Всего лишь собака

Бледные полосы  солнечного света растворялись в тротуарной плитке около продуктового магазина. Послеполуденное спелое солнце расплёскивало нежность у подножия наступающего вечера. Бурное голубиное урчание и частые щелчки их коготков напоминали революционные голоса митинга пернатых в борьбе за птичьи права. Всякий раз тяжёлый шаг прохожего, вопли чересчур весёлого ребёнка или нелепый жест воздушной руки разгоняли коллективный протест под отчаянный хлёст крыльев. И, как водится, от настойчивых актов категорической солидарности оставались лишь неброские следы помёта на каменных узорах. Около входа в магазин на раскладных стульчиках сидели хмурые бабушки и сыпали семечки в газетные стаканчики в обмен на звон монет в их тряпичных кошелёчках. Время от  времени подсолнечные россыпи доставались непоседливым голубям. Магазинные двери то и дело качались взад-вперёд и сосредоточенные люди мелькали между ними. Половина из них принимала решение о том, что покупать, прямо перед входом и были озабочены выполнением своих планов, вторая половина на выходе была озадачена вопросом, зачем они сделали все эти покупки. В сторонке стояли и беседовали смеющиеся люди, которые были далеки от этих забот, а под стенкой переминались с ноги на ногу нервные парни на тонкой струне ожидания. Под их ногами вращался земной шар.

К магазину подошла девочка лет десяти, которая тискала в руках шиншиллу цвета потрескавшегося пепла. Она  полоскала пальцы в шерсти и жмурилась от её блеска. Шиншилла угловато вертела головой, смешно крякала со скрипом воздушного шарика в ладонях, а её усы дрожали, словно струны. Девочка вертела головой в ответ и с улыбкой смотрела на своё отражение в космосе её чёрных глаз. Когда девочка поставила её на тротуар для того, чтобы покормить, земной шар остановился. Проходящие люди останавливались и делали разные глупости – размахивали руками перед носом у шиншиллы, кривлялись, гладили её по спинке, фотографировали камерами мобильных телефонов, фотографировались рядом. Дети, оставив в покое голубей, с криком подбегали поздороваться с диковинной зверюшкой, настойчиво предлагая ей свою дружбу. Голуби вытягивали шеи и нервно переглядывались. А шиншилла по-прежнему вертела головой, ворочала усами и смешно крякала.

Неподалёку, в тени коротко остриженных кустов, конвульсивно дрожала и захлёбывалась кровью костлявая дворняга. Красная пена из её пасти вываливалась на асфальт, словно вулканическая лава. Обрывки зловонного дыхания разгоняли её по тротуару, смешивая с пылью. Угловатые края тёмного пятна вокруг вздутого живота собаки выползали прочь из тени. Глухие хрипы таяли в уличном шуме. Одинокая дворняга ждала смерти. Прохожие косили на неё глаза и шли дальше. Мимо. Собака дрожала, хрипела и медленно моргала. Прохожие шли мимо. Шиншилла вертела головой, ворочала усами и смешно крякала. Прохожие останавливались и широко улыбались. Прохожие шли и останавливались.

Голуби вновь взмыли вон от людских ног. Шиншилла вертела головой, ворочала усами и смешно крякала.  Собака дрожала, хрипела и медленно моргала. Их взгляды встретились. Любовь и радость, боль и смерть вращали планету. Прохожие шли и останавливались. Лишь ветер ползал меж ветвей ивы, роняющей слёзы над умирающей дворнягой. Её боль лязгнула грудным воем и она навсегда закрыла глаза. Завороженные янтарём экзотики люди на время оставили мир без внимания. Прохожие косили на собаку глаза и шли дальше. Мимо. Конечно, ведь это всего лишь собака.