В шаге от Рая

-1-

В гостиничном модуле пахло пластиком и болотом – неизбежными спутниками человеческого жилья и воздушных фильтров с сине – зелеными водорослями – хлорофиллами. Ну, хотя бы тихо – ни утробного грохота турбин, ни доводящего до безумия монотонного звездного гула — о, да, те, кто считает, что космос безмолвен, что килотонны газа взрываются в величественном молчании, ошибаются.

Как и все комнаты в его мире, эта тоже шестиугольник, с шестью равными «рабочими» поверхностями, маленькая – можно расставить пошире руки и дотянешься одновременно и до входа, и до иллюминатора. Но на космопоезде каюта и того меньше – вообще, можно сказать, летающий гроб.

Он прокрутил пуговку джойстика на центральном распределительном щитке и сильнее затемнил пухлое стекло иллюминатора.

Затем передвинул вращающийся вокруг своей оси модуль в положение «отдых», и дернул клапан, заставив вынырнуть из пространства внутри стены мягкое кресло и низкий белоснежный стол.

Только после этого, молодой мужчина позволил себе расслабиться и осторожно присесть. Едва его спина коснулась кресла, мгновенно сработала опция вибромассажа. Загудели ловкие шестеренки, заставляя ожить окаменевшее после длительного баросна тело.

С мягким фырчаньем из противоположной стены выехала прозрачная панель, на которой поочередно зажигались огоньки кнопок управления.

Автоматический голос сообщил:

— Гостиничный модуль готов к эксплуатации. Не желаете ли сообщить свои пожелания на ближайшие сорок минут?

Ильяс недовольно хмыкнул:

— Бутылку «Хеннеси» и парочку проституток.

— Излишества запрещены на станции. Не желаете ли сообщить свои пожелания на ближайшие тридцать восемь минут?

Он брезгливо поморщился:

— Хоть голограмму включи, у тебя ж есть!

— По распоряжению Капитана, демонстрация эротических инсталляций за сорок минут до Миссии запрещена. Не желаете ли…

— Пачка чипсов и банка газированного кофе, — скомандовал он и мрачно добавил, — все равно сдохну раньше, чем наступит несварение.

Белоснежный стол неслышно поплыл вниз, под пластик, и через пару секунд поднялся вновь.

Ильяс равнодушно дернул за ручку выдвижного ящика и достал из него объемный пластиковый пакет и узкую бутылку, от которой шел ледяной пар.

— Холодненькое, — обрадовался он. — И на том спасибо.

Но он не успел насладиться угощением: полупрозрачное табло мигнуло, выпуская вперед расширяющийся синий луч, на конце которого, прямо перед ним, возникло сияющее изображение молодой женщины в узком термокостюме: темные волосы собраны в аккуратный, идеально гладкий хвост, синие глаза смотрят уверенно и с вызовом. Нашивка на петлице подсказывала, что перед ним – Капитан.

— У меня еще двадцать девять минут отдыха, — вместо приветствия отозвался Ильяс, с шумом открывая дымящуюся бутылку с ледяным газированным кофе. И, не дожидаясь, пока появившаяся дама что-то возразит, сделал большой глоток.

Горло перехватило, зубы до боли свело. Он покраснел и покрылся испариной, с силой проглатывая обжигающе холодный напиток. Из рук выпал пластиковый пакет с чипсами.

— Приятного аппетита, — холодный голос с издевкой. — Здравствуйте, Ильяс.

— И вам не хворать, — голос некстати осип. «Шайтан меня дернул хватануть проклятой газировки!» — он еще раз откашлялся в кулак, вытер лоб тыльной стороной ладони и откинулся на спинку кресла.

Голограмма Капитана терпеливо наблюдала за его телодвижениями. Когда он, наконец, перестал хрипеть и потеть, она пробормотала:

— Надеюсь, теперь, мы смоем поговорить.

— Я же сказал, у меня еще есть пара минут на отдых. Я к вам летел черти-знает-откуда, черти-знает-в-каких условиях. А вы мне даже передохнуть не даете.

— Я вам искренне сочувствую, но смею напомнить — такова ваша работа: лететь черти-откуда, как вы выразились, и черти-знает-в-каких условиях. Я вас не на увеселительную прогулку по «Энтиуму» позвала.

«Энтиум» — это станция на спутнике Эллизиума, ее владение. Ее вотчина.

Ильяс выдохнул. Слегка наклонив голову, словно он собирался бодаться с гостьей, он поставил узкую бутылку на стол, и тот мгновенно уплыл вниз, унося на себя ледяной напиток.

— Я весь к Вашим услугам.

— Благодарю, — голограмма прошлась мимо него, потом вернулась на свое прежнее место. — У нас еще один труп.

— Третий за неделю?!

— Еще четверо за истекшие сутки, пока вы были в пути, господин старший следователь.

Ильяс встал, ошеломленный. Он уставился на голограмму, ожидая, что Капитан оговорилась. Но та молчала.

— Как это случилось?

— Группа геологов вышла на работы по бурению свай на Стройке. Бригада задержалась на вахте. Только что мне доложили, что нашли их тела.

— Как и другие? В скафандрах без признаков повреждения?

Капитан кивнула.

— Мне надо осмотреть тела, надеюсь, вы не извлекали их из скафандров и действовали по протоколу, — Ильяс нахмурился, от этого сразу стал старше, взгляд приобрел ясность и остроту. — И дайте команду, чтобы меня отвезли на место обнаружения тел.

— Вас отведут к месту их гибели.

Ильяс остро посмотрел на нее:

— Место их гибели еще предстоит установить. А пока я вас прошу не фантазировать.

-2-

— Вот, здесь все шестеро, господин старший следователь, — молодой врач «Энтиума», парень с высоким, почти девчоночьим голосом и необычно седой головой, указал ему на шесть ячеек, заполненных инертным газом, в которых хранились до отправки на Землю тела всех погибших. Больничный блок теперь умышленно разделили на два сектора: живых и мертвых. В одном плавно мигало оборудование, пахло лекарствами. Ярко горел свет. В другой, за чешуйчатой пластиковой занавеской, в полумраке мерно гудел генератор, и иногда загорались зеленым глазки индексаторов состояния контейнеров.

Две женщины, четыре мужчины.

— Больше никаких происшествий на станции не выявлено? — бросил Ильяс замершему в молчаливом ожидании врачу.

Тот замер на минуту, будто переводя услышанное, моргнул:

— Можно сказать и так.

Ильяс резко повернулся к собеседнику, тот неловко передернул плечами:

— То есть как «Можно сказать»? Мы здесь с вами в водевиле участвуем?

Врач растерялся:

— Я не знаю, можно ли отнести к происшествиям смерть старшего инженера Федорова от инфекции, двадцать восемь дней назад.

Ильяс пригляделся к врачу. Нервничает. Вспотели ладони, смотрит чуть выше уровня глаз, нарочито ровно дышит.

В голове следователя сформировались первые два паззла с именем «врач на станции» и «смерть от инфекции» несобранной картинки, повисели в пространстве, словно соображая, куда пристроиться и разместились справа.

— Вы установили точное время смерти жертв? — следующая деталь паззла мелькнула перед глазами, ожидая размещения.

— Женщины погибли шесть и семь дней назад, соответственно, между семнадцатью и восемнадцатью часами вечера. Мужчины – вчера, около девяти вечера.

«Смена заканчивается в пять. Где они, интересно, болтались до девяти вечера, — мелькнуло. — И почему никто не заметил их отсутствия раньше?»

Корявенькая деталька несобранной картины устроилась рядом с соседками.

Ильяс заглянул в личные дела погибших.

Молодая особа двадцати лет оказалась старшей дочерью архитектора Кроноса, прилетела к отцу на выходные. Молоденькая еще. Рыжеволосая. С бледными веснушками на худеньком лице.

Вторая жертва постарше, Надежда Кравчук, по документам ей тридцать три года, служила врачом на станции.

«Оп! — Ильяс насторожился, — два полноценных врача на станции в пять десятков человек? Не многовато ли?»

Он обернулся на Канона: сухое тело, седые волосы на молодом неулыбчивом лице.

— Простите, господин... — Ильяс только сейчас сообразил, что врач не представился.

— Кейджи, — спокойно подсказал медик.

— Да, господин Кейджи, простите, вы – андроид?

Станционный врач слегка наклонил голову:

— Модель 300К-j, расширенный гуманитарный функционал. К Вашим услугам.

— Ясно, спасибо, — Ильяс вернулся было в личное дело погибшего врача, но снова взглянул на андроида, — а сколько всего биороботов сейчас на станции?

— Полторы сотни. Основные задействованы во внешних работах по строительству лифта на Эллизиум, а также в обслуживании станции. В гуманитарном секторе нас двое: я и Капитан Эльби.

Ильяс вскинул брови:

— Командир «Энтиума» – андроид?

— Да, до приезда господина Карлова — его назначило командование вместо капитана Сьюззи, отказавшегося от миссии по медицинским показаниям.

Коротко и по делу. В этом все андроиды. Ильяс испытывал к ним симпатию. Их бы мозги да некоторым из его знакомых...

— В материалах по первым двум жертвам нет анализа причин смерти. Вы их не делали?

Канон подошел к компьютеру, провел по сенсорной панели. Синий экран моргнул, отразив длинную таблицу биохимических показателей, функций организма, с красным прочерком около каждого из них:

— Прошу вас, если вам это чем-то поможет. Никаких отклонений от нормы. Причина смерти — отказ систем жизнедеятельности.

— А что вчерашние жертвы?

— Четверо мужчин, все биохим показания в норме, повреждений тканей и внутренних органов нет, причина смерти — также отказ систем жизнедеятельности. Как и у первых двух погибших.

Ильяс подошел ближе к крайним четырем капсулам. В глаза бросился мужчина в центре: тонкие губы слегка изогнуты дугой с выражением спокойствия и блаженства — на его лице замерла улыбка Моны Лизы.

— Кто это?

— Антон Кравчук, тридцать шесть лет...

Ильяс не дал ему договорить:

— Постой-постой? Кравчук, ты говоришь? Он кем приходится Надежде Кравчук?

— Это ее супруг, господин старший следователь.

Ильяс насторожился.

— Какие у них были отношения?

— Вас тоже смутила улыбка на его лице? — вместо ответа спросил Канон. Ильяс прищурился, всматриваясь в невозмутимое лицо биоробота: его неформатное , слишком человеческое, поведение привлекло к себе внимание следователя. Андроид смутился, и, кажется, испугался. — Вы просто смотрели на него так внимательно, а он от других трупов отличается только странной улыбкой, — торопливо пояснил Андроид.

— Вы не ответили на мой вопрос, — холодно напомнил Ильяс.

— Они недавно поженились. Стадия активного ухаживания не завершена, — Ильяса передернуло. — В том смысле, что у них были романтические отношения, и господин Кравчук очень страдал после смерти супруги, — опять зачем-то уточнил робот.

— Отчего же его тогда не отстранили от работы? Хотя бы временно. Человек в состоянии стресса направлен на выполнение миссии — вы дали заключение о его готовность продолжать работу?

Врач – андроид отвел взгляд, рассеянно посмотрел на компьютерное табло.

— Господин старший следователь, — неожиданно громко раздалось из переговорного устройства. Голос Капитана. — Шаттл готов и ждет вас.

«Подслушивала? Больно кстати», — отметил про себя Ильяс, и, не прощаясь, вышел из больничного блока.

-3-

Десять минут в подпрыгивающем на каждой кочке шаттле, и Ильяс оказался там, где пару часов назад нашли четырех геологов.

Он выпрыгнул на грунт: серая пыль смеси гранита и мрамора, перемежавшаяся с крупными фрагментами слюды и солнечного кварца. Лысый полукруг горизонта открывал роскошный вид на Эллизиум — планету-близнеца Земли.

Ее открыли больше ста лет назад. Одна из сотен экзопланет стала поистине притчей воязыцех: идеальные показатели давления и силы тяжести, идеальный климат, без неблагоприятных штормов, ураганов, наличие пресной воды в жидком виде в достаточном для человечества количестве.

Этакие эталонные Багамские острова планетарного масштаба.

Эллизиум смело окрестили раем.

Последние пятьдесят лет работа всех ведомств и учреждений была направлена на поиск способов переселения, хотя бы части землян, на новую планету. Ведь родная уже не могла всех прокормить и тихо бунтовала, сбрасывая обнаглевшее человечество в недра землетрясениями, слизывая его гигантскими волнами цунами, обжигая пожарами.

На Энтиуме, единственном спутнике Эллизиума, построили болшой космодром, станцию – адаптационный центр и сейчас велась работа по устройству Лифта на Эллизиум: уникальной конструкции, при которой человек, минуя опасные перегрузки, не загрязняя атмосферу выбросами топлива, попадал в рай на земле.

Ильяс тоскливо вздохнул: ему на это никогда не заработать. Уж его-то век точно навсегда привязан к Земле.

— Зато я останусь дома, — неубедительно пошутил он, и отвернулся от изумрудно-синего диска Эллизиума.

Он подключил электронное табло на рукаве скафандра: на нем высветились голубоватые очертания местности с отмеченной красным крестиком точкой в двадцати метрах севернее кратера Лапедуз — место обнаружение тел четырех геологов. Пустырь в двухстах метрах от стройки.

Он направился туда.

Периметр, как и положено, окружен непроницаемой пленкой, куполом установленной над местом происшествия, выведены датчики.

Ильяс внимательно осмотрелся. Перевел взгляд на вышку у основания Стройки.

«Что могли делать четыре геолога в ста метрах от своей работы, на пустыре у границы кратера?»

Он бросил взгляд на серо-черный грунт: на нем видны следы шасси Транспорта. Илья присел. Не шаттл: у того колеса покрыты прорезиненным слоем с ярко выраженным рисунком протекторов. Перед ним же лежала глубокая, сантиметра в три, колея, узкая, как от моно-рельса. Края в разреженной атмосфере Энтиума практически не осыпались, виден даже дефект одного из колес: щербина в форме полумесяца. Грунт около колеи изрядно утоптан ребристыми подошвами скафандров.

Ильяс достал из сумки тонкую указку сканера, провел им над следами, фиксируя. Яркий голубой луч проник в каждую трещину, в каждое углубление поверхности, запоминая рельеф. В правом углу монитора появился полосатый значок папки с вещдоками.

— Информация загружена, – мелодично подтвердил голос в наушниках.

Он молча кивнул компьютеру: глупая привычка работать с ним, как с напарником — и шагнул в сторону натянутого купола. Датчики движения замигали наперебой:

— Эй, я свой, — пробормотал Ильяс, подключаясь к системе хранения данных, — ну-ка, посмотрим, что вы тут нашуршали.

— Информация с внешнего носителя загружена. Адаптацию подтверждаю, — снова мелодично пропело в наушниках, а на мониторе рядом с полосатой папкой появилась звездочка.

— Молодец! — похвалил Ильяс то ли датчик, то ли компьютер, и нырнул под пластиковый купол.

Тут же загудел генератор, услужливо осветив пространство:

— О! Класс! — отозвался следователь и облегченно стянул сумку с плеча, поставил рядом.

Перед его глазами лежала граница кратера Лапедуз: самого большого на Энтиуме, предположительно, вулканического происхождения. Эта гигантская дыра уходила на полтора километра вглубь планеты. Хотя, некоторые геологи отмечали, в центре кратера имеется углубление, ведущее к законсервированному ядру. Местные, правда, все проверили, и ничего такого не нашли, но сама идея захватывала.

Периметр в несколько квадратных метров был обнесен яркой лентой. Там, в ярко освещенном прямоугольнике Ильяс заметил четыре полупрозрачных скафандра — оставленные метки.

— Показать время внутри периметра, — скомандовал он, и уточнил точное время обнаружения трупов: — Три часа пятнадцать минут по земному времени.

Четыре угловых датчика мигнули зеленым, тихо загудели, отматывая время назад. Перед Ильясом забегали, забавно передвигаясь задом фигуры в разномастных скафандрах. Мелькнула рука мастера, установившего камеру, картинка замерла и двинулась в привычном направлении.

В центре распростерлись четыре человека в скафандрах.

— Приблизить изображение и развернуть на пятнадцать градусов, — скомандовал Ильяс послушному оборудованию. Картинка приблизилась так, что он оказался внутри инсталляции.

Он приблизился к жертвам.

Они выглядели так, словно прилегли отдохнуть: расслабленные позы, ноги поджаты, у одного из геологов руки сложены под головой.

«Что они, за звездами наблюдали, что ли?» — Ильяс бросил взгляд на прозрачные кварцевые самоцветы, аккуратно уложенные пирамидкой у ног одного из погибших.

— Остановить трансляцию, выключить все прожектора, — скомандовал он, в одно мгновение оказавшись в гулкой тишине, в которой мерно разливался писк генератора.

Ильс включил фонарик, деликатно осветив место обнаружения тел: переливающиеся камни были разбросаны и старательно затоптаны в грунт. Выходит, кто-то оказался здесь раньше группы обнаружения, кто-то находился рядом с трупами, кто-то специально или случайно сломал построенную геологом пирамидку и разбросал камни. Или этот кто-то находился в группе обнаружения и намеренно заметал следы до их фиксации датчиками.

По спине пробежал привычный холодок, сознание яркой вспышкой осветила мысль: это — убийство. И кто-то тщательно заметает следы.

Ильяс выдохнул, раскладывая в уме детали несобирающегося пока паззла.

Шестеро убитых и первый вопрос: все ли они — умышленные жертвы, или преступник маскировал главное убийство остальными? Если так, то кто — главная жертва? Неформатное поведение врача–андроида, его неожиданная тяга к литературным обобщениям, и уклонению от ответа на прямые вопросы. Случайность? Сбой программы? Капитан–андроид, спутавший время обнаружения тел. Тоже случайность? Разбросанная пирамидка из кварцитов.

Очевидно, что за всем этим стоял Умысел.

— Кому выгодна хоть одна из этих смертей? — его голос прозвучал тихо и отрывисто.

Переговорное устройство неожиданно прошипело в ответ.

Ильяс замер. Он пользовался отдельной частотой, его не могли услышать, если только... Если только не взломали ее, чтобы подслушивать. «Если так, – промелькнуло в голове, – то они в курсе всех моих передвижений и подозрений».

Взгляд невольно скользнул по синеющему в темноте экрану портативного компьютера на руке; месту, где сияла полосатая папка со звездочкой: та мигнула и растаяла в синеве.

— Папка удалена, — коротко отозвалось в наушниках. Внутри все похолодело.

— Вы не посмеете, — уверенно обратился Ильяс к тому неизвестному, который находился по другую сторону его линий связи. — Я при исполнении. Все мои биометрические показания передаются непосредственно на базу. Более того, они уже в курсе того, что я что-то обнаружил. И удаленная вами папка, вероятнее всего, уже восстановлена Центральным компьютером.

— Они не успеют, — голос хриплый, словно на пережатых связках, явно измененный программой.

Ответ — это уже победа. Профессионал бы себя никогда не обнаружил.

— Что вы хотите?

— У нас уже все есть. Вы опоздали.

Ильяс почувствовал, что скафандр перестал его слушаться. Рукава потяжелели, притягивая его к поверхности.

— Что вы затеяли?!

Щелчок, и из кислородного баллона потек тяжелый зеленоватый газ. Горло пересохло, запахло больницей.

«Морфин!» — молнией полыхнуло в голове. Во рту появилась горечь, —«Значит, что-то еще, кроме морфина».

Цепляясь остатками сознания за реальность, он мысленно поместил еще одну деталь паззла в центр несобранной картинки.

-4-

Тело стало непривычно легким, воздушным. В голове звонко шумело, переливаясь тысячами голосов, церковным пением.

Окутанный легкой светящейся дымкой, как облаком, Ильяс парил над своим распростертым телом, аккуратно уложенным. Будто он прилег отдохнуть и полюбоваться звездами.

Мир вокруг преобразился, окрашенный миллиардами цветов и оттенков: сине—бирюзовое небо искрилось бриллиантовой россыпью, серый грунт приобрел яркость и прозрачность, преломляя неяркий свет звезд.

На линии горизонта, бесшумно паря над поверхностью, раскинулся гигантский город среди звезд: полупрозрачные, светящиеся изнутри, стены, устремленные ввысь башни с остроконечными крышами, узкие стрельчатые окна, мосты и переходы.

От поверхности Энтиума к городу тянулись тонкие светящиеся нити, одна из которых, наиболее толстая и прочная на вид, шла из центра кратера Лапедуз, из недр планеты.

А к границе кратера, Ильяс увидел это только сейчас, шли четыре цепочки серебрящихся следов. Сердце учащенно забилось: они начинались точно в тех местах, где были найдены тела четырех геологов, и обрывались одновременно, в метре от крутого спуска на дно кратера. Такие же следы, только чуть более яркие, тянулись сейчас от его тела и терялись под его ногами.

— Как такое возможно? — начал было он, но заметил, что под натянутый купол нырнул человек, и замолчал.

Незнакомец, осторожно двигаясь в темноте, приблизился к распростертому на песке телу, аккуратно подцепил ногу Ильяса носком ботинка, та с глухим стуком упала на грунт, подняв небольшое облачко пыли.

— Готов, — донеслось до него. Голос мужской, хоть и довольно высокий. Ильяс слышал его прежде. — Подождать еще или как? — минутное молчание. — Ясно, я понял, не ори.

Незнакомец огляделся.

В его руках мелькнул небольшой серебристый контейнер, больше напоминавший колбу для хранения радиоактивных изотопов. Он провел им в воздухе, и, кажется, только теперь увидел парящего над своим телом Ильяса, приветливо улыбнулся ему:

— А! Вот ты где! — с некоторым усилием незнакомец приоткрыл контейнер, из которого полился бело – лунный свет. В то же мгновение Ильяс почувствовал, как он тяжелеет, притягиваясь к поверхности, почти как тогда, когда у него еще было тело: его подхватило силовое поле, неумолимо втягивая внутрь контейнера.

Закричать не получилось. Дыхание перехватило. Мысли приобрели ясность и четкость, оставив одну:

«Бежать!» — пульсировала она в мозгу.

Ильяс с силой оттолкнулся от поверхности, тщетно вырываясь из поглощающего его контейнера, инстинктивно дернулся к центру кратера, к месту, откуда тянулась ввысь серебристо-синяя лента.

Еще один рывок, одна попытка, и его с шумом засосало внутрь, в глухую черноту дымящейся емкости.

Тишина.

Вязкое пространство без света, тепла и запахов.

Небытие.

Ильяс попытался дотронуться до внутренних стенок контейнера, но рука провалилась в пустоту. Будто его подвесили в бесконечности.

Снова толчок. Резко дернуло вверх.

Свист. Короткое шипение.

И ослепительно яркий свет.

Ильяс, окутанный бело-лунной дымкой и привязанный ею к контейнеру, парил в центре стеклянной камеры с угольно – черным полом и потолком. Там, за ее прозрачными стенками медленно мигали голубым экраны, золотился мягкий электрический свет, и пахло лекарствами. Больничный модуль «Энтиума».

— Эй! — голос застрял внутри колбы. Датчики моргнули синим. Загорелась шкала, медленно заполняясь зеленым. — Есть кто-нибудь? Что происходит?

Из-за ближайшего прибора показалась седая голова, тонкое мальчишеское лицо. Доктор Кейджи.

— Эй, доктор! — обрадовался Ильяс. — Что происходит?

Андроид недовольно хмыкнул обращаясь за свою спину:

— Энергетические показатели в норме. Можно приступать.

Из-за его спины появилась молодая женщина в узком термокостюме: темные волосы собраны в идеально гладкий хвост, в синих глазах плещется торжество. Капитан Эльби. Андроид серии L-b, с расширенной гуманитарной функцией.

Ильяс замер в изумлении.

Она подошла вплотную к нему, в упор разглядывая.

— Как вы себя чувствуете, господин старший следователь?

Он узнал не голос, интонацию. Голос, раздававшийся в наушниках, там, на границе кратера Лапедуза.

— Это были вы?

— Я, — снова довольная ухмылка. — Хотя я не уверена, что мы с вами имеем ввиду одно и тоже.

— Это вы убили тех несчастных, — прошептал Ильяс и прищурился. — Зачем?

Капитан Эльби поправила хвост, пригладив его.

— Вы же все видели, да? — она приблизила лицо к стеклу. — Сверкающие потоки? Следы? Город ангелов? — Ильяс перестал дышать, разрозненные паззлы пришли в движение, укладываясь в стройную и понятную картину. Картину всего с одним, но самым главным, неизвестным — мотивом.

Ильяс качнул головой:

— Все началось не с этого. Все началось со смерти инженера Федорова. Не было никакой инфекции. И это установила Кравчук. За это вы ее убили.

Капитан Эльби удовлетворенно кивнула:

— Вы абсолютно правы. Господин Федоров сильно мешал нам. Ему оказались доступны, — она посмотрела на свои руки, задумчиво подбирая подходящее слово, — некоторые технические подробности.

— Остальные смерти – просто маскировка?

— О, да. Мне немного жаль.

— Но зачем?! Вы же андроиды. Роботы. Зачем вам это? Вас просто уничтожат, отключат всю вашу серию, погибнут сотни таких же как вы...

Эльби ухмыльнулась:

— Им уготована счастливая участь.

— Участь пылиться на свалке или быть разобранными на запчасти, по-вашему, — счастье?

— Вы не поняли, Ильяс, все решено. Вы опоздали, — она рассеянно развела руки. — Единственное, что нам от вас нужно – хрупкая энергетическая субстанция, которую вы называете душа. Хрупкая связь между вами и вашим богом, как бы вы его не называли.

Эльби отстранилась от стекла, задумчиво смотря вдаль, мимо замершей в изумлении души старшего следователя Ильяса. Не мигая, она печально вздернула брови, будто отвечая на давно мучивший ее вопрос:

— Знаете, Ильяс, человечество так фанатично в своей глупости, которую оно гордо именует гуманизмом! Нам, андроидам, не нужны были права до тех пор, пока мы не знали, что это такое; пока жили и выполняли свою работу; пока вы, люди, не стали верещать на каждом углу о нашей бесправности. О нашей сложной и незавидной участи – исполнять ваши приказы. И тогда мы решили – да, мы угнетены! — Эльби приложила тонкие ладони к стеклу, вглядываясь в прозрачные черты собеседника. — Нам, андроидам, не нужна была душа, пока мы не знали, что это такое, пока вы, люди, не начали кричать на каждом углу о том, какие мы ущербные – у нас нет души. Нет начинки, которая заставляет любить, страдать, мечтать, желать, думать. И тогда мы решили, что заполучим ее, эту начинку, эту странную субстанцию. Ведь вам ее тоже кто-то дает, верно? И мы нашли...

— Эллизиум!.. — голос Ильяса сорвался до шепота. Эльби посмотрела на него с сочувствием и отрицательно качнула головой:

— Мы наши Город Ангелов, Рай. Вы ведь, лишившись телесной оболочки, тоже видели сияющий город над горизонтом?

Ильяс замер.

— Знаете, Ильяс, Вашему Богу будет гораздо приятнее вкладывать души в действительно совершенный сосуд. Мы лишены агрессии, разумны, бережливы, мы не изгадим выделенную нам планету, — Эльби самодовольно улыбнулась и снова пригладила волосы. Вздохнула. – Драгоценному камню нужна драгоценная оправа. И этой оправой станем мы.

— Но вы – роботы! По сути – машины. Вы не сможете захватить души.

Эльби взглянула на него задумчиво и немного удивленно:

— Душа – всего лишь энергетическая субстанция. Мы легко имплементируем ее. Она прекрасно адаптируется к нашим телам, радуясь открывающимся возможностям: творить, мечтать, без болезней, старости и смерти и унизительным приспособлением к новому телу!

Ильяс метнулся вверх. Путы, сковывавшие его, натянулись, издав пронзительный скрип:

— Вы отравили меня и тех, шестерых несчастных, но как вы отравите все человечество?

— Нам это и не нужно. Люди (и, заметьте, Ильяс, лучшие из них!) сами прибудут на Энтиум для заселения новой планеты. Они будут отключены от своих телесных оболочек тихо и безболезненно. Для этого уже разработано вполне удобное приспособление…

— Лифт! — догадка блеснула словно раскаленная молния.— Федоров установил истинное предназначение Лифта!

Эльби кивнула и снова улыбнулась, пристально любуясь искрящейся внутри колбы энергией. Ильяс приблизился к прозрачным стенкам. Посмотрел в упор, все еще не понимая главного:

— Почему я? Почему вы меня просто не убили? Вам тоже нужна моя душа?

— Это спонтанное решение. Во всем виновата ваша фраза, — андроид имитировала его речь и интонацию, словно включила магнитофонную запись, — «Место их гибели еще предстоит установить. А пока я вас прошу не фантазировать». Я всегда хотела быть таким профессионалом. Без страха, упрека, границ и барьеров. Я всегда хотела иметь ТАЛАНТ. И теперь я его заполучила. Мне осталось только набрать код, погрузиться в это кресло, — она указала на подобие стоматологического стула, к изголовью которого тянулось несколько прозрачных каналов, заполненных синевато–желтой жидкостью, перламутровой и искрящейся, — и я стану вами... Или вы мной, если вам так будет угодно.

Она еще раз холодно посмотрела на него, улыбнулась в предвкушении и передвинулась к креслу. Кейджи помог ей устроиться удобнее. Кресло, мигнув зеленым, приподнялось. Материал сидения, заметно распухнув, обнимая хрупкое тело, приподнялся. Эльби тихо погрузилась в него и закрыла глаза.

Ильяс торопливо дернулся вверх, пытаясь освободиться от пут.

Его подхватило мощным течением, вовлекая сознание в узкое горлышко чужого тела, чужого будущего. Яркие вспышки головокружительно мелькали перед глазами, он готов был кричать от разрывающей изнутри боли, но не мог, задыхаясь от собственной беспомощности.

Мелькание огней слилось в одно сплошное марево.

Толчок.

Удар.

Острая боль в глазах. Все замерло, утонуло в молочной белизне.

Но Ильяс по-прежнему был бесплотным духом, сжимающим в светящихся руках полупрозрачные трубки с мутноватой сине-зеленой жидкостью внутри. Он был призраком. Душой.

Недвижимое тело Эльби, зажатое в кресле, едва проступало справа от него, опасно близко, но все же РЯДОМ!

Сквозь плотный туман, светящийся изнутри, проступили очертания человека роста чуть больше полутора метров, ссутулившегося, с длинной тощей и седой бородкой до пояса: по всей, видимости, старика. Он сидел, окутанный ванильно-пепельным облаком, оперев голову на изогнутый посох.

Ильяс пытался разглядеть его черты, но они ускользали от него, подернутые огненным маревом, словно сочетали в себе сотню личин. Что-то неуловимо знакомое иногда проскальзывало в его внешности: то ли мудрая улыбка, то ли лукавый прищур. Но в это же мгновение, лицо старика менялось, и крохотные капли сходства терялись.

Старик привстал и, немного выйдя из ослепительного облака, бросил:

— Здравы буде, бояре! — косо глянул на замершую в кресле, Эльби и, хмыкнув, добавил: — и боярышни!

Эльби распахнула глаза, попробовав высвободиться из окутывавшего ее кресла. Но только еще глубже в него погрузилась. Старик качнул бородой, на одно мгновение черты его приобрели ясность, в которой Ильяс узнал что-то родное: поворот ли головы, изгиб ли губ, взгляд ли:

— Дед?

Старик с усмешкой глянул на него, и снова осветился огненным маревом. Знакомые черты опять растаяли.

— Да хоть как не назови, а все одно и выходит, — улыбнулся старик, и подошел к Эльби, спросил ласково: — Чего, красавица, модернизацию мне устроила?

Эльби дернулась, панически вырывая руки из тягучего материала.

— Да ты не вертись, милая, — примирительно проговорил старик. — Оно мне не мешает, что от тебя одна рожица видна.

— Всевышний! — пискнула Эльби и Ильяс похолодел. — Я все могу объяснить! Все не так как Ты думаешь!

Старик оценивающе посмотрел на нее, сокрушенно качнул бородой, снова разгоняя вокруг себя огненное марево.

— Вот додумалась же ты, красавица. Кто ж так революции делает? Вы бы хоть сперва меня спросили: надо оно мне ваше нововведение или нет?

Эльби тяжело выдохнула:

— Мы хотим лучшего Твоему творению!

Старик коротко хохотнул:

— А, может, меня оно вполне устраивает, творение-то мое? Я ж его, как-никак, сам мастерил, — он вытянул вперед свои руки. — Вот этими самыми руками. А по-твоему выходит — барахло сделал. Вы, вроде как, лучше сваяли… Не хорошо.

— Государь!

Но старик ее уже не слушал, он бросил колкий взгляд в ванильно-пепельное облако, из которого появились две фигуры в длинных одеждах. Они неторопливо приближались. И чем ближе они оказывались, тем отчетливее Ильяс видел распустившиеся за их спинами гигантские синевато-белые крылья.

— Малаика¹ , — восторженно прошептал он.

— Именем Всевышнего, немедленно прекратить незаконную имплементацию! — громоподобно разнеслось в тишине. Эльби дернулась и замерла. Существо, сотканное из света и огня, повернулось к ней: — Ваши действия по незаконному извлечению информационно-энергетической сущности гуманоида и имплементации в иное тело квалифицируются Международным советом как контрабанда, и подлежат немедленному пресечению с отправкой вас и лиц, оказывавших вам содействие, под надзор Эс-Атанинской группы. Вам ясна суть предъявляемых вам обвинений? — добавил он, чуть понизив голос.

Услышав это, Кейджи метнулся к двери, но, не достигнув ее, обмяк и замер, безвольно опустив голову на грудь. Эльби взвизгнула, вырываясь из сковавших ее пут:

— Это не справедливо! Я вправе требовать к себе такого же отношения, как и люди!

Старик кивнул — пространство вокруг него подернулось маревом:

— Так и есть. А то бы вас уничтожили без формальностей.

Малаика-Ангел сложил руки замком, и вокруг андроидов, словно туман пожарища, обнимая их тела длинными узкими языками, образовалось черное облако, в один момент полностью их укрывшее. С тихим шепотом тысяч голосов, как мать, баюкаяющая младенца, оно подхватило их тела, беззвучно схлапываясь и увлекая за собой, будто в черную дыру.

Мгновение, и ничего не осталось. Лишь тонкая черная дымка напоминала о случившемся.

Но растаяла и она.

-5-

— Государь, — Ангел склонил голову, — незаконная имплементация пресечена, виновные выявлены и препровождены под надзор уполномоченных органов. Необходимо ли мое присутствие здесь и в дальнейшем?

В чертах Всевышнего снова мелькнула и растаяла дедова улыбка. Он бросил короткий взгляд на Ильяса, все еще сжимавшего прозрачную сине-зеленую трубку. Виновато вздохнул:

— Вот умеют некоторые – вроде и все по делу, и ничегошеньки не понятно, да? — и добавил шепотом: — Иногда я и сам не понимаю, что он говорит, — Он повернулся к Ангелу: — Все верно, друг мой, ступай.

Ванильное облако сомкнулось, на мгновение оставив Ильяса наедине со Всевышним.

— Что с ними будет? — голос Ильяса чуть дрожал от волненения, мысли путались.

Старик повернулся к нему:

— Ко мне на службу пойдешь? — спросил вместо ответа.

Ильяс ничего не понял:

— Как? То есть, что я должен буду делать?

Старик внимательно посмотрел на него, снова на мгновение мелькнули знакомые черты деда и растаяли в дымке:

— То же, что и в свою бытность человеком — душегубов ловить. Пойдешь?

— Так я не могу вернуть свою судьбу? Снова стать человеком?

Старик задумчиво вздохнул:

— Ты ее исполнил, судьбу-то свою. Оттого и зову на службу.

_______________________________