Синий Сайт
Всего на линии: 463
Гостей: 461
Пользователей онлайн: 2

Пользователи онлайн
Becon
SBF

Последние 3 пользователя
Д. Красный
Dima
Dima

Всего произведений – 5050

 

Искупление (главы 24-25)

  Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 
Nunziata
Рафаэль Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Дон Мигель де Эспиноса, ОЖП, Эстебан де Эспиноса, Арабелла Блад, Питер Блад и др.
Мелодрама,Приключения
16+ (R)
макси
Цикл: Лепестки на волнах. Часть 2-я. А что же дон Мигель де Эспиноса? Потерпевший поражение, тяжелораненый, он готов приветствовать смерть. Но не тут то было! 1689 - 1696 гг.
закончен
С моего согласия
В плане историзма - умышленные допущения автора, местами переходящие в альтернативную историю. Присутствуют цитаты из романа Сервантеса "Дон Кихот"

Было ранее: Искупление (главы 23-24)


 

 

24. Диего

 

Кто-то провел по лицу Беатрис влажной прохладной тканью.

– Сеньора де Эспиноса, вы слышите меня? 

Мужской голос был смутно знаком ей, но глаза открывать не хотелось. Она будто плыла в туманном мареве, и все казалось далеким — и уже неважным. 

Разве могла Беатрис вообразить, что такая желанная для нее беременность закончится сущим адом? Поначалу ничто не предвещало беды, это был второй ребенок, и она даже не сильно тревожилась, что сын – в том, что она носит сына, Беатрис была уверена с самого начала – решил появиться раньше положенного срока. В первые часы ей удавалось довольно успешно справляться со схватками, а потом она поняла, что с ней что-то не так. Стемнело, и каюту освещали масляные лампы. Причудливые тени метались по потолку, и несмотря на открытые окна, от духоты не было спасения. Она видела растерянность на лице Мерседес, которой прежде случалось принимать роды, помогая своей матери – одной из самых опытных повитух в Санто-Доминго. Именно поэтому Беатрис и остановила свой выбор на Мерседес, когда встал вопрос, кто будет сопровождать ее в плавании. 

Муж также был обеспокоен, через какое-то время (какое? Беатрис не могла бы даже приблизительно определить это) возле ее кровати появился сеньор Бонилья, затем все заслонила боль...

– Сеньора де Эспиноса!

Ее безвольной руки коснулись чьи-то пальцы, ища пульс. Прикосновения и настойчивые призывы вывели Беатрис из забытья, и боль вновь принялась терзать ее тело. Молодая женщина не сдержала стона и, приподняв тяжелые веки, встретилась взглядом с синими глазами того самого англичанина, супруга миссис Блад, которого дон Мигель назвал своим врагом. Он был без камзола, а рукава его рубаха были закатаны. Боль даже отступила на мгновение, до такой степени это было неожиданно. Как он сюда попал?! 

– Что вы здесь делаете? – спросила Беатрис, с трудом разлепляя искусанные губы.

– Мое имя Питер Блад, я врач, и нахожусь здесь для того чтобы помочь вам. 

Он отпустил ее запястье и, поднявшись, обернул вокруг своих бедер широкий кусок полотна. 

– Врач? – Беатрис смотрела недоверчиво. – Где мой муж? – она огляделась: на столе, придвинутом к кровати, ярко горели лампы, за окнами темнело – вторая ночь вступала в свои права. – Мигель! 

– Да, врач, – повторил Блад, – Ваш муж за дверями каюты, с нетерпением ожидает рождения ребенка. Позвольте мне осмотреть вас, а потом мы вместе поможем родиться вашему сыну... или дочери.

О какой помощи он толкует? Разве ей можно помочь?

– Сеньора де Эспиноса, мы теряем время, – Питера беспокоил блуждающий взгляд молодой женщины, и он мысленно клял упрямого испанца.

– Хорошо... – наконец выговорила она.Беатрис чувствовала, как сильные чуткие пальцы ощупывают ее напряженный живот. Крепкая от природы, она редко болела и не помнила, чтобы ей когда-либо приходилось прибегать к услугам врача. Изабелита также не доставила ей особых проблем, а сегодня уже во второй раз посторонний мужчина дотрагивался до нее. Однако стыд остался где-то далеко — там же, где и ее надежды.

– Ребенок лежит неправильно, – сказал Блад.

Беатрис и сама подозревала это, но при словах врача ее охватила глухая тоска. Скатываясь из уголков глаз к вискам, побежали слезы. 

– Позовите моего мужа, – попросила она, – Я хочу... проститься.

– Я думаю, вам стоит повременить с прощанием, сеньора де Эспиноса. Сейчас я поверну ребенка, – Питер заметил во взгляде молодой женщины страх и слегка улыбнулся: – Еще немного — и было бы слишком поздно, но у нас все получится. Доверьтесь мне. Великий Амбруаз Паре практиковал манипуляцию поворота плода более века назад, – он показал ей бутылочку с темным содержимым: – Я дам вам вот этой тинктуры, она уменьшит ваши страдания, но увы, полностью от них не избавит. 

В глазах Блада было участие, его голос звучал мягко, но в то же время измученная Беатрис слышала в нем уверенность и сдержанную силу, и ее душа невольно потянулась к источнику этой силы. Она глубоко вздохнула и послушно выпила растворенное в воде лекарство, не замечая его вкуса. 

Открылась дверь, в каюту вошла Мерседес с кувшином горячей воды и встала рядом с кроватью.

Вскоре голова Беатрис закружилась, а предметы, и до того не отличающиеся четкостью линий, стали расплываться еще больше. Блад склонился над ее разведенными коленями, его ладонь легла на верхнюю часть живота Беатрис. 

– Вы готовы, донья Беатрис? – спросил он, внимательно глядя на нее.

Беатрис кивнула и закрыла глаза.

 

 

***

 

Донья Арабелла ушла, а де Эспиноса долго стоял, глядя в никуда. Потом перед ним возник сеньор Бонилья, который отводил глаза в сторону и бормотал слова сожаления, но их смысл не доходил до сознания. Только когда врач сказал, что следует послать за отцом Алонсо, дон Мигель вздрогнул, стряхивая оцепенение. Отстранив рукой врача, он шагнул в каюту, и  его взгляд упал на профиль жены, словно выточенный из белого мрамора.

– Беатрис! – позвал он, но ее веки не дрогнули.

– Дон Мигель, не стоит прерывать благословенное забытье, – подал голос сеньор Бонилья. – Отпустите ее с миром...

«Отпустить?! Черта с два!» 

Он круто повернулся и вышел, не слушая врача, продолжающего что-то говорить.

«Я вручил ее Твоей милости, но она слишком хороша для Тебя. Один раз я уже оспорил Твою волю — и сделаю это снова. Пусть и гореть мне потом в аду!» 

После того, как дверь закрылась за спиной Питера Блада, дон Мигель не проронил ни слова. Он застыл в нешироком проходе между каютами, весь обратившись в слух и стараясь не думать о том, что сейчас делает этот пират с его женой. 

Арабелла с беспокойством посматривала на испанца.

– Вот увидите, все закончится хорошо, – в который раз повторила она.

За себя она волновалось гораздо меньше, когда пришел срок появится Эмилии. Но долгие часы мучений наверняка отняли у сеньоры де Эспиноса все силы, и теперь Арабелла укоряла себя, что не решилась поговорить с доном Мигелем раньше.

Из-за переборки до них доносились неясные голоса, говорил в основном Питер, однако слов было не разобрать, а женский голос звучал едва слышно, но во всяком случае, донья де Эспиноса была в сознании. В соседней каюте сонно хныкала маленькая Изабелла, не понимающая что происходит, а ее няня напевала песенку, пытаюсь успокоить малышку. Худощавая женщина с мрачным лицом, по виду служанка, принесла с камбуза горячей воды в узкогорлом кувшине. Затем все стихло, даже девочка перестала плакать. Казалось, что время остановилось, застыло вместе с де Эспиносой, и Арабелла начала прохаживаться взад и вперед, чтобы доказать самой себе, что это не так.

– Почему так тихо? – отрывисто произнес дон Мигель. – Если с ней что-то случилось...

Арабелла хотела возразить ему, сказав, что по его милости помощь могла прийти с опозданием, как вдруг гнетущую тишину разорвал отчаянный крик. Арабелла замерла на месте, напряженно прислушиваясь. Прошло еще несколько томительных минут, затем Питер резко, повелительно сказал что-то, заглушенное новым криком. Дон Мигель двинулся к двери, даже в тусклом освещении было заметно, как побелело его лицо. Подбежав к испанцу, молодая женщина схватила его за руку:

– Дон Мигель! Остановитесь, вам туда нельзя!

– Там моя жена! – он вырвал руку, бормоча то ли молитвы, то ли проклятия.

– Дон Мигель!

Де Эспиноса, не слушая ее, распахнул дверь и увидел Питера Блада, своего заклятого врага, стоящего на коленях рядом с постелью Беатрис и держащего в руках новорожденного – маленький красный комочек. 

– У вас сын, дон Мигель.

Светлые глаза, в которых дону Мигелю вечно чудилась насмешка, глянули, казалось, ему в самую душу. Он чуть ли не с недоумением воззрился на сморщенное личико младенца, а тот раскрыл крохотный рот и неожиданно громким криком возвестил всем присутствующим о своем появлении на свет.

– Сын... – хрипло пробормотал он и пошел вперед, протягивая руки, чтобы принять драгоценную ношу. Из его груди вырвался смех, больше похожий на рыдание: – Диего! 

Привычный мир де Эспиносы сминался, рушился, не оставляя камня на камне от его прежних убеждений.

«Око за око... Жизнь... за жизнь?» 

Змей Уроборос, кусающий себя за хвост, созидание и разрушение, постоянное перерождение без начала и конца...

«Все возвращается на круги своя...»

Новорожденный затих, чувствуя тепло его ладоней. Какой же он маленький!

Дон Мигель внезапно спохватился:

– Моя жена, она... – он с тревогой посмотрел на распростертую на постели Беатрис.

– Это обморок. Смотрите, сеньора де Эспиноса уже приходит в себя. 

Мерседес, закончив обихаживать свою госпожу, собрала ворох окровавленных простыней и подошла к дону Мигелю, чтобы забрать младенца.

Беатрис пошевелилась, ее глаза открылись, и она обвела окружающих затуманенным взглядом. Она чувствовала необычайную легкость, ее тело будто парило в воздухе. Рука потянулась к животу. Ребенок! Она не слышала его плача, что с ним? 

– Беатрис! – над ней наклонился муж. 

– Мой малыш?

– С нашим сыном все хорошо... 

– У вас замечательный сын, сеньора де Эспиноса, и очень сильный — как и вы, – сказал Блад, складывая свои инструменты и бутылки с тинктурами в сумку.

– Капитан Блад, я... благодарю вас за спасение моей жены и ребенка, - медленно проговорил де Эспиноса.

«Капитан Блад? Разве он не является врачом?» – в очередной раз удивилась Беатрис.

– Я давал когда-то клятву Гиппократа, дон Мигель, – странный врач вдруг усмехнулся: – В конце концов, это был мой долг. 

Де Эспиноса обернулся к Арабелле и глухо сказал:

– Донья Арабелла, прошу меня извинить, я был груб с вами сегодня... и прежде.

– Я не держу на вас обиды, дон Мигель, – ответила она, затем с улыбкой посмотрела на Беатрис: – Поздравляю вас, донья Беатрис. Я рада, что все закончилось благополучно. 

- Спасибо... мистер Блад, - Переведя взгляд с Блада на своего мужа, а потом на Арабеллу, Беатрис добавила: - И вам, донья Арабелла...

– Донья Беатрис, – Мерседес протянула ей маленький сверток. 

– Пойдем, дорогая, – позвал Блад, – не будем мешать. Завтра я проведаю вас, сеньора де Эспиноса.

Он наклонил голову, дон Мигель, помедлив, ответил учтивым поклоном. Но Беатрис не заметила этой заминки. Не отрываясь, она смотрела на сына.

– Где же нам найти кормилицу на корабле? - озабоченно спросила Мерседес.

– Я сама буду кормить его, — заявила Беатрис, заставив служанку неодобрительно поджать губы.

Дон Мигель опустился на колени возле кровати и прижался лбом к руке жены:

– Я был в шаге от того, чтобы позволить тебе умереть. Сердце мое...

– Все уже позади, Мигель, – с нежностью ответила она.

Он поднял голову и жадно вгляделся в лицо сына:

– Мы назовем его Диего... Он точно вернулся ко мне...

Беатрис никогда не расспрашивала мужа о гибели его брата, но встреча двух врагов, сказанные еще в Ла Романе слова Лусии о женщине, то ли гостье, то ли пленнице на его корабле – все это подтверждало ее смутные догадки о давней мрачной истории. Ее ревность была глупостью, и участников этой истории связывало нечто, куда более сложное — и драматичное. Однако в эту минуту ее глаза смыкались от неимоверной усталости, рядом с собой она чувствовала маленькое тельце сына, и поэтому Беатрис решила, что пока ей следует оставить все тайны в покое...

 

 

25. Дон Педро Сангре

 

три дня спустя

 

Мерседес смирилась с желанием своей госпожи самой кормить сына и показала Беатрис, как прикладывать ребенка к груди. В первый день из сосков выступило лишь несколько густых капель, и Диего недовольно хныкал, но ночью груди начало покалывать от подступающего молока, и на следующее утро новорожденный уже жадно чмокал, утоляя свой голод. Беатрис беспокоило другое — ее лихорадило, и она опасалась, что молоко перегорит или превратится в яд. 

К счастью, ровный попутный ветер наполнил наконец-то паруса галеона, и через открытые окна овевал ее разгоряченное лицо, принося небольшое, но облегчение. Мистер Блад — или дон Педро, как его именовал ее муж, зашел проведать Беатрис, и ей показалось, что он несколько встревожен. Однако на ее вопрос он ответил, что пока ничего нельзя сказать, надо подождать пару дней. Он оставил для нее какие-то загадочные тинктуры — и Беатрис, несмотря на весь свой опыт, не могла понять что же входит в их состав. Мерседес, как обычно, поджимала губы и говорила, что во всем виновато молоко. Но сегодня Беатрис чувствовала себя лучше, хотя тело до сих пор казалось изломанным. Она не помнила, чтобы после рождения Изабеллы так долго не могла справиться со слабостью. Хорошо, у дочери есть подружка: девочка, убедившись, что ей снова можно входить к матери и пользуясь тем, что взрослым было не до нее, все дни проводила с Эмили Блад... 

Диего заснул у ее груди. Мерседес, возившаяся в смежной каюте возле сооруженной корабельным плотником колыбели, подошла, чтобы забрать у госпожи ребенка. Беатрис в изнеможении откинулась на подушки. Она задремала, а проснулась от легкого прикосновения к руке: муж сидел рядом. 

– Как ты, Беатрис?

– Лучше... кажется.

– Этот пират... – де Эспиноса поморщился, досадуя на невольно вырвавшиеся слова, – дон Педро сказал мне, что и в самом деле есть улучшение. — Он помолчал, а потом пробормотал: – Судьба странно играет всеми нами...

«Пират? Верно, Мигель же называл его капитаном. Тогда они могли сталкиваться и прежде, в бою... Но почему пират, разве мистер Блад похож на пирата? Донья Арабелла говорила, что они жили на Ямайке, и ее супруг был губернатором острова... И врач к тому же... А ведь Мигель любил его жену. А она? Я видела, как она смотрит на своего мужа. Как же все это было возможно?»

Хоть Беатрис и дала себе слово не думать о том, что могло связывать английского губернатора, его жену и адмирала Испании, покрытый мраком эпизод жизни мужа не выходил у нее из головы. Ей не верилось в полное и бесповоротное примирение, свидетельницей которого она стала – несмотря на то, что Мигель сам позвал дона Педро, их вражда оставалась здесь, рядом, незримой тенью накрывая всех, включая и донью Арабеллу, и – саму Беатрис.

Ее размышление были прерваны плачем проголодавшегося Диего. Мерседес поднесла младенца к молодой женщине, и тот требовательно обхватил губами сосок. Муж с непривычно ласковым выражением на лице смотрел, как насыщается их сын.

– Он вырастет сильным и смелым мужчиной, ведь ему еще при рождении выпали непростые испытания, – де Эспиноса обвил плечи жены рукой и уткнулся лицом в ее волосы: – Я сожалею о твоих муках, Беатрис. И – спасибо за то, что подарила мне эту радость...

Она не ответила, лишь со вздохом склонила к нему голову. Диего вновь уже посапывал в колыбели, а они так и сидели вместе. На губах Беатрис играла слабая улыбка, она наслаждалась близостью мужа, чувствуя, как страшная усталость начинает понемногу уходить из ее тела. В дверь постучали, и де Эспиноса недовольно спросил:

– Что такое?

– Дон Мигель, я должен проведать вашу супругу.

– Входите.

Похоже, муж не очень-то сильно обрадовался очередному визиту врача, и Беатрис вновь насторожилась. Дон Мигель встретил Блада, стоя посреди каюты и загораживая кровать, на которой в подушках полулежала молодая женщина. Блад приподнял бровь, выжидающе и иронично глянув на него, и он неохотно посторонился.

– Пожалуйста, дон Педро, – буркнул он.

– Как вы себя чувствуете, донья Беатрис?

– Лучше, гораздо лучше!

Дон Мигель придирчиво наблюдал, как Блад берет руку его жены, нащупывая пульс.

– Жар спал немного, но еще держится. Это уже хорошо, значит причину воспаления удалось устранить. Не забудьте выпить лекарство, которое я оставил вам. Дон Мигель, – Блад обернулся к испанцу, – можно считать, что ваша супруга вне опасности. Завтра я еще раз навещу вас, чтобы убедиться в этом окончательно. 

– Надеюсь, что так, – де Эспиноса церемонно наклонил голову, будто находясь на королевском приеме. – Благодарю вас, дон Педро.

Ответный поклон Блада не уступал в изящности и церемонности, но Беатрис заметила, что в его глазах вспыхнули искры веселья: дон Педро явно забавлялся. Потом она подумала, что слова мужа прозвучали несколько двусмысленно — как будто он надеялся, что их вынужденное общение с англичанином прекратится, и это развеселило ее. Дверь за врачом закрылась, и Беатрис хихикнула.

– Я давно не слышал как ты смеешься.

Муж, конечно же, не догадывался о причинах, и Беатрис ощутила легкое раскаяние.

– Побудь со мной еще немного, мне так не хватает тебя... – попросила она.

– С радостью, – он сел на кровать рядом с ней и осторожно обнял ее, привлекая к себе.

 

 


***

 

– Я вижу, что вы поправляетесь, донья Беатрис, – синие глаза Блада улыбались, хотя вид он сохранял сосредоточенный и серьезный.

– Благодаря вам, мистер Блад,– Беатрис своей улыбки не прятала: лихорадка отступала, и жизнь налаживалась.

– Без вашей силы и стойкости и я ничего бы не смог сделать, – возразил ей Питер. – Я знаю, что многие доктора укладывают рожениц на длительное время в постель, но по моим наблюдением, женщины из простонародья, вынужденные почти сразу после родов трудиться, оправляются быстрее. Вы можете пробовать вставать, – соблюдая осторожность, конечно. Надеюсь, что вскоре вы позабудете о ваших страданиях, как о ночном кошмаре.

– Что бы вы ни говорили о своем долге, мистер Блад, – неожиданно для себя выпалила Беатрис, – вы спасли мне и моему сыну жизнь. И я глубоко благодарна вам. И я не позабуду ни вас, ни того, что вы для меня сделали.

С минуту Блад молчал, о чем-то задумавшись, затем со вздохом сказал:

– Людская память разборчива, иначе нас всех бы отягощал слишком мрачный груз, – На его губах мелькнула едва приметная улыбка: – Ну что же, необходимости в дальнейших визитах нет, а сейчас отдыхайте.  Всего вам доброго, донья Беатрис.

Беатрис какое-то время не сводила взгляда с закрывшейся двери. Почему так бьется сердце? Причин для волнения нет... Она прерывисто вздохнула, и приподнялась, садясь на кровати. Голова немедленно закружилась.

– Беатрис, сердечко мое, что с тобой?

Появившийся в эту минуту на пороге каюты де Эспиноса быстро подошел к ней.

– Все хорошо, Мигель, – она улыбнулась мужу, чувствуя облегчение: его весьма своевременный приход помог ей преодолеть душевное смятение. – Я хочу встать.

– Это было бы очень неосмотрительно, откуда такая странная идея?

– Доктор... мистер Блад, считает, что движение пойдет мне только во благо.

Он свел брови, и Беатрис в очередной раз убедилась, что вынужденный принять помощь от своего врага, тем не менее, он не был особо расположен доверять англичанину. Чтобы не спорить, она решительно спустила ноги с кровати и медленно встала. Она и не представляла, что настолько ослабела за эти дни, ноги дрожали, и пол куда-то проваливался, словно «Сантиссима Тринидад» угодила в шторм. Муж левой рукой обхватил Беатрис за талию, она выпрямилась, прижимаясь к нему, черпая в его надежных объятиях уверенность, и сделала шаг к приоткрытому окну. 

– Ты совершенно не оправилась, – Мигель продолжал с беспокойством смотреть на нее.

– Нет, нет, я как раз слишком долго лежала, доктор прав.

Он с сомнением покачал головой:

– Пожалуй, теперь я должен оберегать тебя, чтобы ты не навредила себе. Пообещай, что не будешь вставать без меня.

– Да, Мигель, – она легко коснулась губами его щеки.

Они подошли к окну, и молодая женщина с наслаждением вдохнула свежий воздух.

«Это плавание никогда не закончится! Скорей бы Севилья! Тогда я обрету покой, ведь я там выросла...»

Смутное беспокойство тонкой струной звенело в ней, и она пыталась заглушить его, предпочитая думать о конечной цели их путешествия и ожидая встречи с городом, где прошло ее детство, как ждут встречи со старым другом.

 

***

 

Через две недели караван достиг Азорских островов. Беатрис за эти дни окрепла достаточно, чтобы выйти на палубу.  Она хотела попрощаться с англичанами. Хотя нельзя  сказать, что ей доставляло необычайную радость  вновь видеть донью Арабеллу,  но было бы вопиющей неблагодарностью избегать ту, которая, как позже признался ей Мигель, пришла предложить ей помощь своего мужа — и как оказалось – спасение.

К борту «Сантиссима Тринидад» уже подошли шлюпки, готовые отвезти на берег пассажиров, чей пусть лежал на Азоры. Беатрис увидела мистера Блада и его супругу. Дон Педро учтиво поклонился им, а донья Арабелла тепло улыбнулась. Беатрис улыбнулась в ответ и внимательно взглянула на мужа. Тот смотрел... странно, словно не знал, надо ли вообще замечать стоящего на палубе врага или шагнуть к нему, протягивая руку. И все же он склонил голову, а Беатрис опять почудились искры иронии в глазах дона Педро.

Англичане спустились в шлюпку, и  дон Мигель  глубоко вздохнул. Весь день он выглядел задумчивым, но как будто бы невероятно тяжкий груз наконец-то свалился с его плеч.

А еще через неделю «Сантиссима Тринидад» медленно вошла в Гвадалквивир. Галеон сторожно продвигался вперед. Беатрис обратила внимание, что река сильно обмелела за эти годы, и подумала, что весьма вероятно, скоро Севилья потеряет присущее ей на протяжении веков значение, уступив место быстроразвивающемуся Кадису. Но пока караваны продолжали приходить в ее порт. Беатрис с радостью узнавания всматривалась в очертания башен и куполов церквей Севильи, и  словно возвращалась на семнадцать лет назад, в свою юность. Город медленно надвигался на них, и вот раздался лязг цепей, и с громким всплеском якоря ушли в мутную воду. Галеон вздрогнул и остановился: казавшееся нескончаемым путешествие завершилось.

 

***

 

Вечером, когда они уже устроились в отведенных им покоях богатого особняка дона Алехандро, Беатрис, вовсе не собиравшаяся что–либо выяснять, вдруг спросила:

– Почему ты назвал мистера Блада пиратом, Мигель?

Де Эспиноса вздрогнул, его лицо исказилось от гнева. Он молчал, и Беатрис, как всегда, успела пожалеть о своих любопытстве и несдержанности, полагая, что ответ вряд ли последует. Внезапно дон Мигель заговорил, глядя куда-то мимо жены: 

– Потому что это так и есть, Беатрис... Когда-то я должен был рассказать, – он остановился, собираясь с мыслями, потом спросил: – Что тебе известно о том, как умер мой брат? 

– Отец как-то упомянул, что дона Диего убили англичане... поэтому ты их так ненавидишь?

– Диего убил английский пират по имени Питер Блад. Дон Педро Сангре... – с расстановкой проговорил де Эспиноса и Беатрис изумленно распахнула глаза, не решаясь перебивать мужа.

– Впрочем он, кажется, ирландец. Оказавшись в западне, он устроил спектакль и принудил Эстебана участвовать в нем, угрожая расправиться с его отцом. Дону Педро Сангре удалось провести всех, но Диего умер, и я никогда не поверю, что этот пират отпустил бы их, как он заявил Эстебану. Я долго преследовал капитана Блада по всему Карибскому морю, а он, как заколдованный, всегда ускользал от меня. Потом я загнал его в ловушку, в Маракайбо, и ничто не могло помочь ему, – он говорил все громче и горячее: – Но словно сам дьявол шептал ему в уши! То, что он сделал тогда... не по силам обычному человеку...

Молчание — тяжкое, почти осязаемое воцарилось в небольшой гостиной, погруженной в предвечерние сумерки. У Беатрис от невероятности услышанного захватило дух. Безукоризненно вежливый мистер Блад, превосходный врач и супруг утонченной доньи Арабеллы — пират?! Разумеется, она знала о бесконечных нападениях английских и французских пиратов на испанские корабли и поселения в Новом Свете, и скорее всего, имя Питера Блада кто-то да и упоминал в ее присутствии, несмотря на то, что в захолустной Ла Романе никогда ничего не случалось. Но образ кровожадного морского разбойника никак не вязался с полным достоинства и благородства сеньором, коим несомненно был дон Педро, и ей казалось невероятным, что его чуткие сильные пальцы когда-то сжимали рукоять абордажной сабли, что он увлекал орду пиратов на захват имевшего несчастье повстречаться с ним корабля, отнимая жизнь, а не спасая ее. И тем не менее, это было так. Она вспомнила ореол властной силы, исходящей от мистера Блада – в его взгляде и в оттенках голоса, в скупых и точных движениях...

– Но, – робко спросила Беатрис, — тогда почему...

– Почему я не вызвал его во время плавания? Или просто не воспользовался моментом, чтобы отомстить? – губы мужа кривились, но Беатрис не осмелилась бы назвать это улыбкой: – Однажды... он уже был в моих руках, и между нами состоялся поединок. Божий суд, – он замолчал, затем глухо закончил: – Это было самое сокрушительное поражение дона Мигеля де Эспиносы...

В голове Беатрис события начали связываться между собой – миссис Блад, спасенная доном Мигелем с какого-то разбившегося корабля и ставшая его пленницей, его тяжелое ранение... Так значит, вот когда состоялся Божий суд! Но слова, вырывавшиеся у мужа в бреду, до сих пор не имели объяснения. 

– В Ла Романе, – ей было мучительно трудно назвать это имя, но она собралась с духом: – Когда вы говорили о... донье Арабелле...

Его глаза сверкнули:

– Беатрис! – резко произнес он, – Именно тогда я и сказал, что это не должно волновать тебя!

Они вновь замолчали, де Эспиноса прикрыл глаза, откинувшись на высокую спинку кресла. Беатрис глубоко вздохнула, подавляя обиду: она была задета резким тоном мужа, но Мигель впервые опустил щит, надежно скрывавший его душу, позволяя давней боли выйти наружу. Молодая женщина поднялась со своего стула и, подойдя к мужу, осторожно положила руки ему на плечи. Он накрыл ее руки своими ладонями и тихо проговорил: 

– Когда я сказал, что судьба странно играет нами... Увидев Питера Блада, я решил, что Небо желает испытать меня. А потом он спас тебя и маленького Диего. И тогда я понял, что мне не важно, кто судил нам встретиться, лишь бы ты оставалась со мной. Ведь иначе и моя жизнь потеряла бы смысл...

 


 Далее - часть 3-я, Под сенью яблонь Сомерсета

 

e-max.it: your social media marketing partner

Добавить комментарий

Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.

Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты

Комментарии   

 
+1 # Kat 25.02.2017 14:58
Комментарий инквизитора

Он был без камзола, а рукава его рубаха были закатаны. - рубахи

Да, врач, – повторил Блад, – Ваш муж за дверями каюты - либо точка после "Блад", либо "ваш" с прописной буквы.

Позовите моего мужа, – попросила она, – Я хочу... проститься - "я" с прописной

За себя она волновалось гораздо меньше, когда пришел срок появится Эмилии - волновалась, появиться

шлюпки, готовые отвезти на берег пассажиров, чей пусть лежал на Азоры - путь


Хорошо, что все обошлось. Особенно порадовало, что в конце Мигель рассказал Беатрис всю правду о прошлом Питера Блада. Конечно, все это было подано с позиции самого Мигеля. Мне кажется, эта история со слов Блада звучала бы несколько иначе. Он был пиратом, но одним из лучших среди них.

Увидев Питера Блада, я решил, что Небо желает испытать меня
Эта встреча действительно оказалась серьезным испытанием для него. Но и не только. Для Беатрис она тоже оказалась роковой. Может если бы ей не пришлось услышать имя Арабеллы - рождение ребенка произошло бы чуть позже. Беатрис не пришлось бы переживать о прошлом Мигеля, которое до конца истории оставалось тайной.
Мигелю вся встреча с Беатрис позволила по-новому взглянуть на свою жизнь, этому способствовало множество сцен и происшествий, которые были тем или иным образом связаны с Беатрис. Питер Блад занимал немало места в памяти уязвленного, проигравшего Мигеля. Вызывал в нем ненависть, дух соперничества и не самые приятные воспоминания о смерти брата. Поэтому все сердце Мигеля было заполнено ненавистью и болью. Судьба не раз ставила его на колени, заставляя сдаться, уйти в запой или в отставку, а Беатрис удалось заполнить его сердце любовью. Он стал более эмоционален, открыт и благороден. Встреча с Бладом и Арабеллой стала завершающим аккордом в создании нового дона Мигеля, умеющего прощать и любить. Им до последнего в этой истории правили его не самые лучшие качества - гордость, презрение, эгоизм, но сама кульминация произошла, когда он все-таки осознал, что не может предоставить Беатрис воле Господа, лучше уж позволить давнему врагу ей помочь и тем самым искупить свою вину за прежние злодеяния.
Хотя если подумать хорошенько, то действительно дон Мигель косвенно виноват во всех страданиях, которые сам испытал. Если бы он был более дальновиден и не был подвластен эмоциям, сие минутным желаниям, порочным стремлениям к женщинам и алкоголю, ненависти к Питеру Бладу, то... многого бы просто не случилось. Беатрис не пришлось переносить столько боли и страданий из-за него. В конце концов... все, что произошло с ним ранее изменило его и преподнесло ему немало серьезных уроков.
И тогда я понял, что мне не важно, кто судил нам встретиться, лишь бы ты оставалась со мной. Ведь иначе и моя жизнь потеряла бы смысл...
Очень красивое завершение этой части истории.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Nunziata 25.02.2017 16:57
Kat, я благодарю за вдумчивый и очень доброжелательный разбор моего опуса
правки, как водится, внесу в рабочем режиме)

да, все события меняли понемногу сиятельного адмирала
думаю, что он был способен на самую горячую любовь - даже отношение к брату и племяннику об этом говорит.
а судьба у него была непростая в каноне. Хотя и не сразу, у меня возникли и симпатие и сочувствие к нему.
Не помню, говорила ли уже, но это один из героев, имеющий самые веские основания ненавидеть Блада. Ну и что, что брат Диего сам виноват, горячолюбимым братом он от этого быть не перестанет. Да еще собственные промахи не прибавляли Мигелю благодушия. с Беатрис же он научился прощать и пересматривать свои принципы. И это его Искупление.

Но и для нашего дорого капитана здесь тоже своего рода... искупление. Не думаю, что Блад относил ту историю с доном Диего к числу своим славных побед. И вот то, что после боя с "Милагросой" Блад отпускает врага... Смертельно опасного врага! Если не думать, что в этом кроется изощренный цинизм, типо последующая жизнь будет хуже смерти, - а мне так не хочется думать , то наверное определенное уважение и признание достойного противника в Мигеле тут было.

А у Беатрис с Мигелем осталось еще одно... ружье в шкафу, которое тоже должно выстрелить))
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 
 
# Nunziata 25.02.2017 19:15
А еще вот пришло в голову, что вероятно, это еще Арабелла что-то подвинула в душе Мигеля. Хотя я такой цели сознательно не ставила, поначалу вообще предполагалась самое низменное влечение и смерть, но герои сами повели меня)))
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
 

Личный кабинет



Вы не авторизованы.

Поиск

trout rvmptrout rvmp

Новое на форуме

  • Нет сообщений для показа