Сказка о двух улитках и прекрасной леди

Заглянешь в прогнозы погоды – а там только слабая облачность в понедельник, и буря, что отгрохотала, и ветки ломала, и пылью швыряла в окно, и та обошлась без дождя. И город звенит, пересушенный солнцем, как спелый горячий арбуз. Как керамический полый гранат в руках гончара – ведь всё здесь из белой глины. Каким ты виниловым сайдингом ни оборачивай центр, в какие зеркальные окна его ни ряди, весь город из белой безжизненной глины, крошащейся в пыль. Июль, и забудь о дождях – сухая листва безнадежно вздохнёт, а трава уж и дух испустила.

Даже склочные майны шагают с открытыми клювами. Кошки лежат под кустами пластом, словно умерли позавчера. Днём в небе грохочет солнце, а ночью тихонько звенит металлический месяц. Но после заката я редко по улицам шляюсь, поскольку район криминальный.

И вот на середине июля, на середине дня, на середине дороги я увидел улитку.

Белая глина исходит на пыль, асфальт раскалился – это вечером только его поливают водой из ведра, и нежный, пьянящий запах стоит над дворами. А вечер нескоро, улитка, меж тем, налицо. Деться ей некуда, да и взяться неоткуда, но она ползёт.

Тогда я поднял улитку и с нею в руке огляделся.

Пыльные жёсткие стебли, белая глина да майны с раскрытыми клювами – вот всё, что вокруг я увидел. И не было в этом июле ни единого уголка для улитки.

Понёс домой.

– Зря ты её подобрал, – сказала моя прекрасная леди, бледная от жары, ибо у моей прекрасной леди всё не как у людей. – Помнишь, что говорил дон Хуан, когда Кастанеда убрал улитку с дороги? Может, она все силы потратила, чтобы туда попасть, а ты сбил её с пути.

Я улыбнулся ей улыбкой, нежной, как гранатовый лепесток. Только для моей прекрасной леди я способен находить такие улыбки.

– Если бы мир хотел, чтобы улитка шла своим путем, она встретилась бы дону Хуану, а не Кастанеде. Всё просто, мой ангел. Угостишь её персиком?

И вот моя прекрасная леди зачарованно наблюдает, как улитка смакует янтарный персиковый ломтик, а я, дотянувшись до камеры, делаю снимок. Обычная история: как фокус ни наводи, улитка выходит чудесно. Но ангел мой словно крылом заслонился, шагнул от стеклянного взгляда в неясные тени.

Ну ладно.

Через неделю я сказал:

– По-моему, нашей улитке одиноко.

– Точно, – согласилась моя прекрасная леди. – Иной раз она взберётся на листик салата и так жалобно оглядывается, будто ищет кого.

– Попробую добыть ей подружку, – я сунул в карман фонарик и вышел в прихожую.

– Сейчас? Ночью? – ужаснулась моя прекрасная леди. – В криминальном районе?

О да, оно того стоило. Иногда хочется чувствовать себя героем.

– Не ночью, а поздним вечером. Все равно днём я никого не найду, улитки прячутся от жары. А в темноте могут выползти.

И я шагнул за дверь, в смутные тени и шорохи.

Над ночью звенит металлический месяц, а ниже прохладно, ночные тварюшки стрекочут, щекочут сухую траву, пробегая под нею. Асфальт остывает, политый недавно водою, и нежный, пьянящий запах вплетается в воздух. Фонарик в руке освещает чуть влажную землю, и землю сухую, и ветки, что сломаны бурей неделю назад. Улиток, однако, не видно.

Наверное, с час я брожу меж домов, по чужим огородам, вдоль чахлых, июльской жарой утомлённых растений. И листья сухие, и влажные листья, и скучные серые камни, и вдруг – белоснежной спиралью сверкает в луче фонаря. Улитка. На фиолетовом, почти чёрном в темноте листе райхона.

Сажусь на корточки, бережно отрываю лист.

– Э, брат, иди сюда, поговорить надо, – доносится из-за спины.

Влип. Район у нас криминальный.

Я осторожно зажимаю лист с улиткой в кулак – так, чтобы внутри оставалось пустое пространство. Медленно поднимаюсь, опуская фонарик в карман. И – в рывок, в бег, уворачиваясь от веток, петляя между гаражами, чтобы сбить погоню со следа, по белой сухой земле, по тёмным теням, со стучащей в кулаке раковиной, с грохочущим в груди сердцем, под оглушительно звенящим металлическим месяцем. Сзади топот и мат, и хрип, и гогот – а до подъездной двери всего ничего, но и погоня близка. На двери – кодовый замок в три цифры: чтобы человек встал и вспомнил число, и сложил пальцы в хитрую мудру, и нажал на мелкие круглые кнопочки, выскальзывающие из-под пальцев, на все три мелкие круглые кнопочки одновременно. Проклят будь час, когда нам её поставили! Не открыть мне замка хитрой мудрой, не успеть, за спиною топочут, и нам с улиткой конец.

Но тут подъездная дверь распахнулась сама, и ангел возник в сиянии бледной подъездной лампы, и пропустил меня внутрь, а дверь моментально захлопнул с таким грохотом, что дом содрогнулся.

И пока снаружи пинали дверь и матерились, я осторожно разжал кулак и показал моей прекрасной леди добычу – улитку, сверкающую белоснежной спиралью. И запах райхона витал над нашим поцелуем.

Ночью моя прекрасная леди разбудила меня, немилосердно тряся за плечи.

– Вставай, ну скорее!

– А? – спросонок я немногословен.

– Посмотри на улиток! Либо я сошла с ума, либо… даже не знаю, что. Я вышла воды попить, а там такое!

Я прошлёпал на кухню, где в большой миске, накрытой сеткой, обитала наша улитка. То есть теперь уже две улитки. И посмотрел. Потом умылся холодной водой, утёрся кухонным полотенцем и посмотрел ещё раз.

– Действительно, странно, – задумчиво сказал я.

Улитки сидели на плоском камне друг напротив друга. Сначала мне показалось, что их раковины поломаны, но приглядевшись, я увидел, что разломы выглядят чересчур аккуратно и продуманно. Больше всего раковины напоминали шкафы с раскрытыми дверцами и выдвинутыми ящиками. Внутри, кажется, что-то лежало. Более того – в щупальцах улитки держали какие-то соломинки, похожие на крошечные инструменты. Я машинально потянулся за камерой.

– А вот этого не надо, – сказала одна из улиток (вроде бы новая), выпуская свой инструмент и предостерегающе помахивая щупальцами. – Никаких снимков!

Мы с моей прекрасной леди присели и некоторое время сидели молча.

– Нельзя же так, – укоризненно качнула глазами на стебельках другая улитка (вроде бы наша), продолжая что-то монтировать в своей раковине. – Все-таки отсталая цивилизация, надо помягче.

– Вы инопланетяне? – с восторгом воскликнула моя прекрасная леди. – Я всегда знала, что вы есть!

– Конечно, есть, – ответила новая улитка, – но вовсе незачем кричать об этом в три часа ночи, чтобы все соседи услышали.

– Извините, – шепотом сказала моя прекрасная леди. – Значит, это первый контакт?!

– Ничего подобного! – заявили обе улитки хором. Они переглянулись, и наша с удвоенным усердием вернулась к работе, а новая недовольно повернулась к нам.

– Слушайте внимательно. Никаких контактов с вами не будет. Сейчас мой коллега починит свой аппарат, и мы улетим. Сеточку, кстати, уберите, а то лазером придётся резать.

Я очень осторожно, не делая резких движений, снял с миски сетку.

– А почему вы не хотите контактировать с землянами? – спросил я. – Если не секрет. Мы же разумные.

Улитка раздражённо втянула глаза внутрь, затем вернула их на место.

– Вот ты сегодня от гопников убегал. Меня аж укачало. Почему ты с ними не захотел контактировать? Они тоже относительно разумные, между прочим.

– Мы не все такие! – возмутился я.

– А ты телевизор посмотри, – посоветовала улитка. – И вопрос о разумности отпадёт.

Я пристыженно замолчал.

– Ну хоть объясните, откуда вы взялись! – взмолилась моя прекрасная леди. – Неужели все улитки – инопланетяне?

Улитка оглянулась на вторую, которая всё еще не закончила починку.

– Мы просто похожи на земных улиток, – обречённо пояснила она. – Мой коллега вылетел с орбитальной станции на разведку. Но его сбило бурей. При падении и двигатель, и генератор невидимости вышли из строя. Вы его приютили у себя, за что вам выражается официальная благодарность от командира корабля и всего экипажа.

– Да-да, огромная благодарность! – взмахнула стебельками глаз наша улитка, на миг отвлекшись от работы.

– Всё это время он подавал сигналы с помощью самодельного передатчика, но слышимость была крайне слабой, и мы никак не могли запеленговать его. Обшаривали район наугад. Сегодня мне повезло – я опознал вас по фрагментам видео, которые к нам поступали, отключил режим невидимости, и вы сами принесли меня сюда. Так что я смог передать моему коллеге все необходимые детали и инструменты.

– И мой аппарат починен! – воскликнула наша улитка, отбрасывая свой инструмент в сторону. Первая подобрала его и спрятала в один из ящиков. А потом все дверцы захлопнулись, ящички задвинулись, разломы стянулись, и вот уже две абсолютно целые белые раковины качнулись синхронно, готовые к старту.

– Прощайте, земляне! – сказала одна из улиток, вроде бы наша. – Спасибо за гостеприимство!

А вторая прощально махнула щупальцем. И мы помахали в ответ.

Раздалось тихое гудение, и улитки исчезли.

– Невидимость! – прошептала моя прекрасная леди.

Звук перешёл в тихий свист, и этот свист плавно вылетел в открытое окно. Мы бросились следом. Свист удалялся, становясь всё тише, растворяясь в стрёкоте летней ночи, в металлическом звоне месяца, в тихих вздохах остывающей белой глины, что устала от долгой жары. Воздух, пропитанный пряным райхоном, стоит неподвижно, в небе висят разноцветные звёзды, между которых плывёт орбитальная станция наших улиток. Город, как глиняный полый гранат, наполняется тьмою. Шорохом, пением, тихим дыханьем и снами. Дремлет улыбка на нежных губах лепестками граната, ночь на ладони приносит нам листья райхона. Спи до рассвета, прекрасная леди, смотри свои сказки.