Волки выли тише обычного, шишки весело хрустели под тяжелыми сапогами, филины глядели на него, как на сумасшедшего и недоуменно переглядывались. Это была отличная ночь для искоренения зла!

Присвистывая, Луи Трансилье шел между нестройными рядками надгробий и безошибочными движениями раскидывал по ним алые розы. Жители местной деревеньки боялись приходить сюда уже больше года и умоляли его сделать это за них. Обычно он не брался за такие глупости, но сегодня у него было слишком хорошее настроение, чтобы отказывать нуждающимся.

Вложив последний цветок в раскрытые ладони мраморного ангела, Луи поднял взгляд на статую. Женское лицо было милым и безмятежным, насколько может быть милой и безмятежной половина головы. Видимо, кто-то из здешних упырей окончательно утратил чувство прекрасного.

– Хорошо выглядишь, милая! – Трансилье игриво щелкнул пальцем по идеально сохранившемуся носику и двинулся дальше.

Вскоре он достиг древнейшего памятника на кладбище, – монументальной гробницы, выполненной в подчеркнуто готическом стиле. Не раздумывая, охотник начал спускаться с холма. Левая рука придерживала белую широкополую шляпу, правая по-дружески сжимала рукоять одного из револьверов, висящих на поясе.

Тот, кого Луи выслеживал множество зим, ни в коем случае не упустил бы возможность обжиться в таком славном местечке. Слишком уж Морокай любил размах и скверный запах. Да и наверняка он мнил себя ценителем архитектуры, как любой старый европеец. А то, что он давно был мертв, трижды проклят, изгнан из ада и воскрешен, вряд ли сильно повлияло на его устоявшиеся вкусы.

За время своей бурно-буйной деятельности искоренитель нечисти твердо понял одно: вурдалаки, бесы, демоны и прочие отродья бездны еще меньше любят личностные перемены, чем живые люди.

Добравшись до зловеще ухмыляющейся арки, Трансилье притормозил. По обе стороны от него на обрубленных колоннах восседали мускулистые горгульи. Охотник оглядел их своим излюбленным прищуром подозрения. Вопреки распространенным поверьям, горгульи вовсе не были терпеливыми и хладнокровными созданиями. В гранитных и обсидиановых телах всегда метались души бунтарей. Вывести горгулью из себя было легче простого!

Луи запустил руку под кожаный сюртук и нащупал в потайном кармане предпоследнюю сигару. Затем откинул крышку часов, висящих на груди на манер амулета. Без сорока минут полночь, ­­–­ он вполне успевал добраться до трактира к середине раздолья. На душе стало чуть веселей.

Размяв шею, Трансилье воспламенил сигару щелчком пальцев и прикурил. Как ни крути, а пиротехническая перчатка была его любимой вещью среди всего богатого арсенала. Жаль, вторую проглотил болотный огр много лет назад. Сложив их вместе, можно было поливать окрестности почти что драконьим пламенем!

С другой стороны, воспоминания о том, как у тугого на голову огра началась «изжога», всегда выручали Луи, в каком бы скверном настроении он ни находился. «Воистину, нет худа без добра!» – подумал охотник и, сделав очередную финальную затяжку, положил голову на поднятый воротник. Ритуал пускания колец дыма был нарушен бесцеремонным карканьем.

– Поди прочь, поди пр-р-рочь, пугало! – заносчивая ворона говорила писклявым голосом десятилетней девочки.

– Будь я пугалом, ты бы меня боялась, – парировал Трансилье с видом учителя словесности.

– Хозяин не ждет гостей! Пр-р-роваливай, чучело! – сидящая на кривых ветвях гадина не унималась.

– Ждет или нет, – я иду! Можешь так и передать, пер-р-рнатая тварь, – искусно спародировав надоедливую птицу, Луи скрестил руки на груди.

Орнитологическое исчадие не заставило себя ждать.

– А ты попробуй войти, голодр-р-ранец! Это тебе не вур-р-рдалаков по лесу гонять! Хозяин тебя законсер-р-рвирует! Истерзает, изорвет, слабые места найдет!

– Нет, только не рифма, – взмолился Трансилье.

– Пор-рубает, измельчит, в суп положит, поглотит! – мерзопакостный глашатай, похоже, только входил во вкус. Гадкое членораздельное карканье начинало действовать на нервы.

Но охотник знал, как положить конец этому адскому стихоплетству. Прикрыв один глаз, Луи быстрым движением отбросил назад подол рваного плаща. Стоило его пальцам коснуться гравированной рукоятки револьвера, как пернатый заводила сорвался с ветвей и метнулся во тьму.

– Спускайся уже, посмотр-р-рим, какой ты кр-р-рутой! – уже издалека донеслось до охотника.

– Так я и думал, – подытожил Трансилье и упрятал кобуру обратно за плащ.

Настало время проверить, кем этому уютному местечку приходились горгульи: тематическим украшением или замаскированными вышибалами.

Что-то хрустнуло под ногами, – Луи заглянул под сапог. Оказалось, он наступил на чей-то обглоданный череп. И не то чтобы это могло сделать останки еще уродливее. Излишне выдающаяся вперед нижняя челюсть, ложбинка для рога между глаз, бесчисленные клыки разного размера. Даже специалист такого высокого класса, как Трансилье, не мог с полной уверенностью сказать, кому принадлежал этот «подголовник». Рацион местной нечисти оставлял желать лучшего…

– Фу-ты ну-ты! – брезгливо простонал охотник и, поддев черепушку ногой, забросил ее куда подальше.

С крылатыми статуями Луи также не церемонился. На первую он небрежным движением накинул плащ, – работенка предстояла нелегкая. Со второй состоялся короткий деловой разговор.

На всякий случай приставив дуло револьвера к широкому каменному подбородку, охотник со смаком потушил сигару прямо о широко распахнутый глаз немого чудища. Статуя не выказала возмущения.

– Что ж, мы с тобой подружимся! – с некоторой разочарованностью декларировал Трансилье и ловко вставил потухшую сигару в приоткрытую пасть. Создавалось ощущение, что скульптор забыл добавить этот последний штрих к образу своего творения, настолько хорошо окурок входил меж клыков.

– Придержи ее до моего возвращения, дружище, – по-отцовски похлопав неодушевленного знакомого по щеке, охотник сделал шаг в сторону и перешел к разминке.

– Если решишь сделать пару затяжек, – я не обижусь, – в который раз обратился Луи к своей импровизированной пепельнице. – О коллеге не волнуйся. Он ничего не заметит, я об этом позаботился.

Трансилье заканчивал последние приготовления: подобрал выбившиеся из-под шляпы седые волосы, направил вперёд пиковую бородку, заправился нюхательным табаком.

– До скорого, джентльмены! – истребитель нежити рванул вперед и вниз, – навстречу тому, от чего любой нормальный человек бежал бы со всех ног.

Лихими прыжками преодолев полуразвалившиеся ступени, Луи предстал перед гротескными воротами склепа. Массивный замок висел по самому центру, в окружении змеевидных цепей, словно жирный паук в царстве паутины. Трансилье не был сторонником тактики «Оставайся необнаруженным как можно дольше». Посему с гостеприимными вратами он познакомился не при помощи ласковых отмычек, а при помощи звонкого дуплета из обреза.

Искры, скрежет, лязг – хорошая увертюра для начала ночи. Оставалось добавить к ней душераздирающие вопли, хруст костей и немножко струнных. На ходу перезарядив обрез, охотник углубился в недра усыпальницы. В следующее же мгновение он понял, что для усыпальницы здесь многовато шума и противоестественной жизни в целом.

Парадный коридор склепа встретил Луи кромешной тьмой и чьим-то сиплым дыханием впереди.

– Вечно они выбирают в часовых самых болезных, – качая головой, прошептал Трансилье. В который раз ему стало обидно за силы зла.

Способов осветить путь было немало: факел, пироперчатка, горсть магических лепреконских монет. Но притеснитель тьмы в своей манере, избрал самый эксцентричный из них. Вновь громыхнуло раскаленное дуло обреза. Впереди что-то всхрюкнуло, засвистело и медленно обвалилось. Рабочая симфония начинала складываться!

К своей досаде Луи ошибся с прогнозом: в ногах у него лежал не болотный огр, а обыкновенный в меру упитанный гуль. Существо не мучилось, – дробь ударила прямо в волосатую грудь. Гнилое сердце перестало биться до того, как туша коснулась пыльного пола.

– Вот и пришёл конец твоей долгой службы, мой омерзительный друг, – Луи деликатно приподнял шляпу, перешагивая неказистое туловище. – Вышибала, дворецкий, горничная или кем ты там был, спи спокойно!

В первой зале сопротивления было и того меньше. По углам и за гробами прятались курганные гоблины. Ростом по колено, полуслепые, в лохмотьях, – эти чудики не таили в себе угрозы. Трансилье, разумеется, не устоял перед соблазном навести на них дуло и выслушать смешные мольбы на древнем, как мир, наречии, но стрелять по этим беззащитным созданиям охотник не стал бы ни за какие артефакты.

– За мной не ходить, зрелище будет жуткое! – аккуратно переступая через самых нерасторопных престарелых гоблинов, сурово объявил Луи и, наградив подземный народец милейшей из своих улыбок, прошел в следующую залу. Гоблины дружно заголосили что-то в ответ, как будто дурачки могли понять смысл сказанного. Крошечные сердечки носатых трупоедов были переполнены чувством благодарности к избирательному охотнику.

Во второй комнате подземелья желание сэкономить патроны сыграло с Трансилье дурную шутку. С мыслями «Хватит расходовать боезапас на всякую чепуху!» Луи убрал прадедовский обрез в подсумок. И в тот редкий момент, когда грозное оружие действительно могло ему пригодиться, его в ладонях не оказалось.

Сбоку от входа охотника поджидал молодой леший. По всей видимости, главный местный стратег. Пышущая тестостероном прямоходящая дубина имела наглость ухватить искоренителя нежити в четвертом поколении за шкирку и швырнуть его в дальний угол, точно испорченную куклу. Стройное тело Трансилье неизящно кувыркнулось в воздухе и буйнопомешанной летучей мышью врезалось в противоположную от входа стену.

– Исподтишка, значит, – оскорбленно воскликнул Луи и вскочил на ноги. – Ну, иди сюда, подлый пень!

Леший прогудел нечто в ответ. Охотник не разговаривал на внутричащобном, но готов был поспорить, что это то было либо ругательство, либо насмешка.

Отряхнувшись, Трансилье оценивающе оглядел прущего на него соперника. Борец с темными силами не мог не признать того факта, что прокаженный «энт» был в отличной физической форме: толстые, устойчивые ноги, крепко сплетенные узлы веток на бицепсах, не осыпающиеся при ходьбе шишки в бороде. Буйное бревно явно имело нешуточный интерес к здоровому образу жизни. И это было похвально, учитывая местные условия обитания.

Первой мыслью Луи было разрядить в кочан лешего барабаны обоих револьверов. Но это показалось скучной затеей. Охотник исполнял сей отточенный трюк не реже, чем раз в неделю. Сейчас ему хотелось более творческого подхода. К тому же, лешие славились своей живучестью. Сносить этому дровянику голову подчистую, а потом бегать от его разъяренного туловища между гробов и думать, что предпринять дальше, вовсе не выглядело приятной забавой.

Но Луи не зря считал себя в первую очередь художником, а уж потом ремесленником. Подходящая идея быстро нашла путь к его фантазии. Где-то у него была припрятана осколочная бомба старины Аусбруха!

Этот давно выживший из ума гном вручил Луи ларец со столь полезными штуковинами лет эдак десять назад. Трансилье редко прибегал к использованию разрушительных ядер и брал в дорогу не большей одного «шарика» с сюрпризом. Однако, каждое такое использование становилось настоящим праздником и запоминающимся эпизодом в его рутинной профессии. А этот случай казался вполне подходящим.

Чащобный монстр в попытках достать изворотливого человечка крушил надгробия одним ударом хвойных кулаков. Не забывая отскакивать в сторону и своевременно перекатываться через саркофаги, Трансилье любовался мастерским сносом крупных объектов. Свирепости и упрямства заросшему дуболому было не занимать!

«Решено!» – торжественно объявил самому себе охотник и перешел к выполнению рискованного плана. По его мнению, не рискованные планы вообще не имело смысла воплощать в жизнь. Просто швырять бомбу в чудище было не спортивно, посему Луи вознамерился вложить подарочек прямо внутрь лесного старожилы. Инкрустировать, так сказать.

Гонитель нечисти дождался, когда ручища неповоротливого противника застрянет в каменной стене после очередного удара и тремя крестообразными взмахами топора расковырял тому грудину. Жилистые ветви сопротивлялись как могли, но против перезаколдованного бессчетное количество раз лезвия у них не было ни шанса.

Древесный громила с мертвой белкой в голове вместо мозгов навряд ли осознавал суть происходящего. Впрочем, это не мешало ему изнывать от экзистенциальной злости. Стволообразные руки смертоносной каруселью закружились над головой пригнувшегося охотника.

Луи временно отступил, – трехметровый саженец, возомнивший себя титаном мироздания, предавался разрушению с удвоенной силой. Только с третьей попытки Трансилье удалось уложить бомбу размером с картофелину в специально подготовленное им «гнездышко». С победоносным кличем выдернув крысиный хвост, выполняющий роль чеки, Луи вскарабкался по массивным коленям лешего, оттолкнулся от дубины обеими ногами и (эта часть бесподобного плана нравилась авантюристу больше всего!) закатился в запримеченный им ранее открытый гроб.

– Три, две… – борясь с самодовольной ухмылкой, начал отсчитывать охотник.

Буреломное страшилище, не ведающее того, что оно уже проиграло, продолжило идти напролом, расшибая гранитные углы и будоража умишки заглядывающих в залу гоблинов.

– Одна… – Луи натянул на глаза шляпу, чтобы их не засыпало раскаленными осколками, камнями и черт знает, чем еще.

Взрыв был мощный и в каком-то смысле многогранный. От грохота вперемешку с треском он переходил в звон и эхо, создаваемое стенами замкнутого пространства. На краткое мгновение Трансилье подумал, что на него вот-вот обвалится часть потолка.

Послевкусие было не таким сладким, как он ожидал. Смахнув с шляпы ветошь и кусочки мха, охотник покинул свое временное бомбоубежище, вновь оставив раздавленный им скелет без компании.

– Ну вот… зато целых несколько секунд у тебя было сердце! – вдруг почувствовав прилив поэтического настроения, обратился Трансилье к дымящимся останкам недруга.

– Я тебе щит, что ли? – раздался над головой скрипучий старческий голос.

– Да нет, что ты! Прости, что разбудил, – вежливо ответил Луи и по-дружески пригладил шляпу.

– Поспишь тут с тобой! Праздник на носу, а тебе лишь бы склепы взрывать…

– Гость из меня плохой, ты же знаешь, – Трансилье огляделся, убедился в том, что ни один курганный гоблин не пострадал, пнул самую большую головешку, оставшуюся от врага и, покачиваясь, направился в следующую залу. Взрыв все еще продолжал свое существование в его ушах.

– Есть хочу… – сердито пробурчала шляпа.

– Скоро! – отмахнулся Луи и ритмично похлопал в ладоши у себя над головой. Этот трюк по необъяснимым причинам всегда помогал усыпить ворчливого напарника.

– Расступитесь, мракобесы! Мне нужен главный! – у легендарного охотника вдруг пропал весь задор. Изничтожать местную мерзопакостную экосистему разом расхотелось. Как и любой талантливый художник, Луи был человеком настроения. – Клыки в пол! Крылья за спину! Яд вовнутрь! – он намеренно выкрикивал слова с таким апломбом, что врагам оставалось одно из двух: жаться по углам или нападать на него в припадке праведного гнева.

В следующей гостевой комнате его ждали не самые трусливые представители недружелюбной ночи, – высшие вампиры. И, конечно же, тактика «налетай-выгрызай-убивай» была им куда ближе, чем гоблинские ныканья и всхлипы.

– Вот ведь угадал! – воодушевленно воскликнул Трансилье, стреляя летящему на него кровососу прямо в лицо. – Тут вам и крылья, и клыки! – револьверные пули не убивали нетопырей-переростков, но шкуру и настроение им портили изрядно. – Только вот яда в вас маловато, – каждый выстрел чередовался с броском двух колышков. – Трупного и того – на зубок.

Всего вампиров было четверо. По любым меркам они сражались весьма достойно. Далеко не на каждое семейство зубоскалов Луи тратил аж пятнадцать секунд своего времени! Самый высокий подлец, весь в золотых побрякушках и с излишне пышными для мертвеца бакенбардами даже умудрился рассечь охотнику руку. Шутка ли, – от локтя до шеи! Такой скверный характер и пафосный вид ясно говорили о том, что то был глава семейства.

По ошибке обработав рану святой водой вместо спирта, Трансилье чертыхнулся и, наступив в прах, оставшийся от клыкастого папеньки, нарисовал носком сапога грустный смайлик.

– Не старею ли? – по-философски спросил у своего творения Луи и бросил бутыль с оставшейся святой водой за ближайший гроб. Оттуда послышалось едва сдерживаемое шипение.

– А ну вылезай, трусишка! – не дожидаясь реакции со стороны морально павшей нечисти, мракоборец стремительно обошел саркофаг и наткнулся на источник внезапных звуков.

На полу сидел моложавый вампир, закутавшийся в новенький плащ. Даже для трупа он выглядел крайне бледно. С кучерявых пепельных волос скатывались капли оросившей его водицы.

– Не стреляй, дяденька! Я не такой, как они! – взмолился нетопырь, демонстрируя охотнику свои пустые ладошки с длиннющими когтями и по-честному кровожадные глазища.

– Какой я тебе дяденька, тебе же не пять лет, стервец! – говоря это, Луи не переставал спрашивать себя, почему он все еще не спустил курок. – И с какой стати ты не такой, как они?

– Да ведь я полукровка, дяде… месье! – юноша осекся, глупо улыбнулся и чуть было не вырвал клок своих шикарных волос. – Глядите!

– И что это доказывает? – Трансилье состроил кислую мину оттого, что его мозг начал припоминать все те немногочисленные факты, которые ему приходилось читать о вампирах. Он никогда не был силен в теоретике. – Вон у папашки какие бакенбарды были! Мне он полукровкой отчего-то не показался!

– Так они ведь накладные… - тинэйджер тьмы нервно захихикал.

Луи открыл было рот, но решил не тратить слов понапрасну и с интересом оглядел место падения упомянутого кровососа. Недалеко от горсти пепла и впрямь лежали танцующие на ветру бакенбарды.

– Ну и цирк, честно слово! – Трансилье пригладил пальцами приподнявшиеся брови.

– Ну так как, отпустишь?

– Да с какой же это стати?! Полукровкам не обязательно пить человеческую кровь, но ничто не мешает им этого делать! – внутренний голос похвалил охотника за удачно выкопанные из памяти факты.

– Но я веган, клянусь усами Влада Дракулы! Не бери грех на душу, дядя… в смысле, месье!

– А ну, покажи клыки!

– Да ты чего… По клыкам судить – это же расизм! Пусть тебе сердце подскажет!

Впервые в жизни Трансилье не знал, что ему делать: смеяться или стрелять.

– Ну? Слышишь его шепот? Отпусти бедняжку… отпусти сиротку!

– Не знаю, что это: столь редкое среди вашего брата чувство юмора или обыкновенное слабоумие, но оно только что продлило тебе жизнь.

– Спасибо, месье! Вот увидите, никого в деревне не трону! Всех пощажу, – голодным останусь!

– Цыц! Сел на место! Я сказал «продлило», а не «спасло»! С тобой я разберусь позже, нынче не до того.

– По рукам! Я тебя здесь подожду!

– Подождешь, конечно, -– улыбнулся Трансилье, доставая из подсумка дорожные кандалы.

Игнорируя опечаленный лик вампира, Луи надежно пристегнул руку узника к ступне самой громоздкой статуи.

– Советую молиться о том, чтобы я вернулся, – наказал охотник и перезарядил опустевшие барабаны револьверов. Осыпающиеся гильзы празднично запрыгали по полу.

– Таким, как я молиться – грешно, – пытаясь устроиться поудобнее в ногах статуи, проворчал кровосос.

– Ты все же попробуй, – Трансилье обработал рану подходящим средством, после чего отхлебнул того же средства для подъема боевого духа. – Ведь снять эти заколдованные оковы может только тот, кто их надел, – брови охотника станцевали многозначительный канкан.

– О-о, дядь… месье! Тогда вам обязательно нужно за мной вернуться! – мертвый юноша мигом оживился.

– Молись, сопляк. Молись… – Луи постарался изобразить предельную серьезность и при том не расхохотаться. Как ни странно, у него получилось.

Идя по коридору, ведущему в следующую залу, искоренитель нечисти думал об одном: а ведь в каком-нибудь другом мире этот бледный паренек мог бы стать объектом вожделения для целой армии девчонок. Быть может, даже живых девчонок! Не исключено, что одна из них написала бы про него пару-тройку книг…

«Ну и извращенный был бы мирок!» – Трансилье поморщился и отогнал жуткие мысли куда подальше.

Вход в следующее помещение преграждала аккуратненько установленная дверь в викторианском стиле.

– Это еще здесь откуда? – обронил охотник и без дальнейших разбирательств выбил смехотворную преграду ногой.

Комната, которую он тут же увидел, разительно отличалась от прочей части подземелья. Как бальное платье отличается от старой шали, поеденной молью. В помещении витал аромат пряных духов, а само оно было обставлено по последнему слову моды. Пузатые кресла, удобный диванчик с декоративными подушками, цветастый ковер, люстра с сотней зажженных свечей, – от этого места веяло опасностью. В дальнем углу закипал симпатичный котелок, украшенный гирляндами из связанных и попискивающих фей.

Трансилье готов был напрячься, но тут выяснилось, что комнатка не изобилует физическими угрозами. Она была пуста, если не считать плененных феечек и знакомой вороны, сидящей на спинке кресла.

– Снова ты? – небрежно бросил Луи, не переставая крутиться вокруг своей оси в поисках подвоха.

– Далеко же ты забр-р-рался, седой! – в том, что треклятая птица с готовностью поддержит разговор, сомневаться не приходилось.

– Советую следить за клювом, чижик ты могильный, – убедившись, что все чисто, охотник позволил себе расслабиться. – А то ведь отсюда лететь тебе некуда. Да и мне пули тратить незачем, – ладонь Трансилье сменила револьвер на рукоять топора. Оскал предвкушения на лице охотника сверкнул ярче лезвия.

– Ладно, ладно, не будем гор-рячиться!

– Не будем? – с огорчением переспросил Луи.

– Объявляю пер-р-ремирие, симпатяга ты эдакий! – ворона запрыгала на месте, аки дрессированная. – Тот, кого ты ищешь, находится за этой дверью! Иди уже! И не говори, что я тебе не помогла!

– Тоже мне помощь, – хмыкнул Трансилье и, резко замахнувшись, метнул топор.

Ворона истерично каркнула и прикрылась крыльями. Спустя немало времени, когда она посмела раздвинуть перья, ее взору предстала умилительная картина: освобожденные феи пытались расцеловать дрожащего от их щекотки охотника, а сам он вынимал из пробитого котелка топор, разрубивший гирлянды.

– Летите, путь свободен! – беззлобно отмахиваясь от миниатюрных дам, посоветовал им Луи, –Только, чур, над гоблинами в прихожей не издеваться. Они и без того натерпелись.

Хорошо воспитанные леди улетучились только после того, как хором трижды признались в любви своему спасителю.

– Я тоже могу лететь, кр-р-расавчик? – без особой надежды в ласковом голососе поинтересовалась чертова птица.

– Лети-лети, – охотник сделал жест, преисполненный безразличия.

Но стоило вороне взмыть в воздух, как Трансилье распрощался с ней, как профессионал.

– Но, учти, если ты окажешься ведьмой, мне придется тебя выследить и прикончить!

Птаха возрадовалась тому, что ее птичье горло не издает звуков при сглатывании слюны.

– Ну что ты, милый! Какая из меня ведьма?!

Через секунду Луи остался в полном одиночестве.

С мыслью «Хоть бы не обманула!» он высадил еще одну дверь и оказался в просторной пещере. Контраст с уютной комнаткой дезориентировал. С потолка свисали упитанные змеи, прицеливающиеся перед броском. Весь пол был усеян испорченными детскими игрушками и разбитыми яйцами. Вонь стояла такая, что, если бы не нюхательный табак, Трансилье грохнулся бы в обморок через пару шагов. Сомнений не оставалось. Это была опочивальня местного авторитета.

На всякий случай, прикрыв ноздри ломтиками чеснока, не пригодившегося ему в стычке с вампирами, Луи зашагал вперед.

– Иди-иди сюда, смешной человечек! – охотник услышал утробный, оглушающий голос еще до того, как узрел создание, его порождающее.

Зрелище было совсем не из приятных. На стоге сожженных елей громоздилось тело шестиметрового краснолицего деда, – Морокая. Облегающий черный балахон с неумело пришитой к нему белой ватой вздымался от нездорового свистящего дыхания. Из серой бороды, устилающей чуть ли не все пространство вокруг, торчали человеческие кости. Крошечные желтоватые глазки таращились на вошедшего охотника с нескрываемым аппетитом.

– Ты что же это, совсем меня не боишься, дедуля? – чем ближе Луи подбирался к древнему полубогу зла, тем шире расползалась гнилая улыбка последнего.

– Хо-хо-хо! – раскатистый смех пробирал до костей, – До чего смешно!

– Я понял, в чем тут дело, – столь неуважительное отношение начинало выводить охотника из себя. – Тебе просто еще ни разу не стреляли по коленям!

Трансилье непременно спустил бы курки обоих револьверов в следующую секунду, но две кобры, висевшие у него над головой, среагировали чуть быстрее. Окольцевав оружие, подлые змеи утянули его наверх, издевательски показывая при этом язык.

Но то было лишь первое злоключение. Стоило Морокаю смачно чихнуть, как из его кладбищенской бороды повыскакивали мелкие оголтелые карлики в разноцветных котелках, - антиэльфы.

Луи прикрылся шляпой, зная, что его ждет. Гаденько хихикая, ушастые пакостники принялись обстреливать его остроконечными леденцами из духовых трубочек. Танцуя в сторону ближайшего укрытия и перебрасывая шляпу из руки в руку, Трансилье виртуозно отразил почти все сладкие снаряды. Только в последний момент три из них угодили ему в мягкое место. Боль была пронизывающей. Будь он диабетиком, – умер бы на месте.

– Да что же это творится? Я что, корзина на Хэллоуин? – вновь пробудившуюся шляпу трясло от злости.

– У них к нам никакого уважения, Барклай! Ты зол? – Луи изображал буйство, явно переигрывая. Это всегда помогало быстрее довести широкополого друга до точки кипения.

– Еще как!

– А теперь? – Трансилье использовал пироперчатку и прижег пальцами кончик волшебной шляпы.

– Теперь я в ярости! – от зверского вопля у охотника заложило уши. Настало время высвободить темную часть Барклая.

– Ну так и разберись с ними! – отдав боевую команду, Луи метнул демона-помощника в сторону противников, подбирающихся к их укрытию. Крутанувшись, шляпа на лету превратилась в огромного костяного дракона.

– Антидракон для антиэльфов, – все честно, – вытаскивая из ягодицы последний леденец, гневно прошептал охотник. Глядеть на то, что происходило на основной сцене ему не хотелось. В этом состоянии Барклай работал жестко и необдуманно. Зловредные карлики издавали звуки, от которых хотелось плакать. Но при этом они ни на секунду не переставали гоготать.

Нужно было заканчивать.

– Вот ваши рождественские подарки! – выйдя из-за укрытия, Трансилье разбросал во все стороны пасхальные яйца самых веселеньких расцветок.

Антиэльфы тотчас же расстались с трубочками и всем скопом кинулись подбирать любимое лакомство.

– Яйца! Яйца! – словно в трансе пищали они.

– Не простые яйца! Загляните внутрь! – Луи прикрыл часть лица ладонью, чтобы не видеть того, что происходило в той стороне, где активно действовал Барклай.

– Яйца с сюрпризом! Яйца с сюрпризом! – жадно вгрызающиеся в скорлупу карлики находились уже по ту сторону нирваны.

– Бон аппетит! – не успел Трансилье договорить эту фразу, как разбросанные им снаряды рванули по взрывной цепочке. Трапеза проказников продлилась недолго. От них остались только опалённые колпачки, зонтиками летающие по воздуху.

Барклай дожевывал последнего антиэльфа и неодобрительно косился на хозяина. Он только-только вошел во вкус.

– Что ты наделал?! Мои помощники! Мои сладкоголосые помощники! – Морокай перестал хлопать в ладоши и принялся реветь, запрокинув голову.

– Я так и знал, что ты плакса! – разочарованно воскликнул Трансилье и всплеснул руками.

– Я сожру тебя, а затем всех оставшихся детишек! – на самом деле подземный владыка не планировал сдаваться.

Его серая, заросшая мухоморами пятерня потянулась к черному бездонному мешку. Луи со всех ног побежал навстречу душегубу. Он не должен был допустить раскрытия этого мешка, – в нем ютились тысячи скорбящих душ.

Морокай добавлял в свое мрачное хранилище новые души через маленькую щель, но сейчас он явно намеревался распахнуть эти врата настежь. Гонитель нечисти швырнул топор перед собой и в прыжке зарядил обрез елочной игрушкой, поцелованной трехлетним ребенком. Только этой священной фитюлькой можно было сразить полубога в ночь Рождества. Лезвие топора отсекло страхолюду большой палец и его лапища выронила мешок.

Сумища зла непременно раскрылась бы, небрежно свалившись на пол, но Барклай уже закончил свой перекус и летел на помощь. Дракон поймал горловину мешка могучей челюстью и, навернувшись, грудой костей покатился по каменным плитам.

– Морокай Маст Дай! – Луи торжественно кричал давно заготовленную фразу, опрокидывая тушу ошеломленного злодея на спину. Мелодичный выстрел прервал нежелательный ответ заклятого врага и проклятый дед приземлился на лопатки, будучи мертвым. Окончательно и бесповоротно. Губитель всех добрых праздников был повержен.

Трансилье насладился минутой тишины, победоносно развел руки и, спохватившись, повернулся в сторону неудачно приземлившегося помощника. Кости Барклая были разбросаны длинной белой дорожкой. Заканчивалась она улыбающимся драконьим черепом, по-прежнему сжимавшим в зубах захлопнутый мешок. Для безмозглого создания Барклай был чрезвычайно умен!

– Что бы я без тебя делал, дружище! – радости эксцентричного охотника не было предела.

Челюсти шевельнулись, говоря что-то в ответ, но звуков голые кости, разумеется, не породили. Да этого и не требовалось. Трансилье не сомневался в том, что это было классическое «Спать хочу!».

И стоило легендарному мракоборцу решить, что удачнее эта ночь и сложиться не могла, судьба преподнесла ему еще один подарок. Как оказалось, в следующей части пещеры паслись некроолени Морокая. А это означало, что Трансилье успевал к самому началу деревенского застолья!

Лихо забравшись в сани, Луи стеганул сопящих рогоносцев и что есть мочи прокричал без труда подобранный пароль для взлета:

– Копальхе-е-е-е-ем!

Некроолени цвета несвежего холодца беспрекословно взмыли в воздух и покинули гробницу через черный ход.

Когда пятилетняя, гуляющая с матерью, девочка увидела на фоне полной луны знакомый силуэт, ее главная мечта сбылась.

– Смотри, мамочка! Санта!

– Он что, курит? – ахнула женщина, разглядев сплошной шлейф дыма, тянущийся за парящими санями.

Почти достигнув деревни, Луи осадил некрооленей и обессиленно застонал:

– Как же я мог забыть… сигара у входа! Придется вернуться…