Самая страшная примета

Я не выбираю безусловное отрицание,

но до сих пор не нашел и подтверждения

Неприятности начались на подготовке к старту. Стажер Денс, всегда безупречно соблюдающий регламент, явился на космодром к восьми ноль-ноль, ровно за четыре часа до взлета.  На проходной сверкнул левым клыком в датчик сканера-идентификатора и опасливо прошмыгнул, бережно стискивая горстью хвост, мимо гостеприимно распахнувшегося турникета. За спиной разочарованно лязгнули сомкнувшиеся створки.

– Все во имя крысы, все во благо крысы, – Денс оглянулся и сплюнул. Не мало работников космопорта оставили на турникете треть, а то и половину хвоста, но поменять конструкцию администрация отказывалась наотрез: "Чтобы не казалась малиной жизнь" и "Не пристало искать легких путей".

Подрагивая от утреннего озноба, шустро зарысил к стартовой платформе «Скребущего» и удивился отсутствию экипажа. По времени, вокруг корабля должна кипеть работа: загружаться в бункера-кластеры тара для орехов, сновать топливозаправщики.

Увы, только у третьего стабилизатора возился, посверкивая вспышками плазменной сварки одинокий крыс.

– Свазилыч, – узнав механика, окликнул стажер. – А где народ?

– Народ? – Свазилыч поднял сварочную маску с черным стеклом на затылок и ехидно прищурился. – С таким народом диверсантов не надо.

Свазилыч пнул ногой стабилизатор корабля и абсцентной лексикой изложил свое мнение о Грызомачехском населении вообще и об экипаже «Скребущего» в частности, попутно высказал негативное мнение о правительстве планеты, нехорошими словами отозвался о руководстве космопорта. Добавил откровенно матерные эпитеты к словам «диспетчер», «руководитель полетов» и «служба ГСМ (Горюче-смазочные материалы).

– Проспали? – воспитанный на классической литературе Денс, не поняв и половины из сказанного механиком, удивился. – Как можно спать в такой день?

– День обычный: можно есть, пить, спать и грызть, а полет у нас третий, – сварливо отозвался Свазилыч. Разглядев недоумение на мордочке Денса, опустился до разъяснений. – Говорил же: третий полет, как ступенька, можем перешагнуть, а можем…

– Не вижу связи, – неуверенно возразил Денс. – Некоторые ореховозы по десятку рейсов намотали.

– Им повезло, и перед стартом с них не сбегали крысы. Плюс, который на самом деле минус: сегодня тринадцатое. Напомни, какой день недели?

– Вчера был четверг. Ты о чем вообще?

– Много наук ты изучил стажер, а мудрость в народе...

– Да ну? – Денс развеселился упертости механика и только ждал случая, чтобы заржать во весь голос.

– Гну! – по-народному коротко ответил  Свазилыч и, приглушив голос до загробного, разъяснил. – Самая страшная примета: когда в пятницу тринадцатого черная кошка пустым ведром разобьет зеркало, а мы половину всех плохих примет уже собрали...

– Ты забыл добавить, что кошка еще и дорогу должна перебежать, – Денс прыснул смехом, представив черную кошку, бегущую через дорогу с пустым ведром в передних лапах. – В приметы веришь? Стыдно, Свазилыч.

– В приметы я не верю, – механик вытряс из пачки сигарету, взял губами и прикурил от плазменного держака. Чуть наклонившись к стажеру, шепнул доверительно. – Академик Будулай сказал однажды: "Приметы сбываются независимо, веришь ты или нет", – и оказался прав: на первом транспорте перед полетом исчез штурман, у второго на старте испарился стажер, а у нас с вечера не отзывается на телефон командир Крюк.

– Вроде как, крысы с корабля сбежали? – призадумался Денс и, прерывая затягивающуюся паузу, поспешил себя обнадежить. – До старта четыре часа, появится; а штурман здесь?

– Штурман Круз? – переспросил Свазилыч, ухмыльнулся и неуместно громко заржал. – Штурман Круз с вечера заперся в своей каюте. Изучает карты и прокладывает маршрут.

Пикантный момент

И рыцари уже не те, и набирают

качество мельницы. Они и раньше

были непобедимы,  а скоро начнут

давить ДонКихотов двумя пальцами

Над головами грохнуло металлом о металл. Свазилыч присел и втянул голову в плечи, Денс скосил глаза вверх. В проеме входного люка, упиралась лапами в запорный штурвал и болталась из стороны в сторону, будто последний осенний лист на голой ветке в холодном парке, юная крыска в желто-оранжевом распахнутом халатике.

Полупрозрачное небрежно надетое кружевное белье разом заворожило и притянуло взгляды стажера и механика. Свазилыч сглотнул и попятился. Денс подался вперед и то же сглотнул. Кое-как обретя равновесие, девица решила спуститься по трапу, но вместо перил ухватила лапами воздух и за три сальто пересчитала попой и боками все десять ступенек до грязноватого асфальта.

Самцы бросились поднимать и отряхивать красотку. Денс пытался привести в порядок нежную серенькую шерстку на груди, Свазилыч разглаживал попу и хвост.

– Ах, Вернисаж, – красиво пропела крыска и широким жестом развела в сторону лапы, отталкивая похотливых помощников. – Ciao Bambino Sorry (Франц.) Прости-прощай, мальчик. Идите нах.

Обдала запахом перегара, и, качаясь на высоких каблуках заковыляла к проходной.

– Тепленькая, – разочарованно выговорил Денс, – жаль, не производит впечатления вменяемой.

– Круз их по красоте выбирает, а с вменяемостью-невменяемостью потом разбирается, – провожая красотку грустным взглядом, выговорил Свазилыч.

– Или до адекватности-неадекватности ему и дела нет, – возвращаясь к привычной насмешливости предположил Денс. – Секс-бомба – живое оружие, остается позавидовать Крузу, пострадавшему от применения.

– Это третья, – заикаясь, пояснил совершено смущенный Свазилыч. – И, кажется, последняя. Точно не присматривался, но штурман Круз вчера притащил трех или четырех девиц. Две выкатились до твоего прихода. Теперь штурман поорет пару часов в караоке и к старту будет огурцом.

– Значит, не все плохо, – громким голосом скрашивая неудобную ситуацию,поспешил обрадоваться Денс. – Есть, с кем лететь, а там и Крюк появится.

– Дай бог, – буркнул Свазилыч и ткнул указательным когтем в сторону взлетной полосы. – Грузчики в канаве спят. Поднимай команду, стажер, должны уже проспаться. – Коротко проинформировал о случившемся. – Ночью грузчики прогрызли на стабилизаторе емкость с антиобледенителем, а это чистейший спирт, и нализались до «белочки в положения риз».  Предчувствие заливали, – сухо откомментировал Свазилыч и вновь принялся за работу.