Минута славы

Счастливый крыс бедным не бывает.

Остается определить составляющие счастья

для конкретного индивида, дать ему

полную горсть, избавив таким образом

от нищеты.

Денс торопливо перебежал в центральный пост и ткнул кнопку предстартовой подготовки.

– Вот и момент истины, – выговорил вслух Денс, не замечая, как приподнялись и развернулись, налились силой плечи, вздернулся подбородок и закаменел взгляд. – Он же рубикон, точка отсчета, этап взросления, чудное мгновение. Утром – стажер, в обед – командир корабля. Теперь, только вперед. – Перещелкнул указательным когтем тумблер связи с руководителем полетов. – Ореховоз "Скребущий" к полету готов. За командира стажер Денс.

– Где? Когда? Куда? Откуда? Почему? Зачем? Как? – засуетился и перечислил вопросительные слова из русской грамматики, нечаянно вспомнив школьную считалку, заполошным голосом диспетчер Брэк. – Взлет не разрешаю.

– А я разрешения и не спрашивал,   – Денс выключил связь и тронул ключ "на старт". – До встречи, Грызомачеха. До связи, Брэк.

Денс обернулся к зеркалу, издавна украшающему заднюю переборку центрального поста. Зеркало ответило изображением мужественного крыса, с расправленными за спиной орлиными крыльями. "Лебединую песню надо пропеть смолоду, потом достаточно насвистывать," – очень к месту пропелась в мозгу где–то слышанная фраза. "Зеркала иногда отражают мечты, – своевременно напомнило о себе критическое мышление, – не взбрыкивай и не кажи "Гоп" в начале пути."

Правду сказать, сколько бы ни нагнетал Денс свою значимость, но полет до Грызофеи не представлял особой трудности. От пилота требовалось лишь нажать кнопку "ВКЛ." на старте и кнопку "ВЫКЛ." после посадки. Все остальное делал компьютер, следуя проверенной, годами отработанной отрепетованной программе. В штатном полете команда оставалась пассажирами, включаясь в работу только в случаях форс-мажора.

Ореховоз "Скребущий" набрал вторую космическую скорость, преодолел притяжение "Грызомачехи" и направленно двигался в сторону "Грызофеи, обозначенной желто-бирюзовым кругляшом на экране носового локатора. Денс потянулся, поудобнее устраиваясь в командирском кресле, вытянул задние лапы на панели управления, а передние закинул за голову, прихватил и начал теребить круглые чувствительные ушки.

Пока Денс упивался нежданно свалившимся счастьем, в кают-кампании "Скребущего" развивались события иного свойства. Бригадир Крейзи, он же мастер смешанных единоборств Черная Кошка, привычно набулькал из бутылки спирт и с отвращением уставил глаза на стакан. Радость долго ожидаемого опохмеления сгладил, больше, перечеркнул образ сексапильной, рыжей, наполовину голой крыски из каюты штурмана Круза.

Любовь и Крейзи

Самцам свойственно "заводиться"

по пьяни на любовные игры

и не думать о расплате.

Тело спортивного, здорового, половозрелого самца нагревали, бодрили и возбуждали нескромные мысли о любовных играх с горячей самочкой, но удерживала с детства привитая привычка к дисциплине и субординации.

Крейзи не знал, на что решиться. Подвывая от безысходности, пнул спящего под столом сенсея Кряка, прихватил за шкирку и толкнул в кресло. Глазами указал на бутылку:

– Будешь?

– Спрашиваешь, – отирая слюни и одновременно поправляя очки, одушевился сенсей. – Трубы горят аж дымятся.

Крейзи набулькал второй стакан, разломил и подал половину сухаря.

– Давай за любовь, брат, – сгреб крошки со стола и горстью забросил в рот. – Как ослепило, брат, обожгла взглядом: увидел раз и хочу, аж не могу.

Сенсей Кряк с чувством вытянул спирт, отгрыз краешек сухаря и вальяжно улегся в кресле.

– Первый стакан – это наслаждение не спиртом, а процессом пития, – высказал, прикрывая веками глаза, философскую максиму Кряк, разом обозначив свое интеллектуальное превосходство над собутыльником. – Так чего ты не можешь, аж хочешь? Ха, прозвучало парадоксом.

– Выражения выбирай, профессор, – мимолетно окрысился Крейзи. – Тут сердце в клочья, и девушка мечты. – Путаясь в словах, торопливо пересказал историю изгнания штурмана Круза, – а командир заточил желанную в одиночной каюте и запретил приближаться.

– За словом "желанную" угадываю обычную похоть, – кратко резюмировал сенсей Кряк, сопроводив утверждение академическим жестом левой лапы и указал сверху вниз когтем на стакан.

Крейзи торопливо налил, быстро выпил и уставился на Кряка, заранее готовый принять приговор авторитетного сенсея. Кряк, пристально глядя поверх стакана, неторопливо выпил до дна, плавно опустил лапу на стол, выдохнул и наклонился вперед, придавая значимость словам, которые только собирался произнести:

– Информация к размышлению: любовь – это аппетит перед сексом: чем сильнее любишь, тем вкуснее секс. Любовь – это будни в отличие от праздника влюбленности. Любовь – это теорема с множеством вариантов доказательств, включая "от противного". Любовь – это катализатор нерационального мышления. – Сенсей Кряк утомленно возвел глаза к потолку и подытожил. – Любовь, если просто, – это отношения между неотесанной мужской составляющей и противной, во всех смыслах, женской стороной.

– Не очень и противной, – набычился Крейзи. – Сколько помню, они всегда "За".

– Ты молод и силен, – комплиментарно возразил Сенсей Кряк, – но видишь ли ты разницу между любовью и сексом, чувством и похотью?

– Сейчас точно любовь, чувствую и хочу, – Крейзи пристукнул лапой по подлокотнику и повторил понравившуюся фразу. – Обожгла взглядом.

– Хочу, могу, делаю! Там еще осталось? – Сенсей Кряк внимательно проследил, ровно ли Крейзи разливает спирт по стаканам. – Надо освободить принцессу из заточения и прямо спросить, отвечает ли она взаимностью на твои чувства.

– Допиваем! – мгновенно воодушевился Крейзи и вскочил с места. – Твой замок – левый, мой – правый.

Железные дужки двух амбарных замков, пьяным крысам не преграда. Навстречу прогрызала люк плененная рыжая красавица.

Приметы сгущаются

Брутальное поведение при парадоксальном

мышлении создает удивительный эффект.

Впереди восемь часов спокойного полета на околосветовой скорости. Есть время насладиться неторопливо меняющимся звездным космическим рисунком на экране обзора передней полусферы. Эйфория закутала теплым облаком полудремы, прилегла блаженной улыбкой на морду Дэнса и мгновенно улетучилась от громкого удара распахнувшегося люка по переборке.

В центральный пост вкатились сцепившиеся в беспощадной драке бригадир Крейзи и сенсей Кряк. Следом ворвался разъяренный, как офисный хомячок, штурман Круз. В проеме остановился механик Свазилыч, бережно удерживая в передних лапах по–прежнему полуодетую или полураздетую красотку из каюты штурмана Круза.

– Порву за любовь! – яростно выкрикивал мастер кулачного боя Крейзи и молотил воздух вокруг головы сенсея Кряка.

– Любовь не купишь!– Can't buy you love! – визгливо парировал Кряк словами из песни английского ансамбля Битлз.

Зацепив передними лапами голову Крейзи в мертвый клинч, не умеющий драться сенсей Кряк задними лапами по-кенгурячьи дубасил живот и пах оппонента. Штурман Круз зарычал, как лев, оттолкнулся от переборки, разогнался и, как племенной баран, боднул и сшиб на пол обоих.

В пылу борьбы лапа Крейзи нащупала мусорный бачок. Крейзи размахнулся, и зеркало на задней переборке брызнуло осколками. Рослый Дэнс, схватив бойцов за шкирки, отвесил каждому по пинку, ногой прижал к полу штурмана, глянул на опустевшую переборку.

– У нравов нашего времени множество гримас, но не все отражаются в зеркале. Хотелось бы объяснений? – вопросительно посмотрел на Свазилыча.

Мертвенно бледный механик с ужасом смотрел на разбитое зеркало, его лапы разжались, и красотка плавно скатилась на пол.

– Черная кошка в пятницу тринадцатого пустым ведром разбил зеркало, – медленно, как мантру, произнес Свазилыч, обвел центральный пост неподвижным взглядом и добавил. – И баба на корабле... и третий полет. Кранты нам.

– Вот так с набора странных примет начался тот, казалось бы рядовой полет на Грызофею. Мистика.

Дэнс только теперь заметил, что во все время рассказа держал Грету в объятиях. Тихо отстранился и поставил самку на ноги. Грета обернулась к экрану, двинула вниз фишку реостата масштабирования, и планета Грызозолушка уменьшилась до обычной звездочки, одной из многих на космической карте.

– Не верю в чудеса, – мягко возразила Грета. – По-моему, большая часть мистического имеет реальные корни, которые растут, откуда и ноги. Во всяких ситуациях бывала, в том числе и таких, где не могло не проявиться высшее или хотя бы потустороннее, но нет. Агностик на почве жизненного опыта. Я сварю кофе, мой капитан. Лететь еще долго, а мне хотелось бы услышать продолжение рассказа, уютно устроившись на ваших тёплых коленях. – Грета теребила нижний край коричневой юбчонки.

– Что? – Дэнс вздернул голову, всмотрелся в обзорный экран, вытащил из кобуры маузер, откусил остатки прицела и кусок ствола. Энергично разгрызая металл, обернулся к Грете. – Что-то спросить хотела?

– Ничего, – попятилась от маузера Грета. – Кофе принесу.

– И собери сюда экипаж, – Дэнс подтянулся и вновь выглядел строгим командиром, крысом без страха и упрека.