Всего произведений – 5050
Легенда о Синей птице
Легенда о Синей птице
Говорят, что за эти годы
Синей птицы пропал и след,
Что в анналах родной природы
Этой твари в помине нет, – надрывался магнитофон голосом Макаревича...
– Легенда, говоришь? – усмехнулся Петрович и провел ладонью по глазам, словно снял с ресниц невидимую пыль...
Мы сидели за столом в маленькой комнате егерской заимки, срубленной в восточной части заповедника Лежнева.
Дымила, отдавая жар, печка-буржуйка, от тепла запотела опустошенная до половины бутылка водки, чуток подвяла нехитрая закуска: колбаска там, огурчики, тонко нарезанный сырок.
Разговор то оживлялся, то буксовал, и тогда мы слушали, как шуршит по замшелой крыше нудный осенний дождик, зарядивший дня на два.
Интересный мужик – егерь Петрович. И не поймешь сразу – сколько ему лет: большой, кряжистый, сутулый, как голодный медведь ранней весною, волосы седые, в глазах стынет осень – серая, дождливая, поздняя. Лет пятьдесят егерю, не меньше. А как улыбнется, словно синь оживает в глазах-то, губы кривятся в ехидстве молодости, и понимаешь – нет, ну не более тридцати Петровичу.
– Сказки, – лениво протянул я.
– Не сказки, побожусь ведь, – и точно, егерь обернулся к углу, затянутому паутиной, перекрестился.
Верить ли в то, что он мне поведал? Не знаю. Судите сами.
– Так вот, пятеро было, людей-то, – начал Петрович...
***
Ранним утром на маленьком полустанке собралась теплая компания. Словно стесняясь, они подходили друг к другу, молча опуская рюкзаки на перрон. В глазах каждого читалось – ну вот как угораздило? Как вдруг пустые разговоры в офисе привели к тому, что весь отдел сейчас тут и ждет электричку, едущую до самого заповедника?
Топтался в нерешительности начальник Курдасов, парился в тесном спортивном костюме, только вчера купленном и не обжившемся еще на рыхлом грушеобразном теле. Курдасов надувал щеки, поправлял очки в тяжелой оправе, промакивал плешь клетчатым носовым платком, но молчал.
Инженер Илюшкин Аркадий весело посвистывал, фальшивил, крутился, как циркуль, протягивая сослуживцам баночки с колой из станционного буфета. Его длинная нескладная фигура в секунду совершала столько действий, сколько у иных и за год не получится. Впрочем, к вертлявости Илюшкина все давно привыкли.
Вздыхала бухгалтерша Танечка – милая дама лет тридцати, типичнейший «синий чулок». Некрасивая не потому что обделила природа, а потому что не умела Танечка подать себя выгодно. Вот и сейчас она явилась в офисном костюме, который не менялся годами (возможно, и менялся, но неизменно оставался классическим черным футляром), лишь ветровку оранжевую поверх нацепила да резиновые сапожки, из рюкзака Танечки зачем-то торчал красный зонтик. Она бы точно никуда не пошла, но Илюшкин позвал, а за инженером Танечка – на край света бы, да только он об этом не знал или делал вид, что не знал.
Еще один инженер – Петр Стаценко – удерживал за воротник шестилетнего сынишку, который так и норовил проверить все закоулки маленькой станции. Петр – ходок по лесам бывалый, штормовка на нем далеко не новая, в карманах рюкзака рыбацкие принадлежности, охотничий нож, спички, соль, сахар в целлофановых пакетиках – все как полагается. Сын же с гордостью держал закопченный в путешествиях котелок.
Прилетела электричка, компания шагнула в тамбур, и она помчалась дальше, к заповеднику.
Как только закрылись двери, сослуживцы загомонили, заулыбались. Ну а чего? Пути назад нет. Пусть и хохма – поход-то – так хоть повеселимся и отдохнем...
– Зачем сына взял? – спросил Курдасов, смачно отхрустывая кусок огурца. – Устанет же. Неизвестно, сколько топать придется.
– Ничего, – отмахнулся инженер Стаценко, – он у меня привычный.
– А змей там нет? – щебетала Танечка.
Илюшкин, пламенный организатор офисного похода, сказал вдруг шепотом:
– А вы бы желания загадали на всякий случай, а то вдруг потом времени не будет.
Осенний поредевший лес словно бы проглядывался насквозь, тянулся рваным кружевом с коклюшками березовых прямых стволов, утоптанные тропки растворялись синеватой дымкой вдали. Под ногами шуршали листья, над головами мелькало чистое небо, без единого облачка, словно насмехалось над зонтиком Танечки.
Сынишка Стаценко убегал вперед, влево, вправо, но не терялся из вида, потому инженер и не тревожился. Мальчишка притаскивал то запоздалый огромный мухомор, то шишки из мелькнувшего пятном ельника, то ветку калины, усыпанную красными мягкими ягодами.
Компания жевала кисло-сладкую калину, охала над грибами, а шишки потихоньку складывала в карманы... ну так... на память.
Илюшкин затянул вдруг, напирая по-разбойничьи на звук «р»:
– Мы в воде ледяной не плачем
И в огне почти не горрррим –
Мы охотники за удачей,
Птицей цвета ультррррамарин.
Цокотом где-то отозвалась белка. Танечка засмеялась, а Курдасов поморщился. Петь он любил, обладал вкусным басом, и козлиная фальшь Илюшкина была ему не по нутру.
Часа через четыре сделали привал, пригубили из бумажных стаканчиков беленькой, славно закусили домашними бутербродами и огромной вареной курицей, по- церетелевски щедро завернутой в фольгу женой Курдасова. Соратники позволили себе немного полежать на пожухлой теплой траве, пощуриться на солнышко, слушая, как стрекочут еще веселые насекомые.
Сынок Стаценко словно бы и не устал, сорвал высохшую дудочку кислицы, проделал в ней дырочки и гудел вовсю, подкрадываясь к задремавшему отцу, пугал...
Двинулись дальше...
Спустя некоторое время лес вдруг загустел, появился спутанный малинный подлесок – колючий, непролазный. Тропинки исчезли, превратились в ниточки непонятно чьих следов, чаще на пути вставали совсем уж сказочные ели, а под ними таился мрак. Ручьи катились по камням – прозрачные, стылые. От воды веяло холодом и пахло будущим снегом.
Инженер Стаценко пошел вперед, ловко орудуя ножом, прокладывал тропу. Илюшкин достал карту, сверился, кивнул: правильно идем. Никто уже и не помнил, откуда у Аркадия эта потрепанная карта, как и когда зашел разговор о возможности поймать за хвост удачу.
Как-то всем сразу вспомнились слова Илюшкина, что не плохо бы и подумать над желаниями. Компания замолчала, каждый думал о своем.
Петр Стаценко, прижимая угомонившегося в глухомани сынишку, мечтал о хорошей зарплате, вперемешку в голове кружились мысли о ремонте, который начался лет пять назад да так и стал хроническим, рисовались картины новенького велика для сына и машины для себя. Еще почему-то чудилось, как он – утонченно, изысканно даже – накидывает на плечи жены Маши шубу из норки, высокомерно смотрит на продавца, расплачивается и сдачи не просит. Инженер гнал всю эту лабуду из мозга, пытался сосредоточиться на зарплате. Будут деньги – будет все!
Позади, обдирая кустарники, натужно сипел начальник: «бо-бо-бо...» Тоже, видно, мечтал...
Но Курдасов не мечтал, а, скорее, планировал будущую жизнь. Останется в прошлом ненавистный Главхренстройтрест, впереди Москва, должность министра, на худой конец, заместителя оного. «С женой разведусь, Леночку с собой заберу!» – решительно рубил Курдасов воздух ладонью. На секунду стало жалко умения жены варить монументальных кур, но облик секретарши, не посвященной в сегодняшнее приключение, ее наивные глаза, вздымающаяся грудь и точеные ножки убивали жалость на корню.
Аркадий Илюшкин, глядя на подрагивающий от усилий, обтянутый синим трико зад Курдасова, думал о собственной пятой точке, которую он удачно уместит в кожаное кресло начальника. И ему тоже виделась в мечтах секретарша Леночка, застенчиво протягивающая чашку кофе и трубку телефона.
В Танечкиной же бухгалтерской голове, привыкшей к точным цифрам, прямолинейно неслось: «Хочу мира во всем мире, быть красивой и любовь Илюшкина!» Она замыкала цепочку, шагала уже по проторенной тропке, и Аркадий впереди казался ей киношным героем, мачо, а не «задрипанным индюшонком», как звали за глаза первого инженера бригадиры и мастера.
Шли долго, день уже клонился к вечеру, потихоньку солнечный свет уходил, уступая место мягким сумеркам.
– Вот они, камни! – вдруг завопил Илюшкин, но тут же хлопнул себя по губам. – А вы не верили, вот!
Действительно, чьей-то неведомой рукой неподалеку друг от друга были расставлены огромные валуны, заросшие мхом и лишайником, где-то далеко тихо журчала речка, трепетный сумеречный ветерок трещал ветками.
– Тихо теперь, – прошептал Стаценко и покосился на толстого Курдасова.
Они прошли еще немного, оставив рюкзаки у камней, и вскоре за стволиками вековых берез показалась полянка с низкой желтой травой, отгороженная от деревьев чахлым кустарником. Товарищи подобрались осторожно, повытягивали шеи...
В самом центре полянки сидела птица.
Она тоже вытягивала шейку и самозабвенно пела: «тиу-ить-тиу-ууу...» Перышки у нее были синие-синие, как спортивные штаны на Курдасове, отливали сизым, как налет на спелой сливе.
– Удача... вот она... – облизнул губы начальник отдела.
– Токует... ишь... – шепотом отозвался инженер Илюшкин.
– Глухарь токует, – скривился Стаценко, – тоже мне, орнитолог хренов.
– И что? Говорят, она глухая – удача, Синяя птица-то, тут и бери ее голыми руками, – не сдавался Аркадий.
– Голыми... – передразнил Стаценко, – доставайте сетки. Давайте лучше зайдем с четырех сторон, я дам знак, и одновременно кинемся на нее.
Так и решили.
Мужчины пошли в разные стороны, а Танечка и мальчишка остались стоять на месте. Сынку Стаценко было немного жаль красивую птицу, но и новенький велосипед очень хотелось.
Все стихло, верещала сорока, но ничем не могла помочь Синей удаче, поющей песню любви: «тиу-ить-тиу-ууу...»
Вдруг из-за кустов выдвинулась фигура Курдасова.
Без команды он побежал вперед, выкинул с силой сетку. Сетка мазнула по птице, та вспорхнула, но не взлетела, прекратила петь, заметалась, побежала по траве прямо под ноги начальнику. Тот прыгнул вперед, навалился, засмеялся торжествующе:
– Поймал! Поймал удачу за хвост! – В руке его билась испуганная птица.
Из-за кустов прибежали Илюшкин и Стаценко.
– Осторожно, черт! – без всякого пиетета к начальству воскликнул Стаценко. – Задавишь насмерть! Клетку нужно, в рюкзаке она.
– Небось не раздавлю, – басил Курдасов, изо всех сил сжимая птицу. – Накося-выкуси. Клетку ему. Я поймал. Моя тварь!
Стаценко ринулся к начальнику, надавил ногтями на пальцы:
– Врешь! Не твоя! Вместе поймали... вместе. Убьешь ведь ее, идиот!
– Я идиот?! – ревел Курдасов, медвежьей тушей поворачиваясь на месте с явным намерением уйти.
Илюшкин ногой наподдал начальнику под коленки:
– Общая птица, общая! – орал он, пиная обидчика в зад.
– Иииииииииии! – завизжала вдруг Танечка, бросаясь на защиту любимого. – Любви хочу, отдай, общая она, общая!
Курдасов с трудом поднялся на ноги, облепленный травой и осенними листьями, в руке его билась Синяя птица. Как долго дрессировавшиеся командой «фас» псы, на него ринулись Стаценко и Илюшкин. Аркадий вцепился в толстую руку и в хвост птахи, выкорчевывая ее из захвата, словно горошину из стручка. Стаценко долбанул кулаком по плеши, но и Курдасов был не лыком шит, другой рукой он разбил Петру нос, кровь брызнула веером, орошая и людей, и птицу. Ногой он отпихивал бухгалтершу. Танечка щипала начальника острыми коготками, визжала на одной звериной ноте, как будто никогда и не знала другого – человеческого – языка.
Курдасов снова упал, обманутый ловкой подножкой, по поляне покатилась куча-мала, в середине которой истошно верещала Синяя птица удачи.
Сынок Стаценко смотрел из-за кустов на все это широко открытыми глазами, в которых скапливалась влага, не выдержал:
– Папа! Не надо! Папа! – закричал он, слезы смешались с криком. Мальчишка бросился к куче, хватал ручонками за полы курток то одного, то другого: – Дяденьки! Ну пожалуйста.. не надо же! Дяденьки... Тетенька Танечка! Пожалуйста!
То ли всхлипы его подействовали, или то, что птица смолкла, но куча развалилась.
Сидел Курдасов, сжимая в руке безголовую тушку, другой рукой поправляя разбитые очки.
Стаценко молча отшвырнул голову, вытер с лица и рук кровь.
Илюшкин разжал ладонь, из которой посыпались вырванные с мясом перья.
Танечка отплевывалась и размазывала по щекам слезы.
Все молчали...
***
– А ты говоришь – легенда! – повторил Петрович, смахивая пылинки с ресниц. – Никакая не легенда, а истинная правда.
«Красивая и страшная сказка, – подумал я, – и песня красивая...» Вслух же сказал:
– А что дальше было, Петрович? Привалило-то счастье после поимки Синей птицы?
– Куда там... всех она наказала... всех. Курдасова уволили, жена от него ушла, квартиру отсудила, он теперь дачи сторожит за городом, бомжует, – егерь задумался, послушал еще одну сказку – осеннего дождя – и продолжил: – Илюшкин и Танечка разбились на мотоцикле в тот же год. Всего раз и прокатил инженер бухгалтершу... до могилы.
Я замер, предчувствуя, что и Стаценко не удалось избежать общей судьбы.
– А мой отец спился, мать извел пьянками, вздохнули вольно, когда он помер пяток лет тому назад, – егерь взял стаканчик с водкой и махом опрокинул в рот.
– А ты, Петрович? – осторожно спросил я. – Ты ведь ни в чем не виноват был, ты же заступался?
– Что я? – он усмехнулся, повел тяжелыми бровями. – Живу вот бобылем, ни жены, ни детей. Знаешь, так тебе скажу – я рядом был и ничего не сделал.
– Ну как ты мог что-то сделать? Тебе ведь всего шесть лет было!
– Неважно... разве удача по возрасту выбирает?
Мы замолчали. По крыше заимки неторопливо шуршал вечный дождь...
Провожая меня через пару дней, егерь Петрович не скрывал волнения:
– Хороший ты человек, – приговаривал он, – меня уважил, выслушал. Приезжай еще, поохотимся.
Он совал мне туесок с поздними ягодами, связку сушеных грибков, какую-то коробочку:
– Подарок тебе... дома порадуешься.
Мы обнялись, и я запрыгнул в электричку, уносящую меня прочь от заповедника в огромный шумный город.
И только небо тебя поманит
Синим взмахом ее крыла, – надрывался магнитофон...
Я и забыл про подарок Петровича, как и про его рассказ. Обнаружил коробочку только тогда, когда разбирал рюкзак. Синее перышко – вот что было в ней. Синее-синее, с бурым засохшим пятнышком.
Зачем ты мне его подарил? А, Петрович?
Добавить комментарий
Комментарии
Описания у Вас замечательные. И сказочные, лёгкие, раскрывающие волшебство леса, и такие острые в конце, когда чудо обращается мрачным уроком. А ещё большое Вам спасибо за это предложение:
Осенний поредевший лес словно бы проглядывался насквозь, тянулся рваным кружевом с коклюшками березовых прямых стволов, утоптанные тропки растворялись синеватой дымкой вдали.
Просто несколько лет назад я сама плела кружева на коклюшках, даже писала об этом исследовательскую работу, правда, на немецком языке, и упоминание этого, пусть даже и в описании природы, пробудило в душе тёплую ностальгию и заставило улыбнуться.
Хорошая работа получилась. И заставляющая задуматься над многим, в том числе и над поступком Петровича, который тут каждый понял по-своему.
Спасибо
А вы знаете - вы правы. Я вот все думал. что для Петровича вся эта история не должна была пройти бесследно. Что-то в нем есть такое - гнильца какая-то, штрих... как синее перышко в подарок.
Р.С. А коклюшки я видел воочию в детстве, жуть как хотелось ими поиграть, но... влетело бы по первое число)))
Я была уверена что это ты.
Кроме тебя никто не смог бы написать такую историю - про Синюю птицу, легенду о которой писали не раз, и песню не побояться взять, которая у всех (!) на слуху, но написать так - по новому, и чтоб за душу... вот так - чтоб все перевернулось! Именно поэтому я знала, что это ты. Не впервые, ага...
Аль? Вот просто хочу напомнить что я там тебе пару вопросов задала, в комменте. Ответишь? При случае) Пожалуйста)))
И да. ПОЗДРАВЛЯЮ ЖЕ!)
А вторая часть — тёмная, когда «обычность» оказывается отсутствием благородства. Когда перестаёшь думать, – только лишь потом, чтобы оправдать себя.
Здесь всё выворачивается, будто видишь не прикрытое одеждами пристойности нутро. Ели уже не сказочные. И заботливая жена уже надоела. Такие банальные и такие близкие каждому мечты — о деньгах, о кресле, о любви и престиже. Да, и вне истории никому не чуждо желание получить блага, вряд ли найдётся много людей, у которых подобные желания отсутствуют напрочь. Но ведь вопрос о том, насколько такие желания важны. Согласен ли человек перестать быть человеком, переступить через всё и всех ради вот этого «для себя»? Ради «пятой точки», ради кресла, чужой зависти и расположения секретарши?
«Чуть-чуть не считается» - говорят некоторые. Один раз, как будто, перестать быть человеком нестрашно. А ведь убить Синюю птицу так легко... И навсегда...
Как всегда — жизнь «начерно» с неправленными помарками оказывается черновиком, никому не нужным, а миру — тем более. Во второй части легенды меняется темп, исчезает густая мягкая пастель красок, лица смазываются до оскалов...
Автор молодец, «рамочная история» тоже имеет «перелом», она подводит черту под рассказом. «Всем сёстрам по серьгам». Справедливость не знает жалости.
А ещё — зацепил момент, когда Петрович избавляется от талисмана «анти-удачи», то ли чтобы завершить для себя историю, то ли чтобы передать эту неудачу другому...
И его уже не очень жаль...
Плюс
По мне так над текстом еще стоит поработать, добавить тех самых красок и эмоций которые должны раскрыть суть, замысел истории. Чтоб не пропадала такая интересная подготовка. А пока рассказ похож на стакан фильтрованной воды: по началу живительная влага, а после – безвкусная жидкость. Жажда утоляется в первых глотках, а потом только желания допить до конца, чтоб не оставлять полупустой стакан.
После прочтения, когда писался этот комментарий, я поставил работе ноль. Но уже перед выкладкой, еще раз пробежался глазами, поразмышлял и пришел к выводу, что работа вполне хорошая, поэтому поставлю «плюс» и буду надеяться, что все же краски появятся в тексте после доработки, и вместо фильтрованной воды в стакане будет, прохладная и свежая, родниковая.
Многие начинающие авторы грешат тем, что «комкают» подготовку, либо часть экшна начинают «размазывать» краской и лирикой. Если проще, то можно представить себе произведение, как маленький музыкальный альбом или сложную композицию в частях. Сделать «прохладной» и «родниковой» сцену, когда люди становятся «двуногими прямоходящими» и скатываются в вой и рефлексы... Нонсенс...
Замечательно показаны персонажи: штрихами, характеризующими их индивидуальность. Они предстают реальными людьми, буквально соседями.
А вот сама ситуация. Бррр! Я тут ни при чем, но за себя тоже стыдно. Потому что можно много говорить о том, какие мы все хорошие, замечательные, а когда наступит подобная ситуация... Что тогда? И от этого страшно.
Вся ситуация, когда разорвали птицу... Порой дети куда умнее взрослых, только мы их не слушаем, к сожалению. Я столько эмоций испытала! "все молчали" - просто буря в душе взорвалась.
В общем-то, правильно их наказала птица. Удача - дама с характером, неволю не потерпит. А уж когда и до смерти доходит.
Конец, когда Петрович отдал перышко (да еще и с засохшими пятнышками крови!), убил наповал. Зачем? Как напоминание о том, что может произойти? Предостережение? своеобразная насмешка над собой?
Плюс.
Всем известная легенда о Синей птице умело вплетена в настоящее. Рассказ написан очень грамотно. Нить повествования нигде не прерывается, уверенно ведёт нас к интригующему итогу. Читается на одном дыхании. Мораль рассказа может и проста, но великолепно преподнесена. Автор - прекрасный писатель. Мне очень нравится стиль написания, язык простой, а описания настолько яркие, что чувствуешь себя участником событий.
История заставляет задуматься – а как бы я повёл себя в том лесу? А моя душа так же отравлена, как и у тех людей? Бр-р-р… Нет тяжелее правды о самом себе.
Суть истории стара как мир и потому будет актуальна ещё очень долго. Я считаю, что людям необходимо время от времени напоминать кто они такие и что такое вечные ценности. Потому что на самом деле жизнь проста – не лги себе и миру, признай своё несовершенство и тогда сердце твоё само найдёт правильный ответ.
Чудесное произведение, спасибо, Автор. ПЛЮС
Очень живые персонажи. Они располагают к себе.
Сама по себе легенда невероятно красива. Меня расположил к себе Петрович. Маленький мальчик, который поверил в чудеса, пускай даже они и проявились негативно по отношению к его жизни. Мне ещё понравилась, что Ваша легенда буквально пропитана русским духом))) Это притягивает к ней)
Как заметили ранее комментаторы, автор не только рассказал нам легенду, но и подкинул пищу для размышление. Быть может, некоторые извлекут урок, не знаю — каждый решает для себя сам.
Плюс.
Да, действительно, сказка очень красивая и очень страшная. А удача слишком обманчива бывает, может как подарить тебе многое, так и отнять абсолютно всё. Да, вот и наказала этих людей судьба, убили птицу, вот и удача решила им отомстить.
Легенда получилась яркая и очень хорошая, хоть и достаточно страшная. Жалко, действительно, егеря, который, в принципе, был ни в чём не виноват. Мой плюс автору.
Ждала пока не дождалась, ага)))
Ну что я могу сказать!
Птичку жалко (с)
Очень!!!
И сразу же – в десятку:
Ага, магнитофон именно надрывался голосом Макаревича) точное определение)
как шуршит по замшелой крыше нудный осенний дождик, зарядивший дня на два.
Вроде простые слова. А – красиво, и сразу картинка перед глазами.
Хорошо описан Петрович. Бывают такие люди – вроде и пожилой, а улыбнется и сразу скидывается пару десятков лет. Точно.
Описания людей потрясающие. Краткие и полные при этом. Прошу прощения за излишнее цитирование.
…парился в тесном спортивном костюме, только вчера купленном и не обжившемся еще на рыхлом грушеобразном теле… и далее
…длинная нескладная фигура в секунду совершала столько действий, сколько у иных и за год не получится. Впрочем, к вертлявости Илюшкина все давно привыкли…
…Некрасивая не потому что обделила природа, а потому что не умела Танечка подать себя выгодно. Вот и сейчас она явилась в офисном костюме, который не менялся годами (возможно, и менялся, но неизменно оставался классическим черным футляром), лишь ветровку оранжевую поверх нацепила да резиновые сапожки…
… Стаценко – удерживал за воротник шестилетнего сынишку, который так и норовил проверить все закоулки маленькой станции. Петр – ходок по лесам бывалый, штормовка на нем далеко не новая, в карманах рюкзака рыбацкие принадлежности, охотничий нож, спички, соль, сахар в целлофановых пакетиках – все как полагается…
Вот у вас, автор, можно поучиться описывать в нескольких предложениях персонажей. Вроде и не портрет, а портрет то и есть!
Прилетела электричка, компания шагнула в тамбур, и она помчалась дальше, к заповеднику.
Тапочек) вот тут не ясно, помчалась электричка или компания.
Осенний поредевший лес словно бы проглядывался насквозь, тянулся рваным кружевом с коклюшками березовых прямых стволов, утоптанные тропки растворялись синеватой дымкой вдали. Под ногами шуршали листья, над головами мелькало чистое небо, без единого облачка, словно насмехалось над зонтиком Танечки.
Как красиво
А еще понравилось как пели, и как один петь любил и не любил когда поет другой – это очень понятно! Вот зверею сама, если кто противным голосом поет да фальшивит – поубивала бы таких певцов))
Тропинки исчезли, превратились в ниточки непонятно чьих следов, чаще на пути вставали совсем уж сказочные ели, а под ними таился мрак. Ручьи катились по камням – прозрачные, стылые. От воды веяло холодом и пахло будущим снегом.
Как красиво и поэтично–то))
Понравилось как они все мечтали. Каждый о своем, ага… но такие простые и понятные мечты. Человеческие.
Перышки у нее были синие-синие, как спортивные штаны на Курдасове, отливали сизым, как налет на спелой сливе.
Ай, прелесть какая! Сравнить птицу–удачу по цвету со спортивными штанами – автор, это пять)))
Сынку Стаценко было немного жаль красивую птицу, но и новенький велосипед очень хотелось.
О да…
Ну и… что ж… такое милейшее собрание…. И вот, передрались за удачу… конечно – МОЯ! Кто ж отдаст–то, кто ж поделится… бедная птичка.
Ну и ребенок – единственный из всех кто еще остался ЧЕЛОВЕКОМ… увы, поздно, батенька, пить боржоми… птичка–то без головы.
Ну и финал закономерен, конечно. Всех наказала птица–удача. Вообще–то не она, сами люди себя наказали. Сами… Мальчика жалко вообще–то. Он–то мог еще вырулить на счастье. Эх… видать, до сих пор его совесть мучает. И да. Зачем он подарил перышко–то? Я то могу предположить. Но хотелось бы диалога с вами, автор.
Спасибо вам за сказку, за легенду, которая заставила задуматься – о многом.
Эх… Только… автор, все это сказки. Давайте трезво посмотрим, а? В жизни же везет тем, кто рвет удачу из горла у другого человека, кто идет по трупам и не жалеет никого. Тому везет, у кого совести нет и ничего человеческого. Тому везет, кто не задумывается о последствиях своих поступков, не раскаивается и не жалеет ни о чем, и ни вот грош не ставит интересы другого. Время рассудит, конечно, и каждому воздастся по делам его… Только явно не здесь.
А тем, кто готов поделиться, кто готов жертвовать всем ради другого, забывая о своих интересах, достаются пинки и зуботычины. Нет разве?))
Все думают только о себе. Каждый сам за себя. Алягер ком алягер, в любви как на войне… Очень по–человечески, ага.
Интересно. А вы, автор, вот вы бы поделились удачей?..
Очень надеюсь на искренний и честный ответ. Поделились бы – ради другого? Поделились бы – лишь бы другому было хорошо? Свою удачу – отдали бы? Просто интересно. Можно даже в личку.
Разбередили вы мне душу, автор.
Плюс.
Сначала про перышко. Я очень люблю открытые концовки - такие, когда читатель сам уже додумывает все. У меня, конечно, есть свое видение (иначе бы концовка не получилась искренней), но ведь основное я уже сказал, а дальше... дальше это уже все сами. Наверное, для кого-то Петрович подарил перышко "на удачу", а кто-то решит, что наоборот, и тогда ну совсем его не жалко - егеря, который всю жизнь только и думал, как избавиться от неудачи. А кто-то - что это просто символ - типа того, что удача без крови не достается. И тут плавно перехожу к следующему вопросу.
Цитата:
- не уверен, бывает по-разному... "воздастся каждому по делам его..."А тем, кто готов поделиться, кто готов жертвовать всем ради другого, забывая о своих интересах, достаются пинки и зуботычины. Нет разве?))
Цитата:
- а точно ли - везет? Чем измеряется вообще везение? Деньгами, что ли?Давайте трезво посмотрим, а? В жизни же везет тем, кто рвет удачу из горла у другого человека, кто идет по трупам и не жалеет никого. Тому везет, у кого совести нет и ничего человеческого.
Цитата:
- в этом ничего нет плохого, на мой взгляд. Просто как думают? И что? Разве нормально, когда один несчастливый человек советует на кухоньке за чайком, как другому стать счастливым?))) Хлебом может поделиться только тот, у кого есть этот хлеб. Конечно, наверное, можно стырить кусок и сожрать в одиночку. Только в чем радость? Вспомнил вот анекдот про шарики, которые не подходят, потому что не радуют.Все думают только о себе.
Цитата:
странный вопрос, если честно))) Буду ли я нескромным, если скажу - да? Но скажу -да. Про свою жизнь - не буду говорить. А в рамках сайта - если бы не делился, его бы не было. И если людям здесь хорошо - значит, получается... делиться)))А вы, автор, вот вы бы поделились удачей?.. Очень надеюсь на искренний и честный ответ. Поделились бы – ради другого? Поделились бы – лишь бы другому было хорошо? Свою удачу – отдали бы?
Спасибо за ответ про перышко и открытый финал. Тут да, получается двояко - или как говорит Тин:
А ещё — зацепил момент, когда Петрович избавляется от талисмана «анти-удачи», то ли чтобы завершить для себя историю, то ли чтобы передать эту неудачу другому...
И его уже не очень жаль...
или на удачу типа... хотя глядя на Перовича, понимаешь, что какая уж тут удача-то...
Но вообще здорово - можно думать и думать) нет ну я наивно могу предположить, что Петрович действительно отдал на удачу – мол, а вдруг другому повезет… но это совсем уж по сказочному.
не уверен, бывает по-разному... "воздастся каждому по делам его..."
часто не так как хочется. Это ладно, это я могу понять))) не все желания должны исполняться, небу виднее. Но часто, наверное, не здесь... не в этом мире. Не переубедишь, наверное, вот тут – точно.
- а точно ли - везет? Чем измеряется вообще везение? Деньгами, что ли?
неа, не деньгами. Вот вообще речь не о них)))
раз уж такой разговор. Знаешь, Аль, я немного нетипичная женщина - деньги меня интересуют мало) главное, чтоб хватило на то что нужно. И чуть чуть на то что хочется. Ну это уж если тебе интересно чтоб доказала, то только в личку, ибо личное, ага) но это правда. То что не в деньгах счастье - это факт. Да, я хочу домик у моря, но счастливым можно быть и в домике... ну как у меня) не у моря, в городе) в самом простом домике)) нет, про шалаш тоже не будем)) совсем другой разговор)
Но не деньгами. А речь о том, что зачастую те, кто идут по головам, счастливее просто от того, что они не терзаются угрызениями совести. И тут прямая зависимость: нет совести - не думаешь о других - думаешь только о себе - делаешь все только для себя - счастлив.
Есть совесть - думаешь о других - получаешь не всегда (часто как раз не получаешь!) благодарность - ок, ее ждать не надо, я понимаю, но от этого все же грустно бывает - хочешь как лучше - для всех - меньше всего для себе - получается, как всегда. Чаще всего добротой пользуются – корыстно.
Разве не бывает так? Об этом речь...
немного далековато от твоей легенды, видимо... извини, есличто)
- в этом ничего нет плохого, на мой взгляд. Просто как думают? И что? Разве нормально, когда один несчастливый человек советует на кухоньке за чайком, как другому стать счастливым?))) Хлебом может поделиться только тот, у кого есть этот хлеб. Конечно, наверное, можно стырить кусок и сожрать в одиночку. Только в чем радость? Вспомнил вот анекдот про шарики, которые не подходят, потому что не радуют.
как тебе сказать) не ну если двое несчастных на кухоньке... да всяко бывает. Иногда и так надо) ну вообще ты кое-в чем прав, это как разведенная женщина советует замужней как ей быть) было - плавали) смешно немного было, ага))
поделиться можно найти чем, было бы желание)
не, в одиночку жрать не в радость, факт. Приятно слышать от тебя это, честно))
странный вопрос, если честно))) Буду ли я нескромным, если скажу - да? Но скажу -да. Про свою жизнь - не буду говорить. А в рамках сайта - если бы не делился, его бы не было. И если людям здесь хорошо - значит, получается... делиться)))
ну, наверное, поэтому я и здесь. Потому что здесь – делятся. Со мной в том числе) что удивляет до сих пор, ага)) И не вышушкать меня никак отсюда))) не вышушкать, не выгнать, не переманить))))
Спасибо, Аль) видишь, эк меня несет) твое творчество)
Удивило то, как вы мастерски поменяли атмосферу рассказа: из поэтично-лиричной превратили в философско-драматичн ую ))
Красота и прелесть вышла у вас: описания природы, характеристики персонажей, создание атмосферы неспешного похода, а потом вспышка драки – все мне понравилось ))
Легенда оригинальная и до страшного похожа на правду. Ей веришь ))
Немного тапков:
«Ранним утром на маленьком полустанке собралась теплая компания.» – просится «теплая» в кавычки. Ведь потом описывается, как они смущены. (ИМХО)
«по- церетелевски» – пробел лишний.
«Никто уже и не помнил, откуда у Аркадия эта потрепанная карта, как и когда зашел разговор о возможности поймать за хвост удачу.» – тут одновременно не помнят два события? Мне показалось, что лучше разбить на два предложения.
«Аркадий вцепился в толстую руку и в хвост птахи, выкорчевывая ее из захвата, словно горошину из стручка.» – получилось, что Аркадий вцепился в толстую руку и в хвост птички. Меня смутило это – чуть переставить эти слова или добавить имя обладателя руки.
Тапки мелкие и пойманы лишь для придания тексту «аэродинамического совершенства» ))
Автору «плюс»! Автор – молодец! А в птичку я верю – как феникс возродится Синяя птица и пойдет в руки достойных.
Эти "коклюшки березовых стволов" и "рваное кружево осеннего леса", "синеватая дымка", в которой растворяются тропки, - чудные картины, обильно сдобренные запахами и звуками, рождают ощущение абсолютной всамделишности, высшего правдоподобия. По сравнению с ним копошение почти комических фигур персонажей кажется немного фельетонным. (И как нарочито убоги их фантазии!) Натянутый костюм, никчемный зонтик, практичность и нарочитая бесшабашность - герои описаны как бы вскользь, пока не сталкиваются с Чудом.
Эти вполне обычные люди, явно не злодеи, враз теряют свою человечность и превращаются в верещащую кучу мелких хищников. В своем эгоизме они давят друг друга (и себя!) и разрывают в клочья живую, поющую птицу... Можно представить себе потасовку из-за какого-то мелкого предмета вроде философского камня, но драку до крови с вырыванием друг у друга и раздиранием на части несчастной птицы...
А на самом деле тоже легко! Вполне приличные люди давят женщин и детей, спасаясь с тонущего корабля, охотно выкидывают вещи репрессируемых, стучат на соседей,чтоб захватить их комнату, или как бы ненароком пинают под дых чужую собаку - просто так, ибо мимо шла. Это вполне себе нормальные обыватели, готовые вырвать себе глаз, чтоб у ближнего отняли оба. На самом деле сотрудники Главхренстройтреста гораздо более душевные люди - они вовсе не хотели зла друг другу, они просто хотели всё добро - себе. За что и поплатились.
Страшный финал хоть и не вяжется с обыденно-приземленны м описанием героев, но вполне ложится в русло городской легенды. А впрочем, мы ведь и не видим развязки - она дана опосредованно, под водочку и неторопливый говорок Петровича.
Так что неизвестно, может и по сей день маются собранные в одном отделе унылые неудачники из Главхренстройтреста. А птичку жалко.
Плюс, конечно, автору.
Тем более, что и не тапки вовсе а так, заковыки.
...выкорчевывая ее из захвата, словно горошину из стручка. — горошины вылущивают, а не выкорчёвывают, у них же корней нет.)
Мы сидели за столом в маленькой комнате егерской заимки — заимка, это земельный участок и комнаты у него нет, конечно же. Скорее всего, автор имел ввиду егерский домик, стоящий на заимке.
да только он об этом не знал или делал вид, что не знал. — правильнее будет "делал вид, что не знает". Имха, конечно.
по- церетелевски — лишний пробел
и вскоре за стволиками вековых берез — "стволики" и "вековые" как-то диссонируют.
Автор, ну это же великолепно!
От души порадовали, правда. Читала с удовольствием, наслаждаясь и языком и самой историей. Повествование катится гладко, тот случай, когда на заковыки и шероховатости совершенно не обращаешь внимания, поскольку они никак не мешают восприятию.
Всё логично, история подкупает правдивостью и, как ни странно, юмором. Да, вот такая грустная, в общем-то история, а заставила улыбнуться. Невесёлой улыбкой, что да, то да, но тем не менее.
Герои все абсолютно живые, описания природы вкусные, выпуклые, образные, сразу будят ассоциации.
Вот это, например, просто восторг:
От воды веяло холодом и пахло будущим снегом. — прочла, и словно ощутила этот запах.
Или это:
Осенний поредевший лес словно бы проглядывался насквозь, тянулся рваным кружевом с коклюшками березовых прямых стволов, утоптанные тропки растворялись синеватой дымкой вдали. — хоть картину пиши.)
Одним словом, большое спасибо за доставленное удовольствие. Автор, вы большой молодец!
Плюс.
ЗЫ. Как сразу вспомнилась "Администрация леса" Брайдера и Чадовича, даже перечитать захотелось.)))
Мы сидели за столом в маленькой комнате егерской заимки — заимка, это земельный участок и комнаты у него нет, конечно же. Скорее всего, автор имел ввиду егерский домик, стоящий на заимке.
Специально полез смотреть. Не-а, «заимка» обозначает в разных частях Сибири разное - и участок, и хуторок, и строение (в Восточной Сибири, например)
Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.
Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты