В тексте использованы идеи из Кардинальной уборки, Кулинарии, фанфика Алиции, рисунка Серпи, подсмотренное в чате, цитаты из Пиратов Карибского моря (перефразированные!), упоминается Женитьба Фигаро, La donna è mobile Верди, Соломенная шляпка (фильм), Покровские ворота (фильм), Сердца трех Джека Лондона, Кармен Бизе, фразочки из кучи фильмов и книг, включая Гарри Поттера, остальное перечислять нету больше сил. Про Ангела, возвращающегося домой в непогоду, я тоже уже где-то читала тут, на Синем (на всякий случай панда прикрывает голову лапами)

 Мировой торт, или Женитьба Тиннада

***

В воздухе чувствовался аромат грозы и чего-то до боли знакомого.

– Тин? – Альмонд сложил за спиной мокрые крылья. С них ручьями стекала вода, но ангел не обращал внимание на холод. Друг звал его, друг нуждался в помощи: Аль почувствовал это, когда до дома оставалось уже недалеко. Он очень спешил, летел, мчался, боролся с непогодой из последних сил, чтобы вернуться поскорее, но, похоже, опоздал! Только что Тин был здесь, Аль не мог ошибаться!

Ангел безошибочно определял присутствие друга в той или иной комнате Легендариума и находил эльфа, когда был очень нужен. Впрочем, точно так же Тиннад чувствовал, когда нужен Алю. Но сейчас Альмонд ощущал Тина очень слабо; что-то более сильное, сложное, великое заглушало яркую, ни с чем не сравнимую Тинову энергетику.

И оно увело эльфа с собой.

– Тин? – еще раз на всякий случай позвал друга Аль и, когда ему, как и предполагалось, никто не ответил, отправился на поиски друга.

– Вот ты где, – с облегчением произнес ангел, найдя друга на кухне. В воздухе витал странный аромат: он заставлял сердце сладко ныть и трепетать, как пойманную птичку… от чего же? Впрочем, сейчас думать над этим Аль не собирался, гораздо больше его интересовал Тиннад, царь всего Синего, который даже не повернулся в его сторону!

Даже не глянул!

Это было немыслимо!

Эльф сидел за столом и сосредоточенно поедал торт. В одиночестве. Один, весь огромный торт. Не хватало уже четверти кулинарного произведения искусства.

– Тин? Ты в порядке? – с волнением произнес Аль.

Тиннад оторвался от торта и поднял на друга полные любви глаза.

– Аль, – с лаской в голосе произнес он. – Вернулся...

И продолжал поедать торт.

– Ты что делаешь? – изумился ангел.

– Ем торт. Аль…

– Почему?! – не нашел ничего другого спросить ангел.

– Она велела, – с милой улыбкой ответил Тин.

– Кто? – опешил Аль.

– Она, понимаешь, она! – эльф отправил в рот еще кусок торта, и взгляд его снова замутился.

– Тин? Тин?! – Аль подошел к другу и обнял его за плечи. – Ну все, хватит. Посмотри на меня!

– Женюсь! Женюсь! Какие могут быть игрушки? – грустно пропел эльф, прислоняясь к Алю.

– Тин, ты чего? – изумился ангел. Таким лиричным, тихим и умиротворенным Альмонд давно друга не видел. – Не заболел часом, а?

– Женюсь я, Аль, – с грустью произнес Тин.

– На ком? – с интересом спросил ангел.

– На тебе, – искренне ответил Тин.

Аль как стоял за спиной царя, так и сел – благо, влюбленный эльф успел наколдовать стул, не то Альмонд бухнулся бы прямо на пол.

– Чего? Тин?!

Тиннад повернулся и с нежностью обнял друга.

– Ты же знаешь, Аль, как сильно я тебя люблю!

– Ага, – пробормотал Аль, лихорадочно соображая, что же тут такого произошло в его отсутствие?

Взгляд ангела упал на оставшиеся три четверти торта и он вдруг с силой хлопнул себя рукой по лбу. Ну конечно! В воздухе еще можно было различить еле-еле заметные искорки Тиновой магии, мерцающие над тортом.

«Кулинар! – с чувством произнес про себя Альмонд. – Допекся!» Он понял, что эльф заколдовал торт на любовь – ну, этого от любвеобильного царя следовало ожидать! Но почему он начал есть его сам?

Аль хлопнул себя рукой по лбу второй раз и начал хохотать, приговаривая:

– Ах ты ж зараза! Как я сразу не понял, не узнал! Ну конечно, она! Это была она! Ее запах! Ее магия! Ах, Тин, Тин, за что боролся, на то сам и напоролся! Не рой другому яму – сам в нее попадешь!

Из глаз ангела текли слезы, он смеялся, плакал от смеха и никак не мог остановиться.

– Чего смеешься? Не веришь? Аль, ты же у меня единственный! Нет другого такого, как ты! – обиженный Тиннад принял смех Крылатого на свой счет.

– Верю, верю, – сквозь смех ответил Аль и с иронией добавил: – Пошли, кулинар, будем тебя в чувство приводить.

Друзья, обнявшись, шли по коридорам замка, и Аль думал: «Кто, как не я поможет Тину? Сколько раз он меня выручал – теперь моя очередь. Но она, однако, хороша… нет, ну как хороша… чем же ей Тин так насолил? Не зря говорят – с ней шутки плохи!»

Навстречу друзьям направлялись, обнявшись, Аста, Ириска и Юфи. Увидев царя, одна из них пискнула, вторая ойкнула, третья нахмурилась.

– Девочки! – раскрыл объятия Тин.

Девочки попятились.

– Иветта, Лизетта, Мюзета, Жаннетта, Жоржета… – снова запел Тин, ласково глядя на девушек. Посмотрел на Аля, потом снова на девушек:

– Хотя… – глубокомысленно произнес он. – Почему это я должен жениться на ком-то одном? Нет, нет, я хочу большой гарем! Я же царь! Больше огня!

Альмонд, обнимая друга, давился смехом.

– Смеяться нету больше сил, – простонал он.

– Аль, ты ж не обидишься? Ты ж меня понимаешь?

– Ага, понимаю! Лучше чем ты сам, поверь мне!

В этот момент в конце коридора показалась высокая фигура, закутанная в темный плащ. Она грозно надвигалась, пугая своим потусторонним видом, повеяло могильной плесенью. За призраком маячило нечто знакомо-округлое.

– Дементор! – взвизгнули девушки и бросились врассыпную.

Привидение надвигалось с неумолимой быстротой.

«Дементор? Здесь?» – пронеслось в голове у Крылатого. Он, недолго думая, заслонил собой Тина, который заинтересованно выглядывал у него из-за плеча, пытаясь, в свою очередь, отодвинуть друга. Инстинкт самосохранения у царя был напрочь подавлен любовной магией.

– Она, она, – благоговейно прошептал светлый эльф.

Аль простер вперед руки, но в этот момент дементор остановился и заговорил знакомым голосом:

– Альмонд, погоди, это же я, Фаренгейт!

– Фара?!

Фаренгейт кинулся стягивать пропахший плесенью плащ.

– Фу, гадость какая. И совсем не интересно получилось! Разбежались сразу. В костюмчике медведика прикольнее было.

– Где ты раздобыл эту гадость?!

– Да в подвале у Амидас откопал. Небось, пыточный аксессуар – что ли провинившихся в него закутывают. Неудобный, сырой и колется вдобавок...

Фаренгейт запустил руку в недра жуткой одёжки и шумно поскрёбся.

– Да я только девчонок хотел попугать, – оправдывался полукот. – А то придумали – мишки, зайчики… а тут ты…

– Фара! Это ты! Так это был ты? Или не ты? Или все-таки она? – допытывался Тин.

– Ты о чем?

– Не обращай внимания. Потом объясню, – махнул рукой Крылатый.

«Нет, – подумал Аль, оглядывая ветхий плащ Фаренгейта. – Это был не он. Точно. Я не ошибся!».

Из-за плеча Фары выглядывал обугленный до черноты Оладь, весь покрытый серо-зеленой плесенью.

– Оладь, друг мой ситный! – радостно произнес Тин, раскрывая объятия. – Оладь, что с тобой?! Это кто ж тебя так? Иди, я тебя пожалею…

– Чего это он? – подозрительно спросил Оладушек, отступая на шаг.

Тин, не слушая, продолжал:

– Оладушек, жалую тебе банку варенья из царской кладовой! Нет, пять банок! И сметаны – много сметаны, раны залечивать! Я тебя лично, друг мой, сметаной обмазывать буду!

Аль, ухмыляясь, подошел к Оладю и ткнул пальцем в плесень.

– Развели тут Хэллоуин без меня! Краски где взял? У Джирайи?

– Ну да… А как ты догадался?.. – изумился Оладь.

– Ой, попадет тебе от него! Не посмотрит, что ты начальник! Ты же знаешь, какой Джи эмоциональный! Сколько краски извести надо было... – смеясь, продолжал Аль. – Мой тебе совет – иди отмываться, да побыстрее!

– Кто трогал мои краски? – послышался суровый голос Джирайи. – Кто стоял за моим мольбертом и сломал его?!

Оладь принялся лихорадочно оттирать лицо краем плаща Фаренгейта.

К ним широкими шагами приближался грозный Джирайя, следом спешила взволнованная Джейн, приговаривая:

– Не волнуйся, дорогой, не волнуйся! Вдохновение пропадет!

– О! Как хорошо что я вас встретил! Аль, с возвращением! Тин, Аль, в замке творится невесть что! – начал художник, обращаясь к админам, и вдруг заметил Оладушка. – Оладь!!! Мои краски!..

– Джи! – нежно произнес эльф. – Я тебя люблю!

– Я тоже люблю тебя, царь, но Легендариум…

– Джи! – перебил его эльф. – Я так тебя люблю! Давайте все поженимся! Все! Аль, я, ты, Джейн, Фара, Оладь… мы так замечательно заживем все вместе!

Пока Джи и все остальные (кроме Аля, конечно!) приходили в себя от внезапного откровения царя, подошли Демонио и Амидас.

– Что, у нас внеплановое собрание? – спросила одна из демониц и добавила, обращаясь к Фаре с Оладем: – И что за маскарад-то?

Аль уже не мог отвечать и только тихо постанывал от смеха, изумленные Фара, Оладь, Джейн и Джи потрясённо молчали.

– Я женюсь! – гордо произнес Тин. – На всех!

Амидас недоверчиво прищурилась, Демонио возвела глаза к потолку, словно призывая на помощь все известные магические силы.

В этот момент со стороны вентиляционной шахты, в которой обитала Серпи, потянуло странным запахом.

Ангел принюхался, поморщился. Тин побледнел:

– Аль, друг… что-то мне нехорошо… подташнивает…

К ним двигалась темная фигура в плаще с надвинутым на лицо капюшоном. От привидения исходил странный, не очень приятный запах, который чувствовался даже на большом расстоянии.

– Она, – побледнел Тин. – Недовольна… Срочно в тронный зал, Аль, скорее! Всех собрать, срочно всем объявить радостную новость!

И эльф рванул в сторону тронного зала. Альмонд бросился за ним.

– Тин, стой! – пытался образумить его Крылатый. – Погоди, тебе надо успокоиться! Пойдем, я отведу тебя в спальню! Стой!

– Позже, Аль, все позже! – на ходу бросил эльф.

Фара, Оладь, Джи и девушки кинулись за ними. Джейн, обернувшись, отметила, что призрачная фигура кажется ей смутно знакомой, а рядом с призраком вроде бы промелькнула черно-белая пандовая шубка.

окончание следует

Мировой торт, или Женитьба Тиннада, часть заключительная