Мастер Иллюзий Альмонд, один из правителей Синего Замка, был не в духе.

Посреди его любимого цветника после спонтанного выращивания гигантской Репы осталась огромная дыра, из которой наружу оказались вывернуты участки корней близлежащих деревьев и целые глыбы кристаллического мрамора, так ещё и все газончики и палисадники оказались изуродованы следами ботинок, туфлей, лапок и хвостов.

И даже первый нежный снег не мог скрыть этого безобразия.

Аль очень любил первый снег: он появлялся всегда неожиданно и всегда был каким-то по-особенному чистым, беззащитным, хрупким. Первый снег выглядел ангельским знаком небес, маленьким волшебством, самоотверженно погибающим в попытках скрыть ноябрьскую тоску, предвестником снежных войск, которые грянут позже.

И он всегда таял.

Садясь усталыми звёздочками на зелёную листву и лепестки хризантем, он как будто засыпал, оставляя капельки слёз и воспоминаний.

Первый снег всегда — единственный.

Камешки на садовых дорожках были вывернуты и растащены, и Аль перемазался жирной грязью: тяжёлыми комьями она налипла на подошвы и заляпала краешки джинсов.

Тихо ругаясь, Мастер с испорченным настроением поднимался по сияющей лестнице Замка, не обращая внимания на оставляемые следы и потёки, впрочем, тут же магически испаряющиеся.

— Привет, Аль! — помахал ему ладошкой Тиннад. Он сидел почему-то на широком подоконнике холла, в руках держал книгу в зелёной дерматиновой обложке. — Тебя снегом не завалило?

«Г. Смит», — успел прочитать Альмонд на корешке, прежде чем эльф захлопнул книгу и спрятал её зачем-то под лежащий рядом внушительных размеров блокнот на пружинке.

Карандашик так и остался торчать из-за острого ушка.

— Привет, — покачал головой Аль, — не-а, снег весь растаял. Тин, ты зачем девочек ругаешь за вечеринку на пляже? Разве пляж не общественное место?

— Ругаю? — нахмурил брови эльф, — ну, не ругаю-то, в общем. Да, знаю, сам виноват, нужно бы там табличку сделать о правилах поведения. Конечно, девочки у нас славные и в них я уверен, ну а завтра туда придут другие люди, которых я не знаю. И вот потому немного переживаю. Всё-таки, пляж для меня — это особенное место.

Царь достал из-за уха карандашик и что-то быстро набросал в блокноте.

— Вечерком табличку наколдую, — пояснил он Крылатому.

А потом с сочувствием покосился на подмокшие Алькины туфли и его вдруг как будто холодной водой окатило. Как он мог не заметить!

Эльф почувствовал, как его уши пылают, и он прижал их ладонями.

* * *

Под шум душевой Тин быстро нашёл вязаную чёрную шапочку, натянул её до бровей, потом кое-что вспомнил. Аккуратно снял корону, поставив её на прикроватную тумбочку, и снова надел шапку. Раздвинул закрывшую глаза чёлку, улыбнулся зеркалу и достал из кармана увесистый золотистый цилиндр телепортатора. В том мире, который он собирался посетить, его ушки могут воспринять не совсем так, как ему того хотелось бы.

* * *

Пакет с коробкой был объёмным, хоть и не тяжёлым.

Эльф остановился рядом с оградой Сада и покачал головой. Затем решительно вошёл в скрипнувшие ворота. Грязь была очень холодной, и по консистенции напоминала принесённую с ледника сметану с затаившимися в ней кусочками масла. Тин растёр между пальцами попавшиеся комочки, сосредоточился и воткнул кончики пальцев поглубже, нащупывая твёрдую основу земли.

Нужно было вспомнить ту самую древнюю способность сродства с растениями.

Конечно, Тин совсем в садоводстве не разбирался и не мог отличить, к примеру, лютик от нимлота, но почувствовать абстрактную сеть энергий, опутавшую корешки садового сообщества флоры не составило особого труда. Просидев так минут двадцать, он ощутил, что поток силы, который в первые минуты буквально пробил его насквозь, стал иссякать, и вытащил покрасневшие пальцы из грязи, выпрямился.

Напоённый теплом Сад бурлил внутренними, невидимыми глазу энергиями, и Тин понадеялся, что привнесённой силы хватит, чтобы растения восстановились и больше не страдали, прижимая к земле сломанные веточки.

— Хм, — затылок обдало горячим мандариновым дыханием.

Тин обернулся, уже зная, кого он сейчас увидит.

— Тин-ку-у-ун! — Джастбелл растопырил кожистые бирюзовые крылышки и выпустил струйку дыма из носа, — у тебя растрёпанный вид!

— Джасти, — обрадовался Царь и обнял страшно большого бирюзового дракончика за тёплую шею, — нос мандариновый!

От чешуек пахло новогодними цитрусами и западным ветром.

— Нет-нет-нет, — весело пыхнул снова дракончик, — это у меня нос мандариновый, а у тебя – малиновый. Забирайся на спинку, довезу до облачка. Вид там умиротворяющий!

— Нет, у меня нос как раз нормальный, видишь? — Тин задрал нос, демонстрируя, что тот, может быть, и порозовел чуть-чуть от холода, но всё-таки вполне царского такого бледненького оттенка.

Он с удовольствием забрался на твёрдую упругую спинку дракончика и приник к шее, ухватившись за гребень. Блики от тысяч радужно-бирюзовых чешуек брызнули вокруг, когда тот взмахнул крыльями и потянулся.

— Ты же помнишь? — огненно сверкнули мандариновые глаза, — чешуйки не выдёргивать, ноги о бока стараться не стереть и не падать! И любить высоту!

Тин перехватил ладошкой внезапно посаженную на нос малинину и улыбнулся.

Поток воздуха ударил в лицо, когда они сделали крутой вираж налево.

— Какое тебе облачко нравится?... — резкий порыв ветра унёс слова в сторону Синего моря.

Вернулся Тин уже на закате.

Светлое небо полыхало яркими отблесками, когда он перекинул ноги через перила балкона и помахал сделавшему пируэт в небе стремительно-бирюзовому дракону. Тот выпустил приветливую струйку огня и скрылся за облаком.

Аль безмятежно спал, его длинные волосы разметались по подушке. Под кроватью сверкнули Лапочкины глазки. Тин поставил пакет на пол и осторожно, стараясь не шуршать, высвободил из него объёмную коробку, украшенную чёрно-белым буквенным логотипом на сходном с синдарином языке. Приподнял крышку, с удовольствием уловив остренький кожевенный запах хороших ботинок, удостоверился, что всё на месте и поставил коробку так, чтобы её было видно сразу, но как бы ненароком. И с довольным видом направился на кухню, чтобы напиться чаю после небесного поедания малины. Взглянув на часы, он передумал и поставил греться на печку турочку. Ведь Аль уже скоро проснётся и ему будет очень приятно выпить ароматный кофе со сливками и поболтать о том-о сём.

От уютных рассуждений его отвлёк удивлённый возглас.

Аль стоял на балконе и вечерний свежий ветер трепал кончики мягких перьев на сгибах его крыльев. А внизу, под балконом простирался Сад.
В сумерках было прекрасно видно, во что превратились когда-то аккуратные и ухоженные владения Мастера Иллюзий. Не обращая особого внимания на то, что вокруг Замка царил ноябрь, на данном клочке местности стояло самое настоящее тропическое лето.

Тин мог поклясться, что Аль не планировал садить ананасы и фейхоа. Равно как и вот то странное серебристое дерево со светящимися листьями, устремившееся ввысь из самого центра Сада.

Тин бесшумно попятился и сел на стул. А затем положил в чашку ещё одну ложечку сахара