Всего произведений – 5050
Полевая хирургия
Другие истории цикла: Мы в ответе, Просто люди, Арво
Солнце припекает, слабый ветер приносит запах дыма — соседи взялись сжигать мусор. Что-то постукивает и скрежещет — должно быть, ветка раскачивается и задевает крышу. Нет, звуки слишком частые и с перебоями — синица? Юра приоткрыл глаза. Точно, вон она, прыгает по краю жёлоба, что-то выискивает. Надо будет почистить жёлоб от мусора. Только не сейчас — жара, лень.
У рыжей Жеки, растянувшейся в тени, одно ухо смешно распласталось по земле, второе лежит на виске аккуратным, почти изысканным треугольником. Если бы не это самое ухо, и не подумаешь, что перед тобой дохлой тушкой валяется сука голубых кровей, настоящее имя которой с полпинка и не выговорить. Под лохматой, вовремя неоттримингованной1 шерстью стати собаки рассмотреть может только такой подвинутый на этом деле, как жена.
Кстати, Вера: хорошо, что уснула. На даче-то жили не просто так, выпасали трёхмесячную Дашу. Жена по ночам вставала к дочке, да и днём дел хватало. И всё время боялась потерять молоко, пила какие-то хитрые отвары для «повышения удойности» — это было словечко из семейного жаргона. Но травы травами, а с недосыпу какая уж там удойность.
— Юра!!!
Истошный вопль резанул воздух.
Подброшенный с кресла, не чувствуя пальцев рук, парень метнулся к сараюшке — точно, бельё же кипит! Жека тоже подхватилась с места — по счастью, под ноги не лезла.
Вера сидела рядом с плитой. Юра, ещё не успев испытать облегчение, ощутил сладковатый запах газа, сдёрнул жену с табуретки и буквально вышвырнул-вынес наружу.
— Сбрендила?!
— Да ничего! Я же выключила.
— О, Господи. Что ж ты орёшь-то так?!
С перепугу Юра говорил грубее, чем обычно. Он-то уже думал… нет, подумать и не успел, представил только… что Вера решила сама снять тридцатилитровый бак с конфорки и обварилась. А жену трясло, и он даже не сразу понял, что она хохочет. Истерика, что ли? На Веру не похоже, но чёрт их знает, этих кормящих матерей.
— Я всё понимаю, Юр, но… почему она синяя?
— Кто?
Нет, не истерика, кажется.
— Вода же!
Только теперь Юра, оглянувшись на распахнутую дверь сараюшки, рассмотрел детали. М-да. Незадачка. Он же что сказал? Ты, мол, спи, а стиркой я сам займусь. Ну, залил простыни и пелёнки водой, настрогал ценного «детского» мыла и поставил на огонь. И забыл. Вода убежала, конфорка потухла, а по всему полу хлипкой кухни перекатывались волны. И правда, синие. Или фиолетовые, не разберёшь. Почти как чернила.
— Ну подумаешь! Зато пол будет чистый, — проворчал молодой муж. Его отпускало. Ведь правда же, навоображал чёрт знает чего.
— Ага! — жена обняла, поцеловала, одновременно и сердясь, и смеясь, и чувствуя нежность — ведь сам вызвался, хотел помочь, берёг её… ну почему же у мужиков всё вечно вот так вот, сикось-накось?
Жека прыгала вокруг — она любила, когда хозяева были такие, то ли играли, то ли боролись, и старалась принять посильное участие. Это же хорошо, когда все вместе. Юра от избытка чувств сгрёб собаку свободной рукой: обниматься так обниматься!
Позже Юра с женой в четыре руки в двух тазах отполаскивали бельё. Муж, геолог, длинноногий, как Паганель, но с широкими плечами и крепкими запястьями Добрыни Никитича, никак не мог приладиться отжимать вещи; Вера пыталась показать, как. Сама она, несмотря на невысокий рост и маленькие круглые ладошки, затруднений не испытывала: в этом деле брать надо не силой, а приёмом. Захватываешь жгут перекрученной ткани, держа обе руки пальцами вверх, а затем поворачиваешь, перекрещивая руки, наверх тыльной стороной. И все дела.
Виновником странного цвета воды оказался чёрный мужской носок, затесавшийся среди пелёнок.
— Нет, ну как это вообще могло получиться? — возмущалась Вера, расправляя на верёвке простыни, покрытые лиловыми разводами. Но Юра слышал в её голосе всё те же и смех, и нежность, и улыбался до ушей, хотя вроде бы его ругали.
— Ну а что такого? — удивлялся он. — Они же от этого хуже не стали? Спать-то на них можно!
Жека неподвижным сфинксом лежала под яблоней рядом с коляской. Раз старшие заняты, то за детёнышем присматривать ей. Тут всё было понятно и просто — когда в Стае щенки, заботятся о них все взрослые, а не только родители. Щенки — это очень, очень важно. И никого чужого она не подпустит — зубки у ирландских терьеров иной более крупной собаке впору, недаром стандарт породы предусматривает длинную голову: чтоб, значит, и зубки эти самые поместились, и для мозгов место осталось.
Вера глянула на собаку и фыркнула. Вспомнила, как вчера соседка зашла за солью, наклонилась над девочкой: «Ой, какая же она у вас славная!» И мгновенно, не помня себя, очутилась за калиткой — уж больно страшна оказалась молча оттеснившая её плечом от коляски мелкая рыжая бестия. Терьеры — они такие. Неуёмные. Бесстрашные. Надёжные. А эта и вовсе чистое золото.
***
На следующее утро Даша захныкала в раннюю рань, и Вера, слабая спросонок, подхватилась — сменила пелёнку, а потом уложила дочь рядом, кормить. Это был способ урвать ещё немного сна. Собака зацокала когтями по полу, потянулась, звонко зевая, и Юра, которому тоже хотелось подремать, повернул было голову, чтобы шикнуть на животное — но небо за окном было таким нежным, розовато-солнечным, в лёгких перьях облаков, что стало жалко закрывать глаза. Тихонько, чтобы не мешать, Юра скатился с древнего «полутораспального» дивана, подхватил шорты и фотоаппарат и вышел на веранду.
Трава блестела от росы, Жека с треском галопировала сквозь кусты, время от времени проверяя — где там хозяин, не потерялся ли. Чтобы сфотографировать небо, лучше всего было идти к полю, сначала по дороге, затем по просеке. Юра порадовался, что пошёл босиком. Только представишь себе мокрые хлюпающие сандалии, и сразу колкие камешки и веточки под ногами как-то уже вроде и не мешают.
Рыскающая по зарослям собака вдруг залаяла, азартно, по-особому — сразу стало понятно, что нашла зверя, и Юра крикнул, отзывая, а сам поспешил на звуки: хорошо если это белка на дереве, а вдруг ёжик? Все прививки у Жеки сделаны, но бережёного бог бережёт, а ежи — переносчики бешенства, так же как лисы или летучие мыши.
Видно, кто-то сидел в кустах: Жека металась — то бросалась к Вожаку, зовёт же, то срывалась обратно, и парень рявкнул строже. Взял напряжённую собаку за ошейник и подошёл ближе.
***
— Вера! Вера, дело есть.
— Что?
— Пойдём, сама увидишь.
Вера поморгала сонно, но что-то в голосе мужа было особенное. Так что спустила ноги с дивана, стараясь не задеть дочь, нашарила тапочки, накинула халат.
Муж потянул за калитку. Собака вертелась рядом, и он прикрикнул: «сидеть!» Что такое?
В канаве, проложенной вдоль забора, кто-то возился. Чёрный блестящий клюв, чёрные с отливом перья — грач. Вера даже не сразу поняла, что не так, а когда поняла — болезненно сморщилась: крыло было сломано, вывернуто, и птица металась по дну узкой траншеи, топчась прямо по этому болтающемуся вееру перьев, грязному и растрёпанному.
— Он что, с ночи тут?
— Нет, я его от поля принёс. Что делать будем?
— А какие варианты?
Юра смотрел на жену. Вот теперь она была другая — собранная, сосредоточенная почти до бесстрастности.
— Одно из двух, — хмуро и так же сосредоточенно ответил он. — Либо лечить, либо забить. Посмотри, тут можно вообще что-то сделать?
Он надеялся на жену — та всё же микробиолог, хоть и недоучившийся; это ближе к медицине, чем геология.
А Вере её образование если что и дало в смысле медицины, так это навык стерилизации инструментов и сред, и ещё — посевов культур бактерий над газовой горелкой. Правда, она прошла курсы по оказанию первой помощи и без конца читала учебники по ветеринарии, но этого было мало. И сейчас она ощущала это с особенной остротой.
— А если забить, то как? — сухо уточнила она. Она знала, конечно, как это делается, но самой ещё не приходилось. Она знала, что сможет — если нет выхода. Это лучше, чем просто оставить как есть.
Грач снова метнулся в сторону, волоча крыло, и приоткрыл клюв, так, что стала видна желтоватая оторочка по его краю. Слёток2, только поздний: может, второй выводок за лето, а может, первому выводку не повезло, и родители отложили кладку ещё раз.
— Камень привязать и утопить, — Юре тоже ещё ничего подобного делать не доводилось. Однако если Вера скажет, что ничего не выйдет… то… лучше он, чем она.
— Я должна подумать.
Вера присела на корточки. Птица затихла, только смотрела снизу вверх, одним глазом, повернув голову.
Юра ждал молча. Вера была ему благодарна за это — за спокойную собранность тогда, когда действительно что-то случается.
Перелом был открытый, и это как раз удачно — видны концы кости, которые надо совместить. Но рана находилась в верхней части плеча, а это, наоборот, плохо — не получится надёжно зафиксировать. В рану набились грязь, перья, песчинки… в общем, шансов мало, прямо скажем. Вера загнала чувство сопротивления подальше, вглубь, чтобы не мешало принимать решение: что-то внутри неё взвешивало шансы.
— Будем лечить, — решила наконец она.
И будто отпустила пружину, свернувшуюся внутри.
На самом деле, оба знали, что если взять в дом слётка, то это уже не на время, а насовсем. Многие думают, что птенца можно «подлечить и выпустить, а на воле ему лучше». Но возраст этот у птиц особенный: на вид ребёнок вроде уже и большой, а на самом деле — родители и подкармливают, и защищают, а главное — учат своих детей находить корм, прятаться от опасности, короче — всему, что нужно во взрослой жизни. «Подлеченный и выпущенный» птенец, не получивший этих знаний, скорее всего, погибнет.
— Эх, ну ладно. Как его поймать-то? Слушай, да как же ты его от поля донёс?
— Молча. Давай какую-нибудь тряпку, что ли.
Птицу удалось подхватить так, чтобы она не могла клеваться — шнобель у грачей внушительный, а вблизи и вовсе впечатляет. И всё равно намучились, пока срезали перья и очистили, как могли, рану.
Тут Вера вспомнила, как однажды порезалась, и гостивший у них дядя, двоюродный брат отца, растолок между двумя чайными ложками таблетку антибиотика, чтобы присыпать рану. И объяснил, что так можно, если ничего другого в доме нет. Дядя был врачом, так что знал, о чём говорил.
— Ну ты заранее не могла приготовить? — возмутился Юра, когда жена начала рыться в ящике шкафа в поисках олететрина3. Птица норовила вывернуться — сидеть спокойно ей было невмоготу. И страшно, и больно.
— Да сейчас же! Я и так тороплюсь!
Наконец наложили шину. Крыло торчало теперь под углом к телу. В доме нашлась просторная коробка, в неё-то и посадили грача. Поместить решили на чердаке, подальше от собаки. Жека-то умная, домашнего питомца не тронет, но птице этого не объяснишь.
Посовещались, вспоминая, что едят грачи. В червяках были уверены оба. Летом это не проблема, а зимой можно будет давать мясо. Ну и вообще, вот приедут домой, найдут с кем посоветоваться насчёт рациона.
Особенно много червяков нашлось рядом с парником, там, где плёнку прижимали к земле обрезки досок. При виде еды грачонок возбудился, нетерпеливо раскрыл клюв, оттопырил мелко трепещущее второе крыло. А склёвывать из миски не захотел, ждал, когда положат в рот. Действительно, молодой совсем, дурачок.
Днём семья выбралась на прогулку. Дашу Вера поместила в специальный рюкзачок на груди с перекрещенными лямками — «кенгуру». «Кенгуру» сшила подруга, с ним получалось гулять в лесу, не то что с коляской. Да и вообще приятнее, когда ребёнок так близко.
Потом вернулись домой, дел было по горло.
А теперь к ним добавилось ещё одно. Вот уж точно — не было у бабы забот, купила порося. Червяки у парника скоро кончились, так что теперь в огороде, воткнутая в край грядки, гордо торчала лопата. К тому же, забежав в очередной раз проведать птицу, Юра обнаружил, что та разлила миску с водой. Так что срочно пришлось искать новую, сухую коробку. Миску теперь, уходя с чердака, приходилось убирать, а забегать, соответственно, чаще. Вот же птица-глупица.
Крыло Вера не осматривала, боялась трогать лишний раз.
Следующий день прошёл так же. Готовка, кормление, прогулка, стирка. На этот раз небольшая — несколько подгузников.
Грач по-прежнему выглядел бодрым, возбуждённо выпрашивал еду. Похоже, он и бояться совсем перестал. Корм выхватывал так, что только пальцы береги.
На следующий день в поселковом магазине был завоз продуктов, и Юра, позавтракав пораньше, начал собираться. Пока он складывал в сумку контейнер для яиц, пакеты для творога, молочную канистру, Вера спешно домывала банку под сметану.
— Глянь, как там птиц? — спросил Юра, присаживаясь на крыльцо и начиная шнуровать кеды. И Вера, подхватив приготовленную баночку с червями, взбежала по узкой деревянной лестнице на чердак, заглянула в коробку.
Птица сидела нахохлившись, время от времени моргая. На корм посмотрела равнодушно. Белёсое третье веко прикрывало глаз, потом отодвигалось, будто шторка фотоаппарата. Вера слегка размотала бинт, потрогала кончик крыла — тот был холодным и словно бы влажным. Беда. Она прикрыла коробку и спустилась вниз. Села рядом с мужем.
Юра оглянулся, придерживая натянутый шнурок.
— Что?
— Там некроз пошёл.
— И что теперь?
— Ампутировать надо.
Оба замолчали. Вера соображала: надо всё бросать, собираться. Ребёнок, коляска, куча вещей — пелёнки, распашонки, бутылочки. Собака. Коробка с птицей. Документы бы не забыть.
Она озабоченно перебирала в уме, что ещё надо взять, и одновременно представляла, что дальше: полчаса пешком на станцию, потом — в электричке, потом — в набитом метро, потом…
До того, что муж и один справится, а она может же остаться на даче с ребёнком и собакой, Вера попросту не успела додуматься. Потому что поняла, что «потом».
День-то какой сегодня? Правильно, суббота. Районные ветлечебницы не работают, круглосуточно и без выходных принимает единственная на всю Москву — Центральная, та, что на улице Юннатов. Её адрес и телефон записаны на листочке, вложенном в Жекин ветпаспорт: надо же знать, куда ехать, если что-то случилось, а день нерабочий.
Ведь там же столпотворение, наверно. И можно не сомневаться: добрая половина пациентов, если не больше — срочные, тяжёлые.
То есть, через три, а то и четыре часа только ещё окажешься в лечебнице, а потом — сколько часов? Четыре, шесть? — будешь ждать приёма.
И ещё. Вообще не факт, что в лечебнице согласятся принимать птицу. Может оказаться, что весь этот путь проделан зря, а время уйдёт.
Видно, муж думал о том же, потому что спросил:
— А сколько у нас времени?
— Не знаю, — ответила Вера. Про собаку — и то не сказала бы с уверенностью, а тут птица.
— У них же всё быстро происходит, — пояснила она. — Намного быстрее, чем у нас.
И снова замолчала. Вспомнила позавчерашнее «забить, если что пойдёт не так» — и поняла то, чего не знала раньше: животное, пусть даже случайное, прожив в доме два дня, перестаёт быть чужим. Всё, своя птица. Со всеми вытекающими.
Вздохнула и закончила:
— Надо самим.
— Ну тогда давай список — что в аптеке нужно.
— Нет, лучше вместе посмотрим.
Дашу посадили в «кенгуру», собаку заперли в доме. Сумку для продуктов Юра на всякий случай взял, хотя было не до них.
Тропинка вела наискосок от дачных участков, потом — вдоль длинного забора из некрашеных досок. Здесь можно было свернуть в любую из калиток, пройти знакомыми улочками, поглядывая на старые, украшенные резьбой разноцветные домики, машинально отмечая всегда одно и то же: удачно покрашенный в два цвета нарядный штакетник, чудовищный ярко-розовый дом с оранжевой крышей, пышные золотые шары и георгины. Однако сегодня отвлечься на разглядывание чужих домов не получалось, и муж с женой сами не заметили, как оказались уже у одноэтажной бревенчатой школы. Отсюда начинался центральный «проспект», застроенный двухэтажными домами на четыре квартиры, а ещё через несколько минут они вышли туда, где сосредоточена была культурная жизнь посёлка и где дома были уже пятиэтажными, сложенными из сероватого силикатного кирпича. Аптека размещалась напротив продуктового магазина, по соседству с «Хозтоварами», овощным и почтой.
Девяностые едва начинались, продукты ещё не подорожали, но завозили их не в избытке. На площадке перед продуктовым уже сидели люди, некоторые с колясками и детьми, другие — с сумками на колёсиках. Хотя машины с творогом, рыбой, яйцами должны были приехать лишь через пару часов, очередь собиралась заранее. Закупались тут не только поселковые, но и дачники. Так что через два часа после завоза в магазине будет шаром покати — теперь до вторника.
В пустой аптеке маялась под шуршащим вентилятором дородная тётка. Из-под белоснежной шапочки высовывались жгуче-рыжие, крашеные хной пряди. Вера с Юрой поздоровались и отошли к витрине.
На нижней полке ютились ртутный градусник, детская клизмочка и резиновая грелка, снабжённые этикеткой «средства ухода за больными», на полке повыше — уголь и борная кислота. Это всё было не то.
— А хирургические иглы есть? — спросила Вера наугад. В аптеках таких вещей не продавали, но выверты снабжения бывали непредсказуемыми. Игл, конечно, не оказалось, но это была наименьшая из проблем.
Она называла одно, другое, третье — и каждый раз крашеная аптекарша, погремев ящиками, сурово отвечала «нету», после чего её губы непримиримо сжимались и даже собирались в складочки.
— И стерильный бинт, три штуки, — назвала наконец Вера последний пункт списка.
Снова грохотание ящиков, на этот раз особенно долгое. Казалось, тётка и сама не верила, что в аптеке может не случиться бинтов, и искала в надежде, что они куда-то завалились и она их попросту не видит.
— Стерильного нету, — сообщила она наконец.
— А нестерильный?
— И нестерильного нету.
Вера отошла.
— Давай так, — соображая на ходу, решила она. — Чёрт с ними, с продуктами, перебьёмся. Долго ждать. Крупы дома есть, сухое молоко тоже. Пошли назад. Надо всё подготовить, придумать, что чем заменить.
— Ну, ты — мастер по заменам, — невесело пошутил Юра.
Заменять отсутствующее тем, что случалось под рукой, приходилось часто. Вот и недавно жена приготовила по французскому рецепту камбалу с шампиньонами и помидорами — из минтая, белых грибов и томат-пасты. Но одно дело – взять вместо одних продуктов другие, и совсем иное — то, что предстояло.
Юра потянул жену в раскрытые двери овощного. Очереди здесь почти не было, зато лежали горами бежевая и лиловая картошка, громоздились лук и кабачки, светились золотистыми боками дыни.
— Эх, давай хоть дыньку возьмём! Не зря ж ходили!
— Давай, выбирай. Я в них не понимаю.
Сейчас они оба словно бы отгоняли от себя мысли о том, что предстоит — но на обратном пути уже не разговаривали. Вера ушла в себя, сосредоточилась, продумывая, что и как надо сделать.
Отперли дверь, выпустили счастливо прыгающую Жеку. Вера сняла с дочери ползунки, уложила её в коляску. Порадовалась: кормить ещё рано, девочка спокойна. Лежит себе, тараща глазёнки, и тянет в рот погремушку.
Первым делом проверили, как птица. Вроде всё было по-прежнему. Грач вяло клюнул червяка, а вот воды попил охотно.
— Чем помочь? — спросил Юра, когда они спустились вниз.
— Печку растопи, — Вера уже торопилась, прошла быстрым шагом в сараюшку. Юра не спросил, зачем. Надо — значит, надо.
***
Самое-то плохое было вот в чём: резать придётся без наркоза. Даже если бы такие препараты в принципе продавали в аптеках, это ничем бы не помогло. Птицы — не собаки, у них всё иначе. Это для собаки можно рассчитать, сколько ей надо лекарства, исходя из человеческой дозы, пересчитанной на килограмм веса. А как рассчитать нужную дозу для птицы?
Ну, всё это лирика. Главное — наркоза нет.
Поэтому важно, чтобы всё произошло как можно быстрее. И в то же время нужны были аккуратность и точность. Вот почему Вера, поставив на огонь тазик с водой, принялась ещё раз, шаг за шагом, представлять себе, что и как будет делать. Одновременно отбирала то, что могло понадобиться на каждом из этих шагов. Садовый нож, на всякий случай — ещё и канцелярский. Кусачки. Обломок чёрного ножовочного полотна, из тех, что «по металлу», с мелкими зубчиками. Надфили, пара.
Нельзя было сказать, что она волновалась. Но и «ничего не чувствовала» — тоже было бы враньём. Просто всё — все эмоции — оказались куда-то задвинуты, запинаны и утрамбованы, вновь свёрнуты тугой пружиной. Чтоб не мешали.
Тем временем печь разгоралась, Юра через щёлку следил за языками пламени — вот они лизнули бок яблоневого сучка, вот словно бы затихли, разбиваясь о сложенные аккуратным домиком дрова, и затем взяли своё, охватили полена ровно, и он прикрыл топку, прислушиваясь к гудению.
Жена входила и выходила, и наконец задержалась, потянула на себя тяжёлый бельевой ящик старого шкафа, перебрала стопку простыней и полотенец. Однако что-то ей не понравилось, задвинула ящик обратно, нажимая бедром, с натугой, остановилась, огляделась. И шагнула к окну. Наступила на край дивана и принялась один за другим отстёгивать «крокодильчики», удерживающие ситцевую старенькую занавеску.
***
Занавеска подошла лучше, чем простыни. Те, хоть и испятнанные лиловыми разводами, были совсем новые и потому жёсткие. А остальное и вовсе не подходило — нужна была ткань чисто хлопковая, без примесей.
В печке была «сушилка» — на самом деле что-то вроде духовки, вделанной между коленами дымохода. Сейчас она уже разогрелась. Вот туда Вера и положила скатанные и завёрнутые в бумагу полоски ткани.
Вместо хирургической иглы она приспособила швейную — нагрела на огне и затем согнула с помощью двух плоскогубцев.
И — последнее. Чем шить?
Вот тут, наоборот, нужен был не хлопок, а капрон.
Капроновой оказалась только бельевая верёвка. Но её ведь можно расплести на пряди, а пряди — расщепать на части требуемой толщины. И залить спиртом вместе с иглой. Бумага, в которую были завёрнуты бинты, стала слегка золотистой от жара, инструменты прокипели и успели остыть. Вот теперь всё готово.
Пора.
Как зафиксировать грача — тоже придумали: закрепили полосками ткани на доске так, что свободным оставалось только крыло. Вера размотала повязку и поразилась тому, что рана хорошего, розового цвета, без опасной красноты. Видимо, иммунитет у птиц покрепче, чем у млекопитающих. Хотя, наверное, и олететрин своё дело сделал.
А вот ниже раны было нехорошо.
Юра стоял рядом, готовый подать то, что понадобится. Вера примерилась, оттянула кожу вверх по плечу — надо было оставить лоскут, который мог бы прикрыть остаток кости. И быстро сделала надрез.
Птица дёрнулась и обмякла, глаза прикрылись светлыми перепонками. Вера поспешно потрогала грудь — сердце билось. Просто обморок. Хорошо: меньше почувствует.
Теперь стало спокойнее: можно было чуть сбавить темп, работать аккуратнее.
Подчиняясь наитию, взяла не пилку — для того, чтобы пилить, крыло надо было бы зафиксировать жёстче — а кусачки. Подровняла острый, как пика, конец обломка. Взяла надфиль, прошлась по краю, снимая заусенцы.
Крови почти не выступило. Надрез Вера присыпала проверенным олететрином — растолчённая таблетка с голубоватыми вкраплениями оболочки, приготовленная заранее, лежала рядом.
Теперь оставалось немногое: прикрыть конец кости и зашить. Получилось удачно.
Забинтовала стерильными полосами — главным образом для того, чтобы помешать птице расклевать рану, ну и — чтобы не попала грязь.
Всё вместе вряд ли заняло десять минут.
Вдвоём, в четыре руки, отвязали птицу, положили в коробку. Та была жива — сердце билось по-прежнему. И уже через несколько минут пошевелилась, открыла глаза. Встала на ноги.
И только тут Вера позволила себе расслабиться.
Потом она — не вполне понимая, как это произошло — оказалась на улице. Нет, сознание не теряла, просто муж вывел на воздух. Однако не усадил на крыльцо, а повёл за калитку. Стресс лучше сбрасывать в движении.
Его и самого слегка потряхивало, и было ощущение, будто он полдня грузил кирпичи. Но он вёл жену, шаг за шагом, поддерживая, и повторял:
— Всё. Ну всё уже. Всё хорошо. Ещё немного, давай походим.
А та висла на его руке, тяжело переставляя ноги.
***
Когда пришло время снимать швы, Вера позвала подругу-хирурга. Та отнекивалась: «Да что я понимаю в птицах?» Но в конце концов приехала. И привезла подарок — набор хирургических игл, кетгут4, капрон в стерильной упаковке. Культя зажила хорошо, птица оказалась общительной, одного только боялась — скомканного куска ткани. Помнила, как что-то похожее ей накинули на голову перед операцией.
***
Полгода спустя Вера вернулась к написанию диплома. Даша уже ползала по квартире, развивая при этом невероятную скорость, и для птицы поэтому соорудили вольер. Жаль было ограничивать её свободу, и так ведь калека, но что поделаешь — родители не знали даже, за кого больше бояться: за дочь или за грача. Ведь это собака терпит, когда Даша хватает её за шерсть или уши. Тут всё в порядке, даже наоборот — хорошо. Есть лишний повод сказать ребёнку: «Осторожнее, собаке больно!» А с птицей всё может закончиться куда хуже.
Когда Даша засыпала, Вера делала тушевые рисунки к работе. На столе всегда стояла кружка с чаем — пить приходилось много, ведь она продолжала кормить дочку. Главное было — не перепутать, куда макать перо: такие казусы с Верой случались. Время от времени она вставала и шла на кухню за новой порцией.
Удивительное дело, грач в таких случаях сидел спокойно. Но стоило Вере подумать: «Надо бы долить воды в поилку» или «Надо покормить птицу», начинал метаться вдоль решётки вольера, просовывал голову сквозь прутья, нетерпеливо разевал клюв и оттопыривал оба крыла — здоровое и культю. Как-то, по каким-то микроскопическим движениям догадывался, что сейчас к нему подойдут, и тянулся навстречу. Перья на шее у него из-за этого были вытерты, и он смахивал на грифа-недоростка.
Жека, получившая пару раз здоровенным клювом по носу, делала вид, будто никакой птицы в доме нет.
История закончилась благополучно. Вера понимала теперь, что крыло с самого начала вряд ли удалось бы спасти. И ещё она знала, что надо было обязательно осматривать крыло, не опасаться. Правда, так и осталось неизвестным — изменило бы это что-то или нет: из-за вечных хлопот она так и не позвонила в Центральную клинику, не узнала, принимают ли они птиц. А со временем ей стало казаться, что иногда лучше и не знать, прав ты был или не прав.
__________________________________
1 тримминг — «принудительная линька»: у некоторых пород собак, таких, как терьеры и шнауцеры, шерсть удаляют выщипыванием.
2 Слёток — молодая птица, которая уже покидает гнездо и способна перепархивать, но ещё находится под опекой родителей.
3 Олететрин — комбинированное лекарство, в состав которого входят два антибиотика, тетрациклин и олеандомицин. Сейчас — таблетки, покрытые розовой оболочкой, а в описываемое время оболочка была светло-голубая.
4 Кетгут — саморассасывающийся хирургический шовный материал.
Добавить комментарий
Комментарии
Прочитала, как и обещала. Собственно, хоть рассказ и написан четыре года назад, твой стиль уже очень хорошо виден: простой, точный, чуть суховатый. Хирургический, я бы сказала. Что для реалистических рассказов самое то.
Надо только понять, о чем точно будет сборник.
Если о людях и животных, то надо ориентироваться на Даррела, лучше книги "Моя семья и другие звери" еще никто не написал. Добавить чуть иронии, характера зверикам и будет хорошо. А то так немного безэмоционально. То есть понятно, что напряжения выше крыши, но пока оно не очень чувствуется. Может, от первого лица делать? Здесь тогда всякие подробности к месту, они героев раскрывают.
Еще есть рассказ Дины Рубиной "Ты и я под персиковыми облаками". О собаке. Тоже можно заглянуть.
Если же книга больше о зверях, или для детей, то тогда надо убирать житейские подробности.
Нельзя ли в рассказ добавить, как ловили граченка и готовили к операции? Тоже еще, наверное, эпопея была.
Вот сейчас, спустя столько времени, вижу уже, где что поправить. Не уверена, что получится добавить иронию именно в этот рассказ, но в принципе согласна, что это не мешает сделать )) Истории этого цикла у меня преимущественно невесёлые, и, возможно, это хорошо, что вернуться я к нему решила сейчас: с животинками и весёлого, и запредельно-абсурдно го тоже хватает, так что разбавить наверняка получится ))
Рассказ Дины Рубиной я как-то пропустила, так что спасибо за наводку!
И добавить эпизоды - хорошая мысль, тоже спасибо!
Буду работать ))
Здравствуйте!
Мои читательские вкусы похожи на писательские. Конечно, о первых Вы ничего знать не могли, ведь на "Синем сайте", я как читатель, последний зомби. Впрочем, сейчас это касается всех ресурсов, на которых я зарегистрирован. В общем, "Полевая хирургия" - решительно не моя история. Я отдаю предпочтение фантастике с закрученными в бараний рог сюжетами. Или на худой конец фэнтези с миром, набитым мерзавцами. Но житейские истории меня не привлекают. Поэтому читал "Полевую хирургию" я без особого интереса. Тем не менее, когда дело дошло до операции, я неплохо так погрузился в повествование. Благодаря ей, рассказ обрел композиционную завершенность. Хотя в начале на такой положительный исход мало что указывало. Завязка, на мой вкус, получилась не особо интригующей. Понравился стиль: ничего не мозолило глаза, и читать было легко. Естественные диалоги тоже можно отнести к положительным сторонам рассказа. Правда, трудно было сопереживать главной героине. Маловато трудностей ей довелось преодолеть на пути к цели. Как-то слишком легко у нее получилось спасти птицу. Ни разу я по-настоящему не чувствовал, что грач балансирует на грани жизни и смерти. Короче, лично мне не хватило нагнетания напряжения и атмосферы, чтобы в конце захотелось вскинуть кулак, выдохнуть так, чтобы зашатался монитор, и крикнуть: "Да, черт возьми, мы спасли этого пернатого ублюдка!". Хотя местами текст даже вызвал у меня определенные чувства, несмотря то, что ну совсем не мое.
Спасибо за комментарий, всегда интересно узнать Ваше мнение ))
Цитата:
Трудностей-то не маловато )) Это ж Вам не сериал, где герои восклицают: "Мы его теряем!!!" Скорее, просто не получилось сделать текст достаточно эмоциональным. Но я точно знаю, что никаких "мы его теряем" в реале люди не говорят - потому что нечего напарников пустословием нервировать. А вот образчики чёрного медицинского юмора вполне возможны )) Очень взбадривает и позволяет собраться. Но такое написать сложнее ))Маловато трудностей ей довелось преодолеть на пути к цели.
Сделай выравнивание текста по ширине.
Под лохматой, вовремя неоттримингованной1 шерстью стати собаки - пока прочитаешь, десять раз мысль потеряешь... Зачем тут так сложно? Мне кажется, выкинуть термин и написать проще, в конце концов, к этому и жанр обязывает;
Подброшенный с кресла, не чувствуя пальцев рук - причём тут пальцы рук? Просто задумалась, почему они и к чему это было;
Так что спустила ноги с дивана, стараясь не задеть дочь, нашарила тапочки, накинула халат - сразу подумалось, что дочь надо было обложить подушками, чтобы никуда с дивана не укатилась )) Но это так, лирическое отступление;
Сюда просится ещё драма. Повседневность описана очень хорошо, но накал, напряжение, конфликт - это уже драма.
Честно говоря, я к таким историям всегда отношусь настороженно. Не все умеют написать так, чтобы сложные и больные вещи представали в хорошем свете, а не отталкивающем. Мне кажется, тебе удалось. Все твои рассказы про животных, о животных, об их роли в жизни семьи читаются легко и естественно, воспринимаются с нужной долей эмоцией и после них есть, над чем задуматься. Потому что болезни питомцев, собственная беспомощность и вынужденная решительность - это важно, это важно и может кого-то спасти, случись что не так, дать толчок ко многому относиться ответственнее.
На самом деле, твои рассказы мне напомнили одну старую-старую книжку о животных. О котах. Я сейчас уже не вспомню автора и название... Но она произвела на меня очень сильное впечатление когда-то. Там человек превратился в котёнка и попал вот в этот животный мир, без прикрас и романтики, жёстко и естественно, со своими законами и порядками.
Хорошо бы, чтобы таких рассказов было больше. Да, это намёк. ))
Аль, вот про это:
Непонятно, зачем в этих случаях тире?
Сейчас они оба словно бы отгоняли от себя мысли о том, что предстоит — но на обратном пути уже не разговаривали - интонационное выделение.
Он что, с ночи тут? – если тут «что» как «что ли», то запятая и перед «что» - вот не разберусь никак(( Если пишем: "Ты, что ли, дурак?" - тогда нужны запятые; но "ты что, дурак?" - уже нет. Значит, тут не в значении "что ли"
Птица затихла, только смотрела снизу вверх, одним глазом, повернув голову. – сомневаюсь, что нужна запятая перед «одним» (имхо) - угу, то же: интонационная запятая ))
Вера делала тушевые рисунки к работе. – рисунки тушью? Просто не встречал слова «тушевые». - да, у нас это было общепринятым словом, мы его взяли у предшествующего поколения.
Произведение больше напоминает главу из романа, чем отдельную историю, но она остается голове, а это всегда важно.
Очень хочется более полных портретов персонажей и исторической эпохи, в которой происходят события – эпоха у вас сильно влияет на повествование.
Спасибо большое за участие в конкурсе – ваши работы выполнены в интересном жанре и стиле (я обязательно впадаю в мистичность, сказочность или фантастичность, а вам удалось написать в стиле «бытовой романтики и философии»).
Оценка «плюс», хотя над текстом еще надо поработать – убрать лишние слова, опечатки поправить и раскрыть неосвещенные моменты.
Что "работать" - это я понимаю, и критические замечания меня радуют, всё же "изнутри" не всегда понятно, что не так ))
Понравились описания Жеки и грача, их поведения. Как птица постепенно шла на поправку - все прописано довольно детально. Здесь имеется небольшой словарик терминов, за него спасибо. Можно и новых слов выучить так)
Прочитала с интересом, хотя иногда мешали отступления от основного сюжета, не имеющие особой важности. Некоторые бытовые подробности, о хлопотах, о памперсах, о готовке. Такие вещи вполне подходят для более большого за размером произведения, потому что не надо никуда спешить, можно спокойно раскачаться и дать все детали жизни главных героев. Но в рассказе все должно виться вокруг одной мысли, одного события. И чем меньше лишних упоминаний, тем более цельной кажется работа. Соответственно, и воспринимается гораздо легче и "в один заход".
Тема конкурса раскрыта, сам рассказ вполне хороший, надо немножко поправить некоторые моменты. Недочеты не столь существенны и не влияют на общее впечатление от произведения, поэтому плюс.
Ну подумаешь! Зато пол будет чистый, - проворчал молодой муж. - тире вместо дефиса.
набор хирургических игл, кетгут4, капрон в стерильной упаковке - следует разделить слово и цифру пробелом.
Я, когда читал, вспомнил, как мне нужно было делать уколы крысу. Внутримышечно.
Это фиксируешь животинку и в ногу ему - тыц.
Самое трудное - решиться, но вариантов нет, пришлось. Животинку жалко же – страшно, и как-то действительно действуешь, а переживаешь потом.
Навеяло
А мне коту. И правда самое трудное - решиться.
Да. Фиксируешь что б не вырвался и не поцарапал.
Правда я в холку) но блин воткнуть шприц... а он орет... утробно так...
а что делать? Так что я тебя понимаю ужасно) жалко его. Он же не понимает что это для блага) и понимает ли что тебе его тоже жалко же?
Сама вспоминала как Ласю лечила))
Ладно, еще укол - что-то пугающее, понятно. А просто капельки в клюв - уже словно трагедия, хотя ничего плохого и не делаешь))
Но операция - это сложно. Тут нужна точность, иначе можно сделать еще хуже. Это не что-то такое, что и простые люди без медицинского образования знают примерно или видели. Резать - страшно.
Главные герои, конечно, молодцы.
для «повышения удойности» - это было словечко
чистый, - проворчал – тире вместо дефисов
Непонятно, зачем в этих случаях тире?
Но травы — травами
Вера глянула на собаку — и фыркнула.
Вера была ему благодарна — за это.
Сейчас они оба словно бы отгоняли от себя мысли о том, что предстоит — но на обратном пути уже не разговаривали
Ну — всё это лирика. Главное — наркоза нет.
Сметённый с кресла, не чувствуя пальцев, парень метнулся к сараюшке – пальцев на ногах? Но тогда есть устойчивое "не чувствуя ног". Зачем это уточнение?
зубки у ирландских терьеров иной более крупной собаке в пору, – впору
как вчера соседа зашла – соседка
Он что, с ночи тут? – если тут «что» как «что ли», то запятая и перед «что»
Птица затихла, только смотрела снизу вверх, одним глазом, повернув голову. – сомневаюсь, что нужна запятая перед «одним» (имхо)
зато лежали горами светлая и лиловая картошка, – лежала; либо «светлая и темная», либо «бежевая и лиловая»… как-то так.
Вера делала тушевые рисунки к работе. – рисунки тушью? Просто не встречал слова «тушевые».
По содержанию у меня возникли вопросы.
На самом деле, оба знали, что если взять в дом слётка, то это уже не на время, а насовсем. Многие думают, что птенца можно «подлечить и выпустить, а на воле ему лучше». – а вот известный товарищ Ян Линдблад писал, что вполне можно.
Аптека у вас странная какая-то. Ну… поспрашивал, говорят, что многое было, бинты уж тем более.
В каком времени происходит все? Понятно, что в прошлом, но, на мой взгляд, надо было хоть как-то это упомянуть.
Мне показалось, что очень много деталей, которые никакого отношения не имеют к сюжету. Из-за этого текст кажется выхваченным из большого произведения про этих людей.
Мне тоже не хватило портретов главных героев.
Ну и самое главное – а кто они вообще? Они врачи? Ну вот я представил себя на их месте – вряд ли бы я взялся лечить птицу, а уж тем более делать операцию, да еще и без инструментов. В конце говорится, что Вера пишет диплом – какой? Не знаю, мне не хватило сведений об их образовании, потому отчасти я недоверчиво пожимал плечами, удивлялся тому, что они знают такие вещи и действуют.
В целом мне рассказ понравился, интересны подмеченные детали быта, обычной жизни, образы есть замечательные, сама история с птицей захватывает, потому, я бы хотел, чтобы вы добавили вот то, о чем я писал выше.
Пока же я думаю… ноль или плюс? Однако я на вас надеюсь, потому плюс.
Опять по порядку, да.
"а вот известный товарищ Ян Линдблад писал, что вполне можно" - ага, только ещё добавь для верности "если человек умеет" )) Для врановых это проще всего, на самом деле: для позднего слётка - ну, его надо зиму передержать и потом вывезти на дачу так, чтобы в течение лета иметь возможность подкармливать; если он найдёт соплеменников, то вначале будет держаться рядом с приютившей семьёй, но постепенно начнёт учиться у сородичей и улетать на всё более долгий срок, и, наконец, осенью не вернётся. Если перелётные мелкие насекомоядные - то у нас без шансов, а за рубежом существуют специальные реабилитационные центры, где птицы, подобранные и вылеченные гражданами, содержатся в одном вольере с дикими и учатся у них. У нас есть программа по возвращению в природу соколов, но там тоже сложная работа специально обученных людей. В общем, для тех, кто не в теме, правило одно: взял - держи до конца жизни. Соколёнка или там малиновку я бы и сама не взялась реабилитировать.
"Аптека у вас странная какая-то. Ну… поспрашивал, говорят, что многое было, бинты уж тем более." - угу, точно. Если брать "ситуацию вообще". И по воспоминаниям - ну, если не фиксироваться на этом моменте - да, так и есть. Но я в те времена как раз фиксировалась. Поэтому знаю, что снабжение было и неравномерным, и непредсказуемым. Случай, когда в аптеке не оказалось вообще никаких средств первой помощи - ни бинтов, ни банального йода, причём тогда, когда позарез - из жизни, причём я не исключаю, что на следующей неделе в той аптеке было буквально всё. И речь идёт о поселковой аптеке, не городской, они снабжались вообще странненько. А пару лет спустя всё стало наоборот: не в поселковую, конечно, но в аптеку не слишком большого города Можайска я специально ездила затариваться лекарствами из Москвы - потому что умным дядям "наверху" пришло наконец в голову, что московские-то аптеки снабжаются, а областные фиг; и начался обратный перекос. Можайские аптекарши в сердцах спрашивали: "У вас там в Москве что, этого нет?!" А не было, факт.
"Ну и самое главное – а кто они вообще? Они врачи? Ну вот я представил себя на их месте – вряд ли бы я взялся лечить птицу, а уж тем более делать операцию, да еще и без инструментов"
Вот это, пожалуй, и самый непростой вопрос, и одновременно то, ради чего я стала всё это писать.
Сейчас будет многабукофф, но иначе не получится((( и, главное, я понимаю, что это надо как-то туда, в текст, но в отдельные рассказы оно не лезет(( В общем, тут думать надо.
Вот смотри. Есть люди, никакого вообще отношения к зоологии, медицине, ветеринарии и так далее не имеющие - физики, математики, переводчики, да кто угодно. И если они говорят "я бы не смог" - это не просто нормально, но и абсолютно правильно, потому что люди трезво оценивают свои возможности.
Другая крайность - медики и ветеринары; тут тоже всё понятно.
Но была прослойка - страстные собачники, полупрофессионалы. Они, конечно, и сейчас есть, но сейчас ситуация иная. Как правило, эти люди имели "смежные" профессии - зоотехники, биологи, кинологи, инструктора в питомниках и на собачьих площадках. На это образование отрывочные ветеринарные знания хорошо ложились. А теперь главное: а) ветлечебницы не работали по выходным. Без выходных - единственная на всю Москву, а это сам понимаешь что. Б) эпидемиологическая обстановка была сильно гаже, а вакцины - хуже, поэтому даже привитые щенки временами болели. А некоторые собачьи болезни скоротечны. Например, парвовирусный энтерит уносит щенка за три дня, и не потому, что вирус, а из-за банального обезвоживания.
А теперь представь среднестатистическог о собаковладельца - да ещё если у него щенок первый. Живёт он, радуется, растит щенка, ни о чём таком не думает... а потом как-то задним числом рассазывает: "А у щенка - рвота и понос, и как на зло, пятница, вечер!!! А я не знаю, куда кинуться и что делать!!!" И не всегда такие истории заканчивались благополучно.
Так вот, эти почти-профессионалы, зачастую - заводчики или владельцы не одной, а нескольких собак, хорошо знали, что несчастья норовят стрястись именно в пятницу вечером, или, того хуже, 31 декабря или 30 апреля. И очень хорошо понимали, что надо уметь оказывать первую помощь. И в случае переломов, порезов и укусов, и в случае подозрения на острое инфекционное заболевание. Речь не шла о точной постановке диагноза - тем более, что и дипломированные ветеринары тогда диагнозы ставили без анализов крови, посевов и УЗИ, и потому тоже имели больше шансов на ошибку. Речь шла о том, что при таких-то симптомах надо - на всякий случай - подозревать то-то, и делать то-то. Например, при подозрении на энтерит - но-шпа, церукал, глюкоза и физраствор; но даже если нет возможности в домашних условиях поставить капельницу - знаешь, что под шкуру на холке можно закачать чёртову уйму этого чёртова физраствора, и собака у тебя эти чёртовы выходные дни протянет.
Вот поэтому эти люди хватали ветеринарные знания везде, где могли, хотя ни разу себя не обманывали в том, что настоящими-то ветеринарами не являются.
А уж там про то, чтобы обработать-зашить и так далее и говорить не приходится. Но ещё раз: речь шла именно о первой помощи, в крайнем случае - о поверхностных ранах, не о подмене собой ветеринара.
Так что спасибо за этот конкурс)) Я сначала вообще думала, что не могу придумать тему, а потом - как в анекдоте про черепах и тормоза-служителя зоопарка: "А они как ломанутся!" ))
Я вдруг поняла, насколько всё изменилось: большинство ветклиник - круглосуточные, есть возможность вызвать врача на дом, сделать анализы, да мало ли что ещё. Я и сама при случае везу собаку в клинику, а не зашиваю, например, лапу самостоятельно, потому что всяко лучше получать квалифицированную ветеринарную помощь, чем делать самому.
В приобретении подобных знаний сейчас просто нет настолько острой необходимости. Вот поэтому и захотелось хоть что-то рассказать о тех людях и том времени.
И за замечания спасибо)) Буду думать, как исправить.
Молодец ваша героиня. Муж героини мне тоже понравился. Он... хороший семьянин. Нечасто таких встретишь. Но я не поняла - нет в тексте того, что Вера знала, и откуда знала, как все это делается. Да, вначале муж говорит о жене, что она "подвинутая" на этом. Т.е. владеет вопросом)) но не мало ли этого для того, что б ампутировать крыло? Хотелось бы чуток конкретнее.
И в конце - вернулась к диплому. А в начале ни слова о том, что был перерыв в написании его. Нет, это логично, ребенок. Но про диплом же нету?
Диплом был внезапен, хоть и закономерен.
Один момент - я вот и сейчас, когда пишу коммент, проглядываю текст и не вижу портретов героев. Людей. Вот их я - пропустила? Или их и правда нет? Тогда получается, что у вас описаний разных много - даже кенгуру, в котором дите, описано)) даже
В пустой аптеке маялась под шуршащим вентилятором дородная тётка. Из-под белоснежной шапочки высовывались жгуче-рыжие, крашеные хной пряди.
а герои - люди? Каковы они? По крайней мере, действия мне их представить удалось - до жеста почти. Это здорово. А как они выглядят - не увидела. Если пропустила - ткните меня носом, разрешаю)
Хороший рассказ, на самом деле. Не мой - честно признаюсь) слишком много бытовых подробностей, и много ветеринарных подробностей, да, за сноски спасибо. Герои живые, диалоги... настоящие. Естественные. Про птицу - вообще отлично, как мне кажется. Жека - хорошая собака) умная)) Птенец... жалко его ужасно. Когда рассуждали утопить - забить... живой же... наверное, забить... человечнее, чем оставить так? Не знаю, мне при мысли об этом становится нехорошо. Хотя... в свое время пришлось согласиться что б усыпили кота. Ладно. Не об этом же.
Что сказать - звери у вас вышли отлично. Грач - так вообще просто замечательно) Вне всяких сомнений. Рассказ... он объемный, все думаю, может, я что-то упустила. Не уследила. Но я бы кое-что урезала, кое что добавила) но не требую этого ни капельки. Да, я видела у вас дефис вместо тире, дважды, в начале текста. А так - хороший, качественный текст, что скажешь. Вывод мне понравился, про прав или не прав был - да, порой лучше не знать, когда дело сделано.
Не знаю. Мне ужасно не хватает в этой истории, очень человечной, ...людей. Это и правда история крыла - история грача, но у меня остается стойкое чувство какой-то незавершенности. Относительно семьи.
Все же плюс, конечно.
Но я понимаю, что речь не только о портретах. Да, тут для меня трудность - непонятно, что окажется лишней деталью, хотя мне кажется, что как раз характеризует людей, а что - наоборот))
Ну а откуда знания, я написала в ответе Алю - это, пожалуй, главное. Сейчас многое кажется невероятным ))
В диалоге.
"— Там некроз пошёл.
— И что теперь?
— Ампутировать надо"
Сдохла бы птичка, если не прооперировать.
И почему не могли уже позволить ей помереть, тоже написано, вот:
"Вспомнила позавчерашнее «забить, если что пойдёт не так» — и поняла то, чего не знала раньше: животное, пусть даже случайное, прожив в доме два дня, перестаёт быть чужим".
И это Вера-то не человечная? При том, что чуть в обморок не свалилась, при всех эмоциях и умении взять на себя ответственность за того, кого приняли в семью?
Я не утверждаю, что рассказ обязательно должен нравиться, но вопросы удивили.
Прежде всего - большое спасибо за такой эмоциональный комментарий; ответить на него оказалось непросто.
Я выделила в нём четыре мысли, и постараюсь ответить на все четыре, хотя и не по порядку.
Первое. Бесчеловечность.
Операции без наркоза и правда кошмар, что и говорить. Я тут припомнила, как несколько лет назад Роснаркоконтроль запретил препараты, содержащие кетамин - а все препараты, которые в ветеринарии используют для наркоза, содержали кетамин; и ветклиники перестали получать эти препараты. Вот где была жесть. Сейчас попыталась гуглить ту историю, и обнаружила, что примерно в те же годы, в 2011-м, аналогичный запрет был принят в Украине.
Но альтернативы - тоже не сахар. Я не думаю, что Вы имели в виду, что следовало пройти мимо, пожалеть бедную птичку и забыть через полчаса. Нет, я таких людей не осуждаю, скажу сразу. Потому что кроме желания помочь должна ещё быть возможность. Поэтому да, и мне случалось проходить мимо - например, если у голубя орнитоз, не только его не вытащишь, но и сам нехилую инфекцию подцепишь. Но с другой стороны - это и наименее энергозатратное поведение, и часто оно - не результат понимания, что ты можешь, а что нет, а просто равнодушие. Думаю, это не Ваш вариант.
Ну а тогда что остаётся? Это безумно тяжело - решиться убить животное; может, Вы имели в виду, что это гуманнее? Честно говоря, этот вопрос не решить в общем виде. Поэтому - не буду спорить.
Второе. Нельзя самоутверждаться за счёт животных.
Не поняла, кто в рассказе самоутвердился и каким образом, но всё равно согласна. Нельзя.
Третье. Вы подбирали животных. Э-э... я тоже, да. Бывало. Но этот факт Вашей и моей биографии ни в коем случае не является аргументом "за" или "против" и не имеет отношения к оценке поступков персонажей ))
Ну и наконец, четвёртое. Вы не верите в эту историю. Это для меня очень важно: поясните, пожалуйста! Что оказалось недостоверным?
И ещё раз спасибо за отзыв ))
В этом рассказе вполне адекватно вписана "научная" составляющая. она гармонично вплетается - так могла бы думать женщина-врач, от чьего лица иногда происходило повествование.
Ошибки не искала, текст захватил, он при неспешности, достаточно динамичен.
Подводя итог, я поставлю ПЛЮС. Рассказ интересен, а вплетенные доп.истории хотя и сбивают, но это не критично.
Очень понравился и сюжет и развязка и концовка.
Ошибок я не заметила: то ли зачиталась, а может их там просто нет.
Автору спасибо за историю и плюс
Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.
Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты