«Я никогда не скажу. Я никогда не признаюсь тебе, как много ты для меня значишь. Никогда, слышишь, никогда ты не узнаешь, что ты – это весь мир. Мой мир, только мой».

— Като, Като подъем. Опоздаешь на репетицию.

— Иваки Кеске, ты изверг, дай же сон досмотреть.

— Ложиться нужно вовремя.

«Ты, ты и только ты, перевернул всю мою жизнь. Поставил все с ног на голову, так быстро, что я даже не успел понять, как и когда ты, весенним ветром ворвался в мою душу и прочно обосновался в моем сердце. Что ты там забыл? Я никогда не видел в тебе партнера, а уж любимого человека тем более. Но ты смог отвоевать мое сердце. По маленькому кусочку, миллиметр за миллиметром, ты завоевывал его. Но, я не признаюсь, не скажу то, что так давно знает мое сердце».

— Като, твой кофе готов, последний раз повторяю, подъем!

— Еще минутку, Иваки… Между прочим, это ты виноват, что я не хочу просыпаться…

«Господи, ну что же за несносный мальчишка! Ну откуда в двадцатипятилетнем молодом человеке, столько заботы, столько нежности и столько терпения. Где ты черпаешь его, Като? Из какого источника ты берешь силы терпеть мое занудство, мое вечно плохое настроение, мои страхи и мои неудачи. Как ты можешь с улыбкой выслушивать мое брюзжание и мои поучения изо дня в день, вот уже столько месяцев. Като Ёдзи. Мое наказание и мое благословение».

— Като, последний раз предупреждаю, если ты сейчас же не встанешь!..

— Да иду я, иду. Уже встаю…

… На маленькой кухне ароматно пахло свежее сваренным кофе и булочками с корицей. Иваки стоял у окна, читал газету и делал маленькие глоточки из чашки, что держал в руке. Услышав шаги, он поднял голову и улыбнулся:

— Доброе утро, Като.

— Доброе, — пробурчал еще не проснувшийся Ёдзи, — до скольки ты сегодня работаешь, Иваки?

— До шести, — было так смешно наблюдать, как еще не проснувшийся молодой человек глотает обжигающий кофе из чашки и блаженно жмурит глаза.

— Хорошо, я заеду за тобой в студию, а потом мы сможем поужинать где-нибудь в городе.

— Ну и к чему такие жертвы? – удивился Иваки.

— Сегодня ровно полгода, как мы живем с тобой вместе в этой квартире. Я хотел провести этот вечер с тобой.

Иваки картинно закатил глаза, словно говоря, что его подобные перспективы на вечер совсем не устраивают, но увидел молящий взгляд Като, тяжело вздохнул, соглашаясь.

— Хорошо, пусть будет ужин.

— Спасибо, Иваки, — восторженно воскликнул молодой актер и ретировался в ванную, во избежание новой лекции, о его вечных опозданиях.

Иваки отставил чашку, положил газету на столик.

— Като! Ты знаешь…

Едзи выглянул из приоткрытых дверей ванной комнаты.

— Слушаю тебя…

— Нет, ничего. Собирайся быстрей, мне уже пора. И ждать я тебя не буду.

— Удачного дня, Иваки, — донеслось из-за дверей.

Кеске только усмехнулся и, взяв пиджак со стула, вышел из их маленькой квартиры.

«Я никогда не скажу тебе, Като, как сильно я нуждаюсь в тебе и как безумно тебя люблю».