Синий Сайт
Всего на линии: 1601
Гостей: 1601
Пользователей онлайн: 2

Пользователи онлайн
Кролик Эллин
Анатолий Шинкин

Последние 3 пользователя
Д. Красный
Dima
Dima

Всего произведений – 5050

 

Прогресс и Кредо. Часть III. Братство. Капкан для волка и электрические разряды

  Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Amidas
Прочее, Прочее
Леопольд/Агата, Вольф Хикс, Вард Беккер и другие
Детектив,Мистика
16+ (R)
роман
Леопольд, после двух лет скитаний, решает осесть в новом городе, начать новую жизнь. Но он не подозревает, чем это всё обернётся
закончен
Миры принадлежат их создателям, Леопольд - автору книги
только с разрешения

Часть III. Братство. Капкан для волка и электрические разряды

1

Изменений на улицах я не заметил, все так же ходили по улицам, занимались своими делами. Только число констеблей на улице дико возросло. Они то и дело останавливали людей для проверки документов. Я старался идти узкими и опасными улочками, но в моём положении лучше напороться на мелкого воришку, чем на служак закона.

Долго же мне пришлось искать нужный адрес, я ведь даже вывески не запомнил. Хорошо, что рабочий квартал здесь был только один, правда, кабаков там было хоть отбавляй.

Пришлось изрядно поплутать, выискивая нужный дом, три раза заходил не туда. А учитывая, что приходилось постоянно прятаться и пережидать… В общем, только через несколько часов я смог добраться до нужного места. К тому моменту ноги гудели от усталости, а нервное напряжение давало о себе знать всё явственнее. Я уже вздрагивал от каждого подошедшего человека. На меня стали коситься прохожие, но ничего с собой поделать не мог. Перспектива оказаться за решёткой совершенно не радовала, а там и до жёлтого дома недалеко, с наследственностью бороться.

Зайдя в знакомое помещение, направился к стойке.

Хозяин кабака оценивающе оглядел меня, а потом спросил:

– Чего желаете?

– Комнату и чтобы никто не заходил.

– На втором этаже есть, – пробубнил тот.

Он снял с вывески ключ с номером пять, а потом я, как бы невзначай, бросил:

– И скажите своим постояльцам, чтобы не смели трогать Агату.

Мужчина удивлённо на меня посмотрел. Я искренне надеялся, что намёк понят, ведь наверняка знает, кто проводит встречи в его подвале.

Поднявшись на второй этаж, я открыл чахлую дверь и оказался в мелкой комнатушке, где из мебели была только жёсткая кушетка, тумба, да комод. Только увидев кровать, понял, как же сильно я устал. Быстро скинул с себя пиджак, туфли и котелок, повалился спать, а может, потерял сознание.

Проснулся от непонятного, но мягкого запаха, что витал в комнате. Открыв глаза, я заметил возле окна стоящую фигуру, а неподалёку, на небольшом комоде раскуривались благовония. Только через несколько секунд я узнал в непонятном посетителе Агату.

– Что это? – спросил я, кивком указывая на раскуривающиеся палочки.

– Волчья трава, – сказала она. – Для обычного человека этот запах резок, а вот оборотню он успокаивает нервы, даёт небольшое облегчение и снимает некоторые последствия после превращений.

– И давно ты здесь?

– Около получаса, мне сообщили о том, что сюда пришёл подозрительный, но дорого одетый человек, на лице которого очки с тёмными линзами.

Повисла неловкая пауза. Я не знал что ей говорить, просто решил, что когда та придёт, слова найдутся сами, но они никак не шли в голову. Потому я просто смотрел на девушку, которая так же выжидающе глядела на меня.

– Послушай, – выдала вдруг она и присела на краешке кровати. – Ты прав, я не имею права втягивать тебя в эту войну. Если хочешь уехать, то мы поможем выправить документы и вывести за город, никаких претензий или же преследований с нашей стороны не будет, даю тебе слово.

– Прости меня, – прошептал я на одном дыхании и присел, уперевшись спиной в спинку кровати. – Я не должен был срываться, просто накатило.

– Ты имел на это право.

– В том-то и дело что нет, – возразил я. – Зная свою особенность, любая вспышка гнева может привести к страшным последствиям. Я едва сдержался, чтобы не разорвать тебя на куски там.

– Я не виню тебя, всё, что происходит вокруг – страшная круговерть, в которую ты вляпался. Но шанс уйти от этого ещё есть.

– Уже нет, теперь уже точно нет.

– Я не понимаю…

– Малефик, похоже, взялся за меня всерьёз. Племянница моего повара оказалась его агентом, не знаю, сколько конкретно времени она находилась в доме. И ещё…

Я достал из кармана пиджака мальтийский крест и передал его Агате. Та осторожно взяла тонкую цепочку с символом Ордена, будто это была ядовитая змея.

– Эван, мой садовник, оказался их агентом. Он попытался меня оглушить электрической банкой Теслы, такую выдают только в полиции.

– Чего они хотят от тебя?

– Малефик? Не знаю, наверное, мести.

Я не самоубийца, чтобы сообщать правду, не следует посвящать людей в свои тайны, а особенно в грани таланта, который уже ни один раз спас мне жизнь.

– Он был одним из тех, кому ты подпортил игру в Новом Вавилоне?

– Да, эта особа едва мне руки не сожгла.

– Как?

– Бросила в меня черный шар, который оказался наполнен кислотой, а потом этим же едва не сожгла руки.

Девушка задумалась, на её лице проступило недоумение. Я понял, что ей знакомы такие симптомы.

– Не может быть, – выдала она.

– О чём ты? – тут же спросил я.

– Чёрная Рука.

– Что значит Черная Рука?

– Гримуар, о котором я тебе рассказывала. Он принадлежал культу Чёрной Руки, именно так они расправлялись со своими жертвами, растворяли в кислоте. Похоже, не все были убиты. Что стало с этой ведьмой?

– Я выбросил её из дома, она упала спиной на дерево, перелом позвоночника.

– Это хорошо, но порождает новые сложности.

Она ненадолго замолчала, явно не зная и не понимая, что делать дальше.

А что я мог сделать? Ничего, только плыть по течению. Этот малефик не успокоится, раз подослал ко мне ведьму и явно намеревался побеседовать со мной о том, почему я до сих пор жив. Я могу попытаться с ним справиться, только вряд ли получится. В магических баталиях не силён.

При этом я смотрел на цепочку с крестом, что вертела в руках Агата. Заодно ли этот малефик с тамплиерами? Или же это просто совпадение и Эван решил банально воспользоваться суматохой?

– В любом случае надо вечером встретиться с наставником, – покачала головой она, убирая добычу. – Здесь ты в безопасности, а там – пройдём через тоннели.

– Подожди, так ваше бюро не здесь?

– Нет, это, – она обвела взглядом помещение, – небольшая контора, для встреч с агентами, стукачами и заказчиками.

– То есть наёмными убийствами вы всё-таки занимаетесь?

Она подалась вперёд, мягко, словно кошка, белёсые глаза ярко сверкали, а вот улыбка была очень недоброй. Агата тихо прошептала:

– А ты уверен, что каждый может нам заплатить? Ладно, отдыхай, если захочешь есть, то спускайся вниз, я распоряжусь.

– За бесплатно?

– Леопольд, – ухмыльнулась та и пошла к выходу.

Стало легче, правда.

– Подожди, ещё одно, - сказал я, вставая с кровати. – Скажи, этот крест зачарован?

Девушка внимательно посмотрела на него, несколько раз провела пальцами по гладкой поверхности.

– Если это так, то либо хорошо замаскировано, либо чары очень простые. Их не определишь на глаз.

Сомневался я, что магия была такой простой, раз я не смог увидеть в памяти Эвана мысли об Ордене. Хотя, всё могло иметь и более простое объяснение. Он мог быть глубоко убеждён, что его никогда не раскроют, потому не боялся этого.

– Ладно, отдыхай пока, я вернусь. И не забудь, на улице не показывайся, - с этими словами она покинула мою комнату.

Поймал себя на мысли, что с этой девушкой мне легко. Я прекрасно понимаю, что она – профессиональный убийца, член тайной организации, которая борется за власть. Но вместе с тем, свою фанатичную веру она не старается примерить на меня, не убеждает в правильности избранного пути. Да, они преследуют свои цели, и им очень хочется иметь меня в своих рядах, не сомневаюсь. Каждый член Братства важен, а учитывая, что они наверняка знают о состоянии моих счетов, то от финансовой поддержки тоже не откажутся. Проблема только в одном, имея деньги, я не имею связей и выходов в высшие эшелоны власти, но меня это вполне устраивает. Не хватало ещё встретиться с кронпринцессой Анной. Но с другой стороны я не смогу ни у кого просить помощи в случае кризиса. А бывают ситуации, когда одному не справиться ни за что.

Благовония вскоре перестали тлеть, и воздух снова наполнился запахами гари и угля.

Встав с кровати, спустился в зал. Уже знакомый хозяин кабака молча принял у меня заказ и отдал распоряжения на кухню. Я решил, что сейчас не время для капризов, могу и потерпеть не слишком хорошую стряпню. Бывали ситуации, когда мне вовсе было нечего есть.

Время близилось к обеденному, потому небольшое помещение медленно наполнялось посетителями. Руки рабочих были вымазаны и имели различные оттенки чёрного. Нет, они не были грязными, это следы многолетней работы на производствах: уголь, отработанное масло, нагар. Я это всё видел, приходилось некоторое время прозябать и в общежитии для заводских работников. Такие следы не отмоешь и не спрячешь, так, только счистишь свежую грязь, не более того.

Плотно пообедав, пошёл в комнату и стал ждать, когда явится Агата. Было очень скучно, хотелось выть. Однако я чётко понимал, что если переступлю порог заведения, то окажусь в смертельной опасности. Плюс того, что я не общителен и у меня нет друзей – департаменту полиции не за что уцепиться, соответственно, где я могу прятаться – неизвестно. Но я не обольщался, Бастиан Моран – цепкий пёс. Он прекрасно понимает, что за руку он меня ухватить смог, теперь будет стараться перегрызть горло. И доберётся он до него или нет – зависит только от меня. Перспектива стать агентом ассасинов уже не казалась такой уж страшной…

И это пугало. Я хотел остаться свободным, не быть никому и ничего должным, но эра начавшейся глобализации не оставлял выбора. Чтобы выжить в этом море людей, надо было с кем-то контактировать, жить, словно плавучий остров, не получится. А становиться отшельником не для меня, привык к жизни в городе, не смогу без него. И выбор у меня невелик, либо бежать без оглядки, либо становиться чьей-то пешкой. Ни тот ни другой вариант меня не устраивал, но выбирать теперь придётся. За меня взялись два могущественных человека, каждый из которых хочет получить доступ к моим тайнам. И залог спокойной жизни только в одном – сколько ещё я смогу держать ассасинов в неведении, пока те тоже не заподозрили чего.

И самое главное – Агата. Мне не хотелось ей врать, жутко не хотелось, но она член Братства и будет в первую очередь отстаивать его интересы, а не мои. Да и уверен ли я, что настолько нужен именно ей?

Вопрос, заданный самому себе прозвучал неожиданно, но не успел ему удивиться, как в дверь постучали.

Мигом, собравшись, достал пистолет и аккуратно подошёл к двери, затем распахнул её и наставил оружие. Девушка тут же уклонилась и вытащила метательный нож. Но потом успокоилась и лишь укоризненно поглядела на меня.

– Больше никогда так не делай, – прошипела та. – У меня рефлексы!

– Извини, – я убрал пистолет. – У меня тоже.

Затем повернулся к окну, но солнце стояло ещё высоко, я удивился, ведь говорилось про вечер.

– Нам надо будет идти по канализации, – пояснила она, а потом, завидев мою кислую гримасу, сказала: – Нет, мы можем пройтись и на глазах у рассерженных полицейских. Про стрельбу в квартале знают уже все, город гудит, власти растревожены, поговаривают о комендантском часе.

– Много погибших? – спина похолодела.

– Все ряженые погибли, из полицейских – двое.

Я выругался про себя, вот теперь ещё и этого не хватало, хватка Морана уже казалась на плече. Своих полицейские не прощают, они теперь будут землю грызть, чтобы добраться до меня.

– Тогда пошли, – сказала она и направилась к лестнице.

Я вернулся, чтобы забрать со стола ключ, запер дверь, а потом, проходя мимо стойки, положил его на столешницу. Мы прошли на кухню, а затем в кладовую. Девушка отодвинула люк, и мы по очереди спустились вниз.

Запалив керосиновую лампу, Агата уверенно повела меня вперёд. Мы шли сначала по ровному и сухому тоннелю, пока тот не начал опускаться, уводя к коллекторам канализационных труб и ливневых стоков.

Как и в прошлый раз, вскоре неподалёку уже текла река из нечистот, стоял невыносимый запах, хотя, вполне возможно, так реагировало обострённое обоняние. Я смотрел в спину девушки, которая порой останавливалась, прислушивалась и осматривалась по сторонам. Молчание становилось невыносимым, а любопытство снедало, и я решил воспользоваться моментом.

– Агата, а много в вашем Братстве оборотней?

– Ну, точного числа я не знаю, но, не считая Ирвина, мне известно о пятерых. Они работают в разных городах, двое из них являются наставниками, – пояснила она.

– И вас это не пугает?

– А почему это должно пугать? – удивилась она, остановившись и поглядев на меня. – Они – такие же люди, как и все. Да, современная наука считает, что они больны, но мы относимся к этому как к некоей особенности. В конце концов, мы долгие столетия работали с ними.

– И вы их тренируете?

– Их обучением занимаются наставники-оборотни, - выдала она, снова двинувшись по тоннелю.

– А как они это делают? Ты же говорила, что оборотни бросаются друг на друга.

– Разумом они понимают, что делить наставникам и ученикам – нечего. Да, порой срывы случаются, для этого мы всегда держим электрощупы и разводим их по отдельным комнатам. Но после обучение их отправляют в разные города, а то и страны, чтобы те не пересекались. Много времени один на один они не проводят, иначе, сам понимаешь, к каким последствиям это может привести. Больше всего они постигают азы самоконтроля и частичного превращения.

Дорога снова стала под уклоном, но теперь мы поднимались вверх, и тут было не так душно.

Мы продолжили движение, повернули несколько раз, она утешила тем, что пересекать поток нечистот не придётся. Я же старался переварить полученную информацию.

– И насколько же превращение может быть частичным? – спросил я больше из любопытства.

Я один раз был свидетелем, как отец стал таким. Угораздило троим ребятам подойти к нам тёмным вечером и пощипать карманы. В итоге я на всю жизнь запомнил, как менялся отец, за несколько секунд он вырос на голову, одежда мигом стала мала, натянулась, но не порвалась. Лицо исказилось, стало уродливо, застыв между человеческим и звериным. А затем он просто их разорвал на части, двоих растерзал на месте. Третий пустился бежать, но не успел сделать и десяти шагов, как тоже оказался порван, будто лист мелованной бумаги.

Затем он повернулся ко мне. Я, тогда ещё одиннадцатилетний мальчишка, стоял как вкопанный и не мог отвести взгляд от чудовища, которое предстало передо мной. Я давно подозревал, что с отцом что-то не так, но никак не мог понять что. А тот никогда со мной ничем не делился. Он вообще считал, что разговаривать о проблемах, чувствах и прочих «нежностях» не стоит. Только время зря тратить!

Я до сих пор помню это состояние; сердце колотилось где-то возле горла, руки похолодели от пота, глаза не видели ничего, кроме надвигающейся страшной твари. И страх, безграничный ужас перед этим существом. Но… он не тронул меня, никогда меня не трогал, даже превращаясь в зверя. Обратное превращение было не самым приятным, что довелось видеть в жизни, но с тех пор я понимал, почему отец не задерживался долго на одном месте. Если бы его поймали и узнали, что у того есть ребёнок… Его бы просто пристрелили, как бешеного, а меня, наверняка, отправили бы в жёлтый дом для экспериментов и изучения. Правда, его пьянство я от этого не перестал ненавидеть.

– Когда как, некоторые могут просто перестраивать зрение, усиливать слух или заглушать его. Чем больше звериного идёт в обличие, тем больше над разумом довлеют инстинкты, – сказала она, вырывая меня из жутких воспоминаний.

Мы подошли к одной из лестниц, ведущих вверх, на улицы Нью-Орда. Эта была уже не первая, мимо которой мы прошли, но теперь Агата внимательно всмотрелась в неё, а потом стала подниматься. Возле люка повесила лампу, а потом отогнула защёлки. Раздался звук отъехавшей крышки, я не заставил себя долго ждать и полез следом.

Мы снова оказались в районе Наймон, но теперь в противоположной его части, на пересечении нескольких переулков. Девушка потушила лампу, а потом поставила люк на место.

– Идём, тут недалеко, - кивнула та.

Мы углубились в квартал. Узенькие улочки, небольшие переулки, освещённые электрическими фонарями, светившими до невозможности тускло. Стремительно наступали сумерки, рабочие возвращались со смены, повсюду витал запах угля, пота, дешёвого табака и смога. Дышать было тяжело, а проходить сквозь практически беспрерывный поток людей было крайне трудно.

– Подожди секунду, – попросила вдруг Агата и направилась к группе людей, что стояла возле каменного здания.

Приглядевшись, заметил вывески профсоюза, а в пикетчиках узнал суфражисток. Так Агата направилась именно к ним, выдернула из толпы одну из бастующих, передала некий свёрток и отправилась обратно.

– Ты с ними? – спросил я.

– А что тебя удивляет? На войне все средства хороши, – пожала плечами девушка.

Агата, действительно, не вписывалась в общепринятые рамки и нормы поведения женщин. Она была язвительна, фамильярна и даже груба, однако, никакого беспокойства или неудобства по этому поводу не испытывала. И что тревожило меня больше всего, именно этим она мне и нравилась. Вместе с тем, что она была невоспитанна, но уверена в себе. Знала, чего хотела и шла к своей цели, насколько бы безумной и фанатичной та не казалась.

Пройдя ещё несколько довольно грязных и темных улиц, куда бы я ни сунулся ни за что на свете, подошли к широкому двухэтажному зданию, стоящему на самой границе города. В буквальном смысле, за ним начиналось поле, а дальше были видны покачивающиеся на слабом ветру деревья.

Мы прошли через заднюю дверь, очутившись в коридоре. Однако там стоял гул множества голосов, витало напряжение.

– Странно, – выдала Агата. – Нас никто не встретил.

Девушка прошла по узенькому тёмному коридору и поднялась по лестнице на второй этаж. Я не отставал от неё. Там мы едва не столкнулись со встревоженной девушкой-служанкой. Завидев Агату, та бросилась к ней и стала что-то сбивчиво объяснять, но была слишком взволнована, и ничего понять из бессвязного потока слов не представлялось возможным.

Уже понимая, что случалось нечто страшное, Агата побежала по коридору второго этажа, я за ней. Мы вошли в широкую залу, где в центре стоял стол, на полу оказались разбросаны бумаги, какая-то утварь, а за круглым столом собрались люди средних лет. Четверо мужчин и, не считая Агаты, одна женщина, они явно о чём-то спорили, а когда зашли мы, то резко замолчали.

Их взгляды мне не понравилась, внешне те оставались спокойными, но глаза выдавали: тяжесть, непонимание, страх.

– Что произошло? В чем дело? – выпалила Агата.

– Вольфа арестовали, – выдохнул один из присутствующих. – Два часа назад в его дом ворвались полицейские и предъявили обвинение в убийстве Вильяма фон Винтерштайна.

У меня дыхание сорвалось, так теперь ассасины остались без руководства и что теперь делать. Я взглянул на Агату, та застыла каменной статуей, белёсые глаза смотрели вперёд, но будто сквозь соратников, словно, сейчас она находилась далеко.

Прошло несколько секунд, и гул голосов возобновился, каждый из присутствующих спорил, что им делать дальше. Я присмотрелся, здесь были обычные люди, но среди них я различил только одного молодого аристократа. Агата вдруг вынырнула из забытья, надела перчатку с металлическими вставками, подошла к столу и что есть силы ударила по нему, призывая к молчанию.

– Хватит спорить, – ледяным голосом сказала она – Именно этого они и добиваются. Мы ударили их по больному месту, – по деньгами, а они – по нашему главе.

– Как они смогли узнать, что именно он – наш наставник? – спросил мужчина лет сорока.

– Это сейчас не важно. Важно другое – у нас очень мало времени, но мы должны оставаться спокойными. Вольф им нужен живым, они знают, что мёртвым тот никакой пользы не принесёт. По крайней мере, пока

– Мы придём мстить, – сказала женщина, явно старше Агаты.

Что меня удивило, так это то, что из всех присутствующих Агата оказалась самой молодой, но те её слушали, из уважения или из её статуса доверенного лица.

– Нет, – тут же выпалила девушка. – Именно этого они и добиваются, хотят заставить нас действовать очертя голову. Но мы должны сохранять спокойствие, всё взвесить и продумать. Вольф бы не одобрил наших опрометчивых шагов.

– И что ты можешь предложить? – надменно спросил аристократ.

Агата перевела на него взгляд и долго всматривалась в глаза, парень сник и шумно выдохнул, признавая своё поражение.

– Действовать быстро, но без паники и спешки. Яна, узнай, где они держат Хикса. Пётр, свяжись с нашими агентами в полиции, выясни, кто занимается его делом, раскопай всё, что можно на каждого из констеблей, инспекторов, детективов, всё, что сможешь. Франц – два отряда к полной боевой готовности, чтобы были готовы выйти немедленно. Карл – на тебе политическая обстановка, разузнай, кто заказчик. Такое задержание не могло произойти без приказа сверху, Вольф не оставил следов, я в этом уверена. Остальным, прочесать сети, допросить стукачей, кто что видел, кто что слышал. Времени вам до трёх ночи.

– Думаешь, его казнят? – спросила Яна.

Агата тяжело вздохнула, оперлась руками в столешницу и бесцветным голосом выдала:

– Вряд ли он доживёт до следующего вечера. Им надо нас деморализовать, выбить из колеи, но мы должны показать, что мы – не так слабы, как им хочется. Наш наставник – важен, но каждый из нас – это Братство, а Братство – это единство цели, веры и чести. Так не ударим же в грязь лицом перед лицемерами… И помните, мы действуем во тьме, чтобы служить свету! Ведь мы…

– Ассасины, – дружно выдали собравшиеся.

– Тогда вперёд, нельзя медлить!

Я стоял и честно, был впечатлён. Присутствующие стали расходиться, я старался отойти подальше и не попадаться им на глаза, дабы не разрушить уверенность и боевой дух, что вселила в них сиятельная. Пафосные речи, сказанные в нужный момент, могли вдохновить людей на всё что угодно, заставить слушать и внимать. Как только дверь закрылась, и в зале остались только я и она, повернулся, чтобы сказать, насколько впечатлён ей. Агата же тем временем сползла вниз, цепляясь за стол, будто враз лишилась всех сил, села на полу.

И только тут заметил, что из белых глаз идут слёз, это выступление слишком тяжело ей далось, слишком больно по ней ударило известие об аресте Хикса. Но, как любой лидер, она не имела права показать слабость, не имела ни малейшего права расплакаться при всех, поддаться панике, дать себе выплеснуть эмоции, отдать страшные указания.

Я быстро подошёл к ней и обнял, прижал. А она беззвучно плакала, душила предательские стоны, чтобы их никто не услышал, и цеплялась за меня, как за спасительный якорь. А что ещё я мог сделать? Только быть рядом, показать, что не всё так страшно. Ей сейчас это было нужно как никому другому.

2

Я поделился с Петром, мужчиной лет сорока с проседью в чёрных волосах и аккуратной бороде, некоторыми соображениями, насчёт детектива Варда Беккера и мистера Ламберта, они были заинтересованы в поимке убийцы. Мужчина поблагодарил и пошёл по своим делам. Дом наполнялся людьми, они все были до невозможности спокойны, но это спокойствие больше напоминало сосредоточенность хищника перед броском. На меня же смотрели с нескрываемым неодобрением и настороженностью, но при этом никто не трогал и не старался выгонять из бюро. Им сейчас было не до меня, хотя в том я больше подозревал заступничество Агаты.

Когда девушка выплакалась, то вытерла лицо и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Нет, я понимал, что ей сейчас не до меня, но было несколько обидно.

На данный момент я находился на втором этаже в одной из тесных комнатушек, сидел на стареньком диване, и думал, что делать дальше. Безусловно, с Хиксом следовало встретиться, но перед этим его надо вытащить, вот только откуда?

Дверь отворилась и внутрь вошла Агата, она была взволнована, потеряна и разбита.

– Спасибо, – сказала она. – Что поддержал.

Я взглянул на неё и ощутил страх, жуткий, сильный. Страх не справиться с кризисом, страх потерять людей, ошибиться, сделать неправильные выводы и подвести Братство.

– Наверное, это же ощущал Альтаир, когда стал новым наставником, – выговорила вдруг она.

– Кто? – не понял я.

– Альтаир ибн Ла-Ахад. Он стал последним Старцем Горы, приняв на себя тяжёлую ношу, едва ему исполнилось двадцать.

– Тебе страшно, – я не спросил, а утверждал.

Ей следовало высказаться, успокоиться и перестать метаться. Сейчас она здесь главная и ей вдвойне тяжело от этого, она привыкла быть ведомой, все решения принимали за неё, сначала Ирвин, потом Вольф. Они направляли её, а вот теперь она сама у руля и ей страшно от того, что повернув в какую-либо сторону, приведёт всех к гибели.

– Да, – ответила она, сев рядом и откидывая голову назад. – Мне страшно, пойти не туда, отдать не тот приказ, поддаться эмоциям, привести всех на бойню. Но кроме меня этого сделать никто не сможет. Пока мы будем спорить, и выбирать ответственного, время будет упущено и Вольф погибнет. Тогда всё, что мы здесь делали, вся сеть, которую плели несколько лет, будет разрушена. И все наши агенты, в том числе и ты, будут в опасности… Это тяжело.

Она вдруг подалась ко мне, свернулась калачиком, словно озябшая кошка, но как-то неуверенно положила голову мне на плечо и тихо прошептала: «Обними меня, пожалуйста». Я положил руку ей на плечи и прижал к себе, по телу пробежала лёгкая дрожь, она сильнее закуталась в пальто и задремала, ровно и мерно дыша. Тяжёлые чёрные волосы закрывали её лицо, капюшон был откинут, и даже сквозь сомкнутые веки пробивалось белое свечение глаз.

Девочка, совсем ещё маленькая девочка, попавшая в жернова большой истории, вынужденная взять на себя тяжелейшую ответственность за жизни других людей. Страшно за братьев и сестёр, плохо от осознания того, что может не справиться, и что самое главное, она чувствовала за всё это огромнейшую ответственность. Не каждый мужчина такое выдержит, не то что женщина. Я погладил её по голове, тут она ощутимо и резко дёрнулась, но не проснулась, а сжалась сильнее. Странная реакция, а ещё больше ощутил ужас, давно пережитый, но не покидавший её, словно застарелый щрам, он открылся на секунду. Я был несколько шокирован и не смог уловить этот страх, да, скажу честно, не хотел. Ей и так тяжело, так ещё и я полезу, раскручивая кошмар.

Не хватало ещё её деморализовать.

Так мы и просидели до назначенного времени, она спала, а мне было даже комфортно. Я прикрыл глаза, воображая, что нахожусь не в душном, пропахшем гарью и керосином помещении, а на залитом светом лугу, в тени деревьев и просто наслаждаюсь чистым воздухом, светом солнца и свободой. Вокруг не было никого и ничего, лишь ветер иногда доносил запахи полевых цветов, смешивая их, создавая тонкий аромат, каждый раз разный и хотелось вдыхать его полной грудью.

А рядом лежала Агата, так же трогательно свернувшись калачиком и положив голову мне на плечо. Странно, я хотел здесь быть один… Или нет?

Скрип двери разбил иллюзию, как некогда запах крови в театре. Агата тут же вскочила с дивана и направилась к выходу. Там стоял молодой паренёк даже моложе девушки, он прошептал несколько слов, а потом скрылся.

– Они собрались, – процедила она, её начало заметно потряхивать от волнения.

Решительно взяв себя в руки, повернулась ко мне и сказала:

– Если ты не хочешь, то можешь остаться здесь. Бюро хорошо защищено. В случае, если мы не справимся, ты сможешь сбежать.

Предложение была заманчивым, но я покачал головой и сказал:

– Не по-мужски это будет.

Она улыбнулась и кивнула, но тут я встал и схватил её за руку. Агата резко вздрогнула, снова её накрыл ужас, давний, большой, не заживающий много лет. Я не стал обращать на это внимания, но эта реакция ещё больше убедила меня. Следовало задать этот вопрос:

– Почему ты здесь? Почему ты в Братстве? Это ведь не только чувство благодарности…

Агата замялась, мягко высвободила свою руку из моей, и тихо произнесла:

– Когда мы вытащим Вольфа, то поговорим. Сейчас не время. Идём.

Мы прошли в ту же комнату, где некогда встречали других ассасинов. Но сейчас обстановка была более спокойная и сосредоточенная, все собравшиеся поочерёдно доложили обстановку и надо сказать, картина вырисовывалась не совсем радужная.

Вольфа отвезли на окраину города к некоей башне. Из пояснений я понял, что это место было своего рода морским маяком Падших, а ещё крематорием, где они сжигали провинившихся людей без суда и следствия. После Ночи Титановых Ножей башня оказалась разрушена, но тамплиеры восстановили её и превратили в тюрьму особого назначения. Там держали самых опасных преступников: психопатов, маньяков и пойманных ассасинов. К тому же это не просто тюрьма, это ещё и пыточная, никто не знает, что творится в застенках Башни, каким изуверствам там подвергаются различного рода жулики, стукачи и свидетели. Туда свозят всех, из кого следует выбить информацию.

Пробраться туда – отдельная забота, Башня стоит на отвесном утёсе, есть центральный вход, но пробраться через него невозможно. Вооружённая охрана – половина беды, внутри находятся специальные установки, поражающие электрическими разрядами. Как сказала Яна, эти штуки постоянно включены, их три во всём внутреннем дворе, никто там не ходит с патрулём. Принцип их работы очень прост, лампа нагнетает электрический ток и выплёскивает его залпом в цели, реагирует на любое движение. Учёные недавно доказали, а точнее предположили, что вокруг человека находится небольшое электрическое поле. Вот на него и реагируют машины. Прятаться за ящиками или ещё где-то – бесполезно. Разряд мощный и убивает сразу. Главные ворота открываются и установки отключаются только с разрешения начальника тюрьмы, без его приказа даже императрица не сможет туда заехать.

Питаются они от большого генератора, находящегося в подземелье, добраться до которого непросто. Отключив систему, ассасины только выдадут себя. Единственная возможность попасть внутрь – специальный поезд, который привозит пересмену охранников, провизию, топливо и инженеров. Проблема была в другом, поезд отправляется сегодня в шесть утра, следующий будет только через пару дней. За это время тамплиеры раздуют историю, а так же подготовят казнь, очернят имя Вольфа, наверняка фотокарточки и статьи уже в типографии, ждут своего часа. Газеты отдают в киоски и мальчишкам-носильщикам около девяти часов утра, когда начинается рабочий день.

– Придётся рисковать, планы у нас есть. Пётр, знаешь, где держат Хикса? – спросила Агата.

– На верхних уровнях, в одиночной камере, что с ним там делали – одному Дьяволу известно, – покачал головой мужчина.

– Хорошо, Франц, ребята готовы?

– Да.

– Отлично, тогда такой план, – все встали над разложенной картой.

Один из агентов Петра смог добыть чертежи тюрьмы в архивах и теперь все присутствующие скрупулёзно их изучали.

– Проберёмся на поезд, переоденемся охранниками, в лицо они друг друга не знают.

– А что будем делать с теми, кто явится на вокзал? – поинтересовался Карл.

– Дадим объявление, что на путях авария, этот поезд всё равно идёт по отдельной ветке. Когда обо всём узнают, будет уже слишком поздно что-то менять. Наша задача добраться до Хикса и вывести его оттуда. Два человека в костюмах инженеров пойдут к генератору, отключат телефонную связь и сигнал тревоги, установки обесточить только в самом крайнем случае. Если отключатся сигнальные машины, начнётся беготня, нам это не нужно. Двое отправятся в среднюю часть к кабинетам начальника тюрьмы и его заместителя, убивать не обязательно, но связать и усыпить нужно.

– Есть ещё одна проблема, – высказалась Яна. – Весть о поломке путей наверняка достигнет их, когда мы приедем.

– Устроим взрыв недалеко от вокзала, но так чтобы люди не пострадали. Выйти на станции мы всё равно не сможем, Хикса отвезём в поместье Белого Лебедя.

Карл в этот момент кивнул.

– Одно крыло уже давно ремонтируется, так что без нужды туда никто не поедет. Я отослал весть, чтобы рабочие взяли себе выходной на несколько дней.

– Форма готова? – спросила Агата.

– Да, сегодня со складов вывезли десяток комплектов, – кивнул Пётр.

– И ещё, двое – машинист и кочегар, должны оставаться на месте, ни при каких обстоятельствах не покидать кабину, печь должна гореть постоянно, угля не жалеть, чтобы мы смогли тронуться с места немедленно. Остальные – обеспечивают прикрытие и разведку, Хикса вытаскиваю я.

– А твой приятель с нами поедет? Или так и останется статистом? – поинтересовался Пётр.

Все взоры тут же обратились на меня. Почему-то стало неуютно, но я не стал отмахиваться или отказываться, и потом если бы я не собирался ехать с ними, то не был бы сейчас здесь. Надо было, как минимум, расположить этих ребят к себе, чтобы они предоставили хоть какую-то защиту и помогли отбиться от Морана и малефика, которому не терпится узнать, почему я до сих пор жив, хотя должен лежать в земле или же в печи в виде праха. И что самое главное, нужно было узнать кто это такой, не зная лица врага, не будешь знать как с ним бороться, а воображение может нарисовать до того пугающую картину, что будешь ночами просыпаться в холодном поту. Я это знал, наверное, лучше всех, поскольку всю жизнь имею дело с чужими страхами.

– Надеюсь, в машиниста не нарядите, а то управлять поездом не умею, – решил немного отшутиться я.

– Нет, в охранника, выправка у вас полицейская, – отозвался Пётр. – Поверьте старшему инспектору в отставке.

– Тогда решено, – кивнула Агата. – Через два часа собираемся у северного депо.

Все разошлись, по одному покидая большое помещение. Агата выходить не спешила, а лишь смотрела на разложенные листы бумаги.

– Ты уверен в этом? – спросила она, не глядя в мою сторону.

– Я всё равно уже увяз в этой войне, так есть ли смысл сейчас отходить назад? Тем более, когда у вас каждый человек на счету?

– Это так.

Решительно зашагав к выходу, она бросила:

– Придёшь на первый этаж, там тебе выдадут форму, - а потом смерила меня взглядом и улыбнулась: – Если, конечно, там будет твой размер.

- А то что? В одних ботинка меня пошлёшь?

Агата засмеялась, обстановка немного разрядилась, но это – ненадолго. Не та ситуация, когда следовало шутить. Тем не менее, она вышла в коридор и пошла в сторону комнат, я же спустился на первый этаж.

Там в большом зале стоял десяток человек, которым проводили инструктаж, а на длинном столе аккуратно лежала форма. Я почувствовал себя новобранцем, когда только поступал на службу в Ньютон-Маркт. Точно так же стоял и не шевелился, когда Фридрих фон Нальц произносил свою пламенную речь. Только это был широкий плац, и новобранцев было раз в десять больше.

Прошлое никогда не уйдёт, оно будет преследовать тебя в мелочах, то тут, то там ты будешь видеть или слышать его отголоски. Оно будет влиять на твою жизнь тем или иным способом. Приобретённые раньше навыки могут спасти жизнь, а знания дать возможность понять, что творится вокруг.

Признаться честно, никогда не думал, что снова надену мундир. После того как со мной обошлись два года назад, было стойкое отвращение к любой форменной одежде. Куртка, брюки, сапоги и фуражка сейчас напоминали одеяние огородного пугала. К тому же одежда оказалась несколько велика, но хоть не висела мешком. К тому же я прекрасно помнил свой первый мундир, который выдали на полицейской службе, он был мне чудовищно мал, на двухметровый рост и худощавую фигуру практически ничего не было. Помниться мой непосредственный начальник – инспектор Уайт, даже высказал недовольство по этому поводу. Дескать, мне, как аристократу по индивидуальным меркам шили.

Ага, шили! Ткань только была столь же дрянной, как и на других мундирах, а форма всё равно была не по мне: топорщилась и была велика. Видимо, чтобы жизнь мёдом не казалась.

Ехали мы в броневике, меня посадили за руль, а Агата села рядом. Убрав волосы в высокий пучок, спрятав их под фуражку, и одевшись в немного мешковатый мундир, та стала походить на очень молодого и задиристого мальчугана лет восемнадцати. Если присмотреться, то девичьи черты можно уловить, но поздно вечером вряд ли кто будет присматриваться. К тому же погода начала портиться, на небе собрались тучи, воздух стал тяжёл. Но никто не обращал на это никакого внимания, все собравшиеся в кузове были сосредоточены.

Ассасины под рукавами спрятали клинки, даже мне предлагали узкую полоску лезвия, но я отказался. Совершенно не знаю, как этим пользоваться, а резать пальцы не слишком хотел. Я больше полагался на табельное оружие, но ребята меня предупредили, что стрелять ни в коем случае нельзя, иначе поднимется тревога.

Когда я поинтересовался, а куда делась настоящая смена, один парень улыбнулся уж очень ласково и сказал, что их всех внезапно скосил желудочный грипп. Собраться по операции посмеялись, не знаю, по мне это было жестоко, но хоть лишних трупов не плодили. А на пару дней настоящая охрана точно выведена из строя. Документы даже подделывать не стали, переклеили фотокарточки, мундиры достали..

Сев в броневик, мы тронулись в путь, солнце ещё не показалось над горизонтом, а точнее не осветило сверху хмурящееся от туч небо. Ассасины замолчали, стали предельно настороженными и что самое главное, всю дорогу я ощущал слабые потоки силы. Они то появлялись, то пропадали, уколами заставляя дергаться и нервничать. Это было странно, среди всех сиятельными были только я и Агата. Неужели, мы взяли с собой малефика? Я бы отмёл эту мысль, подумал, что показалось, но нет. Слабый поток скользил постоянно, пропадая на несколько секунд, а потом появляясь вновь.

Девушка указывала мне дорогу, говорила, куда следует повернуть, как срезать и куда проехать. Поезд не отправится раньше времени, но ассасинам требовалось хотя бы двадцать минут, чтобы зачистить площадку и погрузиться.

Впереди показался высокий забор, где прохаживался охранник с ружьём наперевес. Это был обычный дробовик, от налётчиков спасёт мало, зато с близкой дистанции превращает жертву в фарш:

– Что-то вы рано, – сказал тот, протягивая руку.

Я со скучающим видом отдал тому бумаги, попутно снимая очки. Всё-таки на улице стояли сумерки, да и тучи прибавляли темени. Агата нацепила фуражку на нос, уперла руку в подбородок и старательно делала вид, что давно спит.

– Быстро ехали, – пожал плечами я, держа одну руку на руле, а вторую, на всякий случай на рукоятке пистолета. – К тому же договорились прибыть чуть раньше предыдущей смене. У них там какое-то празднество намечается.

– Какое?

– Да то ли женится кто-то, то ли день рождения. Я не вникал.

– Ладно. Пойду гляну, что вы там везёте.

Охранник открыл задний борт, а я в этот момент сидел и стучал по рулевому колесу, стараясь скрыть волнение. Если мужчина заподозрит хоть что-то, то операция будет провалена даже не начавшись. Через полминуты послышался хлопок и голос:

– Всё чисто! Проезжай!

Охранник помахал рукой и внутри послышался удар цепи, снимали замок, а потом двое служащих развели ворота в стороны.

Я поддал газу и броневик двинулся с места. Мы выехали на широкую площадку, где стояли патрульные, переговаривались служаки, а так же простые рабочие. Впереди возвышалось небольшое здание местного вокзала, буквально на пару платформ, без билетных касс, кафе и магазинов.

Остановка. Двигатель перестал трепыхаться и раскачивать фургон, ребята поочерёдно высыпались на улицу. Мы с Агатой прошли одними из последних. Конечно, для вида выстроили всех, провели короткий инструктаж и приказали отправляться внутрь.

Я чувствовал себя в дешёвом спектакле и старался не переигрывать. Как дрянная игра, так и переигрышь может испортить весь маскарад. А в этом маскараде ставка, ни много ни мало, наши жизни.

Неподалёку от броневика виднелась двустворчатая невысокая дверь. Справа находилось здание склада, естественно вся территория была огорожена высоким забором с колючей проволокой. Стояло две вышки, где прохаживались часовые с фонарями в руках, виднелись семафоры. Длинные и толстые жгуты шнуров тянулись вверх, ползли по металлической конструкции.

Да, стрельба здесь была не уместна, если поднимется шум, то по всем нам следует петь панихиду. Не обращая особого внимания на нас, охранники открыли раздвижные ворота, а затем закрыли вслед за нами.

В этот момент с ассасинов словно сбросили маски, расслабленные было ребята, мигом превратились в сосредоточенные орудия.

– У нас десять минут, – сказала Агата, сверяясь с хронометром. – Никакой стрельбы, никакой паники, действуем тихо и быстро. Вперёд!

Десяток человек разделились на пары и исчезли. Одна пара начала подниматься на второй этаж, минуя лестницу, вторая прошмыгнула к вагонам, третья – на соседний перрон. Ещё двое прошли на ближайший, оставшиеся двое были одеты в форму машиниста и кочегара, потому остались с нами.

Мы оправились и пошли на перрон. Меня отрядили идти первым, чтобы Агата оставалась в тени, девушка была много ниже меня и миниатюрней. Я уловил движение наверху, на верхней галерее прохаживались часовые, особо не скрывались. Да и зачем? Планировка данного маленького вокзала отличалась от обычного. Здесь размещался паровоз уже прицепленный к трём вагонам, один из которых был пассажирским. Уже понемногу из трубы валил дым, а из-под колёс то и дело вырывались небольшие струйки пара.

Всюду стояли ящики, светили лампы, валялся разбросанный мусор: газеты, бутылки, куски ветоши. Видимо, служивые здесь не слишком утруждали себя наведением порядка. Так же стояли длинные коробки, наверное, с оружием. Хотя какой смысл превращать это перрон в оружейный склад? Осмотревшись ещё раз по сторонам, увидел, что конструкция здания такова, что здесь готовы были начать военные действия в любой момент. Верхние галереи были сделаны так, чтобы можно было беспрепятственно открыть огонь, они сообщались с двух сторон узкими металлическими мостками. Пусть конструкция выглядела несколько ненадёжной, но, тем не менее, имела определённый плюс. В любой момент часовые могли стащить с плеч винтовки и начать стрельбу по неприятелю.

Подойдя к переговаривающимся служаками, один из которых курил сигарету, а второй увлечённо рассказывал в каком именно месте встретил тонконогую и любвеобильную особу, вежливо кашлянул.

– Минута, – шепнула девушка и слегка зашла за меня. Она встала спиной, и я снова ощутил слабый поток силы.

Понимая, что переговорщиком выступлю я, стало немного не по себе, однако, ощущение того, что девушка стоит прямо за спиной вселяло уверенность.

– И почему прохлаждаемся? – поинтересовался я строгим голосом.

– А чего делать? Отправка только через пять минут, – сказал один из них. – А зачем вы смену привели?

Они указали на ряженых ассасинов.

– Приказали и привели, – отрезал я. – Я тут не начальник, сказали надо смену предоставить я и предоставил.

– А почему нас не предупредили?

Сверху вдруг упала винтовка, звук ударившегося дерева о камни прозвучал слишком сильно. А потом на крышу вагона шмякнулось тело.

– Что за?..

Агата мигом вынырнула из-за спины и пустила два ножа в охрану. Оба мигом повалились на землю. Ряженые кинулись в паровоз, я за ними, ассасины оглушили обоих. Кочегара просто приложили лбом об печь, а машинисту ударили кулаком в висок. Мы успели до того, как прозвучал пронзительный свист парового гудка. Машинист не дотянулся до цепочки только каким-то чудом.

Вытащив бесчувственные тела наружу, ребята сноровисто связали их и усадили за ящиками так, чтобы с первого раза было не разглядеть. Сиятельная коротко свистнула, а машинисту и кочегару велела готовиться, у нас оставалось не больше трёх минут. Ассасины спустились быстро, кто как, кто пробрался через окна, кто просто спрыгнул вниз. Через три минуты раздался гудок, и поезд медленно двинулся с места.

Внутри было без изыска. Это оказался обычный вагон третьего класса с жесткими скамьями, тёмными лакированными стенами и ссохшимися досками на полу.

– Почему один из охранников упал? – спросила девушка у ассасинов.

Тут же встал один из молодых людей и сказал:

– Это я виноват, не рассчитал силы. Простите меня.

В голосе его явно скользило разочарование самим собой. Не старше меня, но, видимо, это одно из первых серьёзных заданий в его карьере убийцы. Агата подошла к нему, парень поднял глаза и посмотрел на неё.

– Я прощаю, – выдала Агата. – Но помни, что от этого могло зависеть всё. Если бы мы не успели и машинист подал сигнал, то мы бы были трупами. На наше счастье, остальные успели добраться до жертв вовремя.

Парень ещё больше поник, опустил плечи. Вот только не хватало сейчас карательные меры применять. Нам ещё Вольфа вытаскивать.

– Ты молодец, - сказала тут Агата, положив руку ему на плечо. – Но запомни это и извлеки урок. Из-за малейшей оплошности ты можешь подставить не только себя, но и Братство.

Парень кивнул и сел на скамью. Девушка спешно прошла в другой вагон, я, немного погодя, последовал за ней. Было неуютно сидеть в обществе молчаливых убийц, натянутых, словно, струны у плохого музыканта, когда любой удар грозит их порвать. Не могу сказать, что я не был напряжён, но всё-таки рядом с Агатой ощущал себя несколько спокойнее.

Распахнув дверь, прошёл по вагону, нагруженному привязанным к стенам и полу ящикам, видимо, это было оружие и провиант. Агата стояла на небольшом балконе и смотрела в бинокль.

Встав рядом, я увидел, что перрон постепенно удалялся, а из лесополосы выкатывается самоходная коляска. Она ехал медленно, потому, когда остановился на рельсах, я ничего особого не заметил, а потом прогремел взрыв. Мы отъехали на достаточное расстояние, чтобы взрывная волна и жар не докатились до нас. Девушка убрала бинокль и произнесла:

– Теперь дороги назад нет, – сказала та, глядя куда-то в пустоту.

Страх её не покидал, червоточиной поселившись в душе, но та не подавала виду. Тот срыв в кабинете был следствием многих причин, они наслаивались друг на друга не давали покоя и просто выплеснулись в один момент. Сейчас Агата была больше опустошена и сосредоточенна, нежели обуяна страхами.

– Спасибо, что поехал с нами, – неожиданно произнесла она.

– Ну, – замялся я. – Вряд ли я много смогу сделать для вас.

– Ты уже многое делаешь, – тепло улыбнулась она. – Я уверенней себя чувствую, когда ты рядом.

Неожиданное откровение застало врасплох. Оно было немного не уместно в подобных обстоятельствах, но я решил ничего не говорить ей. Сейчас от неё зависело очень многое и то, в каком душевном состоянии она будет находиться, скажется на всей миссии.

– Если бы не это, не знаю как бы я вела сейчас всех… И из-за спокойствия девчонки ты рискуешь жизнью.

– Не только из-за этого, но если от моего присутствия зависит будешь ты спокойна или нет, то так тому и быть, – пожал плечами я.

– Если хочешь, оставайся в вагоне, но не высовывайся.

– Нет уж, рисковать, так по полной, – отказался я.

Нет, я серьёзно так считал. Было боязно, жутко не хотелось встревать в очередную битву этой бессмысленной войны, но оставаться за спинами молодых ребят, которые будут рисковать своими жизнями, а я при этом спокойно отсиживаться в вагоне… Я был кем угодно, но только не подлецом.

– Спасибо, – поблагодарила она вновь и пошла внутрь вагона. – У нас сорок минут, так что можешь пока вздремнуть.

Через сорок минут мы прибыли на место. Мне не спалось, тряска и перестук колёс, а ещё и нервы не давали провалиться в сон, а вот ассасины дремали, только делали это в пол глаза. Поэтому минут через десять я прекратил это занятие и просто уставился в узкое окошко. За окном показалась прибрежная зона, пустой пляж постепенно скрылся под скалистым выступом, а идущая на рассвет луна, выглядывавшая из-за пока ещё рваных туч, придавала уверенности, не так сильно будет ощущаться боль, если придётся пойти на превращение. Но это только в самом крайнем случае, если выбора просто не останется. Чёрнело поле высокой травы, а вот с другой стороны простиралась лесополоса.

Спустя какое-то время всё стали перекрывать странные обломки, словно осколки зубов, они заставляли пейзаж то исчезать, то появляться, будто мигала лампа. С другой стороны рельс было не лучше. Я подумал, что когда-то здесь была огороженная дорога, по которой шествовали люди к приснопамятной башне.

Когда всё вокруг погрузилось в темноту, раздался пронзительный гудок и ассасины мигом открыли глаза, они тут же стали оправляться, включили газовые лампы, сели по местам. Ну, не отличишь от бравых служак, будто только и делали, что так сидели последние несколько лет.

По мне они немного переигрывали, но это было ровно до того момента, пока мы не прибыли на перрон.

Он оказался так же небольшим и находился в тоннеле, освещённом уже электрическими фонарями. К вагону подошли двое ребят в такой же форме, что и у нас и спокойно отворили двери.

– Выходи по одному, бездельники!

Ассасины мигом расслабились и стали пробираться к выходу, мы с Агатой отправились следом. Когда мы все построились в шеренгу на перроне, нас придирчиво осмотрел комендант и выдал:

– А чего вас так мало? – спросил охранник.

– Желудочный грипп – дело заразное, – сказал один ребят и все дружно прыснули от смеха.

– Так, отставить ржач! – заорал комендант.

Был он толстоват для несения вахтенной службы, видно, что последние несколько лет сидит, исключительно, в кабинете. Пухлые щеки, казалось, выпирали в разные стороны, а фуражка выглядела неуместной и чересчур маленькой для круглого лица.

– Поскольку какие-то уроды подорвали рельсы, то придётся моей смене терпеть вашу, – орал он на нас. – Застряли мы здесь надолго.

– А что дирижабля за нами не прислать? – осведомился я.

– Чего тебе прислать? Ты, жердина тупая! Может, тебе ещё и официанток в коротких платьях подавай!

На сей раз прыснула Агата, но быстро справилась с собой.

– Так вот, моя смена идёт отдыхать, а вы, жертвы желудочной болезни, по местам. Ещё графики теперь составлять.

Начальник смены удалился, вдоволь наоравшись на нас, видимо, когда ему сообщили, что отдых откладывается и его смена остаётся на месте, нисколько этому обстоятельству не обрадовался. Я не спорил, сидеть дольше положенного в таком месте не очень-то хотелось, а рельсы восстановят не раньше, чем через трое суток.

К нам вышел его помощник с планшетником, там стояла стандартная форма с именами, фамилиями и столбцом для росписи. Все подходящие ставили напротив разных фамилий свои закорючки, это же сделал и я. Мужчина оказался доволен и стал подниматься наверх.

3

Один пролёт лестницы и мы оказались возле закрытой двери, а вверх вёл ещё один пролёт. Не став задерживаться, стали подниматься по потёртым каменным ступеням. Вышли на широкую галерею из которой открывался вид на внутренний двор.

Там действительно стояли небольшие установки по виду напоминавшие электрические фонари, только к каждому из них тянулся толстенный провод. Сверху была прикреплена электрическая лампа, только большого размера, такие на фонарях не ставят. При этом я слышал потрескивание электричества и чувствовался запах озона. Двор был абсолютно освобождён от какого-либо груза, ящиков, построек, мусора. Понятно, если кто-то сунется туда, то его мигом поджарит. Перебежать внутренний двор за три секунды, пока копится заряд, не успеет никто, если тот, конечно, не умеет останавливать время.

Войдя в помещение башни, мы оказались в просторном зале, где вверх и вниз уходили лестницы. По словам Петра, Вольф находился наверху, в камерах, а внизу были генераторы и линии связи. Ассасины в одежде инженеров направились вниз, осторожно неся ранцы, остальные пошли наверх. То тут, то там попадались охранники, сонные и обозлённые они больше ругались. От нескольких явно веяло запахом спиртного, конечно, они-то полагали будто пойдут отдыхать, но не сложилось.

Пройдя пару пролётов, двое отделились от нас и прошли по коридору, где располагались обычные двери, наверное, пошли к кабинету начальника тюрьмы. Мы шли по деревянной лестнице вокруг центрального столба. Лестница была неширокой, тут едва помещалось два человека. В столбе когда-то находился источник энергии. Ведь раньше это был маяк, только теперь он не работал. Центр не был слишком большим, помещение огромной башни занимали камеры.

Постепенно ассасины разошлись, и мы с Агатой остались вдвоём. Вольфа держали на предпоследнем этаже, по словам провожатых там были в основном допросные. Но по мере приближения я чувствовал характерные запахи: кровь, рвота, моча. Всё это смешивалось в отвратительный смрад, хотя, скорее всего, это ощущал только я. Вряд ли тамплиеры оставляли бы свои пыточные грязными, антисанитария и средневековые порядки давно канули в Лету. Но раз эти запахи присутствовали столь явно, то с преступниками тут церемонится не привыкли. И ведь правда, кто знает, что твориться в застенках закрытых тюрем?

Выйдя на нужном этаже, мы очутились в длинном коридоре, здесь было всего две камеры, в отличие от других этажей, где их было четыре. В центре коридора стояли крупные мордовороты, и о чём-то спорили.

Увидев нас, они несказанно удивились, видимо, не ожидали, что мы придём. Кстати, а чего я взял, что сюда вообще можно подниматься обычным охранникам?! Агата сжала кулаки и решительным шагом направилась к четвёрке. Я испугался за неё, один удар пудовым кулаком и второй ей уже не понадобиться.

– А ну стоять, клоп! – прикрикнул один, но Агата не замедлила шага.

Я поспешил за ней, а ведь ребята взволновались. Молчаливая, пусть и миниатюрная фигура с решительностью паровоза надвигающаяся на четырёх здоровых мужиков поневоле вызовет страх. Я не стал даже ухватывать его и преумножать.

Один из типов замахнулся, но девушка упала на колени мигом поднялась, раздался давно забытый шелест спрятанных клинков и двое упали замертво. Лезвия вошли им точно поверх кадыка. Пока двое падали, остальные успели придти в себя, но я был рядом.

Перехватив здоровенную ручищу, которой намеревались расквасить мне лицо, я треснул мужчину лбом в нос, а затем кулаком в шею. Противный хруст поведал, что больше тот не встанет. Последний оказался проворнее, но на наше счастье не додумался поднять крик. Он пытался обороняться от Агаты, которая не давала себя ухватить, легко и изящно уходя из-под его выпадов, постоянно оставляя порезы у того на руках. Но никак не могла приблизиться для решающего удара.

Я подскочил и со всей силы всадил ему рукоятью пистолета в висок. Агата довершила дело, пронзив тому сердце. Мгновение и для него всё было кончено.

– Покойтесь с миром, – сказала та, оглядывая трупы и пошла в ближайшую камеру.

Ключи нашлись у одного и убитых. Всё здесь пропахло кровью, но дурмана это не вызвало. Через решётчатые окна на дверях можно было заглянуть в камеры. Внутри одной было темно, хоть глаз выколи, внутри второй сидел привязанный к стулу Вольф. Агата спешно отперла вторую.

Мужчина был без сознания, голова беспомощно обвисла. Руки были заведены назад, а ноги оплетала верёвка, приковывая того к ножкам. Неподалёку стоял широкий стол, а на нём набор инструментов, вычищенных до блеска. Значит, очередная порция пыток была назначена на скорое время. Интересно, кто же местный заплечных дел мастер?

Агата не стала его сразу отвязывать, а наклонилась над столом, некоторое время изучала оставленные пузырьки, коих было немало. Решительно взяв один из них, откупорила крышку.

Я встал возле входа, выставив пистолет, если здесь были вымытые и вычищенные инструменты, то процедура должна состояться скоро. Однако взгляд то и дело почему-то скользил по соседней камере, её дверь была плотно закрыта, но чем-то она мне очень не нравилась. Наверное, из-за того, что вход туда находился прямо передо мной.

Прикрыв глаза, я обострил слух до предела, расслышал, как прокряхтел Вольф. Тот дёрнулся, а потом открыл глаза. Через секунду до меня долетел запах нашатырного спирта. Я полуобернулся, вглядываясь в мужчину.

– Это я, наставник, – зашептала девушка.

Вольф моргнул, не сразу узнавая её. Выглядел тот плохо, на лице красовались кровоподтёки, из носа текла кровь, а на шее виднелись поверхностные порезы. Раcпахнутая сорочка пропиталась кровью, на груди красовались порезы и следы от уколов. Понимая, что это – далеко не всё, сильнее сжал пистолет в руках.

– Мы вытащим вас, – сказала та, перерезая верёвки.

– Глупая, зачем ты пришла?

В этот момент будто кто-то невидимый нажал на спуск. Дверь в соседнюю камеру внезапно отворилась. Я увидел раскручивающуюся динамо-машину и отступил за спасительную стену, не успев самую малость.

Разряд электричества отбросил вглубь помещения. Пистолет укатился куда-то в темноту, а тело не слушалось. Вся мощь ушла в камень, но даже слабого импульса хватило, чтобы лежать на месте и не иметь возможности пошевелиться. Мышцы свело, лёгкие горели огнём, а сердце едва не выпрыгивало и груди.

Я уже плохо видел, что происходило дальше. На границе слуха уловил лишь приглушенные выстрелы, они явно шли не с этого этажа.

– Мисс Бонне, – услышал я до боли знакомый голос. – С вашей стороны это было крайне неосмотрительно, приходить и вытаскивать вашего наставника.

Только потом я смог приподняться на локтях и увидеть группу хорошо вооружённых людей. Перед нами же стоял мистер Ламберт собственной персоной, и от него явственно пахло кровью. Так что же получается? На людях – благообразный отец, а на самом деле – садист?!

– Мириам рассказывала, что вы необычайно жестоки в последнее время, – раздался голос Агаты.

Та поднялась на ноги и с вызовом глядела на стоящих перед нами людей, а было их пятеро. Когда зрение немного прояснилось, я смог встать и разглядеть татуировку на тыльной стороне ладони мистера Ламберта. Это был чёрный мальтийский крест – символ ордена тамплиеров. Медальон с таким же символом я сорвал с шеи Эвана.

– А я говорил ей, чтобы та не якшалась с тобой. Ты мне никогда не нравилась, наглая и лживая сучка! – тот впал в бешенство, но чувствовал своё превосходство.

А вот я ощущал некий посторонний запах, больше напоминающий смесь трав и специй. Похоже, какой-то травяной сбор. Неужели кто-то из них надеется на отвары целебных трав? В наш-то век?!

Послышалось кряхтение, злые отрывистые команды, а так же тяжёлые шаги по коридору. В комнату протиснулись ещё двое, ведущих заломивших за голову руки ассасинов. Похоже, тех застали врасплох и они не смогли оказать сопротивления, но почему же сдались? Насколько я понимал, среди них не было трусов. Что-то было тут не так, что-то не вписывалось в картину этого внезапного пленения.

И только через несколько секунд я понял… Страх. Он отсутствовал, эти ребята не боялись смерти, мало того смотрели на Агату и Вольфа с нехорошим огоньком в глазах. Похоже, у них был запасной план, вот только какой?

– Скоро всё это закончится, – кровожадно сказал мистер Ламберт. – Я не убью тебя. Я запытаю этих ребят до смерти, а ты будешь на это смотреть. Вы, как тараканы, расползаетесь по миру, заражаете людей свои бредовыми идеями. Я даже не удивлён увидеть вас здесь, мистер Урса.

Взгляд тёмных глаз мне совершенно не нравился. Это были глаза сумасшедшего маньяка, тот даже нехорошо облизнул губы, будто хищник, слизывает кровь с морды. А сейчас благородное лицо этого человека напоминало именно морду зверя: наглую, страшную и просто безумную.

– Но это не важно.

– Вам не важно, кто убил вашу дочь? – решил сделать слабую попытку я.

– Мёртвым не всё равно? Эти мелочные мотивы меня не интересуют. Куда важнее сейчас избавиться от этой ядовитой гадины, – он снова перевёл взгляд на Агату, стоящую неподвижно. – Ты отравила разум моей дочери, и ты за это заплатишь! Если бы не твоё влияние она бы была жива! А ты, проходимец! Я говорил тебе, чтобы не смел с ней больше видеться! Вы оба виноваты в её смерти.

Похоже, старик окончательно слетел с катушек. Ему было всё равно, кто убил его дочь, он не собирается докапываться до истины. Зачем? Когда перед ним два явных виновника? Ассасин, что сбил с пути и частный сыщик, к которому та заглянула перед смертью.

– Не знаю, каким тёмным колдовством ты владеешь, но из моих рук ты не вырвешься, сиятельный.

– Мы действуем во тьме, – раздалась ритуальная фраза от одного из пленённых парней. – Но служим свету.

– Мы – ассасины, – вторил другой.

В этот момент башня содрогнулась, прогремел жуткий взрыв. Сверху посыпалась штукатурка и я быстро прикрыл голову руками, опасаясь быть заваленным. Оба парня оказались тут же застрелены. Вольф оттолкнулся от пола, перевалился через голову и вскочил на ноги. Агата достала револьвер и несколько раз выстрелила. Двое упали замертво, а вот Ламберт остался стоять.

Снизу дыхнуло жаром и дымом, деревянные перекрытия быстро занялись огнём. Ещё двое ребят попятились, когда сверху посыпалась пыль, я, честно, тоже испугался, что перекрытия треснут. А потом прогремел второй взрыв, но уже тише. Видимо, это произошло в подвале

Агата же стояла на месте, даже показалось, будто белёсые глаза стали сверкать. Мистер Ламберт припустил из камеры, девушка сорвалась с места, на ходу бросив в одного из охранников нож. А второму перерезав горло спрятанным клинком.

– Агата! Стоять! – заорал Вольф, уже поднявшись на ноги, но было поздно, она скрылась за поворотом. – Дьявол, помоги!

Я взял из ящика для инструментов нож, подозрительно напоминающий скальпель, и быстро перерезал верёвку на запястьях ассасина. Тот отдал укатившийся пистолет, сам поднял с пола тот, что принадлежал охране. Перед тем, как покинуть комнату, Вольф быстро сорвал с убитых ребят цепочки, а потом произнёс слова прощания. Не став задерживаться, последовал за ним. Запах гари и дыма усилился. Надо было убираться отсюда и как можно скорее. Агата нашлась этажом ниже, она сидела верхом на Ламберте, вогнав тому под подбородок оба клинка.

Пол у неё под ногами начал загораться, Вольф позвал её. Девушка будто оттаяла, перестала напоминать статую и кинулась к нам. Но не добежала, перекрытия не выдержали и пол рухнул. Взвился огонь, и полетели искры, я прикрыл лицо. Но заглянуть вниз не мог, бушующий внизу пожар разгорался всё сильнее. Не хотел верить, что девушка погибла вот так глупо и банально! Я даже на несколько секунд застыл и перестал дышать, настолько та внезапная потеря выбила из колеи.

Из ступора меня вывел Вольф, ощутимо дёрнувший за плечо. Я не мог уже её спасти, а бросаться в огонь – самоубийство. Перед глазами слишком явно встал образ обожженного Ирвина. Да и бесполезно, перекрытия внизу явно провалились тоже, так что даже если её не поглотил огонь, то от падения с такой высоты её уже ничто не спасёт.

Мы кинулись по лестнице, но как только оказались внизу, отпрянули за колонну. По кладке хлестнула плетью очередь из пулемёта. Дым расползался повсюду, заволакивал пространство так, что ничего было не разглядеть. Мы попробовали высунуться, но всякий раз раздавалась очередь из пулемёта.

Снизу тоже доносились звуки стрельбы, похоже, те, кого переодели в инженеров, успели среагировать и оказывали сопротивление. Но нам было не спуститься в зал, плотный огонь не оставлял нам шансов. Дым жался к потолку, потому снизу нашим противникам были видны все передвижения.

Вольф жестом попросил отойти, сам встал возле колонны, прикрыл глаза, а когда распахнул, я ощутил слабый поток силы. Чёрт, так он тоже малефик? Сделалось несколько неуютно рядом с ним. Он едва высунулся, и некоторое время всматривался вниз, а потом сказал:

– Когда скажу, начинай стрелять вниз. Видел, где они расположились?

– Да, – ответил я, внутренне похолодев.

С другой стороны, выбора всё равно не было. Снова раздался треск дерева, огонь уже добрался до лестницы и та начала разрушаться. Мы не сможем здесь долго стоять.

– Вперёд!

Тут прогремел взрыв, но внизу у пулемёта, охрану разметало, а стрелки отвлеклись. Это дало некоторое время, чтобы мы с Вольфом смогли подойти ближе и расстрелять всех. Несколько охранников валялись на полу буквально разорванные на куски.

Неподалёку я заметил лепрекона, жонглирующего выдернутыми запалами. Он показал мне язык, сделал неприличный жест и бросился бежать, едва увернувшись от полетевшей ему в голову балки. Тут снизу послышались отрывистые команды, похоже, ассасины всё-таки сдали позиции и их просто расстреляли. Мы направились к выходу, как тут была вынесена дверь в помещение столовой, а оттуда вывалился человек. От его одежды шёл дым, а фуражка оказалась опалена в нескольких местах. Мы прицелились, но не успели выстрелить.

Сбросив фуражку и расстёгнутый мундир, мы смогли рассмотреть вымазанное в саже лицо Агаты. Девушка тяжело дышала, но, заметив нас, улыбнулась. Я даже не мог представить, что буду столь рад её видеть. Хотелось даже броситься и обнять её, но я не стал этого делать, мы всё ещё находились в опасности.

Потолок тем временем скрипел и держался из последних сил, сухое дерево быстро прогорало. Скоро деревянные перекрытия рухнут, и мы тут все сгорим заживо. Я бросился к выходу, Вольф махнул рукой, призывая идти следом. Из подвалов уже поднялись другие охранники, девушка достала из-за пазухи гранаты и бросила во врагов. Помещение стало заполняться едким дымом, приостановив наступление, чем мы и воспользовались.

Выбежав на галерею, подпёрли дверь толстой балкой и кинулись к перрону, но дорогу на преградил комендант и несколько охранников. Я посмотрел во внутренний двор, но лампы всё ещё работали, бросаться туда – смерти подобно.

– Не удалось, да? Мы вас ждали!

Нам пришлось поднять руки, ничего не оставалось кроме как сдаться. Нам приказали опустить оружие, что мы не преминули сделать и положили его на пол. Тут Вольф пронзительно свистнул и в галерею с крыши проникли двое, опрокидывая стоящих внутри. Одна из ламп сверкнула, но разряд угодил в стену, не причинив никому вреда. В суматохе оставшаяся охрана не смогла ничего сделать и ассасины перебили их, а затем кинулись к перрону.

На удивление поезд стоял в полной готовности, а пара человек, оставленных неподалёку, скорее для вида, чем для несения службы, валялись без сознания.

– Быстрее! – крикнул нам машинист, стараясь перекрыть рокот работающего двигателя.

Из прохода на перрон тут показался парень, сразу определить ряженый он или нет, не смогли, но и стрелять не стали. Поезд тронулся, и парень запрыгнул в вагон для пассажиров в самый последний момент.

– Через двадцать минут сходим, – сказала Агата Вольфу.

– Когда они смогут починить связь? – спросил я.

– Через пару часов, не раньше.

В этот момент, казавшийся бодрым Вольф, покачнулся и рухнул на скамью. Он тяжело задышал, привалился к стене вагона и прикрыл глаза. Этот побег дорого ему дался, он был на переделе своих возможностей, но смог это сделать. Больше силы от него не ощущал, словно, отключился рубильник. Но каким же колдовством они могли обладать?

– Пусть отдыхает, – сказала Агата, кивнув на него. – Нам предстоит небольшая прогулка по лесу.

Я кивнул, понимая, что сам смертельно устал, нервное перенапряжение тяжело придавило, будто стараясь прижать к земле, и я сам упал на жёсткую скамейку. Однако ассасины не дали себе такого расслабления. Хотя им тоже очень хотелось сесть на скамью и забыться сном, но они понимали, что сбежать – это полвина дела, нужно ещё добраться до нужного места. Они сели возле окон и стали внимательно вглядываться в окружающее пространство.

Я окинул их взглядом, из операции вернулись только пятеро, не считая меня, Вольфа и Агату. По мне слишком большая цена, но наставник для Братства был важнее. И что самое главное, Агата была жива, она не погибла в пожаре. А ведь когда она провалилась вниз, я почувствовал холод и пустоту, а сердце на миг пропустило удар.

Но на раздумья уже не хватало сил, поскольку я прикрыл глаза, думая, что просто посижу вот так и незаметно для себя уснул.

4

Поезд остановился резко, заставив клюнуть носом и едва не повалиться с места. Вольф же удержался и тут же поспешил на выход из вагона. Выпрыгивали в сторону леса, рельсы на месте остановки находились на насыпи и потому прыгали осторожно, группировались и катились вниз, чтобы избежать лишних повреждений. У меня конечно столь изящных кульбитов не получилось, поставил пару синяков, но они быстро пройдут.

Когда все мы скрылись за кромкой, то пошли прочь от железной дороги. Что ж, неутешительный был итог: из двенадцати человек вернулись пять, но учитывая то, сколько в этой башне было народу, можно считать, что ассасины обошлись вообще без потерь. Мы шли по густому лесу, ветки то и дело цеплялись за одежду, норовили выцарапать глаза. Под ногами время от времени противно чавкало, а в воздухе порхала мошкара. Ненавижу этих мелких тварей, укусы долго заживают, появляется жуткая и болезненная опухоль. Даже в моём теперешнем состоянии.

Резко похолодало, тучи сгустились и шли мы в непроглядной темени. Агата то и дело останавливалась, далеко от меня не отходя. Свечение её глаз придавало жути всей ситуации, увидь её сейчас какой-нибудь пьяный лесник, так точно сыграет ящик.

Шли цепью, порой останавливаясь и прислушиваясь, особо не торопились и не медлили, старались вести себя как можно тише. Через какое-то время мы заметили проблеск в гуще кустарника, присмотревшись, заметил самоходную коляску. Один из ассасинов вышел вперёд и стал переливчато свистеть, в ответ замигал фонарь.

Затем ассасин махнул рукой, и мы двинулись вперёд. Там оказалась широкая просёлочная дорога, нас встречала одна самоходная коляска и пара конных экипажей. Из коляски выбрался Карл и сказал:

– Интервал десять минут, одни едут по окольной дороге, другие возвращаются в бюро, – быстро распорядился он.

Заметив Вольфа, тот склонил голову и прижал правый кулак к левой стороне груди.

– Наставник.

– Пусть я не одобряю то, что вы сделали, но вы молодцы, – сказал Вольф, окидывая взглядом собравшихся. – А теперь по местам.

Вольф и Агата сели в коляску и та тронулась с места. Мне ничего не оставалось как разделить конный экипаж с тремя убийцами. Выждав положенные десять минут, кучер пришпорил коней, и мы отправились следом за коляской. Через пару километров свернули на узенькую дорогу, ведущую через лес. Стало немного не по себе, трое ребят, что сидели со мной, кидали строгие и сосредоточенные взгляды. А глухая чаща вокруг наталкивала на мысль о том, что везут меня вовсе не в загородное имение, а подальше, чтобы пристрелить и закопать в глуши ненужного свидетеля.

– Ты молодец, сиятельный, – сказал вдруг один из них.

Это прозвучало несколько… неожиданно. Я думал, что общительными были лишь Агата и Вольф, хотя вряд ли только они вербовали агентов.

– Прикрыл их, за наставника тебе спасибо, – вторил другой.

– Могу задать вопрос, – осмелел я, думая, что всё равно терять нечего.

Если они и попытаются меня тут убить, то вряд ли это получится, я не видел у них серебра. Так что ребята сильно удивятся, если попытаются это сделать.

– Да, – отозвался первый.

– Какой талант у Агаты? Помимо молодости, – тут же уточнил я.

– Вытягивание жизни, – осторожно сказал он. – Это будто тёмная сторона таланта, сама она может не стареть, но при этом вытягивает молодость из других, за несколько секунд превращает молодого парня в седого старика.

– Даже убить этим может?

– Да, но она предпочитает этим не пользоваться, – покачал головой парень.

У любого таланта есть две стороны, как у банкноты, так и у медали. Сиятельные обладают двоякими талантами. Получив своё страшное наследие от Падших, сиятельные, так же как и они, могли использовать силу по разному. Моё живое воображение может создавать удивительные вещи, если я представлял что-то. Мог бы, наверное, создавать рай в умах каждого из людей, но вторая сторона таланта зиждется в кошмарах. Страх раскрывает потаённые и тёмные углы человеческой души, позволяя мне использовать свой талант, чтобы оживлять эти страхи.

Так же и Агата, она оставалась молодой. Но при этом забирала эту молодость у других. Стоп! Молодость?

Я вспомнил труп Мириам Ламберт, она была похожа на высохшую мумию, будто из неё выкачали все жизненные соки… Так может из-за этого Вольф не желал сообщать об этом ассасинам? Полиция пока удерживает это в тайне, в прессу не просочись жуткие снимки, но когда-нибудь это произойдёт.

Больше мы не разговаривали, я погрузился в свои мысли, ребята не стали меня трогать и лезть с разговорами. Вскоре мы выехали на огромное поле, поднялся сильный стылый ветер, и почувствовались капли влаги на лице. Не хотелось бы ещё попасть под дождь. Но усадьба уже была неподалёку, так что я смел надеяться, то не вымокну до нитки.

Особняк впечатлял. Это была старинная постройка, большой дом, состоящий из двух крыльев, правда одно находилось в строительных лесах, видимо, шла реставрация. Вокруг возвышалась высокая ограда, а ворота оказались кованной решёткой с изображением различных зверей, как существующих, так и мифических. Экипаж остановился перед парадным входом в особняк. Мы вышли и отправились внутрь.

Парадный зал имел высокие потолки с лепниной, стены украли картины портретов знаменитых учёных и полководцев: Суворов, Наполеон, так же нашлось место для Теслы и Эдисона. Хоть они в последнее время и не ладили, но их вклад в современную индустрию нельзя не оценить.

Паркет же был вычищен так, что можно было видеть своё отражение. Стало даже неудобно находиться в грязных сапогах здесь. Вскоре вышла служанка и проводила нас на второй этаж. Широкая лестница делалась на совесть, толстые балясины и перила пули пробьют не сразу, даже на несколько секунд задержат пулемётные.

На втором этаже ощутимо пахло штукатуркой, пылью и лаком. Нас проводили в то крыло, где не было ремонта. Ассасины свернули в одну из комнат, меня же провели чуть дальше и оставили возле одной из дверей.

Приоткрыв её, услышал тихий разговор, усилием воли обострил слух, но не стал заходить в комнату. Хоть на полу и лежал ворсистый ковёр, но почему-то не сомневался, что переступи я порог и те тут же перестанут разговаривать. Рискуя быть замеченным, заглянул внутрь, насколько это было возможным. Вольф стоял на балконе, а Агата в комнате, разговор же шёл напряжённым.

– Ты не должна была этого делать. Я, действительно, это ценю, но мы потеряли семерых, – сказал он в пустоту.

Он не ругался и не кричал, просто отчитывал её, девушка стояла, заложив руки за спину. Она глядела в пол и, почему-то казалось, что едва сдерживается, чтобы не заплакать. Свободная рубашка тоже оказалась в подпалинах, разве что она протёрла лицо от сажи.

– Мы обязаны были вас спасти, – упирала она. – Вы добыли информацию, а если бы вас обвинили и казнили, то нам пришлось бы заново завоёвывать доверие простых граждан. А это годы и годы работы, помимо этого упал бы моральный дух Братства здесь. Вы же сами этому учили.

– Знаю, – выдохнул он. – Но обменять семерых на одного…

– На наставника, что немаловажно. Вы же знаете это не хуже меня.

– Да, только смириться за все эти годы всё так же сложно. Ты молодец, не зря Ирвин рекомендовал тебя.

Подслушивать нехорошо, потому я отпрянул от косяка и постучался. После разрешения зашёл внутрь, ничем не показывая, что уже какое-то время стоял у двери.

– Рад вас видеть, – улыбнулся Вольф и прошёл в комнату, закрывая балкон.

Как я и предполагал, сорвался страшный ливень, хорошо мы успели доехать до места вовремя. Ассасин выглядел немного лучше, переоделся, смыл запёкшуюся кровь, но всё равно кровоподтёки на лице сильно портили картину. Порезы на шее не кровоточили и хорошо, так же я заметил на кистях рук следы от уколов, ссаженные костяшки пальцев, похоже, ему сильно досталось. Мистер Ламберт не церемонился.

– Хотел бы поблагодарить, Виктор, за оказанную помощь.

Он всё ещё называл меня придуманным именем, а значит, Агата ему пока ничего не сказала. Или же он искусно делает вид, что ему это неизвестно.

– Не стоит, – отозвался я.

Вопросы, которые я хотел задать Агате жгли язык, но я понимал, что не следует это делать при наставнике. Он наверняка не даст расспросить её.

– Тамплиеры взяли меня не случайно, думаю, об этом вы уже догадались. Пришли с вооружёнными до зубов полицейскими, отбиться не было ни единого шанса.

– Вы рассчитывали, что вас спасут?

– На случай, если бы меня убили и казнили, сведения находились у моего поверенного. Если сегодня выйдет публикация о моей смерти, то он бы передал это нужным людям, – сказал тот, присаживаясь в кресло. – Но наши ребята из бюро не дадут этого сделать.

Агата осталась стоять, будто молчаливый стражник, я же подумал, что в ногах правды нет, и опустился на диван. Девушка тут же опустилась рядом.

– Раскопки приостановлены, – начал Вольф. – Рабочие отказываются спускаться вниз, им чудится, что там кто-то бродит.

– Думаете газ? – тут же высказался я.

А что? Есть газы, которые вызывают галлюцинации, не обязательно это проявление сверхъестественных сил.

– Нет, рабочие объявили забастовку и сказали, что не спустятся туда, пока место не будет обыскано вооруженными силами. Или им выдадут охрану. Из разговоров я понял одно – там завёлся саботажник, но это точно не мы.

– В смысле? – переспросила Агата.

– Три недели назад сломался подъёмник, наверх возвращалась ночная смена. Тридцать человек погибли. Все они умерли от падения, но самое главное не это – трос был повреждён кислотой.

Только огромным усилием воли я сдержался, чтобы не податься вперёд и не начать задавать вопросы.

– Культ Чёрной Руки… Но как он проник туда? – не понимала Агата.

– Несколько месяцев назад там была полицейская проверка, кто-то написал в Третий департамент о готовящемся покушении на губернатора Нью-Орда. Прочесали всё, даже обширные связи тамплиерам не помогли избежать её.

– Думаете, адепт проник туда именно во время проверки?

– Это было проще всего, – сказал я, вспоминая подобные облавы. – В крупных проверках участвуют десятки, если не сотни человек, а особенно, когда дело касается преступлений против законной власти. Я участвовал в подобных операциях. А потом среди рабочих он мог легко затеряться, выждать и действовать.

– Но это ещё не всё, – сказал Вольф, возвращая внимание к себе. – Неделю назад обвалилась галерея, и снова пострадали рабочие, балки, удерживающие свод, оказались подпилены. Но забастовку объявили не из-за этого.

– И в чём причина?

– Официально, рабочие требуют повышения зарплаты.

– А неофициально?

– Неофициально, внизу обнаружили два алтаря, судя по описаниям – наследие древней культуры. Помимо этого, на стенах комнаты имелись письмена, но их напугал призрак.

– Призрак? – удивился я.

– Спустившись в зал, рабочие увидели полупрозрачную фигуру, тот просто выпил жизнь из одного из них, оставшихся гнал до самого подъёмника, – пояснил Вольф.

– А не он ли устраивал саботажи?

– Нет, – уверенно сказала Агата. – Бестелесная сущность может влиять на материальный мир лишь опосредованно. Для того чтобы вытащить жизнь из рабочего, он потратил огромное количество сил. Если бы он мог, то убил бы всех, кто находился на раскопках. Но лично я не верю в призраков, тело ведь с собой не взяли. Да и потом, у страха глаза велики.

О, да! Я это знал не понаслышке. А много ли надо обычным работягам, которые суеверны до спинного мозга? Тем более, если те уже были напуганы саботажем? Хотя в древних развалинах вполне могла обитать нечисть.

– Думаете, там они спрятали гримуар? – спросила девушка.

Вольф как-то странно посмотрел на неё, создалось впечатление, будто она не понимала сути. Или же сделала неверное предположение, но я не стал особо заострять на этом внимание.

– Место оцепили, объявили об опасности обрушения. На поверхности никого нет, но внутри ходит охрана, вход в это… капище запечатан.

– И кому-то не понравилось, что вы стали задавать неудобные вопросы, – заметил я.

– Да, пришлось пробраться в местное бюро Третьего департамента, чтобы добыть правдивые сведения. Этим и решили воспользоваться как предлогом для моего ареста, никаких улик не было.

– Не сомневаюсь, – заметил я.

– Ладно, скоро светает, – сказал он, поднимаясь с кресла. – Я уверен, что вы устали, следует поспать хотя бы пару часов, Карл распорядился насчёт позднего завтрака. Ещё раз спасибо вам, Виктор. Доброй ночи, Агата.

– Скорее уж доброго утра, – усмехнулась она.

Мы вышли из комнаты. Агата указала на соседнюю дверь и уточнила, что мои вещи находятся внутри.

– Мне надо поговорить с тобой, – я схватил её за руку, когда та направилась в противоположную сторону коридора.

– О чём? – она быстро вывернулась и даже отступила на шаг.

Я отлично знал эту позу, отведённая назад рука, широко расставленные ноги. Она готовилась защищаться. Но что такого я сделал?

– Можно сказать о нас, – ухмыльнулся я, чтобы разрядить обстановку.

– Ты решил сделать мне предложение? – томно прошептала она, через несколько секунд.

Пришлось сдержаться, чтобы не поддаться на провокацию. Всё-таки она была милой и симпатичной девушкой, особенно учитывая то, как я отреагировал на её падение в огненную бездну.

– Да, – подтвердил я. – Выгодное нам обоим.

– Хорошо, я буду в дальней комнате по коридору, заходи через полчаса, хочу смыть с себя всю эту пыль, грязь и гарь.

– Аналогично.

На том и разошлись. Я прошел в соседнюю комнату. Она оказалась довольно просторной, широкая кровать, рядом тумбочка и газовый фонарь, сейчас не зажженный. Высокие потолки увеличивали пространство, а через окно открывался удивительный пейзаж. Тучи не спешили расходиться, но отдалённый лес, хлещущий с неба дождь создавали мистический вид.

Вещи были выглажены и аккуратно сложены на стуле. Я снял опостылевший мундир и пошёл в ванную комнату. Пока лежал в теплой воде думал, что же буду говорить Агате. Она наверняка ведь сама начнёт задавать вопросы, от ответов на которые не отвертеться. Я даже усмехнулся, думая, что она так же сейчас, наверное, соображает что мне известно о ней, а что нет и как себя вести при разговоре. Не хотелось на неё давить, она мне жизнь спасла, прикрывала спину, но решил, что если ситуация потребует, то буду.

Вымывшись и переодевшись, оставил пиджак в комнате, так в брюках и сорочке отправился к ней. На всякий случай прихватил пистолет, мало ли что могло проиойти между нами. По моим подсчётам прошло даже больше получаса, но на стук никто не ответил. Зайдя в комнату, застал Агату вытирающую волосы, но одетую в лёгкие бриджи и сорочку.

– А подождать было никак? – возмутилась она.

Конечно, я ведь даже не постучался. Глаза поневоле опустились, я мазнул взглядом по стройным ногам, но этим нисколько её не смутил, а вызвал злую ухмылку.

– Даже не думай, – строго сказала она.

– Агата, ты же прекрасно понимаешь, если бы я хотел, то ты бы меня не остановила.

Она дёрнулась, вновь нахлынул страх. Да, что происходит? То она откровенно со мной флиртует, а как я начинаю, то вызываю у неё ужас. «Что же с тобой произошло?» – спросил я у себя, но вслух задавать вопрос не стал.

– Это верно. Ладно, не стой в дверях, проходи, садись.

Я прошел в комнату, она скорее походила на уютную гостиную: широкий диван вполне подходил как спальное место, перед ним стоял небольшой столик. Я заметил пожелтевшую папку, но не стал её брать, предположив, что девушка не просто так положила её здесь.

Агата причесалась, а затем села неподалёку, взяла папку, раскрыла её и передала мне.

Сказать, что я был удивлён – это не сказать ничего. Это папка из Третьего департамента. Мало того, это было полное подробное досье на мою семью! Там было всё – протоколы опознания, фигуранты дела, опросы свидетелей, фотокарточки, опись собранных по делу улик. А так же копии свидетельства о смерти отца и меня.

– Я уже многое прочла, сделала выводы, – спустя несколько минут, пока я рассматривал это всё, выдала Агата. – Доставили вчера днём, об этой папке никто не знает. Думаю, ты пришёл сюда не просто так поговорить, и я решила раскрыть карты.

– Как ты?.. – всё ещё не отойдя от шока хотел спросить я, но сиятельная тут улыбнулась.

– В Ньютон-Маркте неожиданно начался пожар, в суете и огне пропало много досье.

Я захлопнул папку и бросил её на стол, значит, подноготную она знает, но зачем ей это?

– Решила таким образом заманить меня в своё Братство?

– Леопольд, – возмутилась та. – Если бы я этого так сильно хотела, то поверь, нашла бы другие способы. У этого досье нет дубликата, можешь забрать его и выбросить в камин на первом этаже, делай с ним что хочешь.

– И как я могу быть в этом уверен? Откуда мне знать, что вы не станете меня шантажировать?

– Прежде чем я отвечу на этот вопрос, позволь поинтересоваться. Ты действительно находишься здесь, потому что переживаешь за меня и Вольфа, за наше Братство? И ты не думаешь использовать нас как дополнительный щит от сумасшедшего малефика и твоего приятеля Морана?

Я осёкся, глаза сиятельной горели злостью, и я её прекрасно понимал. Я сходу выдвинул обвинение, а ведь сам не лучше. Готов использовать их как преграду перед своими недругами, чтобы те если не отстали от меня, то хоть не так быстро дотянули руки.

– Я лишь хотела знать, как к тебе относиться. Не скрою, мне бы очень хотелось, чтобы ты был с нами, но мы не шантажируем неофитов. Все они принимают решение сами, – она встала с дивана и подошла к окну. – Я подумала, что ты скрываешь уж слишком многое. Сначала талант, потом свою особенность, затем имя… Не слишком ли много для одного человека?

Я молчал и позволил ей продолжить.

– Вспомнив, что начальник Третьего департамента имеет на тебя зуб, передала телеграмму бюро в Новом Вавилоне, те смогли выкрасть досье. И хочу сказать, что на многое теперь следует посмотреть с иной стороны. Но я не понимаю одного… Как ты мог сбежать?

– Официальная версия правдива, – не хотелось лгать, очень не хотелось, но правду сказать тем более не мог.

Слишком нереально и сюрреалистично она выглядит. Я скрывал вторую грань своего таланта всю жизнь из опасений, что меня могли обвинить в чёрной магии и тогда прощай жизнь, не то что свобода. Но говорить о том, что у меня вырезали сердце, а на его месте выросло новое, не хотел, и даже думать о такой возможности не смел. Некоторые вещи должны остаться без ответов.

– У меня не осталось родственников, которые могли бы объявить меня в розыск, подать жалобу, да и связей никаких. Потому меня решили просто усыпить в камере, как дикого зверя, а тело отправили в городской морг. Там я очнулся, до смерти перепугав санитара, пришлось его убить, чтобы не поднял шума. А потом добрался до дома, переоделся и отправился в Цюрих, забирать своё наследство.

– Ясно, – кивнула она.

– А теперь моя очередь, – улыбнулся я. – Ты сказала, что в вашем Братстве есть малефики, Вольф один из них?

– С чего ты взял? – недоумевала она.

– Я почувствовал слабый поток силы, так же как и от других ребят.

– Ах, это! Нет, это не колдовство, хотя определённый выброс оно даёт… Мы называем это – Зрение.

– Зрение?

– Этим обладают все люди, у некоторых оно открывается не сразу, некоторым приходиться много учиться, кто-то же обладает таким рождения… Это трудно объяснить: все чувства обостряются, соединяются в одно, будто ты можешь потрогать запах и увидеть ветер. Описать это невозможно, это надо почувствовать. Зрение даёт нам возможность видеть сквозь преграды, такие как дым, тонкие стены, усиливает слух и осязание.

– Так вот как Вольф определил, что следует идти в атаку. А ты провела меня мимо всех постовых в усадьбе Периша, – задумчиво проговорил я.

– Именно, со времён Хасана ничего не изменилось, он первым смог найти нужные тренировки тела и духа, чтобы раскрыть эту способность. Но откуда она у нас – никто не ведает. И что ещё остаётся загадкой, как он сам смог об этом узнать. Но, увы, некоторые ответы нам не найти никогда.

– Падшие о ней знали?

– Думаю, догадывались, но что это могло им дать? Среди тамплиеров тоже было много таких: перебежчиков, ренегатов, предателей… Так что в этом плане мы были уравновешены. А Падшим нравилось наблюдать за нашей грызней. Представляешь, сотни лет, сменяют поколения, прогресс идёт вперёд, а мы все так же боремся, вырывая скипетр власти из их рук, неся Кредо дальше через века. А потом просто всё прекратилось, тамплиеры оказались на самом дне, Падшим не понравилось, как те вели дела. Орден уже в открытую пропагандировал самостоятельность, да и не гнушался сделками с инфенальными тварями. А Братство смогло уличить момент, нашептать нужные слова братьям Ри и, вуаля, Ночь Титановых Ножей.

– Чем те не преминули воспользоваться, – отозвался я.

– Да, одним ударом свести к минимуму численность врагов, а господ просто истребить чужими руками. Они знали, что мы не станем предъявлять претензий на власть, и даже если бы захотели, не смогли бы удержать, и быстро поднялись. И всё началось сначала, мне даже кажется, что конца этому никогда не будет.

Она села на подоконник и внимательно посмотрела на меня.

– Мне рассказали о второй грани твоего таланта, – проговорил я, поднимаясь с дивана и нащупывая за поясом пистолет.

Агата напряглась и тут же дёрнулась, но я успел выхватить оружие и наставил на неё.

– Ты вытягиваешь из людей жизнь, превращая в стариков, – продолжил я, Агата замерла и не шевелилась. – Мириам погибла таким же способом, не потрудишься объяснить.

– Ты что правда думаешь, что её прикончила я? – недоумевала она, но я оставался не преклонен.

Агата – слишком хорошая актриса и на её уловку попасться нечего делать, даже безоружная она была смертельно опасна.

– Да зачем мне это надо? – не понимала она, потом сделала несколько глубоких вдохов, выставила вперёд руки и уже спокойней продолжила: – Не скрою, мы не рассказывали об этом, чтобы не вызывать панику и недоверие в Братстве, но клянусь, я её не убивала. Мы с ней были очень близкими подругами, она мне ничем угрожать не могла. Да и если, как ты говоришь, я хотела заманить тебя в Братство, то зачем мне было это делать?

– А затем, с одной стороны ты говоришь о выборе, твердишь, что от моего решения будет зависеть её жизнь. А потом убиваешь её, чтобы я гарантированно пришёл на встречу с тобой, – сказал я, а ведь картинка действительно складывалась.

– И как же по-твоему я должна была привлечь сюда твоего приятеля Морана? – поинтересовалась вдруг она. – Учитывая, что мы на тот момент знали о тебе только поверхностные сведения. И откуда мне было знать, что ты не воспримешь её смерть, как сигнал об опасности и просто не сбежишь из Нью-Орда? А выбрасывать тело в реку? Если бы её нашел не полицейский баркас, представляешь, чтобы тогда творилось на улицах города?

Вот тут был прокол. А ведь действительно! С чего я решил, что Моран прибудет сюда самолично? И, даже если она знала, на каком тот едет поезде, как могла предугадать, что я буду на перроне в тот самый момент, когда там покажется Бастиан. И что самое главное, что он обязательно меня заметит! Нет, этот момент шит белыми нитками, он вполне мог даже не оглядываться, выйти из вагона позже или вообще поезд бы встал совершенно на другие пути. Слишком многое здесь зависело от воли слепого случая, такого предугадать было просто невозможно.

– Опусти пистолет, пожалуйста, – попросила она. – Я клянусь тебе, что не убивала её. Я была в полной уверенности, что в этом замешан её отец, он и правда недолюбливал меня, постоянно твердил Мириам, чтобы та перестала якшаться со мной. Потому не сдержалась и в башне, после того, что он творил с Вольфом. А потом, когда сказал, что ему плевать на то кто убил её, лишь бы были те, на ком можно сбросить злобу… Я и погналась за ним, хотела видеть, как в его глазах угасает жизнь.

Она ненадолго замолчала. А потом грустно сказала:

– Убивать трудно только в первый раз, потом ты привыкаешь к этому и уже не видишь разницы скольких тебе убить, десяток или два людей, лишь бы достичь цели.

Я опустил пистолет, решив, то не стоит больше давить на неё. Она помолчала некоторое время, а потом спросила:

– Это всё, что ты хотел знать?

– Да.

– Тогда забирай папку и уходи отсюда, надо хоть немного отдохнуть.

– Агата…

– Вон!

Не став больше досаждать ей, я забрал жёлтую папку и вышел из комнаты. Идя по коридору, я лихорадочно размышлял, что теперь делать, но решил поступить как она и сказала.

Спустившись на первый этаж, поприветствовал служанку, которая выходила с кухни. Пройдя в гостиную и встав перед камином, раскрыл папку и вновь стал всматриваться в пожелтевшие и страшные снимки. Слуги, мать, все в бубонах аггельской чумы, выжженные изнутри страшным проклятием. Потом фотография отца, сидевшего за столиком с подозрительным типом. А рядом я, пятилетний парниша, в глазах которого до сих пор витает ужас от случившегося.

Захлопнув папку, бросил её в огонь и долго наблюдал как листы быстро превращаются в пепел. Затем поворошил кочергой, чтобы сгорело всё, чтобы не осталось ни единой буквы, ничего, за что могли бы потом уцепиться эти люди. Когда на изрядно прогревших поленьях остались только чёрные ошмётки, побрёл на верхний этаж. Надеюсь, больше никаких сюрпризов не последует.

Поднявшись в свою комнату, я быстро разделся, лёг на кровать и мгновенно уснул.

e-max.it: your social media marketing partner

Добавить комментарий

Уважаемый читатель!
При конкурсном голосовании просим оценить текст, поставив оценку от 0 до 10 (только целое число) с обоснованием этой оценки.

Помним: 0 — 2: работа слабая, не соответствует теме, идея не заявлена или не раскрыта, герои картонные, сюжета нет;
3 — 4: работа, требующая серьезной правки, достаточно ошибок, имеет значительные недочеты в раскрытии темы, идеи, героев, в построении рассказа;
5 — 6: работа средняя, есть ошибки, есть, что править, но виден потенциал;
7 — 8: хорошая интересная работа, тема и идея достаточно раскрыты, в сюжете нет значительных перекосов, ошибки и недочеты легко устранимы;
9 — 10: отличная работа по всем критериям, могут быть незначительные ошибки, недочеты

Личный кабинет



Вы не авторизованы.

Поиск

trout rvmptrout rvmp

Новое на форуме

  • Нет сообщений для показа