– Ты слышала о ней? – Макс неожиданно поднял голову, оторвав взгляд от монитора спутникового слежения.

– О ком? – Ника посмотрела на юношу со странным подозрением. – Об этой новенькой с севера?..

– Да нет, – он заметно смутился. – Я о Майе…

– Следи лучше за показаниями сканеров, – буркнула девушка, отводя посуровевший взгляд. – Майя… Скажешь тоже. Думаешь, это не просто глупая сказка?.. Если эта загадочная полубожественная сущность-спаситель на самом деле существует… То где же она сейчас?! Где она в тот момент, когда мы в ней нуждаемся?! Её нет! Нет и не было никогда!

Ника резко замолчала и посмотрела вниз, туда, где раскинулась выжженная пустыня, разделяющая горные поселения и далёкие развалины запретных и заброшенных городов. Отсюда, с вершины воткнувшегося в землю под прямым углом рухнувшего челнока, было видно всё на много миль окрест – но, к сожалению, обычно это не помогало увидеть Врага до тех пор, пока он не появлялся под самым носом у разведывательных отрядов.

– Что на приборах? – появившийся из заржавевшего в открытом состоянии люка азиат, Соичиро Акаги, окинул взглядом замерших напарников.

– Никого и ничего, – Макс кисло усмехнулся. – Пустота. А когда бывало иначе?.. Зачем мы вообще этим занимаемся?

Черноволосый и черноглазый, Соичиро безразлично пожал плечами. Его длинные волосы, обычно сплетённые в густой хвост, непослушно дёрнулись на ветру. Совсем как у воинов-мечников из старой хроники, готовых поставить жизнь на кон ради единственного удара… Ника всякий раз вспоминала эти романтизированные образы с непонятной помесью интереса и опаски – ведь было время, когда люди действительно выходили на бой с равными себе по размерам и силе, сражались за честь и достоинство – а не влачили существование в ужасе перед каждым новым днём. И когда-то в боевых столкновениях у противников были хоть какие-то шансы… Не то что… теперь…

Дёрнувшись, Ника положила ладонь на округлый протез, заменяющий её левую руку ниже локтя. Сердце девушки снова учащённо забилось от одних только воспоминаний, от пережитого ужаса, от боли, от слепящего, словно бы выжигающего череп изнутри света, оставшегося в далёком прошлом.

Когда-то Ника была пилотом «Валькирии», когда-то она представляла собой хоть сколь-нибудь ценную для сообщества человеческую единицу, но… всё это… пошло прахом.

Ведь сейчас она не могла участвовать в сражениях с Врагами лицом к лицу – не могла управлять хитрой машиной одной оставшейся рукой! А значит, ей оставалось только бродить по пустошам в составе никчёмных групп, выдворенных под глупыми предлогами просто затем, чтобы не потреблять так необходимые общине жизненные ресурсы.

Система раннего обнаружения… Ну конечно…

– Оборонительный отряд ждёт внизу, – разорвав стянувшуюся коконом тяжёлую тишину, Соичиро шагнул на пологую поверхность кормы разбившегося челнока и, оглядевшись, подошёл к окутанной страхом воспоминаний разведчице. – Рука ещё болит?..

– Напомни ещё разок – и боль точно уйдёт, уж поверь! – Ника сердито нахмурилась, но тут же отпустила злобу вместе с тяжёлым выдохом.

Ей нравился Соичиро. Действительно нравился – как человек, преданный своему делу и общей идее. Но порой он казался настолько отстранённым от всех мирских дел, настолько прямым и невыносимо резким, что находиться в непосредственной близости от него становилось попросту неприятно. Этот странноватый азиат отличался от любопытного и доброжелательного Макса почти во всём, хотя и был его хорошим другом. А Макс?.. По отношению к нему Ника пока не определилась… На то не было ни времени, ни желания. В конце концов, разведывательные группы тасовались каждый месяц – на смену погибшим приходили новички, а самых опытных мастеров выживания в опустошённом мире сводили с другими и отправляли ещё дальше в это вынужденное изгнание…

– Вижу одного! – Макс возбуждённо стукнул кулаком в ладонь. Ступня его бешено заколотила по металлу обшивки под ногами. – Передаю пеленг оборонительной группе…

– Нужно подать сигнал к временной эвакуации… – Акаги прищурился.

– На радаре двое… То есть… Ещё двое!

– Это полномасштабная атака! – Ника подбежала к самому краю металлической площадки, бросила быстрый взгляд по сторонам – но пустыня по-прежнему оставалась не более чем морем оранжеватого песка: на её лике нельзя было различить ни малейшего искажения. Если Враг и приближался, то какими-то своими путями, за тканью привычной обозримой реальности…

Вспыхнув ярко-синими огнями разгоняющих двигателей, далеко внизу группа «Валькирий» пришла в движение. Юркие шагающие машины брызнули в разные стороны, ориентируясь по данным спутниковой системы слежения. Некоторые из кажущихся крохотными издали гигантов даже поднялись в воздух, по красивой дуге преодолев значительное расстояние до возможного положения противника.

Ярко-синий луч, в центре которого отчётливо виднелась жгуче-белая сердцевина, ударил просто из пустоты, пронзив одну из «Валькирий» прямо в воздухе. Разорванная на две части металлическая кукла рухнула вниз, без взрывов и дыма, оставив после себя только тучи песка на месте падения.

Ника зажмурилась. Она знала, что значит быть пилотом, движущимся на перехват, она знала это чувство – чувство жертвы, мечтающей скрыться от охотника. Ледяной холод в центре груди, который пронзает насквозь, подстёгивает остервенело дёргать рычаги в попытках выиграть ещё хотя бы одну секунду жизни. Когда-то у самой Ники это не вышло, не получилось вовремя уйти в манёвр…

Пилоты «Валькирий», как и их машины, не считались в полной мере боевыми единицами, их задачей было просто выиграть хоть немного времени у неторопливых, но смертоносных агрессоров. Враги не гонялись за убегающими спасательными колоннами, и их любой ценой нужно было удержать в стороне от базы до тех пор, пока эвакуация не подходила к концу. Да, неведомые противники, подобно снарядам с единственной точкой наведения, обрушивали на покинутые укрепления всю свою мощь – но никогда не развивали свою атаку, не продолжали смертоносное движение в поисках укрывшихся беглецов. Как будто бы тратили весь свой ресурс на единственную бессмысленную задачу, совершенно этого не смущаясь.

Соичиро прикрыл глаза, зная, свидетелем чего мог стать далее. Вместе с ним отвернулась и Ника. И только Макс продолжал наблюдать за полем боя, впитывая каждый миг дикого и страшного зрелища.

Словно два новых изломанных горизонта раскрылись над пустыней: разбросав приблизившихся «Валькирий», искрящийся на свету покров невидимости обратился в пару длинных серебристых ромбов, выходящих из спины божественно прекрасной белоснежной статуи. Это была девушка, застывшая в вечном блаженстве – совсем как живая, но в то же время удивительно мёртвая. Её изваяние казалось по-настоящему большим, колоссальным… Куда большим, чем те, что нападали на человечество прежде! И вновь кинувшиеся вперёд «Валькирии» нападали на неё подобно небольшим крысам, бросающимся на истинную вершину мировой цепи питания…

Пустыня громыхнула. Похоже, перегрелся атомный реактор одного из модулей «Валькирий»…

– Проклятые чужаки! – Ника прижала к груди увесистый протез. И закричала, срывая голосовые связки: – И где же эта самая Майя?! Где наш спаситель и защитник? А?!

– Майя? – переспросил Акаги. – Дракон-отступник?.. Даже для женщины верить в такое – глупость.

Он так и сказал: «Даже для женщины»… Как будто бы заблудился во времени и пришёл из совсем других эпох.

– Если она действительно существует, то почему она допускает такое?! – воскликнула девушка, проигнорировав комментарий азиата. – Почему?!

– Значит, её нет, – Соичиро посмотрел на Нику своим извечным взглядом – взглядом человека, которому нет дела до жизней и смертей других. Азиата не интересовало даже существование дракона-отступника, он просто констатировал то, что считал нужным.

– Это Крылья Ангела! – Макс дёрнулся в сторону, восхищаясь расцветающими над пустыней ромбовидными крыльями. – Потрясающе!

«Валькирии» скользили по песку, оставляя за собой высокие столбы пыли, и сам воздух вокруг них взрывался каждую следующую секунду. Быть пилотом значило быть живой мишенью, чем-то, чем можно пожертвовать, чем-то, что даже не считалось полноценным живым существом. Пилот был придатком к действительно ценной машине, не больше… И смерти этих живых шестерёнок не волновали никого, кроме родных и близких… Но даже в их существовании, в метании мотыльков у огня было больше смысла, чем в той работе, том метафорическом камне, что водрузила общественность на плечи Ники и её спутников.

– Уходим! – неожиданно резко скомандовал Акаги. – Здесь мы больше ничего не сможем сделать!

– Я за тобой, – опомнившись, Ника поспешила подбежать к разверзнутому люку и только тогда, дождавшись, пока Соичиро не исчез во мраке чрева челнока, оглянулась к Максу.

– Я не могу бросить приборы! – юноша виновато посмотрел на Нику, но её взгляд в этот миг мог испепелить не только его и его технику, но и самих Врагов, наверное.

– Идём!

– Ладно, хорошо! – Макс бросил последний взгляд на передатчики спутниковых сигналов и переносные компьютерные комплексы. Его работа, работа разведчика, состояла в беспрерывном наблюдении за мониторами слежения, и этот бессмысленный, пустой долг для парня было немногим важнее жизни.

В этом новом мире выживали только те, кто мог оставаться верным себе, те, кто вопреки всему шли своей дорогой. Но путь Ники был оборван в тот миг, когда яркий голубой луч чуть не перерезал её надвое несколько лет назад. Путь Соичиро вообще казался непонятным и гротескным – Акаги не был никем, хотя и умел, по собственным уверениям, пилотировать настоящий модуль «Валькирии». Он не был пилотом и не был разведчиком, не был охранником и частью персонала, ответственного за какую-то определённую часть эвакуации. Он просто был, был одним из тех беженцев, которых свела вместе дикая и противоестественная война…

Путь Макса прервался секундой назад. Остался там, на вершине ржавого памятника прошлому, в окружении злых ветров и вечного песчаного моря.

А Майя всё не думала появляться. Обожествлённая сотнями легенд, она казалась людям чем-то вроде лекарства от зловонной чумы, панацеей – но панацеей странной, слишком сильно запаздывающей к основным событиям! Война продолжалась, набирая обороты, а человечество всё проигрывало… Пусть даже имело, по слухам, на руках такой козырь, как Майю.

Разведчики быстро спускались вниз по изученным уже путям и проржавевшим кускам перекрытий, минуя перевёрнутые каюты погибшего корабля. Кое-где ещё пытались вырваться из мрака огоньки одиноких ламп, подключенных напрямую к аварийным реакторам, но появление Врага сделало своё дело: вся незащищённая надлежащим образом электроника начала медленно умирать по мере приближения великолепных светлых статуй.

Соичиро первым выпрыгнул наружу, сходу оседлав горбатое колесо персонального транспортника, моментально поднявшееся на полметра над горячим песком. Проведя проверку всех систем, азиат обернулся через плечо и бросил короткий взгляд на вывалившуюся из прямоугольного люка Нику. Не успев даже сориентироваться, девушка первым делом обернулась на Зов – мелодичный гул, распространяемый подрагивающими в воздухе Крыльями Ангела.

– Быстрее! – Акаги подался назад, понимая, что Ника готова была уже воспользоваться резервами своих недавно обретённых сил.

Потеря руки не только не стала фатальной катастрофой, но даже принесла совсем неожиданные последствия: раз оказавшись совсем близко от Врага, девушка получила редкостной мощи экстрасенсорные и телепатические способности. Хотя, зная происхождение этой силы, Ника решалась использовать её только в самых тяжёлых ситуациях.

– Я должна прикрыть наш отряд! – выпалила девушка, почти падая на песок из-за неудачного разворота на месте.

– Тут даже ты бессильна! – неожиданно оказавшийся рядом Макс подхватил девушку на руки и почти насильно усадил её на песчаный мотоцикл – то самое колесо, закованное в броню могучих движущих модулей и несущее в себе тесную одноместную кабинку.

Спустя миг троица уже сорвалась с места, оставив за собой тучи песка, поднимаемые разгорячёнными соплами двигателей. Сквозь эту жёлто-коричневую ширму не было видно ни неба, ни белых изваяний, парящих над землёй… Проглядывалось через неё только одно – ауры подрагивающих Крыльев Ангела. Их жар, облизывающий кожу на любом расстоянии, казалось, превращал пустыню в настоящий ад, оплавлял всё вокруг. Возводил единый склеп из стекла и боли, прикрытый безразличным ко всему небом.

Громыхнув разрывающимися двигателями, укреплёнными на спине и ногах, тоненький и кажущийся игрушечным модуль «Валькирии» пробил собой песчаную завесу и, шумно врезавшись в землю, неожиданно стал большим и страшным. Стал неожиданно близким, дышащим жаром охладительных установок чудовищем, из тела которого хлестала чёрная масляная кровь. Издав скрежещущий рык, он резко просел и рухнул прямо перед несущимися невысоко над пустыней песчаными мотоциклами разведчиков. Рухнул, взрывая барханы и давая жизнь дюжине новых вихрей. Казалось, песок хлынул отовсюду… Солнце умерло.

Ника, вдруг ощутив приступ дикого, животного ужаса, забилась в неконтролируемых конвульсиях. Что-то крепко спеленало её по рукам и ногам, что-то плотное и сухое. Оно укутывало её тело, закрывало рот, почти лезло в горло…

Закричав, девушка дёрнулась на месте, с треском разрывая свалявшуюся материю потяжелевшей накидки, и рывком вскочила на колено. Неведомым противником оказался именно спутавшийся плащ, но в какой-то миг Ника была готова поверить в то, что тот самый Враг вновь сжал её, скрутил щупальцами своей ядовитой силы…

Переходящая в нелепый протез рука не просто заболела – зарделась мучительным жжением, но, ощутив в себе странную уверенность, Ника не обратила на это внимания.

Девушка упала очень удачно, закатившись как раз в ту канаву, которую пропахал модуль «Валькирии», и главной удачей при этом стало то, что струящийся сверху песок не стал могилой Ники ещё пару минут назад. Недалеко находилась оборванная у локтя рука поверженной «Валькирии», переходящая в почти утонувшее в песке плечо. Люк под грудью машины был открыт, а бездыханный пилот держался в кресле только благодаря натянувшимся ремням безопасности.

Ника вдруг поняла, что на её дрожащие плечи давит странная и невероятная мощь ужаса. Было дико и странно смотреть на исполинский шагающий танк, находящийся в таком жутком состоянии, но куда более дикой казалась мысль о том, что в мире вообще может быть сила, превосходящая силу агрессивного чудовища, именуемого человеком – мощь, способная запросто размолоть в прах все хитроумные игрушки последнего и сломать даже самое надёжное его оружие!..

Металлическая скорлупа гигантской брони, похожей на латы средневековых рыцарей, осталась почти без повреждений: единственная узкая пробоина пересекала по диагонали район груди и солнечного сплетения «Валькирии». Именно этот удар моментально убил пилота, едва не развалив его надвое.

– Ненавижу… – Ника сжала единственный кулак, тщетно пытаясь подавить в себе примитивную и первобытную злобу, вдруг загнавшую страх в самые глубины подсознания. – Я ненавижу вас всех! Майя?! Где же эта Майя?! Почему её нет сейчас?..

– Она не услышит, – появившийся на гребне обрыва Акаги – побитый, перепачканный песком, но по-прежнему собранный – угрюмо посмотрел на девушку. – Нас никто не услышит…

– Тогда я… Я заставлю их! Я заставлю их услышать!

– Подожди!..

Не слушая предостерегающих криков Соичиро, Ника рванулась к сглаженному боку модуля «Валькирии», заметно прихрамывая на левую ногу. Издав оглушительный вопль, девушка сделала несколько последних шагов к бронированному телу машины и, закашлявшись проникающей в лёгкие песчаной пылью, рухнула на колени. Всё её тело вдруг стало тяжёлым и, казалось, расплывчатым… Сознание струилось из него подобного тому самому песку из разбитых песочных часов. Боль в ноге вдруг стала нестерпимой: она пресекала дыхание и стремилась изрешетить мозг своим злым, настойчивым пульсом.

Но было что-то ещё… Что-то чужое и чуждое.

Щупальца, незримые для обычных людей, раскинулись по пустыне и словно разрезали её на множество небольших ячеек… Как если бы землю вдруг покрыли исполинской светящейся сетью. Гротескные и изломанные, эти нити чистого холода давили и раздражали, проникали в самое сердце, считывая из каждой клеточки тела ту информацию, которая была получена Никой от множества поколений предков. От них нельзя было отгородиться, спрятаться или убежать – вся необъятная пустыня сейчас была не более чем игровой площадкой в чьих-то могущественных руках. Но больше всего в этом безумии пугало неведение: нельзя было сказать наверняка – искал ли чужак что-то конкретное, или же просто находил интересным сдавленную и испуганную девушку, в который уже раз скрученную болью в потерянной руке.

– Я не позволю тебе, – Ника сжала зубы до хруста, после чего попыталась вымолвить ещё хоть несколько слов только для того, чтобы выгнать из сердца вновь нахлынувший тягучий страх. – Я не позволю тебе решать и делать со мной то, что тебе хочется!

Наверное, девушке только показалось, померещилось – но Враг словно бы отступил, отступил меньше чем на секунду, ослабил хватку… Но и этого было достаточно: моментально воздвигнутая Никой телепатическая стена перерубила ищущие что-то щупальца и единым напором выбила их из сознания…

Оказалось, что в эти полторы минуты безмолвного сражения с собой Ника не могла произвести и вздоха, теперь же кислород диким потоком ворвался в её лёгкие, и мир покачнулся. Не обращая внимания на мечущиеся перед глазами разноцветные круги, Ника на ощупь нашла подходящие уступы и легко взобралась до уровня груди лежащей на боку «Валькирии». И без того открытый наполовину люк с грохотом разверзнулся от малейшего усилия девушки, и выскользнувший из ремней безопасности пилот – как оказалось, рассечённый надвое от плеча до пояса – вывалился наружу и чуть не снёс готовую уже подтянуться на одной руке Нику. Выругавшись, девушка оттолкнулась здоровой ногой от пробоины в металле и с трудом забралась в покосившуюся кабину «Валькирии». Из перерубленного на две половины кресла сложно было не выпасть в том положении, в котором находилась вся машина, поэтому первым делом Ника активировала закрывающий механизм щитовидного нагрудного люка и, уперев в него ноги, попыталась оглядеться.

Чуть выше и левее девушки находилось многострадальное кресло пилота, почти целиком покрытое свежей кровью. Под ногами похрустывали осколки стекла, чудом оставшиеся на краю узенькой смотровой щели. Мониторный массив был предусмотрительно сдвинут левее, в сторону от кресла, что обеспечило ему почти полную целостность и работоспособность. Намётанным взглядом Ника оценила повреждения и со странным удовлетворением обнаружила, что в целом «Валькирия» оставалась вполне готовой к повторному запуску. Причиной аварии стала именно гибель пилота и повреждения в блоке охлаждения центрального реактора. Блок охлаждения… Да, без него машина могла бегать, прыгать и даже использовать ускорители для скольжения, но обеспечить её сохранность при этом не могло уже ничто… Под палящим солнцем пустыни перегрев двигателя оставался только вопросом времени. Получалось, что Ника сидела в кабине движущейся бомбы, последнего довода и последнего попутчика для тех, кто не боялся смерти и готов был пожертвовать своей жизнью в единственном отчаянном рывке.

Была ли такой Ника? Она сама не могла сказать, поэтому и не решалась вновь прикоснуться к нависшим над ней подлокотникам удобного, но всё же слишком обычного кресла.

– Где Ника? – покрытый множеством небольших царапин Макс подбежал к Соичиро и устало присел на корточки.

– Там, – Акаги коротко кивнул в сторону наполовину утопленной в песке «Валькирии». Боевая машина, сама по себе напоминающая тонкую и стройную красавицу, так непохожую на барышень-воительниц из скандинавской мифологии, сейчас выглядела просто плачевно. Впрочем, то же самое можно было сказать обо всех машинах людей: сама техника осталась, но возможности воспроизводить её или даже ремонтировать остались в далёком прошлом, равно как и все производственные мощности выжившего человечества…

– Она не сможет пилотировать, – с лёгким оттенком непонимания в голосе предположил Макс. – Не этот разбитый гроб, не сейчас! И… Как она вообще отважилась подойти к этой штуке?.. Это невозможно…

– Думаешь? – единственный короткий взгляд азиата говорил яснее слов.

– Девчонка потеряла руку в подобной переделке! Руку! Навсегда, понимаешь? На её месте я бы держался от всего этого мусора так далеко, как только возможно! Да и что она сможет, с одной пра…

Мерное гудение ударило из-под поверженного тела «Валькирии», и успешно запущенные двигатели ускорения подняли в воздух раскалённую тучу песка. Солнце померкло, скрылось за песчаной ширмой, превратившись в жалкий блик на грани различимости.

«Валькирия», вырванная из песочной тюрьмы силой ускорителей, поднялась в воздух, но, накренившись, снова просела к земле. Готовая упасть машина неожиданно изменила своё положение в пространстве и, крутнувшись на месте, ухнула вниз, уже у самой земли перейдя в состояние скоростного скольжения. Мощная подушка из вырывающегося горячего выхлопа не дала «Валькирии» уйти в песок снова, и, подавшись вперёд, исполинская человекоподобная машина унеслась в бурю, центром которой стала четвёрка тех, кого уже принято было называть Врагами.

– Она просто не оставляет нам выбора, – сухо произнёс Акаги.

Кашлянув, он посмотрел на Макса, но тот, подобно Нике какую-то минуту назад, сидел на песке, беспомощный и опустошённый. Его глаза были зажмурены, рот – широко открыт в тщетных попытках поймать хоть немного живительного воздуха. Песок скрипел на зубах и лез в самое горло, давил со всех сторон подобно стае злой мошкары.

Акаги витиевато выругался и бросил быстрый взгляд по сторонам. Поблизости не было видно ни одного из разбросанных песчаных мотоциклов, как и каких-либо иных способов спасения, а при себе у азиата не нашлось ровным счётом ничего, чем можно было бы помочь парализованному внутренним ужасом и тлетворным влиянием Врага Максу.

Как будто Небо вдруг отвернулось от тварного мира…

Ника видела всё. Всё – и даже то, чего видеть никак не могла. Она видела и чувствовала, как под пальцами её несуществующей левой руки циркулируют потоки энергии, питающие основной рычаг управления. Она видела, что происходило за её спиной, видела всё, что находилось впереди – видела сквозь пылевую и песчаную завесу.

Вновь обретённая левая рука, принадлежащая не телу, но мозгу, послушно повелевала всеми системами «Валькирии», к которым только можно было получить беспрепятственный доступ. Казалось, сами границы мира расходились перед Никой, а пустота и яркий свет взывали к ней, как к верной подруге. Особенно свет… Свет совершенства, свет той жизни, которую она готова была выбрать. Это была её судьба, её – и ничья больше. Это был её путь. Это была её сила – творить то, что принято было называть настоящим и будущим.

То, что искал внутри девушки Враг, наконец, проснулось окончательно. Разбуженное много лет назад, оно только сейчас нашло свою точку опоры…

Кожа на руках Ники вспухла! Из предплечий её, пропитывая грязные полы накидки, ударили широкие фонтаны крови. Зародившаяся в груди ярость находила только один выход наружу, и вскоре напор крови преодолел даже ту защиту, которую пыталось ставить слабое человеческое тело: сонная артерия Ники лопнула с сухим треском, но это не принесло боли или даже смерти… Только силу…

«Валькирия», словно бы разыскивая свой, единственно верный путь, вознеслась ввысь и ворвалась в дикое песчаное заграждение! Пронеслась метеором в воздухе на добрую сотню метров, после чего продолжила безумный полёт уже по инерции. Сглаженные элементы брони вогнулись, уступая невидимой силе Врага, а часть соединяющих кабелей, держащих наполовину обломанную правую руку машины, просто полопалась в клочья. Противостояние было сходно с давлением воды на большой глубине, и всё же сделанная людьми машина продолжала движение, уходя всё глубже в эту пучину чужой ярости. Нырнув вниз по дуге, «Валькирия» врезалась в грудь великолепной статуи из чистейшей белизны камня, и на этот раз броня Врага не выдержала – статуя словно бы лопнула изнутри! По-человечески красная кровь напором выбила «Валькирию» из образовавшейся трещины…

Крутнувшись, прекрасная машина ушла в сторону на ярко-синих огнях ускорителей, мягко скользнула по песку…

Врезавшие со всех сторон лучи казались частью обезумевшего, мыслящего ливня: подобно паучьим лапам, они цепко хватались за свободно мечущуюся «Валькирию», терзали её и швыряли из стороны в сторону. Изогнутые пластины брони раскалывались и отслаивались, жар заставил оплавиться половину наружных механизмов. Левая рука отвалилась окончательно, и, стоило ей выйти из определённого ментального поля Ники, как огни Врагов даже не разбили – испепелили её, как может лесной пожар испепелить крохотный листочек с сухого дерева…

Нике показалось, что она бессмертна, бессмертна даже сквозь боль приближащейся смерти.

«Валькирия» закружилась на месте, собирая у своего правого плеча сгусток яркой лазурной энергии, после чего неожиданно остановилась. Освобождённый силой инерции голубой шар ушёл вперёд, вырывая больше половины тела «Валькирии» и растягиваясь в бесконечной длины лазурный луч…

И мир оборвался.

Она стояла посреди странного красного океана, окружённого тьмой, смутно осознавая, что стопы её касаются твёрдой как камень поверхности. Она хотела было с силой потереть переносицу, как делала всегда после ночных кошмаров, но руки не слушались приказов мозга – точнее, не слушались те окровавленные и смятые огрызки, которые остались от рук девушки. Странно, но боли не было.

Спокойно восприняв своё необычное состояние, Ника подняла взгляд и прямо посмотрела на стоящую поодаль незнакомку в облегающей форме цвета синеватого обсидиана. Та стояла неподвижно, сохраняя на лице маску потерянной отрешённости, отражение которой, должно быть, царило и в глазах самой Ники.

– Кто ты?.. – начала разведчица…

– Я Майя, – произнесла незнакомка в унисон Нике, начав говорить через долю секунды после того, как та открыла рот.

Ника задала вопрос снова, на этот раз пытаясь услышать ответ за звуком своего собственного голоса.

– Майя, – произнесли они одновременно. – Та самая Майя.

– Но что ты делаешь здесь?..

– Я внутри тебя, – всё так же синхронно ответила незнакомка, цвет волос которой напоминал простирающуюся под ногами кровавую бесконечность. – Как и внутри каждого из людей…

Майя тянула или торопила слова так, чтобы уложиться в промежуток от начала до конца слов Ники, и это делало беседу действительно странной и бестолковой.

– Я внутри каждого, кто верит в меня… Я – это помыслы. Надежды. Стремления. Я – это они. И вы.

– Как это понимать?

– Люди ещё не придумали этому название.

Ника сделала тяжёлую паузу, переваривая мечущиеся внутри эмоции. Ей хотелось вопить от ярости и боли, но тёмный мир вокруг мягко окутывал эти желания тысячами прочнейших цепей, не давая им обрести под собой плоть.

– Почему? – Спросила разведчица, но вопрос её остался без ответа. – Почему тебя нет там, где ты нужна? Если ты есть та сила, которая, подобно Богу, существует в умах людей, почему ты просто не можешь помочь?!

– А ваш Бог помогает вам, превозносимый куда большим количеством умов и душ?

Ника содрогнулась, но только внутренне. Странная Майя, уже ставшая олицетворением сил Справедливости и Спасения, была ужасающе права.

– Ты же можешь победить всех Врагов?..

– Я могу победить всех людей, – с тонким холодом в голосе произнесла Майя.

– Ты в состоянии уничтожить одну из сторон?

– Да, – впервые за весь диалог незнакомка ответила односложно, коротко и даже как-то поспешно. – И именно поэтому я не делаю ничего…

– Ты можешь прекратить войну!

– Ценой тысяч и тысяч жизней?

– Этим ты сохранишь куда большее! Неужели ты не слышишь страдания, наполняющего воздух?!

– Я не делаю ничего именно потому, что слышу. Но страдания не только людей, но и тех, кого вы называете Врагами. Я могу причинить вред, но только в одном случае…

– Каком же?

– Когда мне нужно будет сохранить жизнь дорогого мне человека. Или Врага.

– Сохранить… жизнь… Врага?.. Это дико…

– Не менее дико бороться за тех, кого ты называешь Человечеством.

Ника зло фыркнула, Майя только моргнула в ответ. Разведчице вдруг показалось, что последней из Драконов вообще не нужны были глаза, а ресницы её представляли собой лишь россыпь уменьшенных Крыльев Ангела, прекрасных и просто недоступных для описания человеческими словами.

– Нас истребляют!

– Это не делает ваше право на жизнь главенствующим.

– Но…

– Если я буду нести смерть одной из сторон, намного ли буду лучше тех, кого вы зовёте Врагами? И эти Враги – вовсе не они олицетворение вашей смерти… Они – тот путь к совершенству, который сложно понять… – Майя, нарушив покой этого странного места, коснулась двумя пальцами подбородка.

– Путь к совершенству? Но почему он пролегает через трупы моих друзей, близких?.. Почему это совершенство строится на смертях?!

– Я не принимаю этот путь ровно настолько, насколько не принимаешь его ты. И всё же… Они сильнее.

Майя посмотрела в сторону, словно вспомнив что-то болезненное для себя, и отчуждённо вздохнула. Воздух не нужен был искусственному существу, но вздох этот принадлежал не могучему Дракону – девушке, волею судьбы взявшей на себя непомерную ношу.

– Сильнее? – переспросила Ника.

– Сильнее, – кивнула Майя, продолжая фразу даже после того, как уста Ники сомкнулись. – Они сильнее любого из вас хотя бы потому, что им больше нечего терять. Каждое существо, прозванное вами Врагом, есть единённая сущность мириад и мириад сознаний и мыслей. Обладая совершенным разумом, они не боятся терять родных и близких… Их суммарное, единое во множестве одиночество даёт им невероятную мощь…

– А ты?..

– Я уже потеряла тех, кто мне дорог. Я уже проиграла. Я… Сделала свой Выбор.

– Ах, вот как… – Ника нахмурилась. – И всё же… Нет! Я не могу позволить им победить!

– Остановись!

– Мне надоело разговаривать с иллюзией, с твоим образом в моей голове! Ты – не она!

Майя попыталась было сделать неуверенный шажок вперёд, но океан крови под ногами моментально поглотил её по щиколотки, приковав к месту...

Оболочка заваливающейся набок «Валькирии» со скрежетом лопнула, уступая силе пары невероятно длинных и светлых мраморных крыльев. Хрупкая металлическая основа разломилась, точно умирающая куколка, из которой на свет обычно появляется прекрасная бабочка… Так и Ника невероятно преобразилась, обретя состояние тех высших существ, которых принято было звать Врагами. Эта трансформа моментально подёрнула сознание девушки дымкой безразличия, но подавить ярость Ники сейчас не смогло бы ничто. Великолепная белая статуя, лишённая обеих рук, но застывшая в поразительном, пугающем спокойствии, не замерла в нерешительности – нет. Она, крутнувшись на месте, моментально создала у себя за спиной – поверх мраморных крыльев – Крылья Ангела, оружие, по силе своей способное превзойти любые бомбы и орбитальные лазеры.

– Будьте вы прокляты! – мысленно выкрикнула Ника. – Будьте прокляты! Я уничтожу вас всех!..

Белоснежная статуя ушла в сторону, избегая возможных атак, и тут же сама атаковала Крыльями Ангела. Это не было ударом или выстрелом, просто в единый миг один из Врагов покачнулся, и грудь его от плеча до пояса покрылась сетью глубоких трещин. Прошёл ещё миг, и статуя юноши в лёгкой полупрозрачной тоге разломилась на две части, разбрызгивая галлоны крови, а Ника уже приготовилась к тому, чтобы выбрать новую цель…

– Что ты делаешь?.. – без эмоций или чувств спросила фальшивая Майя.

– Я убиваю их! Видишь, я могу их убивать! – кажется, вновь обретшая руки Ника осклабилась. Море крови уже поглотило её по колено, как и последнюю из Драконов, но это не заботило ни одну из девушек.

– Чем ты теперь превосходишь их? Чем ты лучше?..      

– А почему тебя волнует этот глупый вопрос?! Главное, что я превосхожу их в силе!

Фигурка Майи исказилась, скрытая сетью странных помех, а на её месте появилось иное изображение – изображение горделиво стоящего Макса, будто бы разделённого на две половины: привычную, обыденную – и другую, мрачную, словно бы скованную чем-то вроде каменного налёта.

– Что ты здесь делаешь?! – осеклась Ника, и окружающее её тело статуи вздрогнуло. Творение неизвестных мастеров остановилось, пронзаемое взглядами двух оставшихся Врагов.

– Посмотри на меня! – вместо ответа прокричал Макс. – Посмотри, я могу бродить по сознаниям, совсем как ты, я могу делать это, не используя ни рук, ни ног! Мне не нужно больше ничего!..

– Что. Это. Значит? – раздельно проговорила девушка.

– Я теперь другой… Я не тот, каким был! Понимаешь?! Теперь у меня есть сила! Я могу вернуть твою руку… Я могу намного больше!

– Руку… – на миг Ника скривилась. – Зачем мне руки теперь?..

– Значит, ты тоже изменилась, да? ты тоже стала… совершенной?!

– Ты сказал «совершенной»?! – девушка презрительно сощурилась. – Совершенна ли я, находящаяся тут, искалеченная и изуродованная, с трудом прочищающая горло от запёкшейся крови?..

– Просто твоя связь с физическим телом ещё не остыла… Посмотри, я почти уже подавил в себе эту заразу, заразу Человечества! Ещё шаг, и мы сможем быть вместе всегда! Вечно!

Ника не ответила – просто посмотрела на юношу взглядом, которого не заслуживал и самый лютый Враг.

– Тогда я уничтожу тебя, – теперь Максу не нужно было слов для того, чтобы осознать творящееся в голове собеседницы. И он увидел там набирающее яркость пятно ненависти.

– Так же, как ты уничтожил себя?! Я не позволю!

Ника, вдруг ощутив себя слабой и беззащитной, начала говорить не вслух, но мысленно, и эта её странная речь моментально вплелась в тот каскад идей, дум, разговоров и стремлений, который создавался невероятным, совершенным разумом Врагов. Она стала частью этого мира – она, слабая и хрупка разведчица людей… И от осознания собственной ущербности, слепоты и глухоты среди зрячих и слышащих истину – ей стало намного страшнее, чем могло показаться внешне. Наконец, она поняла сущность неуязвимости своих Врагов. И сущность эта принадлежала тем людям, которые истово желали обрести силу, сделать шаг вперёд на единственную ступень, даже если это означало гибель самого их естества… Одни готовы бил пойти на подобное для собственной выгоды, иные – из чувства мести, совсем как она сама. Но был необходим какой-то важный духовный перелом, какой-то стартер, чтобы заставить человека сделать шаг к совершенству… Но, как оказалось, перелом этот был куда мягче и проходимее, чем могла предположить сама Майя, знающая Врагов лучше, чем кто бы то ни было.

– Как глупо! – Ника оскалилась. – Как же глупо воевать с самими собой! Как глупо умирать, не зная, что убийцы – наши родные и близкие, претерпевшие новое перерождение… Неужели это не злит тебя?! Неужели ты не видишь, в какой грязи погрязли обе стороны?!

Впервые Ника поняла Врагов. Поняла, чем они жертвовали и что приобретали взамен. И как вынуждены были переступать через прежние привязанности, подталкиваемые инстинктом самосохранения.

– Меня злит только твоя глупость, – зло выкрикнул Макс, продолжая покрываться тонкой коркой серой изморози. – Бредни моралиста! Хорошие, плохие, люди, боги – в новом мире ничто из этого уже не будет иметь никакого значения!

– Наконец-то я расслышала слова Майи... Её Выбор. Мой выбор… Дракона во мне… Ведь я такая же, как она… И она – ничем не лучше меня!..

– Чего?.. – юноша осёкся.

Выкрики Ники не были осмысленными или вообще разумными, она просто промолвила то, что подсказало остывающее сердце. Выбор первых Драконов не был связан с высокомерием, величием и могуществом высших существ, таких, каким была Майя. Нет. Это было состояние иного толка, связанное с тем невероятным потенциалом, что мог раскрывать свои чудовищные крылья только в человеческом естестве. Взлёт над собственными слабостями и страхами, выбор сознания, преодолевающего материю – решение вскормить внутри себя Дракона. Дракона храбрости, Дракона веры, Дракона чистоты и независимости… Ведь всё это – и есть путь к совершенству, к тому, что навязывали так называемые Враги. Перерождение, каким бы оно ни оказалось – это не добро и не зло, не взмах крыльями, не движение воздуха… Всё сразу, но в то же время – ничто. Что-то, что не принадлежит ни людям, ни Врагам. Переход на новый уровень развития, но в то же время – шаг в сторону, шаг к тем самым сущностям, которых когда-то действительно называли Драконами. Не то и не другое… Ответ, застывший посреди двух вопросов.

Дракон – это не физическое состояние. Даже не ощущение, нечто куда большее: олицетворение внутреннего могущества каждого живого существа, являющееся квинтэссенцией разума, веры и надежды… Своего рода душа, не принадлежащая ни одному из враждующих лагерей.

Опираясь на Крылья Ангела, статуя-Ника развернулась в воздухе, успев выставить великолепный сверкающий щит из чистой энергии за миг до того, как в её сторону из-за песчаной завесы ударила полудюжина кривых изогнутых лучей. Огнистые вспышки обратили массу песка в стекло, и между новой сущностью Макса и изменившейся внешне Никой встал прозрачный барьер, за прочность которого не смог бы поручиться никто, но…

Исполинские статуи взмыли вверх, объятые пламенем разрываемого воздуха, и облака вмиг растворились, поглощаемые мощью белоснежных исполинов. Статуя обнажённого выше пояса юноши, расставившего руки в жесте щедрого подаяния, раскрыла Крылья Ангела немногим позже своей соперницы, но человеческий взгляд просто не смог бы различить этой разницы. Тогда как для сражающихся сущностей десятая доля секунды была приравнена к вечности! Они бились за каждый осмысленный вздох своего существования… Бились насмерть, позабыв о том, сколь велики были обязательства и долги, накладываемые столь великой силой!..

Они не были ни людьми, ни Врагами. Людьми – потому что человеческие законы и построенные на симпатии отношения больше ничего не значили для них. Врагами – из-за обуревающей их изнутри пустой ненависти, которой совершенные статуи просто не могли дать жизни в своих сущностях.    

Ника ушла влево, позволив ударившим вертикально ярко-синим лучам врезаться в песок пустыни, и тут же контратаковала Крыльями Ангела, взрезав сам воздух по диагонали. Яркий свет ослепил Макса, но ромбовидные крылья всё же прошли мимо, подобно страшной, но безопасной иллюзии. Не дожидаясь нового удара, юноша из белого мрамора метнулся вниз и вправо, набирая поистине безумную скорость. Мгновенно преодолев несколько километров, он развернулся на месте и выпустил перед собой больше тысячи ярких световых игл-стрел. Ударивший горизонтально дождь должен был изрешетить обречённую Нику, но девушка с изворотливостью змеи пронеслась сквозь светящиеся иглы и в упор вбила в тело противника своё незримое оружие. Крылья Ангела прошли сквозь защиту Макса, но в последний миг статуя разведчицы замялась в сомнении – и юноша белого мрамора легко ушёл из-под удара.

Они поднимали волны песка и разгоняли облака, своей безумной битвой затрагивая и землю, и небеса. Они проносились над выжженными городами и полями, на которых уже не могло расти ничего, вносили чистое движение в затихший перед неизбежной гибелью мир. Даже казавшиеся относительно заброшенными территории сейчас вспыхнули жизнью, а бьющие зигзагами лучи за жалкую пару секунд оповещали движение двух великолепных существ от горизонта до горизонта. Кривые сполохи энергии опускались с небес, разбиваясь об землю пламенными полусферами, и на месте этих ударов моментально образовывались чудовищных размеров кратеры. Разрушения, оставляемые сражающимися статуями, были куда страшнее, чем те, что остались после длительной войны: сами того не замечая, бывшие люди обращали в мелкое крошево даже то, что ещё хранило на себе следы чьего-либо присутствия.

Глаза Ники распахнулись, и по белоснежному личику статуи пробежала сеть тонких трещинок. Раскрывшиеся мраморные веки обнажили пару сияющих синих сфер, в центре которых даже можно было разглядеть кольцо, должное быть границей радужной оболочки глаза. На миг Максу показалось, что взгляд этих глаз парализовал его, и два мраморных чудовища вновь оказались в упор друг к другу. Загнутые энергетические когти, моментально загудевшие шипением ненависти, в единый миг раскалили воздух до невероятной температуры, но броня статуй осталась без малейших повреждений. Существа двигались быстрее, чем атаковали, и победа упорно не желала идти ни одному из противников.

– Неужели ты не осознаёшь всей силы этой новой жизни?! – зло выкрикнул Макс, пытаясь сделать шаг вперёд по чернеющему океану крови. Его парализованная сторона при этом выглядела просто устрашающе.

– Этой силы недостаточно для того, чтобы вбить в твою пасть эти дурацкие слова! Я уничтожу тебя любой ценой, тебя, предавшего всё то, ради чего мы жили! Чем ты лучше этих тварей, чем ты лучше тех, кого мы вместе считали Врагами?!

– А чем ты сейчас отличаешься от них?! Чем ты лучше?! – Макс прищурился и согнулся, смакуя каждый миг осознания, вдруг появившегося в глазах Ники. Он видел этот ужас так, как видел своё отражение в этих глазах…

Ника сжала зубы до скрежета, путём невероятных усилий заставляя себя выйти из того состояния ярости, что приняло её в себя чуть больше минуты назад. За эти несколько десятков секунд она пронзила собой воздух более чем над третьей частью всего шарика Терры, но так ни разу и не посмотрела вниз, не проверила даже, что может оказаться в тех точках, куда ложились кривые энергетические лучи.

– Сколько мы погубили? – юноша подался вперёд, хищно улыбаясь и глядя на свою собеседницу исподлобья. – Сотню? Тысячу? Сколько защищённых городов вдруг погибло, сколько твоих любимых людей не проснулось утром или не успело заснуть к вечеру?.. Мы прошили небо над всей этой планетой, так что возможностей сеять смерть было много… И я вдруг понял. Я понял… Эти… твари… Враги. Они не хотели убивать нас тогда, они просто… Они просто пытались восстановить свою численность с нашей помощью… Они глупы и не понимают, какой силой обладают…

– В том-то и дело, что они отлично осознают свою силу! Именно поэтому они и не позволяют себе просто убить всех людей… даже если бы это заняло у них меньше минуты…

– Они глупы…

Вновь переместившись на добрый десяток километров в сторону, Макс раскрыл свои собственные Крылья Ангела, и на том месте, где секунду назад парила Ника, охотно расцвёл пламенный цветок объёмного взрыва. Прозрачная сфера раздулась, поглощая всё вокруг, но Ника была уже далеко от её центра. Вновь пошли в ход рубящие по диагонали и вертикали лучи, спиральные витки ментальных всплесков и всё те же невероятные лезвия Крыльев Ангела.

– Сила не в том, чтобы предаться разрушению! – зло выкрикнула Ника. Она отчаянно хотела ударить наполовину парализованную фигуру, что стояла напротив, но отсутствие рук делало её совершенно беспомощной – даже в этом иллюзорном, нереальном мире. Впрочем, Макс тоже не мог похвастаться подвижностью: пусть его и не затянуло по колено в жуткое кровавое море, но всё разрастающаяся площадь парализованного тела тоже давала о себе знать.

– Я есть ангел небесный! – вдруг возопил Макс. – Как же ты не понимаешь?! Мы посланы на эту Землю судить! Судьбою нам предназначено обладать силой Врага и разумом Человека! Быть Драконами, новым поколением Драконов! Не человеческими существами…

– Наши Враги… И то, чем мы стали… ­– сквозь зубы цедила девушка. – Это… И есть… Настоящие Люди!

Одинокий луч неожиданно прочертил воздух, и исполинская статуя юноши моментально лишилась одной руки. Огрызнувшись волной ненавидящей энергии, Макс ушёл назад, подгоняемый всё новыми ударами Ники. Он кружился и витал, но теперь выследить его перемещения было намного проще – кровавый след, тянущийся за обрубком левой руки, вычерчивал ровную рубиновую дорожку от одной точки пространства к другой. Эта кровь не успевала падать вниз за то время, пока мраморные существа носились по воздуху, и для Ники не составляло труда раз за разом появляться за самой спиной Макса.

– И они не убивают других людей намеренно! – девушка ощутила, что вязкая жидкость под её ногами уже щекочет живот под одеждой. – Они просто защищают себя, не желая истреблять нас под корень…

– Нет… Просто мы – материал для них, своего рода новые оболочки для коллективного разума!

– Ты не прав!

– Просто подумай! Разве хоть раз за последние годы мы нападали на них? Давали повод для упреждающих ударов? Нет! Агрессоры тут – только эти твари!

Противники в момент оказались на орбите планеты, оставив за собой насквозь прорванные слои пространства и времени. Здесь, среди звёзд, всё вдруг стало странным и страшным, и, подобно падающим искоркам, статуи снова метнулись вниз по широкой дуге, не переставая выбрасывать в стороны щупальца кривых лучей. Падение было жестоким, горячим и ярким…

– Всё, что им требуется – это тела, доступные для обращения, – Макс положил правую ладонь на предплечье левой, парализованной руки. – Так было бы и с нами! Мы могли стать очередными чудовищами в стане этих статуй… Но… Мы другие! Понимаешь?! Пока мы другие!

– Просто мы слишком глупы! – отважилась противиться Ника. – Мы – новое поколение, слепая ветвь! Мы не можем стать множеством сущностей, объединённых одним разумом…

– Ты защищаешь Врагов? Тех, которые отняли у тебя руку?!

Ника промолчала.

– Мы карающие ангелы! – продолжал Макс. – И в наших силах принести мир на эти земли! В наших силах разрушить тот барьер, который встал между людьми и чудовищами… Мы ангелы! Настоящие спасители мира! И всего человечества!

– Не знаю про ангелов, но ты точно болен!

Вибрирующие крылья обеих статуй скрестились, взвизгнув, и разошлись, схлестнулись вновь… И тогда Ника пустила тоненький лучик концентрированного раздражения, чистой злости в аккурат между ними, в ту щель, которую не мог заметить обезумевший от собственных проповедей Макс. Подобно игле, атака девушки вонзилась в поверхность мраморной статуи, прошив её насквозь. И если входное отверстие с трудом можно было различить невооружённым взглядом, то выходное представляло собой окровавленную дыру на половину спины белоснежного демона.

– Разговор окончен, – отчеркнула Ника, сощурившись. – Нам всё равно друг друга не понять…

– Будь ты проклята! – Макс кричал уже сквозь сомкнутые зубы. Неожиданно потеряв под собой основу жизни, он неотвратимо погружался в пучину бездонного океана крови. – Будь ты проклята вовеки!

– Кто-то успел раньше, – холодно ответила девушка. – Я сама себя прокляла… Этой поганой формой.

Крыло Ангела Ники врубилось в бок мраморного юноши, и совершенная броня не выдержала – Макса просто перерубило надвое, и лишённое силы существо растворилось в воздухе подобно упавшей на ладошку снежинке. А вместе с ним начала пропадать, истаивать в воздухе и Ника. Она сама не смогла сказать – почему… Просто… Кто-то или что-то сжалилось над ней. Над человеком, а не безумствующим демоном отмщения и злобы…

– После произошедшего… – голос Майи сейчас казался почти неслышным. – Те, кого вы зовёте Врагами… Они не позволят подобному произойти вновь… Они сотрут с лица Терры всё, что будет способно на такую ярость… В этом мире больше не будет крови…Возможно, они дадут людям ещё немного времени… Для них это время длиною в жизнь... Но… Для истинного Человека это ничтожно малый срок…

Соичиро осторожно нагнулся над неровной могильной плитой, вчитываясь в знакомые уже имена пропавших в бою разведчиков. Среди них, кривовато выбитое по граниту, читалось и имя Ники. Словно бы не решаясь провести привычный уже ритуал, азиат медленно положил букет грязных и давно увядших цветов перед неумело сделанным надгробием. Со смертью Ники и засвидетельствованным превращением Макса во Врага жизнь Акаги вдруг стала немного иной, хотя и не особенно отличающейся от жизни прежней. В конце концов, он был носителем опасных знаний, находился в зоне риска – и лишь ценой немалых усилий получил подобие свободы, пусть и под круглосуточным наблюдением.

Враги не появлялись уже около года, и человеческое существование постепенно восстанавливалось в какой-то своей абстрактной цене. Что-то вновь появилось в душах людей, что-то вроде слабого лучика надежды. Уже приблизившиеся к первобытному состоянию оборванцы, только и умевшие что управляться с оставшимися технологиями, вновь находили в себе интерес к технологическому развитию и оживляли многие замороженные проекты. Научные лаборатории с удвоенной силой взялись за исследования, и, пока горизонт был чист, могло показаться, что угроза ушла навсегда… Во всяком случае, никогда ещё Враг не оставлял человеческое племя без внимания на столь длительное время…

Акаги встал с земли и отряхнул колени от налипшей пожухлой травы и грязи. В его холодном взгляде можно было уловить оттенок печали, но у людей, выросших в военное время, не принято было подолгу сожалеть о смертях близких – подобное оставалось слишком уж частым явлением. И всё же Соичиро на минуту задержался у пустующей могилы тех, кого можно было считать потерянными без вести.

– Ты не сказал никому о том, что видел и слышал? – неслышно спросила оказавшаяся поблизости девушка в форме обыкновенного полевого разведчика. – Я имею в виду – правду…

– Нет, – покачал головой Акаги, сразу же поняв суть вопроса незнакомки. – Не всю. Только то, что они хотели услышать.

– Возможно, людям было бы полезно это знание…

– Возможно, – согласился он с лёгкой неохотой в голосе. – Но это не мне решать. Я всего лишь человек…

– Именно от людей зависит так многое в этом мире…

– Майя? – безразлично предположил Соичиро. – Наверное, Дракону должно быть виднее… Но… Ваше время ушло. Ты – последний…

– Последняя, – зачем-то поправила девушка.

– Ты – последний Дракон, всего лишь обладающий своей индивидуальностью. Ты – искусственное существо. Возможно, некогда твоё существование и несло какой-то смысл. Вдохновляло других на героизм и внутренние перемены. Твой пример придавал людям сил. Но, несмотря ни на что, твоё время прошло. Ты сильна, как были сильны твои предшественники… Но теперь у тебя появились последователи…

– Драконы новые?..

– Именно. На этот раз никаких экспериментов с человеческим разумом… Только механика и биотехнологии…

– В конце концов, всё повторится… И я боюсь этого…

– Ты всего лишь машина. А машины устаревают. Это неизбежно… И твоё место – на свалке истории…

– Хорошо, возможно, – она кивнула. – Но… Я хочу сказать всего две вещи. Первое: я, возможно, не человек по своей форме, но даже при этом я могу предугадать то, что случится с вами, людьми. Вы готовитесь идти к звёздам на огромных летучих кораблях. Вы хотите спастись от Врага там… Но… Спасения не будет до тех пор, пока среди вашего народа живёт стремление к совершенству. Иными словами, никогда…

– Бред… Горячечный вымысел! Мы найдём, как защитить себя. Рано или поздно.

– Предположим… Но… Тем не менее, второе: пока у человечества есть выбор, война не прекратится. Никогда и нигде. А Драконы… Не имеет значения, какое поколение машин будет появляться из ваших ангаров… Драконы всегда останутся Драконами. Они обязательно предстанут перед собственным Выбором, так или иначе. А я… Я действительно больше не нужна здесь. Прощай.

Акаги не ответил, сверля тяжёлым взглядом торчащий из-под земли у самого горизонта прямоугольник межзвёздного корабля. Громада чудовищной металлической структуры поражала воображение, но издали, с достойного расстояния, она казалась нелепой и даже бессмысленной… Грязным пятном на фоне пустого неба.

Акаги снова посмотрел на межзвёздный корабль и нахмурился: там, на фоне монструозного челнока, виднелась фигура его безмолвного наблюдателя – Дракона сотворённого, заключённого в биомеханическом теле стройного юноши с белоснежными волосами до плеч. Дракона могущественного, способного молниеносно перестроить своё тело в громаду чудовищного оружия – но при этом лишённого даже надежды на перемены и какой бы то ни было… Выбор.