Всего произведений – 5050
Кукушка-подневольница
Где зёрнышко-зёрнышко —
сор-трава: там кукушка.
Где тропушка-тропушка —
топь-вода: там кукушка...
Theodor Bastard — Kukushka
По болотам, по паучьим тенётам среди чёрных дерев, по травам, по воде — всюду пролетает ветер. Ветер, вей!.. У ветра кукушечьи крылья — где он только ни был, а нигде и не остался. Беспокойный, одинокий, неверный, беспамятный. Вей, ветер!.. Любо ему волновать иссиня-белые воды, трепать косы и ласкать птичьи перья. Вей, ветер!..
И Виено любит его, любит крепче суженого. По утрам, едва расшевелит он невест в зелёном, едва поцелует алое солнце, едва надует паруса судов со звериными мордами в Северном море — как только он всё успевает! — Виено уж ждёт его, тянет вверх бело-голубые пальцы. И милы ей холодные объятия, милы! Никто боле так не приголубит её, никто не коснётся лба так кротко и нежнёхонько — одна Виено на всём свете.
Вот потому и не дают покоя ей, круглый год — не только по осени — у дверей народ толпится. «Нет, не одна я, — отвечает она, стоит только свату в красной рубахе за окном показаться, — есть у меня милый, но вот беда — не увидите вы его, вовек не поймаете и не догоните, да вот только он с вас всех шапки-то посдирает!..»
И уходят сваты пристыженные, обозлённые, сами дары на обратном пути и трескают, а на сруб сосновый нет-нет да и поглядывают искоса. «Ну, ведьма! Ишь, змея-то полюбовничка завела — вон теперь и... „Не увидите!“ Увидеть-то увидим! И тебя, змеюка, и змеёнышей твоих в колоде сожжём».
А Виено только вдогонку им посмеивается и платком красным машет; зубы белые скалит, а глаза-то синие морями белопенными плещут, так за сердце и кусают — сваты-то новые и набегают, будто и не слышали ничего. Да только всё одна Виено, всё одна — всем от ворот поворот, никому она не сужена, никому не обещана. Сидит у окна, кота серого ли гладит, шьёт ли рушники багряной ниткой, прядёт ли, а всё одна!..
И завидно всем, и досадно, а в глаза ничего сказать не смеют — нахмурит она чёрные брови, щёки втянет, так и не подступишься. Да и не могут они без Виено, не могут. Кто корешок от скорби животной даст, кто трав намешает и лихорадошному даст выпить, чтобы поутру его и поотпустило бы? Кто соняшницу наводит, воском выливает испуг?.. То-то же. Кто её любит, кто нет, кто у ней в ногах валяется, а после честит по-всякому — это ей всё равно. Со всеми одинакова, со всеми без тепла приветлива.
— Вот, — говорит в сёлке сват разобиженный, — торчит, ведьмища, одна-одинёшенька, а всё есть! Вон... Да вон хоть Наттой взять — одна, сердешная, изо всех сил так и бьётся. И дрова сама, и корову сама, и избу сама — муж-то помёр, вот она с дитями и мается. А эта, ты глянь-ка, сидит, ручек не замарает, а всё в доме — я-то зыркнул по углам, конеш-шно, а там и масло, и молоко, и деньга в узел завязана! Во-о!..
— Да деньги-то откуда? — качают головой бабы и в носу колупают — не верят. — Девки к ней редконько ходят — не прокормят же они одни. А у ней и хозяйства никакого, разве... Разве нечистый только носит, ат-ть её!
— Да так и есть — нечистый! Вот крест вам. Сама говорит, мол, не пойду я за вашего, у меня свой есть — ток не видит никто. А кто ещё, кроме налёта-любовника, и быть могёт? Да никто. Огненный змей к ней летает, вот. Он ей и носит всё — поганое-то добро!
Разинут бабы рот и крестят воздух горячий. Страсти-то какие опять!.. Раз в сороковой слышали, а всё любопытство берёт — хоть что про ведьму с Горы слушать готовы. А коль о змее учнут говорить — языком им только брёвна обтёсывать, так и режет, так и режет...
— Дык это... — встревает одна. — Змей-то? Это тот, что из яйца петуха старого выходит, коль жаба его высидит? Огнянник-то?
— Он, он, вестимо он! Я и сама его видала — летит по небу, а за ним след красный огнём горит. Так и сгинул на краю... Еёшний, видно. А ведь и проследить нельзя — не виден никому он, не слышим. На то и нечисть.
— Ай, бабоньки, — шепелявит одна, недалёкая самая, пужливая, — а как же она... Ну, со змеем-то? Он же шибко отвратный, должно быть-то...
— Тю на тебя, дура-бестолочь, — рявкает сват и глазами косит, — маньяк де только так страшен. Змей он — с крылами, со шкурой змеиной, глазьи горят, язык ядовит, а только пустит она его за порог, он и это... Оборачивается. Таким красавцем чернокудрым становится, что глаз не оторвать. Неможно его не любить, вот неможно! Сила ему такая дадена — кого хочешь в себя влюбит. Ну и Виенка-то не стойка была, пустила к себе изувера. Милуется с ним, а змеёнышей чешуйчатых, когда принесёт-то в подоле, под пол пускает. Во. А он сам к ней снова летит, ждёт, пока заснёт, а сам прям так, не оборачиваясь, из груди у ней молоко сосёт — да с кровью-то и высасывает! Вы чего думаете, что худа она так и бела? А это он из неё выпил всё, нечисть. И ведьма-то сама не кается, богу не молится, чтоб отвадил, а только выходит ночью и ждёт, когда змей-полюбовник явится. Целует его голову змеиную, лапы гнусные на колени кладёт...
— Да брехун ты старый, вот и весь сказ, — говорит одна из баб, руки на животе сложив. — Она тебя с Иванком-то по третьему году шлёт, а он тебе рожу кажной раз красит. Вот и всё. Гонишь на девку, потому как Иванко твой лицом нечист, и ты, харя, туда же. А Виено баба ладная — одна, а всё делает по-людски. И травы у ней хороши. Думала я, помрёт Олё моя, а она дала чего, так и поправилось дитё. А вы, бабки, этого гунявого слушайте больше!..
Все и замолкнут. Вздохнут и на свата так и зыркнут — чего чешешь языком, зубы стачиваешь, иди!..
Собаки воют, солнце закатывается — край неба алым застилается, точно платок Виено по небу разложили. Бабы и затянут песню долгую, про птиц, что горя не знают, а сами смотрят, как чернеет плетень, как синеет всё, а среди всего синего и звёзды-первяки глядят...
«А и давайте посмотрим, мож, и правда змея увидим. Мне дед баял, что его зааминить — аминь, аминь, рассыпься!.. — захомутать можно...» — тянет одна, а на неё шикают все. Тихо ты.
Темнеет. Стожары загораются, сёстры проклятые, — ясно-то как, свежо... Сидят. А и не уходят никто, ждут: пролетит ли звезда падучая, звезда змеева, а?..
И Виено ждёт, когда запожарится небо, точно вода реки огнистой в нём отразилась; когда молоком звёзды прольются — тогда и она из дома выбегает. Косы русые распустит, сарафан сбросит — в рубахе стоит, бесстыдная, тянет руки к небу. Но не Огненного змея ждёт, не нечистого суженого, а другое имя шепчет. «Полуночник, Полуночник мой!» Ветер кличет — возлюбленного единственного. И пробирает он её до косточек, до жилки сердечной — обнимает холодом мягким. И тоненько хрустит в тиши что-то, а что — кто не видел — не поймёт. Мягкими пёрышками обрастает грудь девичья, вытягиваются длиннопалые кисти в крылья серенькие, ноги темнеют, морщатся, лапками когтистенькими оборачиваются, а рот клювом жёлтым делается. Шурх — и падает рубаха ненужная, а в ветровых ладонях мчится птица малая, птица серо-пёстренькая, глупая. «Ку-ку, ку-ку». И всё. А у Виено крылья кукушки, ах, Виено!..
Любо ей ветру невестой быть, любо крылышками слабыми чуять силу эту, любо!.. Кукует кукушка — ранняя в этом году весна. Кукует Виено, пролетая зелёными рощицами, касаясь волны крылом, — везде она с ветром! — а и скроется после в бело-чёрных стволах, затаится, с ветки носик свесит и накуковывает себе. Девкам свадьбу кличет, старикам — гроб. «Кукушка-кукушка, кукуй дольше!» А она и летит дале, летит болотами, заросшими тропами-топями с мутной тёмной водой, а вослед ей — ветер.
Кто ты, кукушка?.. Молчит Виено, только глаза синие, человечьи — не птичьи — слезятся. И человек она, и птица малая, но душа-то её бродит по свету — проклята, неспокойна. Кукушка-кукушка, зачем брата со свету сжила, зачем детушек погубила?.. «Ку-ку», — ответит только, хвостиком помашет и дальше летит — всем весну нести, а себе лишь горе. «Ку-ку». Так уж на роду ей написано.
И горько Виено, и сладко. Слюбилась она с ветром, чуя его крыльями-пальцами, но и страшно ей каждую ночь серой кукушкой оборачиваться и сквозить в небе сине-звёздном. И не будет у неё никого — до смерти так и сидеть, пряжу ткать. Кто же жену-птицу возьмёт?.. А никто. То-то и плачет она, то-то и кукует, чужим своих жадных детушек подкидывая. А глаза печальные-препечальные. Не смириться с этим, не справиться.
И только по утрам, когда сожжёт солнце пёрышки, когда проглянет под ними кожа девичья, тогда только без сил упадёт Виено наземь и заплачет, плечами исхудалыми дёргая. «Ах, брат милый, да на что же я тебя!.. Ах, детушки родные, да куда же я вас!..» А нельзя солью рукава мочить, молчать нужно, пока не ослабеет сердце, пока не ослепнут от тоски очи — да и тогда нельзя будет слова молвить. Никто о том знать не должен, что знахарка Виено с Горы — оборотень-перевёртыш, кукушка-вещунья.
Вещунья — всё про всех знает, утешит и поможет, а к себе не подпустит. А скрывать есть что. Но не Огненный змей у неё в подполье прячется, не прижитые змеёныши, не черти-курдуши¹, а косточки белые, мышами погрызенные, — косточки детские, косточки братнины, пеплом от перьев сожжённых присыпанные.
Молчит Виено, улыбается и ножкой босою качает. Недолго оборотничать поневоле, недолго кукушкой печальной меж озёр и дерев блуждать, скоро совсем — уж знает она! — придут за ней сваты новые, нежданные, а и не зайдут они в дом — рухнет он и пожарищем взметнётся до небес. И тело бездыханное сожрёт, и кости страшные — ничего не останется. Сгорит она, проклятая, как сёстры-Стожары, сгорит, огнём очищаясь, а скверна-то вся в разные стороны змеями-гадюками расползётся, успевай только хватать и в полымя кидать!..
— Змей, видать... Точно змей — её замучил, да и сам лопнул, гадами расползся, — скажут люди и разойдутся. И не увидит никто, как из-под пепла, головушкой вертя, вылетит пташка божья, малая — кукушка серая.
Душа свободная.
Примечания:
¹ — помощники колдунов, мелкие чертенята, служащие хозяину по мелочи.
Добавить комментарий
Комментарии
Автор, что же вы делаете? Как мне теперь спать? Перечитываю ваше произведение уже третий раз. И каждый раз пробирает до мурашек. Как хорошая песня, как чувственное стихотворение.
Очень люблю легенды и сказки. У них особая атмосфера, особое настроение. И вы смогли поймать это настроение и полностью погрузить в него читателя.
Аплодирую стоя!
Здравствуйте!Доброго времени суток.
Цитата:
Автор, что же вы делаете? Как мне теперь спать? Перечитываю ваше произведение уже третий раз. И каждый раз пробирает до мурашек. Как хорошая песня, как чувственное стихотворение.
Извините, пожалуйста, что нарушила Ваш сон своим вытворением! Но мне ужасно приятно, что у Вас остались такие замечательные впечатления.
Цитата:
Тысячу раз благодарю. Всё для дорогих читателей!Очень люблю легенды и сказки. У них особая атмосфера, особое настроение. И вы смогли поймать это настроение и полностью погрузить в него читателя.
Аплодирую стоя!
Добрый день!
Я, как и Аста, заинтересовалась – необычная она у Вас, колдунья-кукушка. И оказалось, что впрямь есть легенды о кукушке, оплакивающей смерть сына, отца или брата и вымаливающей у него прощения.
Замечательный язык, характерные особенности персонажей – людей, сплетничающих о героине. И сами сплетни – так точно, чуточку иронично: «Он, он, вестимо он! Я и сама его видала — летит по небу, а за ним след красный огнём горит. Так и сгинул на краю... Еёшний, видно. А ведь и проследить нельзя — не виден никому он, не слышим. На то и нечисть».
Возлюбленный-ветер тоже замечательный, и описания ветра - необычные, яркие. Вообще атмосфера легенды, волшебства – красивый текст, атмосферный.
Пару мелких блошек выловила:
«Ну, ведьма! Ишь, змея-то полюбовничка завела — вон теперь и... „Не увидите!“ Увидеть-то увидим! И тебя, змеюка, и змеёнышей твоих в колоде сожжём» – здесь у Вас кавычки не ёлочками, как в остальном тексте, глаз зацепился.
«Тю на тебя, дура-бестолочь, — рявкает сват и глазами косит, — маньяк де только так страшен» – а вот тут слово «маньяк» совсем «не оттуда».
Ну и в самом конце, тут: « Душа свободная».
– вылез откуда-то знак разрыва строки.
Спасибо за красивую легенду. Удачи в творчестве!
Здравствуйте, очень рада Вас видеть!Добрый день!
Цитата:
Большое спасибо. Рада, что Вы так прониклись моим персонажем. Хотя она и до неприличия архетипична, но я постаралась её оживить: представить проклятую женщину как какое-то иное, более сложное существо, хтоническое, стихийное.Я, как и Аста, заинтересовалась – необычная она у Вас, колдунья-кукушка. И оказалось, что впрямь есть легенды о кукушке, оплакивающей смерть сына, отца или брата и вымаливающей у него прощения.
Цитата:
Ещё раз спасибо. Так приятно, что на язык обращают внимание! Я стилист до мозга костей и трепетно отношусь к певучести текста, его образности и складности, поэтому Ваши комплименты мне мёдом на душу капают.Замечательный язык, характерные особенности персонажей – людей, сплетничающих о героине. И сами сплетни – так точно, чуточку иронично: «Он, он, вестимо он! Я и сама его видала — летит по небу, а за ним след красный огнём горит. Так и сгинул на краю... Еёшний, видно. А ведь и проследить нельзя — не виден никому он, не слышим. На то и нечисть».
Цитата:
Ох, захвалили!.. Шепчу на ветер — вечного колдовского помощника — мои Вам благодарности.Возлюбленный-ветер тоже замечательный, и описания ветра - необычные, яркие. Вообще атмосфера легенды, волшебства – красивый текст, атмосферный.
Цитата:
Если не ошибаюсь, то по правилам кавычки внутри кавычек должны отличаться. Вот: new.gramota.ru/.../89-kavПару мелких блошек выловила:
«Ну, ведьма! Ишь, змея-то полюбовничка завела — вон теперь и... „Не увидите!“ Увидеть-то увидим! И тебя, змеюка, и змеёнышей твоих в колоде сожжём» – здесь у Вас кавычки не ёлочками, как в остальном тексте, глаз зацепился.
Цитата:
Осмелюсь возразить. Огненного змея–падучую звезду часто называли «маньяком», «налётом», «прелестником» и прочими перифразами для нежити. Здесь «маньяк», очевидно, имеет один корень со словами «манить», «сманивать-морочить».«Тю на тебя, дура-бестолочь, — рявкает сват и глазами косит, — маньяк де только так страшен» – а вот тут слово «маньяк» совсем «не оттуда».
Цитата:
Если Вы о том, что получился новый абзац, то так и было задумано Ну и в самом конце, тут: « Душа свободная».
– вылез откуда-то знак разрыва строки.
Цитата:
Вам спасибо за замурчательный отзыв!Спасибо за красивую легенду. Удачи в творчестве!
Давно хожу вокруг этой работы, думы думаю. Кукушка-оборотень - аж в Интернете застряла, информацию искала. Нет, без помощи специалиста тут не обойтись. ))) Смотри, я нашла, что существует легенда о том, что в кукушку обратили жену. Так же, что кукушки - проклятые люди. Но, как понимаю, не совсем это подходит под твой сюжет. Выдумка или я недоискала? Очень интересно, ведь оборотень в лице кукушки - необычно )
Как я уже сказала, кукушка-оборотень - существо необычное. Обычно все же используют более традиционныж оборотней и иже с ними. Вот за что люблю твои работы - найдешь необычный подход, подачу, персонажей. Сумеешь выделиться.
Как всегда на высоте атмосфера. Стиль. Не даешь спуску ни себе, ни читателям )))
Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.
Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты