принадлежности  всё для одного человека. Интересно, а где жил второй грабитель? Я пошарила по карманам, висящей в шкафу одежды. Пусто!

Как удалось всё вот так почистить? Наверняка кто-то не слабо потрудился! Почему-то у меня сразу возникла мысль о Вове Вдовкине. Где-то он ведь находился целый день девятого марта. Видеокамеры на вокзале показали, что он впервые появился там только около десяти вечера. Наверняка, это он здесь всё убрал. И вряд ли унёс далеко – спрятал где-то рядом.

Оставалось осмотреть последнюю комнату, самую дальнюю, у боковой стены с окном, где дежурила риелтор. Она оказалась немного больше предыдущих и уютнее, что ли. Но ничего посмотреть я не успела – со стороны окна раздался треск. Я отключила брелок, и тихонько выскользнул за дверь.

Кто-то снаружи оторвал одну доску на окне и шарил фонариком по комнате. Но скоро свет фонарика исчез – видно этот «кто-то» понял, что решётка не даст ему проникнуть в дом.

Шаги проскрипели по снегу в сторону от окна.

– Всё, как вы и говорили! – Мария Ивановна стояла бледная, то ли от волнения, то ли от белёсого света, проникающего в комнату сквозь прореху от оторванной доски.

– Наверное, пошёл искать что-то, что поможет ему отломать решётку, – предположила я. – Там возле туалета есть маленький сарайчик…

– Да он пустой! – успокоила меня Мария Ивановна. Мародёры давно уже всё растащили. Так что, скорее всего, он пойдёт искать где-то в другом месте. А мы в это время сломаем окно и выберемся отсюда. Пойду послушаю у входной двери.

– А я посмотрю последнюю спальню.

Я открыла шкаф, но, к моему полному разочарованию, он тоже был абсолютно пуст. И это доказывало лишь одно: докторша спланировала свои действия заранее. Убрала всё, что её касалось. Если что-то здесь от неё и осталось – это только отпечатки пальцев. Но и они теперь вряд ли помогут…

Мой крохотный лучик всё шарил по комнате и вдруг выхватил валяющийся на полу клочок бумажки. Это оказался обрывок от упаковки таблеток кофеина, который я подняла и положила в карман.

Тут вернулась Мария Ивановна.

– Всё тихо, – сказала она. Шагов не слышно, звуков со стороны сарая – тоже никаких. Должно быть, он ушёл. Ну что – начнём? Отойдите в сторонку, чтобы на вас стекло не посыпалось.

Она замахнулась кувалдой.

А дальше всё происходило одновременно. На чердаке над нами что-то грохнуло и покатилась. Мы обе заорали. И Мария Ивановна со всей дури ударила кувалдой по окну. Старая прогнившая решётка вылетела вместе с рамой.

– Всё – бежим, – крикнула я, одним махом перепрыгивая через узенький подоконник, который оказался буквально в метре над землёй.

Я на мгновенье остановилась, наблюдая, как Мария Ивановна, подняв узкую юбку, переваливается через окно.

– За мной! – крикнула я ей и рванула в сторону оврага, проваливаясь в снег чуть ли ни по колено.

И вдруг услышала за спиной, откуда-то сверху, знакомый голос:

– Людмила, стой! Это же я!

И, оглянувшись, увидела в слуховом окне чердака Калинина.

 

12 марта 2003 года, среда.

(Расшифровано с диктофона)

Я повернулась, чтобы идти к дому. Но вдруг ноги сделались ватными, и я села прямо в сугроб. Калинин уже бежал мне навстречу. Быстро меня поднял, прижал к себе:

– Ну, что ты, дурочка, опять куда-то влезла! Чего понесло тебя в этот дом? – Говорил он ласково, гладя меня, как маленькую, по голове.

А я уже не в силах сдерживать эмоции, закрыла лицо руками. И сквозь слёзы видела, как он повернулся к застывшей в паре метров от нас риелторше:

– Вы, должно быть, Мария Ивановна Калмыкова?

– А вы кто? – Вопросом на вопрос почти грубо ответила та.

Калинин протянул ей удостоверение, которое она долго рассматривала, потом вернула, сказав невпопад:

– Ну и что?

– Ну и всё, ­– ответил ей полковник. – А сейчас давайте вернёмся в дом и поговорим несколько минут. А то здесь, на открытой местности, мы с вами представляем из себя хорошие мишени.

Последний аргумент возымел действие – Мария Ивановна первая полезла в разбитое окно. Калинин её подсадил, потом помог забраться мне и легко запрыгнул сам.

Сели прямо в большой комнате на диване. Идти на кухню и в сени мы хором наотрез отказались. Калинин не стал настаивать.

Рядом с Валентином я успокоилась и коротко рассказала, что здесь произошло. Собственно, событий было немного – больше эмоций, растянувшихся во времени почти на четыре часа.

Он внимательно выслушал, не задавая вопросов. Потом обратился к Марии Ивановне:

– Давайте ключи.

Она вытащила из кармана толстенький ключ на верёвочке и положила его на протянутую руку Калинина.

Он тут же убрал его в карман и встал с дивана:

– Пойдёмте, там за углом у меня машина.

Я посмотрела на него с испугом:

– Ты нас отвезёшь домой?

– Что ты! У себя дома вы будете в ещё большей опасности, чем здесь. Нет, я отвезу вас на квартиру, адрес который никому не известен.

Вышли из дома тем же способом, через окно. За домом в сторону сада тропка оказалась протоптанной. До нас все, видимо, пользовались именно этим проходом. Поэтому дорожка перед домом была такая занесённая снегом.

Здесь оказалось выйти в переулок ещё ближе. Мы прошли садом, потом вдоль чужого забора и вышли в самое начало Второго переулка Мира. Там, прямо возле крайнего дома стоял тонированный автомобиль Калинина.

Валентин открыл обе задние дверцы. И пока Мария Ивановна обходила машину и усаживалась на сиденье за водителем, наклонившись к самому моему уху тихо спросил:

– Там, в подполе, – она?

– Думаю – да! – Также тихо ответила я.

Он подождал, пока я усядусь, захлопнул обе дверцы и отошёл в сторонку.

Я видела в боковое зеркало, как он вынул из кармана маленькую рацию и что-то в неё говорил. Потом заметила, как из дома, возле которого стояла наша машина, стремительно выбежали парни в камуфляже и исчезли в глубине сада.

Мария Ивановна ничего не заметила – она неотрывно смотрела в одну точку прямо перед собой, погружённая в раздумья.

Калинин сел в машину, и мы тронулись с места. Ехали недолго. Судя по всему, эта «никому неизвестная квартира» находилась в том же частном секторе. Вернее, это была даже не квартира, а дом. За высоченным, плотно сколоченным забором.

Ворота открылись автоматически и также закрылись, лишь только мы въехали во двор. Он был закрытым не только по периметру, но ещё и сверху. Потому больше напоминал ангар.

Мы вышли из машины, поднялись на крыльцо. Калинин впустил нас в дом. Сам остановился на пороге и коротко сказал:

– Здесь вы сами разберётесь. В доме есть всё для жизни: коммунальные удобства, вода, еда. Только вот телефона и телевизора нет. Но зато есть книги. В общем, располагайтесь и чувствуете себя, как дома. А я поехал. Да, кстати – отсюда вам не выбраться! – И быстро вышел, заперев за собой дверь.

– А сколько нам здесь сидеть? – Крикнула я ему вдогонку.

Но ответа не получила. Во дворе фыркнула машина. И через мгновенье наступила тишина.

– Ну и ладно! Будем осматривать апартаменты?

Мария Ивановна ничего не ответила, но пошла за мной следом.

Дом, в котором мы оказались, внутри скорее напоминал типовую квартиру. Никаких веранд и сеней. С улицы сразу попадаешь в прихожую. Слева из неё – дверь в небольшую гардеробную. А справа – санузел с душевой кабиной.

Комната сразу за прихожей совмещала в себе гостиную, столовую и кухню. Почти квадратная, справа – два окна. В той же стороне, сразу за стенкой душевой, располагался небольшой кухонный уголок. С невысоким холодильником, крышка которого была ещё и рабочим столом. На нём стояли электрический чайник и микроволновка. А на стене над ним висела посудная полка. В углу  у окна, слева от холодильника, – раковина.

Обеденная зона находилась напротив кухонной, у второго окна. И состояла из большого овального стола с шестью стульями вокруг него.

А гостиная зона занимала всю левую часть комнаты. Там стоял журнальный столик с двумя креслами и большой книжный шкаф. И ни компьютера, ни телефона, ни телевизора, ни даже радиоточки!

Из общей комнат был вход в две спальни. Но двери в них почему-то отсутствовали. И даже проёмы ничем не были завешаны.

Мы  заглянули сначала в одну, потом – в другую. Они были обставлены как гостиничные номера: кровать, прикроватная тумбочка с настольной лампой и напольная вешалка для одежды. Различие было только в цвете покрывал на постелях: на одной – синее, на другой – коричневое.

Кстати, все четыре окна в доме были закрыты плотными жалюзи. Я подумала: и хорошо! Наверняка, на них – решётки. А так – их не видно. Дом, как дом!

Я вернулась в большую комнату. После того, как ушло напряжение последних часов, сильно захотелось есть. В холодильнике нашла яйца, которые решила приготовить в микроволновке.

– Яичницу будете? – Крикнула я Марии Ивановне, которая осталось в одной из спален.

– Нет!

Я вдруг поняла, что это единственное слово, которое она произнесла с того времени, как мы выехали со Второго переулка Мира. Странно… О чём она всё время думает? И почему такая мрачная?

У меня же, наоборот, поднялось настроение. Из того страшного дома мы выбрались! Калинин взял всё под свой контроль. Значит, скоро эта история закончится. А я пока даже думать о ней не хочу! Сейчас вот поем и лягу спать – так быстрее проходит время…

Сделанные на скорую руку яйца я буквально за пару минут проглотила. И пошла в незанятую спальню.

Она показалась мне тесноватой – не переношу маленьких помещений! Поэтому я захотела «расширить» её за счёт вида из окна. Но «жалюзи» вблизи оказались рольставнями, причём, запертыми.

Тогда я решилаоставить включённым свет в большой комнате, чтобы видеть её пространство.

Потом, не раздеваясь, легла прямо поверх покрывала. И сразу заснула.

…Меня разбудило ощущение, что в комнате я не одна. Открыла глаза – и ничего не увидела. Кромешная тьма! И было так тихо, что я слышала своё прерывистое дыхание. И больше – ни звука! Нащупала выключатель настольной лампы.

Вспыхнувший свет заставил меня вздрогнуть: возле моей кровати стояла Мария Ивановна.

Двадцать пятый кадр Часть 15

e-max.it: your social media marketing partner

Добавить комментарий

Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.

Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты

Комментарии   

 
# Умка 06.02.2019 17:17
Как я понимаю, глава эта - небольшая передышка при переходе от одного приключения к другому. Что очень хорошо: действия, идущие одно за другим, утомляют. Недавно в этом опять убедилась. Смотрела "Mission impossible" с Томом Крузом и посреди всего этого бардака мне стало скучно. Пресытилась драками и мордобоем.
Закончилась глава, как и надо, на самом интересном месте. Стало тревожно за главную героиню. Что там учудила странная Мария Ивановна?
Мне, как читателю, чуть не хватило эмоциональной связи между ГГ и Калининым. Между ними ведь что-то намечается? И многовато описаний "конспиративной квартиры". Если они как-то не играют на сюжет - может, подсократить?
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# elana 06.02.2019 17:56
Спасибо. Я этими описаниями квартиры просто добавляла тест - очень уж коротко получилось на этот раз. При общем редактировании ненужное по сюжету уберётся. Относительно эмоциональной связи между ГГ и Калининым я пока не знаю, намечается что-то между ними, или нет. Когда начинала писать этот детектив - там СОВСЕМ другой сюжет был.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Умка 30.01.2019 16:59
Ну вот, главная героиня уже все поняла, а я еще нет! Но, конечно, так и надо.
Не поняла про отравленную газом женщину. Почему она осталась сидеть да еще и с поднятыми вверх руками?
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# elana 06.02.2019 13:58
Спасибо, что всё ещё со мной! Сегодня разместила очередную часть. И опять не последнюю!
Что касается позы. Очень долго искала информацию о том, как выглядят отравленный газом люди, в какой позе они умирают. Здесь ещё наслаивается и холод.
Пока точно себе не представляю, как это должно быть.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Умка 06.02.2019 17:20
Я вот не представляю, как можно после смерти остаться сидеть с поднятыми руками. Но, если так бывает, может объяснить? Типа ГГ сначала приняла женщину за живую, так как руки были подняты, но потом сообразила, что из-за чего-то там чего-то это могло произойти.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Умка 24.01.2019 19:09
Ух ты, интересно! Таинственный арендатор, таинственный дом, таинственный свет! Кто же это все устроил?


Тапки:
Скоро начнутся сумерки - наступят, наверное.
С выражением лица, какое бывает у начальников - с начальственным выражением лица?
Это меня подбодрилА - подбодрилО
три точно такие - такие же
вздрогнув от своего собственного силуэта возникшем переломной ?
то ли квашеная капуста, то борщ - то ли борщ
Погнув ножи С вспотев от усилий - И
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# elana 25.01.2019 00:12
Да, что-то в этот раз опечаток было много! Пишу в голосовом блокноте и не всех блох потом удаётся выловить. Спасибо, что помогаете. А мне кажется арендатор очевиден. Нет?
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Умка 19.01.2019 02:17
Глава закончилась, как и надо - на самом интересном месте. Хочется скорее узнать: кем окажется эта загадочная докторша? По закону жанра кем-то, кого мы уже знаем. Или нет?

тапки:
Он оказался почти таким же объёмным, и тот, с кассетами - Он оказался почти таким же объёмным, КАК и тот, с кассетами
чепчик перчатки - чепчик(,) перчатки
познакомился - познакомиМСЯ
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# elana 22.01.2019 10:10
Самой интересно узнать, кем она окажется...
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Умка 31.12.2018 04:46
Очень интересно. Но все еще больше запуталось! Кто же эта мифическая докторша?
А вот что у Калиника есть жена - это плохо. По законам жанра он должен влюбиться в главную героиню:)

Что увидела:
никудасвой нос
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# elana 04.01.2019 11:46
Спасибо за комментарии. Детектив написан. Сейчас редактирую. Кстати первую часть значительно переделала, совсем убрав милиционера. Поправила и вторую часть. Хочу за пару дней посмотреть всё. И объединить в единое целое. Если не трудно, посмотрите первые две части - может, ещё что пропустила...
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Умка 24.12.2018 16:56
Ух ты! На самом интересном месте!
Что же нам такого приготовил непробиваемый полковник Калинин? Уж наверняка что-нибудь непредсказуемое!
Прекрасный иронический детектив у вас получается. Уж точно лучше и логичнее, чем у Даши Донцовой.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# elana 27.12.2018 08:40
Спасибо! Сейчас просчитываю варианты. Но очень тяжело идёт. Боюсь, что до Нового года, как планировала, не закончу.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 

Личный кабинет



Вы не авторизованы.

Поиск

trout rvmptrout rvmp

Новое на форуме

  • Нет сообщений для показа