Про осьминожка (истории для одной девочки)

Какое-то время жил у нас в аквариуме осьминог. Маленький еще, не более тридцати сантиметров вместе со щупальцами, но всё же в полутораметровом аквариуме ему было тесновато.

Поначалу осьминог сердился, и вот тут нужен был глаз да глаз. Запыхтит, защелкает клювом, выпустит черное облако – хватай его и пересаживай в таз. А сам быстро меняй воду, благо, море рядом, в десяти шагах от дома. Бывало, мы с братом по пять раз в день наполняли большой аквариум. Не успеешь – осьминог погибнет от собственного яда.

Принесли осьминожка знакомые рыбаки. Он запутался в неводе вместе с косяком золотисто-синей рыбки сайры и потерял часть щупальца. Вот рыбаки и принесли его к нам на поправку.

Мы прозвали осьминога Васькой – больно он был похож на местного алкоголика дядю Васю бессмысленно-философичным взором больших печальных глаз.

Мама ругалась, говорила:

– Вы что, не могли животному морское имя придумать?

– Какое? – спрашивали мы. Для нас тогда мир еще замыкался в кольцо двора и дикого побережья, и морских имен мы не знали.

Мама долго молчала, а потом выдала:

– Оскар!

В результате осьминог стал Васькой Очкариком, что сочеталось с темными кругами вокруг глаз и с его характером.

Темперамент у Васьки был меланхоличный, характер спокойный, «нордический». Он быстро привык к неволе, по-студенчески ел все, что дают, часами пялился на мельтешение вокруг аквариума и лишь иногда, когда хлопала от ветра форточка, включался пылесос или телевизор, когда кто-то вдруг вскрикивал или запевал песню, осьминог стремительно бросался в искусственный грот, втягивал щупальца и бдительно посверкивал глазками – не ушла ли опасность?

Меня и брата он не любил, потому что мы его дразнили и требовали цветных фокусов. Как только мы вжимались лицами в стенки аквариума, Васька хватал гальку и швырял в нас, целясь точнехонько в носы. Приходилось наблюдать издалека, чтобы он случайно не разбил толстое стекло. А цвет осьминог менял только для бабушки.

С бабушкой у Васьки были особые отношения.

Бабушка приезжала к нам в гости, жалела, плакала о его нелегкой осьминожьей судьбе, жаловалась на свою, уважительно называла Василием. И осьминог слушал внимательно, вежливо перекрашивался то в красный, то в бурый, то в бежевый цвет в зависимости от ее рассказа. Бабушка кормила его деликатесами: кусочками отварной курицы, белым хлебом, свежепойманной рыбой. Вася деликатно, одним щупальцем, брал угощение, рассматривал, клювом жадно не щелкал, кушал эстетично, словно гурман на светском приеме.

Однажды Васька Очкарик задумался, загрустил, спрятался в грот и совсем перестал есть. Неделю мы его уговаривали выйти из депрессии, но ничего не получалось. Глаза тускнели, в них разливалась вселенская печаль и безнадежность, словно он принес себя в жертву за все грехи мира.

Срочно вызвали бабушку. Она приехала с сумкой вкусностей, но осьминог и ей не захотел исповедаться.

Тогда мама позвала знакомого специалиста-ихтиолога, тот пришел, осмотрел осьминога и засмеялся:

– У вашего Васи скоро осьминожки появятся, – сказал он и посоветовал срочно отпустить Васю-Василису на свободу.

И мы пошли его выпускать в море…

Всей семьей долго стояли на берегу, вглядываясь в прибрежные пронизанные солнечными лучами волны. А вдруг осьминог запросится обратно – домой?

Аквариум долго еще оставался пустым, пока в нем не поселилась стайка купленных на рынке гуппи. Гуппи были глупыми, неинтеллектуальными и скоро нам с братом надоели.

Вечерами, устраиваясь удобно в своих кроватках, мы сочиняли и рассказывали друг другу сказки про нашего осьминога Васю и его (ее) многочисленное потомство. Надеялись, что вот плавают они где-то там дружной гурьбою – счастливые и свободные.

Наши осьминожки…

Почти родня.