От автора: три года назад я увидела в галереи картину, которая рассказала мне историю.

Спасибо Художнику - Алю, за его рисунок "Море. Парусник" ( к рассказу Аль никакого отношения не имеет. Рассказ мой)). 

Недавно, перебирая папки с рассказами, наткнулась на него и поняла - я хочу, чтобы этот рассказ обрёл новую жизнь.

Эта история отличается от той, что я когда-то написала.

PS. Название поменяла.

PSS. Дико извиняюсь, менялся компьютер, потерялись комментарии к тексту.

Последнее письмо

Пётр Сергеевич устало провел рукой по лицу и взглянул на стол. Осталось всего лишь несколько непрочитанных писем, которые помощники выбрали из сотен тех, что присылают в редакцию газеты. Пётр уже без труда, только взглянув на письмо, мог сказать, кто его написал – девушка или мужчина, психически здоровый человек или наоборот. Теперь же письма набирали на компьютере, и приходилось вчитываться, дабы понять, кто скрывается за несколькими строчками.

Первое письмо было от пожилого господина, что рассуждал о безнравственности и людей, которым за тридцать.

– Не очень хороший ход посылать такие письма на суд человеку, которому тридцать девять, – мужчина усмехнулся, скомкал бумагу и бросил в мусорное ведро.

Увидев имя отправителя второго письма, мужчина потерял дар речи. Казалось, что из взрослого сильного мужчины он вновь стал тем, кем был двадцать лет назад – бестолковым парнем, мечтающим о море. Интересно, это она? Интересно, знали ли она, что главный редактор этой газетенки он? Интересно, даже если это письмо не от неё, то, как она живёт там, на берегу моря, где когда-то они вдвоём гуляли. Дрожащими пальцами мужчина нетерпеливо развернул письмо и потерял счёт времени…

«Я прочитала, что у вас конкурс любовных рассказов, и решила написать свою историю, хотя никогда прежде не увлекалась писательством. Не моё это всё это… Наверное, это так глупо и нелепо. Но всё же кто-то прочитает мою историю и, возможно, я не кану в небытие под названием «Жизнь». Глупо звучит? Да? Прости, читатель. Ты только прочти историю, которая, по моему мнению, должна жить. Пускай только на бумаге.

Мы познакомились с ним, когда были ещё несмышлеными детьми. Он только мечтал плавать на корабле, а я была наивной девчонкой, которая вечно попадала в различные передряги.

Он всегда без лишних вопросов помогал и спасал меня. Дерзкий, находчивый, умный – вот три качества, которые так нравились в нём. Его размашистая походка, широкая улыбка, добрый взгляд голубых глаз – все это в прошлом привлекало меня.

Переехав в соседний небольшой дом, я всячески старалась привлечь внимание этого мальчишки. Но он на меня не обращал внимания, а лишь делал парусники из кары деревьев и папиросной бумаги. А мне так хотелось, чтобы он обратил… Чтобы подарил хоть каплю своего времени мне.

Всё изменилось в тот день, когда я возвращалась домой поздним вечером. Несколько соседских мальчишек пристали ко мне, показывали на меня пальцами и, смеясь, оскорбляли. Я была далеко не худенькой, да и по характеру всегда  такая трусиха, что даже боялась что-нибудь сказать. Мальчишки вечно дразнили меня, а я молчала. Мой сосед в это время мастерил очередной парусник у себя во дворе. Заметив, что я чуть ли не плачу, он поспешил мне на помощь и стал драться с ними, не жалея себя. С тех пор зародилась дружба. Тогда нам было по одиннадцать. Мы бегали по улицам нашего небольшого города, ловили рыбу, любовались закатами на море. Дружили, и больше для нашей дружбы никто не был нужен.

Когда мне исполнилось пятнадцать, его родители решили переехать в большой город, подальше от этой скуки и размеренности, которые поселились в этом захолустье давным-давно и навечно. В день перед отъездом мы сбежали ото всех в наше укромное место – небольшую пещеру, скрытую от посторонних глаз. Мы любовались, как волны ударяются об камни, солнце скрывается за горизонтом, окрашивая небо в красный цвет. В тот день он впервые поцеловал меня – робко, осторожно. Когда на горизонте показалось какое-то судно, он просто ушёл, не сказав на прощание даже «пока». Так было всегда между нами. Мы не прощались, зная, что вскоре встретимся.

Мне казалось, что я простояла на этом месте минут пять, не больше, но когда, вернувшись домой, взглянула в зеркало, то увидела не девочку-подростка, а уже молодую, уверенную в себе женщину, которая не боится мужчин, даже иногда кокетничает с ними, прекрасно зная о своей привлекательности. Ну, разве кому-нибудь могут не понравиться  густые черные волосы, зелённые глаза, чуть вздёрнутый носик? Разве, кто-нибудь сможет устоять перед идеальной женской фигурой? Остался ли хоть один мужчина в городе (конечно, которому не за семьдесят), который бы не захотел прикоснуться к родинке возле губ?

 Я работала в местном пабе официанткой, и, разуметься, знала всех  мажоров и красавчиков нашего города. Я видела, как многие мужчины смотрели и любовались мной.  Накинув легкую джинсовую курточку, я выбежала на улицу. Это же был самый обычный, ничем не примечательный день. Такой же, как и сотни, другие, что безвозвратно ушли.

В этот день в нашем пабе пиво лилось рекой,  со всех сторон слышались смех и разговоры. Я разносила заказы, дарила ничего не значащие улыбки и перебрасывалась фразами с постоянными клиентами. Не останавливаясь ни на секунду, успевая подмечать каждую деталь, я всё же не услышала, как звякнул дверной колокольчик. Когда Саша, мой босс, подал знак, что у нас новые посетители, я оглянулась и увидела его. За те прошедшие годы он так изменился. Если бы я писала бульварный романчик, которых сотни, то обязательно бы написала… Ну, наверное, как-то так: «Это был мужчина, которого я захотела сразу. Его широкая спина вздымалась под рубашкой, сильные и загорелые руки, что когда-то так крепко обнимали меня сейчас, казалось, не знали, куда себя деть. А эти алые губы, что когда-то подарили мне самый прекрасный поцелуй так и манили меня». Но я не пишу бульварных романов. Я лишь помню эти зелённые глаза и как они смотрели на меня. Он узнал меня сразу, но ничего не сказал.

Впервые в жизни мне стало стыдно поздороваться с ним. Нет, дело не в том мужчине, а во мне.  Для всех я игрушка и девушка для забавы, но только не для него. Я всегда была драгоценностью в его зелённых глазах. Он любил меня той искренней любовью, на которую только был способен. И я видела, что та любовь всё ещё живёт в нём.

– Вика, обслужи-ка нас, детка – услышав голос Боба, нашего постоянного клиента, я отрывала от него взгляд и подошла к шумной компании, неся кружки, доверху наполненные пивом, соблазнительно покачивая бедрами.

Просто работа, без чувств. Лишь фальшивые эмоции и улыбки,  даже в тот самый момент, когда хочется сбежать от всего этого куда-нибудь. С ним. Я понимаю – это не-воз-мож-но. Мы чужие друг для друга. Больше никогда не будет той дружбы, которая, в конце концов, перерастает в любовь.

Я подошла к столику, улыбнулась, наверное, впервые за четыре года по-настоящему. Но он молчал:

– Что будете заказывать… Пётр.

– Пиво. Больше ничего не нужно. Спасибо, Виктория.

Когда я несла заказ,  снова захотелось куда-нибудь убежать, исчезнуть, испариться, только бы не видеть этот  насмешливый взгляд… губы… руки. Только бы не видеть его! Я не помню, как проработала оставшийся день, не помню, как прощалась с Сашей, как  практически дошла до берега, где когда-то он поцеловал меня. Посильнее укутавшись в шаль, я взглянула на море. Там, на берегу, стоял Пётр. Расслабленная поза, дымящая сигарета, зажатая между пальцами, лежащая рядом, на песке, тёплая куртка. Я бесшумно подошла к нему.

– Никогда не подумал, что ты будешь работать официанткой, тем более у Саши. – Пётр даже не взглянул на меня, он просто говорил. – Почему? Он же всегда издевался над тобой.

– Мне нужны деньги. А те издевательства… Мы же были детьми. Да и сейчас я изменилась… И я же должна как-нибудь зарабатывать на жизнь. Я не столь умна, как ты. А ты чем занимаешься? Ты стал тем, кем когда-то хотел быть? Пиратом, по-моему?  

В ответ я услышала только шум моря и его смешок. Я взглянула на него и поняла, что неважно кем он стал, кто он теперь.  Важно то, что мы проведём эту ночь вместе, и никто нам не помещает. Я знаю об этом. Я прикоснулась к его груди и расстегнула первую пуговицу, он обнял меня и…

На следующее утро он уехал, и я больше не видела в своей жизни Петра. И лишь мои воспоминания и такие же зелёные глаза у моего сына напоминают о человеке, которого я когда-то любила».

Женщина всё никак не могла достать до высокой полки, где находился самый дорогой алкоголь. Там оставалось всего лишь несколько полных бутылок, и нужно было поставить новый товар. Обычно с этим помогал сын, но сегодня, как назло, он уехал кататься и, как обычно, забыл о просьбе. Вика поставила бутылку на нижнюю полку, обреченно вздохнула и бросила взгляд на газету:

– Какая же глупость! Написать рассказ! О чём я только думала? Мне же не восемнадцать уже можно было бы забыть о грёзах под названием любовь.

Раздался звон колокольчика, Виктория уже хотела выгнать гостя, но… О дверной косяк опирался тот, кто приходил лишь в мечтах и тот, о котором она вспомнила лишь при одном взгляде на сына.

– Быть может, сбежим? Посмотрим, как волны ударяются об камни, на тот закат, что мы так давно с тобой не видели, и… Я никогда не думал, что ты пишешь рассказы. Тем более, о нашей любви.

Виктория ничего не ответила, вышла из-за барной стойки и взяла за руку любимого мужчину.