Его зовут Дымок

 Он появился неожиданно, казалось бы – возник из ничего: там в воздухе поплыли химические соединения от агрессивных чистящих средств, вон там – от приторных дезодорантов и духов, а тут – пышное полупрозрачное облако ядовитого сигаретного дыма. Всё это скапливалось, скапливалось и в итоге – вот, новый домашний питомец. Пожалуй, его можно было назвать красавцем, даже наверняка бы и назвали, только пока не видели. Не замечали, хотя он активно путался у всех под ногами, забирался в кресла, спал на небрежно сброшенной на пол одежде и всюду совал свой любопытный носик. А ещё – подкармливался новыми выбросами от всевозможных освежителей и лаков. Казалось, этим вкусным баллончикам в доме нет числа, и постоянно появлялись новые.

"Поймать-поймать-поймать!" – думал он, учуяв в воздухе очередной запах, вредный для других жильцов. Прыгал за ним следом, выпуская коготки, ловил. Впитывал в себя, добавляя новых красок в шёрстку, где уже переплетались пепельный и оранжево-персиковый, ржавый и жёлто-зелёный, сепия и индиго. И с каждым разом становился всё больше, и окрас менялся, смешивались между собой цвета, словно краски в хаосе студии.

Когда облюбованный угол для сна – под вечно пыльными шторами, которые впитывали десятки запахов с улицы, – стал слишком тесен, он перебрался на балкон. Поближе к шумным голубям и большому миру за прозрачной стенкой. Ему нравились свежие цвета улицы: зелёный – листвы, прозрачно-голубой – неба, белоснежный – облаков или жемчужно-серый – городских строений. Он не любил грязь и хотел быть чистым, но сколько ни пытался ухватить лапами струи воды, что чудесно растворяли все пятна, ничего сделать с собой не получалось. А кушать хотелось всё чаще, и клубы сигаретного дыма были как раз кстати, хоть и делали его более тусклым. Тёмным.

Днём он спал под потолком на балконе, лениво дрейфуя в потоках воздуха, но когда пылающий искристый шар скрывался вдали, он сонно потягивался и шёл обходить территорию. Нужно было проверить, всё ли в порядке в доме.

"Тихо!" – он оглядел одну комнату. "Тихо-тихо-тихо!" – заглянул в другие, где мирно спали хозяева. Во время этих прогулок от него на ковры, на мебель и даже на старые домашние тапочки налипала грязная шёрстка. Она впитывалась в ворс и ткань и неприятно пахла. Он раздражённо шипел и по клочкам собирал её обратно, вонзая когти, и дёргал хвостом. "Грязь!" – слышалось его ворчание в ночной тишине. Раньше он не замечал, что наносит вред дому, а теперь не знал, куда деваться. Боялся сделать лишний шаг, чтобы не испортить ещё что-нибудь. Это так угнетало: он думал, что делает дом светлее, а оказалось, что сам стал наносить ему больший вред. Потихоньку к нему подбирался тоненький игольчатый страх безнадёжности.

"Идти!" – впервые он подумал об этом, когда увидел засохший рядом цветок. Нежно-розовые лепестки съёжились и стали бардовыми, вполне могло статься, что красивый букет просто отстоял своё. Но каждый тревожный звоночек выдёргивал его с небес, заставлял посмотреть на себя со стороны и задуматься.

В один из пасмурных дней, когда он меланхолично покачивал хвостом в такт разбивающимся о железный выступ упругим каплям дождя, из приоткрытой створки до него долетел незнакомый запах. Вкусный. Он встрепенулся, ушки встали торчком, позволяя оценить обстановку вокруг, и медленно пополз ближе к проёму. В последнее время стало казаться, что нового жильца начинают потихоньку замечать. Раньше он бы обрадовался этому – похвастался красивым окрасом и помощью по дому, а теперь его вконец опутала мутная противная плёнка дыма, и было стыдно за такой внешний вид.

"Плохо!" – решил он, напоследок выметая с балкона оставшуюся после себя грязь. Надо было уходить, чтобы не стать проблемой. В конце концов, он уже взрослый и сильный, может найти для себя новый дом, где принесёт пользу. Снаружи веером сверкнули яркие цвета. Он протиснулся в узкую щель и помчался вперёд, пытаясь ухватить зубами блестящие ленты. Но вернувшийся манящий запах вновь привлёк внимание, заставляя остановиться. Невдалеке прямо из земли росли огромные трубы. Они выпускали в небо клубы неповоротливого дыма – страшные, злые – которые пачкали такой чистый мир. Он рассерженно зашипел и выпустил когти. В несколько прыжков сократил расстояние, воинственно набрасываясь на противника-еду.

Эта была долгая битва. Он проваливался внутрь этого кома, который пружинил под его лапами и колыхался. Упирался в дым и разрывал на узкие полосы, затягивая в себя. Загребал их под животик, сворачивая в аккуратный шар. Сверкал янтарными глазками по сторонам, зорко наблюдая, чтобы вредные выбросы никуда не уплывали. Возмущённо хлестал хвостом по воздуху, когда тоненькие струйки всё же прорывались сквозь когти. Щёлкал зубами, сжимал и тянул их обратно, с силой упираясь всеми конечностями в облупившиеся трубы.

Через некоторое время он насытился до предела, сам раздулся, как шар, лениво перебирая в воздухе лапами. Глаза предательски закрывались от усталости, а клубов дыма ничуть не уменьшилось. Он никогда ещё не видел столько пыли с опасными примесями. Воздух развеивал их по небу, изменение цвета было почти незаметным. Почти. Однако не надо было много ума, чтобы понять, к чему это приведёт в скором времени. Увеличившись в размерах, он понял, какой на самом деле мир маленький и беззащитный. И как остро нуждается в помощи. С такими мыслями он провалился в сон, обиженно сжимаясь в клубочек и чувствуя горечь поражения.

Его разбудил протяжный звук корабельной сирены. Он встрепенулся, оглядываясь и принюхиваясь – приятный солоноватый привкус морского ветра убаюкивал обиду. Казалось, всё не так страшно, ведь если есть такой чистый ветер, значит, с грязью можно успешно бороться. Он лелеял надежду, что это так. Не может же быть его существование бессмысленным – ведь для чего-то его глаза видят этот мир.

Под ним приятно колыхались зеленоватые волны; мурча и потягиваясь, он спустился к ним ближе, опуская лапу в воду. От неё тут же распространилось по поверхности мутное пятно, словно маслянистая плёнка. Лапа не стала чище, а с водой было всё наоборот. Он ошеломлённо наблюдал за этим ещё пару минут, а затем резко отпрыгнул, чувствуя, как подступает паника. Неужели теперь одно его прикосновение столь губительно? И верно – вода вовсе не стремилась избавиться от его «следа»: пятно не расплывалось, но и не исчезало. Он задумчиво оглядел небо и пылающий шар на нём, потёр лапой носик и внезапно чихнул. После этого в воздухе также осталась грязь и примеси. Они отлетели в сторону причала, и он увидел, как люди, попавшие под их воздействие, кашляют и задыхаются, стараются как можно быстрее отойти в сторону. Паника накатила с новой силой.

Он попытался приблизиться, вновь втянуть это в себя, но никак не получалось. Он наткнулся взглядом на ребенка, который с шумом дышал через странный предмет у себя в руках. Неожиданно мальчик посмотрел на него.

– Дымок, – тихо сказал ребёнок, чуть улыбнувшись. – Кот Дымок...

Он попятился и побежал от причала как можно дальше. От моря, от земли, от людей. Хотелось скрыться: залечь в самую тёмную и глубокую яму, чтобы больше никогда не быть источником неприятностей. Ему стало так мерзко от самого себя, и он бежал. Бежал и бежал, не замечая, как день постепенно переходит в вечер, а вечер – в ночь. А потом произошло что-то непонятное, и он кубарем свалился в кусты, обиженно мурча.

Одиночество было невыносимым. В темноте, вдали от кого бы то ни было. Он знал, что поступает правильно, но от этого не становилось легче. Тяжёлые мысли ворочались и не давали отдохнуть. Так он и встретил рассвет – распластавшийся на земле, с угрюмым взглядом потерявшегося животного.

"Ды-мок!" – повторил он про себя имя, которое дал ему мальчик. – "Дымок-Дымок-Дымок!" Прыгая по лесу, перелезая через поваленные деревья и просачиваясь среди вылезших на поверхность корней, он играл со светлыми кружочками, появляющимися откуда-то сверху. Это так его захватило, что широкую поляну не заметил бы вовсе. Однако негромкое журчание было таким приятным и успокаивающим, что он подполз поближе, заглядывая в узенькую колею, которую создала себе вода… и обомлел. Его шёрстка больше не была грязной. Один бок, второй, лапы – даже хвост! – стали славного дымно-пепельного оттенка. Чистого. Он огляделся, понёсся обратно к деревьям, принюхиваясь – так и есть! Серые клочки прилипли к широким зелёным листьям и, проходя сквозь них, становились красивыми, прозрачно-лёгкими и нежными. Они вплетались в порывы ветра, и играть с ними было одно удовольствие. Затем он попытался укусить один широкий мясистый лист, и всё повторилось: благодаря этим растениям любые жуткие соединения расщеплялись и становились безопасными.

Он радостно замурчал, понимая, что теперь может вернуться домой. Эта мысль преследовала его с ночи – безумно хотелось назад. Там было тепло и спокойно, там было всё своё. Одному быть плохо, со всем миром в одиночку не справиться. Сюда стоит запомнить дорогу и прибегать по мере надобности, а пока – делать лучше хотя бы жизнь хозяев и любимого дома.

"Правильно!" – его затопило радостное предвкушение. Нет ничего приятнее того тихого и всепоглощающего чувства покоя, когда знаешь, что можешь вернуться. Что больше ничего не держит и не страшно. Он придумает со временем, как бороться с грязью лучше и проще, и больше. Но пока ему нужна хоть какая-то поддержка, чтобы не потеряться.

Он всё-таки ещё очень маленький. Но это путешествие-приключение было таким полезным. А ещё он теперь знает: его зовут Дымок. И это только начало.