На упругом нежно-розовом бутоне дикой розы сидел шмель, цветок покачивался под порывами утреннего ветра и почти касался деревянной рамы распахнутого окна. Рассвет тонкими штрихами украшал небо на горизонте, вот-вот должен был послышаться велосипедный звоночек молочника.

Она любила подольше полежать в кровати, на пышной перине, но иной раз, когда волнение от предстоящих событий будоражит и переворачивает душу, насладиться утренним спокойствием не удаётся, и лучшее, что можно сделать, – занять голову мыслями, а руки – делом. Встретить молочника. Проведать цветы в саду. Подновить краской изгородь. И обязательно с укором глянуть на защитника дома... то есть, на задиристого дворнягу Беля, который опять разрыл клумбу с луковицами тюльпанов.

– Бель. Зачем? – Щенок спрятался под кустами сирени, и только большие глаза виднелись среди зелёной листвы. – Ты понимаешь, что надо всё убрать? Кто этим будет заниматься, как думаешь? Я? А что скажут соседи, ведь...

Она по привычке разговаривала сама с собой, хотя, конечно, всегда можно было оправдаться, что с питомцем.

Мисс Грейс уже очень долгое время жила одна. Это не было тягостным ожиданием принца на белом коне или каких-то чудес... Честно признаться, мисс Грейс сама была чудом. Вместе со своим маленьким уютным домиком и чудесным садом. И самыми прекрасными картинами, которые она писала днями и ночами, хотя ночами случалось чаще. Просто мисс Грейс не считала нужным впускать кого-то в свою жизнь, она и так у неё была слишком хороша для простой волшебницы.

– Вот так, – она вынула палочку из рукава, взмахнула ею над метёлкой и садовыми инструментами, заставляя их начать работу. – Так будет лучше.

Сама же она опустилась на колени, подбирая луковицы и каждую ощупывая пальчиками – нужно было удостовериться, что они не повреждены.

Бель выскочил из кустов, как только понял, что ругать его больше не будут. Конечно, он был виноват. И, наверное, где-то глубоко в душе сожалел о слишком буйном характере, где-то глубоко в своей щенячьей душе, поэтому начал мокрым чёрным носом подкатывать луковицы к ногам хозяйки, что ещё он мог сделать?

Время минуло за полдень. Сигнальные чары в доме молчали, и это было чуть-чуть странно. Хотя кто может сказать, что в волшебстве и вовсе найдутся не странные вещи.

Мисс Грейс вошла в дом, осторожно оглядываясь по сторонам и стараясь ничего не задевать вымазанными в земле руками.

Вроде бы всё было как обычно: лёгкий хаос в комнате, где она творила, абсолютный порядок в шкафчике с зельями и снадобьями, некоторая небрежность на кухне, – к сожалению, приготовление еды всегда давалось ей сложнее всего. Она быстро переоделась, ведь никак нельзя было предстать перед гостем в испачканной одежде. Что же, с последней можно разобраться и позже – плетёная корзинка была задвинута за шкаф – вода в речке тёплая, может, завтра будет банно-прачечный день.

– Как думаешь, сегодня всё получится? – мисс Грейс поправила изящные украшения в волосах в виде цветочков, чуть туже затянула широкий пояс и провела ладонью по подолу платья, меняя его цвет с мятного на сиреневый и обратно, не в силах определиться. – Ах да, – она вспомнила, что Бель остался на улице, и прижала пальчики к губам – дурная привычка разговаривать сама с собой. Может, завести кота?

В центре гостиной возвышалось зеркало в резной раме. Обычно оно стояло в углу комнаты или в кладовке, когда мисс Грейс казалось, что эта монументальность с пафосной отделкой начинает давить – она любила это зеркало, но не всё время. А накануне в порыве вдохновения передвинула.

Сегодня – то редкое исключение, когда волшебница готова была преклоняться перед артефактом. Большей частью на словах, конечно, но тем не менее.

Как так сошлись провидение и движение сотен миров? Как звёзды и планеты год от года выстраиваются в нужном порядке? То было ей неведомо, и даже древние книги лишь скорбно шелестели страницами, не в силах подсказать. Мисс Грейс полагала, что всё дело было в сочетании магии, места и, возможно, её умений – в её созидательной силе. Точный ответ оставался неизвестным, и всё же раз в год в её доме случалось чудо. Тогда она снимала с зеркала защитный барьер, что не пропускал в дом всяческую нечисть и вредных духов, и ждала появления одного-единственного... человека...

Первый раз она увидела его шесть лет назад.

Тогда ей весь день казалось, что в зеркале мелькают тени – ну да и неудивительно. Но даже парочка-другая заклинаний дело не поправили, едва ли не стало хуже. Выскочившие мелкие тварюшки, похожие на чёртиков, мигом размотали по полу клубки шерстяных ниток, чуть не перевернули котёл и склянки. Пришлось метлой загонять их обратно в зеркало. А затем она подняла взгляд и обомлела – напротив, в глубине зеркального плена, стоял человек. Или призрак? Она не поняла сразу, это было необычно даже для этого дома, а потому её охватила растерянность.

Больше всего мисс Грейс поразили его глаза – в них читалось удивление, ошеломление, почти испуг. Наверное, это подсознательно убедило её, что призраком он быть не может – они слишком безразличны к миру.

Внезапно в гостиной раздался треск, а следом – зеркальный звон.

Она тут же кинулась в комнату, ловко огибая препятствия, но всё же задев носочком ноги выступ – вспышка боли немного отрезвила.

По поверхности артефакта проскальзывали маленькие молнии, а внутри клубился туман. Внезапно он распался на сотни тоненьких разноцветных нитей, сияющих от переполнявшей их силы. Затем они стали бледнеть, пока в глубине не отразилась комната.

– Гарольд! – радостно воскликнула мисс Грейс, прижимая ладони к раме и с волнением разглядывая мужчину.

Он почти не изменился. Строгий костюм джентльмена, простая трость и круглые очки на переносице. Скупые эмоции и скованные движения, на лице прибавилось морщин. А ещё она продолжала чувствовать в нём застарелую боль – старые травмы так тяжело вылечить.

– Ева, – он улыбнулся лишь уголками губ, но его глаза выдавали безграничное счастье от встречи.

Она почти не изменилась. Всё такая же милая и взбалмошная волшебница, немного чудаковатая, как могло показаться со стороны, но бесконечно добрая. На руках остались ссадины, видимо, от работы в саду, а на скуле белеет краска… что же, многое в этом мире неизменно.

Мистер Туск коснулся зеркала пальцами со своей стороны – холодная поверхность была всё также неподатлива, как и прежде. В отличие от всевозможных зеркальных вредителей, он не мог перейти к  ней, впрочем, и она к нему.

Не представляя, сколько времени есть в запасе, Гарольд откинул печальные мысли в сторону и пододвинул ближе стеклянный шар.

– Я сделал его для тебя. – Это всё, что им было доступно: радовать друг друга чудесами своих миров. – Он напоминал мне о наших встречах.

Щёлкнул выключатель, и шар на подставке слегка зажужжал. Мистер Туск начал прикасаться к шару в разных местах, и внутри тотчас появились молнии – разноцветные, изгибающиеся ломанными линиями, потрескивающие.

– О, Гарольд... Ты поймал в шар молнию, – она радовалась как ребёнок. – Как сильна твоя магия.

– Нет, это просто плазменная лампа... – он опустился на стул, подволакивая больную ногу. – Электрод, на который подаётся переменный ток, и разреженный газ позволяют... – он осёкся, улыбнулся и махнул рукой. – Неважно. На самом деле, это действительно очень похоже на магию.

Они давно поняли, что некоторые вещи им сложно объяснить так, чтобы всё стало ясно. В конце-то концов, Гарольд тоже не понимал взаимосвязи между формулами со странными переменными, фазами луны и магией, проходящей сквозь палочку. Он пытался, это было очень интересно для его пытливого, острого ума, но без возможности ставить эксперименты дело ограничилось фактами теории, над которыми интересно было размышлять и только.

– Моя галерея тоже пополнилась, – она с удовольствием показывала ему свои картины, оживляла их с помощью магии и рассказывала истории, что были с ними связаны. – Ты знаешь, каждый день меня поражает небо, его сила и мощь, богатство красок. Когда я рисовала вот эту картину, на меня спикировала ласточка, вот же чудесница, да?..

Он заметил, что уже довольно давно она перестала рисовать картины абстрактные, наполненные лишь образами из её головы. Теперь это были различные пейзажи её мира, и мистер Туск представлял... Представлял, как стоит позади, наблюдает за движениями кисти по холсту, сравнивает реальность с тем, как она её видит в картине. Благодаря историям Евы можно было представить и тепло дня, и запах неведомых цветов, которые пытались передать через более-менее привычные запахи еды, – сладостей, в основном, – и даже ощутить, как по руке ползёт шмель.

В его мире флора и фауна были очень ограничены, катастрофически ограничены – всё поглотила техника. Страшный мир страшных людей, где небо всегда черно от копоти и сажи, а реки наполнены больше машинным маслом, чем водой.

– Гарри, – она мягко позвала его, касаясь зеркала напротив его щеки. – Ты счастлив?

– Да, – он действительно был безгранично счастлив, пока видел, как спокойно и хорошо она живёт в своём мире. – А ты?

– Разве может быть иначе? – мисс Грейс пожала плечами и заправила за ухо рыжую прядь. – Я... не уверена... Но прочитала в одном трактате, что можно попытаться «включить» зеркало с обеих сторон. Ты же пытался, я знаю. Я тоже пыталась. Давай в следующий раз сделаем по-моему?

– Хорошо, – он тоже думал об этом, ведь не каждый же день находишь любовь всей жизни. А за свою любовь надо бороться, даже если надежды почти нет.

Как так вышло? Они встречались раз в год, правда, временные отрезки каждый раз были разными. Связь между зеркалами могла продержаться несколько часов, а могла прерваться через минуту, один раз так и произошло, хотя в другой им выдалось видеть друг друга почти неделю. Но когда, когда он понял, что влюбился?

Порой казалось, что сразу. Едва только увидел перепуганную девушку в своём старом зеркале в мастерской, где проводил большую часть жизни. Она наставила на него палочку и начала что-то говорить на непонятном языке, пара светящихся шаров подлетели к поверхности и разошлись по ней кругами. Он сам подошёл ближе и прикоснулся к зеркалу – всё было как всегда, за исключением отражения. А потом завязался разговор, и он узнал, что в её мире есть два языка – обычный и для заклятий...

Внезапно раздался треск, и зеркальная поверхность стала покрываться паутинками. Он бросил взгляд на часы – в этот раз стрелки отсчитали им почти полдня.

– Гарри, я буду ждать следующей встречи...

Он накрыл её ладонь своей, пусть и поверх зеркала, сердце громко бухало в груди. Ему не нужно было ничего говорить, Ева и так всё знала. Он тоже будет ждать, создавать удивительные вещи, искать путь к ней и ждать – однажды всё получится.

Мистер Туск смотрел на своё отражение и не верил, что больше не видит её. Ведь какую-то секунду назад...

Он тяжело откинулся на спинку стула – частично парализованное тело слишком быстро уставало. Но мозг не любил бездействовать. Итак, у него есть триста шестьдесят четыре с половиной дня, чтобы вспомнить всё, что Ева рассказывала о магии, достать свои приборы и предположить, как они будут взаимодействовать, влиять друг на друга и как получить результат более весомый, чем очередная красочная иллюминация.

Опираясь на трость, он дошёл до стола и доски, которая вдоль и поперёк была испещрена его записями. За эти несколько лет выяснилось довольно-таки много, ведь отрицательный результат – тоже результат. Он не мог пройти в её мир, даже частично или призраком, хотя доподлинно знал, что некоторые существа могли разрывать ткань пространства когтями, а уж про бесплотных существ и речи не было. Он не мог передать ей ни одно вещество из своего мира, хотя она ему как-то раз смогла перекинуть пару камешков из серебристого металла. Они достались Еве случайно, а ведь будь у них неограниченный запас, можно было бы попытаться отлить перчатку и... Но пустое. Этот вариант тоже отпадает. А ещё были новомодные взгляды и рассуждения о там, как построить лестницу в другой мир, может, там говорится и про другую реальность? Ничего, они справятся.

За окном послышался шум, мистер Туск подошёл ближе и выглянул наружу. Ветка сухого дерева царапала железную пластину на крыше, а вдалеке, почти у самого горизонта, сверкали неестественного цвета молнии – вероятнее всего, дождь будет химический, а значит надо сначала защитить жильё.

Последний раз сильная гроза оставила их всех без электричества, вырвав столбы, через которые протянуты провода, с корнем и разметав их на много миль. Были предложения спрятать всё под землю, но едва ли это спасло ситуацию. Иногда казалось, что им действительно стоит спуститься в подвалы, выкурить оттуда всю нечисть, что мутировала в уродливые формы жизни под воздействием изменяющейся природы, и уйти вглубь самим. Но мистер Туск полагал, что нужно работать с тем, что имеешь, и использовать даже, на первый взгляд, бесполезные и разрушительные вещи себе во благо.

Что же, это его мир, он знает, как здесь выжить до лучших времён, если таковые наступят... А пока оставалось надеяться, что Ева его дождётся.